Обзор прессы от 5 июля 2006 г
4 июля 2006 года вышел новый выпуск отраслевого электронного бюллетеня "Еженедельник лесопромышленника" N23 (157), 4 – 9 июля 2006 г. В этом номере: Нужно передавать лесные участки не в собственность, а в аренду на 49 лет - Владимир Путин.
* * *
Газета "Ведомости" (Москва) рассказала о том, что в ближайшие 15 лет Сахалин станет одним из российских лидеров по привлечению инвестиций и темпу экономического роста, причем развитие региона будет обеспечено не только экспортом нефти и газа, но и развитием рыбопромышленного, лесопромышленного и туристического кластеров. Мощный рывок сахалинской экономики необходим и федеральному центру, в интересах которого укрепление позиций на востоке России.
В июне мы приняли Стратегию развития Сахалинской области до 2020 г. и внесли ее на рассмотрение федеральных ведомств. Это ключевой для развития острова этап, потому что теперь государство и частный бизнес должны определиться, насколько они готовы поддержать реализацию наших амбициозных планов.
Россия - Азия
Для начала несколько показательных цифр. В странах Азиатско-Тихоокеанского региона инвестиции в основной капитал в год составляют $1, 7 трлн, из них почти половина - $800 млрд - в Китае. Совокупные годовые инвестиции в Сибири и на Дальнем Востоке России, а это сопоставимая территория и сопоставимый ресурсный потенциал, составляют чуть более $20 млрд, т. е. в 85 раз меньше, чем в АТР в целом, и в 40 раз меньше, чем в Китае. Экономика АТР растет на 10-12% в год, экономика востока России - на 4, 5-5, 5% в год в последние пять лет.
То есть мы отстаем от наших соседей и партнеров на два порядка. Все это, разумеется, сказывается на демографии. У них более чем полупроцентный ежегодный прирост населения, у нас - более чем полупроцентная депопуляция.
Мне представляется, что в далеком прошлом остались те благодушные времена, когда мы имели возможность вести научные споры о том, надо ли нам приступать к ускоренному развитию Сибири и Дальнего Востока. По большому счету, эти времена закончились в 70-е гг. прошлого века, когда страны АТР заявили на глобальном уровне проекты очень большого масштаба и стали уверенно двигаться в их реализации. Мы необходимой крупной ставки на востоке не сделали, теперь вынуждены догонять.
Сегодня наступил период, когда мы можем и должны перейти в режим реализации масштабных проектов, имеющих не только внутреннее, но и геостратегическое значение. Для этого готов и частный бизнес, где заметен серьезный прогресс и в области корпоративного управления, и в области обеспеченности стратегическим видением, и в заявляемых амбициях. Для этого, по моему представлению, готово и государство, которое уверенно внедряет новые инвестиционные инструменты: это и особые экономические зоны, и инвестиционный фонд, и венчурный фонд, и концессии. Безусловно, в первую очередь деятельность нового масштаба необходимо разворачивать на востоке России, если мы не хотим в среднесрочной перспективе потерять сначала экономический, а затем и политический суверенитет в Азии. Что для этого необходимо? На мой взгляд, для начала России нужны 6-7 обеспеченных амбициозными стратегиями и сильными управленческими командами регионов, в будущем которых равно заинтересованы бизнес и государство.
Очевидно, что основными территориями роста на востоке страны в ближайшие 10-15 лет станут немногие регионы, в отношении которых бизнес запланировал значительные инвестиции, а государство готово поддержать реализацию этих проектов необходимыми административными решениями и/ или инвестициями. Очевидно, что экономический рост на востоке России не может и не должен быть ровным, потому что бурное развитие - это всегда на первом этапе территориальные диспропорции.
100 крупнейших бизнес-проектов, запланированных к реализации крупными компаниями на территории Сибири и Дальнего Востока в ближайшие 10-15 лет, предполагают до $230 млрд инвестиций. Из них более $170 млрд - это инвестиции в пятерку регионов-лидеров (соответственно, Сахалинская область, Красноярский край, Якутия, Иркутская область и Камчатка). Инвестиции в Сахалин до 2020 г. в оптимистичном сценарии могут достигнуть $70 млрд.
Безусловно, быстрый запуск всех восточных проектов широким фронтом - это шанс России на существенное изменение масштаба деятельности на востоке страны и на равноправную кооперацию со странами Азии без рисков потери суверенитета. В этом смысле разработанная нами Стратегия развития Сахалинской области до 2020 г. -явление российской экономической и внешней политики.
Сахалин как чемпион
Разрабатывая 15-летнюю Стратегию развития Сахалина, мы отдавали себе отчет в том, что сумма инвестиций по нефтегазовым проектам "Сахалин-1", "Сахалин-2", "Сахалин-3", "Сахалин-4" и "Сахалин- 5" в любом случае превысит $55 млрд - таковы объективные расходы на организацию шельфовой добычи. И это автоматически означает, что Сахалин стабильно занимает в ближайшие 15 лет одно из первых мест в России и по абсолютным инвестициям, и тем более по инвестициям на душу населения. А значит, по ВРП на душу населения поднимается с нынешнего 5-го места в России на 2-3-е место.
Вопрос состоял лишь в том, как при этом сформировать диверсифицированную экономику, у которой был бы несомненный ресурс для "жизни после нефти", горизонт стабильного существования и после 2050 г.
Сегодня можно констатировать, что нам это удалось: в тесном взаимодействии с бизнесом создана Стратегия, сбалансированная между топливно-энергетическим, рыбопромышленным, лесопромышленным и туристическим кластерами.
Почему мы решили делать Стратегию строго по кластерному принципу? Все очень просто. Дело в том, что добыча и экспорт нефти (равно как и вылов и экспорт рыбы, рубка и экспорт леса) - это, согласно российскому налоговому и межбюджетному законодательству, не слишком выгодные мероприятия для регионов. Распределение налогов по ним может достигать 90/10 в пользу федерального центра. Поэтому в интересах регионального бюджета - жесткий курс на формирование кластеров, цепочек добавления стоимости, в каждой отрасли.
Поэтому когда мы говорим на федеральном уровне о кластерной политике, о развитии перерабатывающих производств, или цепочек связанных по кооперации предприятий, или даже о создании целых территориальных производственных комплексов, то главный выгодоприобретатель от всех этих мероприятий, безусловно, региональный бюджет. А это для меня означает, что администрация любого региона просто обязана становиться двигателем кластерной политики.
Поэтому инновационность нашей стратегии, построенной в строгом смысле на кластерном принципе, - это всего лишь единственно рациональный, как мне кажется, способ стратегического планирования для любого региона.
Четыре кластера
В нефтегазовом комплексе нам абсолютно необходимо не столько экспортировать нефть и газ по трубе, сколько развивать многогранную переработку углеводородов на острове. Мы уже строим завод по сжижению газа, и это для нас имеет огромные преимущества перед экспортом по трубе, ведь сжиженный газ перевозится на значительно большие расстояния, к тому же меньше подвержен рискам возникновения диктата покупателя, чем при поставках трубопроводным транспортом. Это направление мы будем активно развивать и дальше.
Мы намерены максимально развивать нефте- и газохимию, в том числе производство полимеров. Нам нужны крупные интегрированные газоперерабатывающие и газохимические комбинаты, ориентированные на постоянно растущий спрос на эту продукцию как в мире, так и в странах АТР, и в частности в Китае.
В рыбопромышленном комплексе мы намерены не только существенно повысить объем лова, прежде всего за счет более серьезного развития прибрежного рыболовства. Мы будем способствовать развитию на острове крупных вертикально-интегрированных рыбопромышленных холдингов, поставляющих готовую продукцию на российский и международный рынок. Безусловно, важно создавать узнаваемые сахалинские бренды. У нас есть все возможности конкурировать здесь на равных с японцами или норвежцами.
В лесопромышленном комплексе консервативный вариант развития связан с существенным ростом деревообработки и строительством небольшого ЦБК, способного утилизировать отходы деревообработки. Безусловно, необходимо строить заводы по производству плит MDF. Но эксперты не исключают и целесообразности строительства на острове крупного лесоперерабатывающего комплекса и ЦБК - при принятии на федеральном уровне соответствующих поправок в Лесной кодекс и развитии транспортной инфраструктуры Сахалина.
В туристско-рекреационном комплексе мы обязаны полностью использовать наши уникальные природно-климатические условия, чтобы Сахалин стал заметным центром туризма как для жителей Дальнего Востока России, так и для стран АТР.
Федеральные инструменты
Чтобы воплотить эту концепцию в жизнь, понадобятся заметные инвестиции в инфраструктуру. В том числе инвестиции федеральные.
Здесь мы рассчитываем на работу прежде всего с новыми прогрессивными инвестиционными инструментами государства. Мы будем претендовать на статус туристско-рекреационной особой экономической зоны, имея в виду как территорию Сахалина, так и Курил. Есть основания претендовать на статус портовой особой экономической зоны, поскольку сегодня реализация многих стратегических проектов упирается в неразвитость портов. Начинаем готовить предложения в инвестиционный фонд по проекту перешивки железнодорожного полотна - на Сахалине до сих пор эксплуатируется японская узкоколейка.
Что означает для России реализация полного круга проектов сахалинской долгосрочной стратегии? Запланированные $70 млрд инвестиций создадут не менее $100 млрд дополнительного вклада в ВВП России, т. е. более 15% прироста к сегодняшнему ВВП страны, или 5-6% к прогнозному ВВП 2020 г. Это более чем значительный вклад, к тому же в геостратегически важном для страны регионе. Реализация подобных стратегий в 6-7 регионах востока России способна задать совершенно иной масштаб деятельности, заявить Россию как игрока нового качества в азиатской кооперации.
* * *
"Парламентская газета" (Москва) - Похоже, фразу о том, что лес - наше богатство, российские власти поняли буквально и решили, что природная зелень в ближайшее же время должна приносить "зелень" денежную и в больших количествах. А потому торопятся законодательно оформить возможность существующие на российской территории леса приватизировать, покупать и продавать, брать в аренду, а главное - беспощадно их рубить.
5 июля под митинги и манифестации, обещанные по всей стране противниками предполагаемых преобразований, на второе чтение в Госдуму будет представлен самый скандальный законопроект последнего времени - новый Лесной кодекс России.
О том, почему сегодня ломается столько копий вокруг наших лесов, что нового собираются привнести в нашу жизнь разработчики законопроекта, разговор с заместителем председателя Комитета Госдумы по природным ресурсам и природопользованию, академиком РАСХН Владимиром КАШИНЫМ.
- Владимир Иванович, ваш прогноз, что ждет Россию, если она все-таки примет новый Лесной кодекс в предлагаемом сегодня варианте?
- Если обрисовать ситуацию, создающуюся в этом случае, одним словом - это катастрофа! Россия располагает национальным богатством, в 10 раз превышающим мировой ВВП, - это самый лакомый кусок геополитической карты мира. Лишившись права собственности на свои природные ресурсы, Российское государство просто деградирует до статуса рядового хозяйствующего субъекта в никем не контролируемом рыночном пространстве, фактически падет жертвой политики глобализма, провозглашенной странами "золотого миллиарда", окончательно встроившись в международное разделение труда в качестве сырьевой колонии развитых стран.
- Но ведь Конституция РФ гарантирует нам, что земля, лес, вода, другие природные ресурсы будут использоваться и охраняться как основа жизни и деятельности народа, проживающего на ее территории.- Мало того, Конституционный суд в постановлении от 9 января 1998 года по делу о проверке конституционности действующего Лесного кодекса дал заключение, что "лесной фонд России - это публичное достояние многонационального народа и является федеральной собственностью особого рода и имеет специальный правовой режим".
- Любая законотворческая деятельность по идее должна совершенствовать то законодательство, которое у нас есть. И, естественно, ожидать, что предлагаемый закон должен быть лучше предыдущего. Что принципиально новое вносит Лесной кодекс?
- Авторы законопроекта в качестве основного аргумента в пользу своего детища выдвигают традиционный тезис: якобы государство наше - плохой хозяин, и только "эффективный собственник" повысит экономическую эффективность использования леса. Поэтому они предлагают разрушить государственную собственность на леса, превратить леса в товар, продавать их на аукционах частным лицам, включая иностранцев и лиц без гражданства, и удалить государство из управления лесным хозяйством. То, что государство - плохой хозяин, этот постулат может быть верен, только если руководствоваться временщицкой психологией и мыслить сиюминутной выгодой. А вот если леса будут приватизированы, то первые 15-20 лет нас ждут интенсивные лесозаготовки, другими словами, просто хищнические рубки.
- Тогда спрошу по-другому: что мы теряем с принятием этого варианта Лесного кодекса?
- Мы теряем лесной фонд России - это две трети ее территории, это 22 процента лесов мира по площади и 25 процентов по запасам. Мы теряем колоссальный возобновляемый экономический ресурс, который при хозяйском к нему отношении может давать в бюджет порядка 100 млрд. долларов ежегодно. В СССР лесной комплекс, например, по объемам прибыли уступал только нефтяному. Да, сейчас его рентабельность очень низка, потому что за последнее время фактически полностью развалены основные институты управления лесным хозяйством. Сегодня леса приносят в российский бюджет лишь 5 млрд. долларов и почти столько же государство тратит на их восстановление.
- Проект нового Лесного кодекса предполагает сдачу леса в аренду на 99 лет.
- Абсурдный срок, сопоставимый с вечностью. В подавляющем большинстве стран срок аренды лесов не превышает 25 лет, то есть период активности одного поколения. Правда, сейчас у нас тоже подкорректировали цифру, речь теперь идет о сдаче в аренду на 45 лет. Все это свидетельствует о полном непонимании авторами законопроекта сущности лесов, их биологического и экономического цикла. Не сомневаюсь, что с введением частной собственности леса будут варварски истреблены на корню буквально в считанные годы. Экономически это неразумно: хороший хозяин живет только на проценты с природного капитала, не затрагивая его самого, обеспечивая по крайней мере его простое воспроизводство, а не проедая сам капитал.
- За рубежом есть положительный опыт передачи леса в частные руки?
- В Канаде леса полностью находятся в госсобственности. Но экономический их эффект огромен. Канада по объемам лесозаготовок опережает Россию в полтора раза. Вот в США более 70 процента леса в частной собственности, но как раз сегодня там идет интенсивный процесс возвращения лесов из частной собственности в федеральную - за последние сто лет в Соединенных Штатах не было приватизировано ни одного акра леса.
- Как вы оцениваете механизм передачи леса в частную собственность, который заложен в Лесном кодексе? Прежде всего интересует любимое детище Минэкономразвития и Минприроды - аукционы?
- Аукцион по определению применяется тогда, когда нужно сбыть с рук нечто, дальнейшая судьба чего безразлична. Правительство не заботит дальнейшее развитие сложнейшей живой биогеосистемы, а именно лесов, пока еще возобновляемого ресурса. Аукцион в отличие от конкурса не предъявляет к претендентам таких квалификационных требований, как профессиональный опыт, квалификация, наличие технико-экономического проекта, которые явились бы гарантией грамотного использования природного объекта. Единственный критерий - кто больше заплатит. Выиграет ли рядовой лесхоз у нефтяного или газового магната? Конечно же, нет. А нефтяники потом этот лес перепродадут или сдадут в субаренду, приумножив свой спекулятивный капитал. А чего стоит такое "гениальное" изобретение авторов этого проекта, как передача сроком на 10 лет лесного участка в управление одному человеку, так называемому "управляющему", если аукцион не состоялся? Это идея еще "шикарней", чем аукцион, - и бесплатно, и ответственности никакой нет.
- Что сулит замена существующей ныне "разрешительной" системы лесопользования на "заявительную"?
- А чего ж тут не понять. При разрешительной системе государство разрешает лесопользование и контролирует его, а при заявительной - после получения леса в аренду арендатор пишет декларацию, в которой, заявляет, что будет этот лесной участок использовать таким-то образом. Но декларация не несет никаких правовых последствий, и контролировать пользователя становится невозможно.
- Предполагается, что иностранный капитал тоже может скупать российский лес?
- Конечно. И ничего не мешает теперь той же Франции и Англии выкупить у нас лесные участки, кстати, их предельный размер законопроектом никак не ограничен, хоть тысячи квадратных километров покупай. И почему бы им не переселить туда, скажем, свою проблемную "этническую составляющую"? Тоже своего рода антитеррористическая мера. Что помешает Китаю купить Хабаровский край? Японии - Курильскую гряду? Финляндии - Карельский перешеек? Учитывая, что лесами покрыто 70 процентов страны - задача мирной колонизации, бескровного отъема наших земель очень упростится. И если новый Лесной кодекс будет принят, эта, казалось бы, апокалипсическая сказка вполне может стать былью, учитывая, что, по оценке экспертов, все российские леса могут быть проданы на аукционах за смехотворную сумму - всего-то порядка 20 млрд. долларов. Как все это может соответствовать интересам безопасности России?
- Известно, что леса России - это легкие земли, вроде бы избитый штамп, но поставщиков кислорода в атмосферу не так и много: кроме нас, это джунгли Амазонки да тропические леса Габона. А ведь лишимся леса, и нас самих начнут вытеснять болота и пустыни.
- Приведу пример из отечественной истории. В 1861 году, после отмены крепостного права, крестьяне вместе с землей получили и большие лесные наделы. Поскольку нищая российская деревня не могла быстро встать на ноги, в погоне за быстрыми деньгами новые собственники пошли по линии наименьшего сопротивления: начали рубить леса под пашни, выгоны для скота и просто на продажу. А потом последовал распад "дворянских гнезд", и помещики начали продавать лесные угодья. Спохватились только через семь лет, и тогда был издан закон о сохранении лесов. В этом документе впервые очень четко были определены статус водоохранных лесов и весьма разумная система мер по их сохранению, заложены основы лесного законодательства, элементы которых и до сих пор есть в российском праве и даже в финском, потому что Финляндия была частью России, и которые сейчас по существу рушатся новым Лесным кодексом. Но деструктивные системные процессы, запущенные тогда массовыми рубками, были уже необратимы: на Среднерусской равнине исчезли сотни малых рек и озер, а в результате ветра и эрозии почвы привели к смыву плодороднейшего чернозема. Вследствие этого в 90:х годах XIX века несколько лет подряд в Центральной России был страшный голод из-за ежегодных неурожаев. А теперь могу прогнозировать будущее: если новый Лесной кодекс вступит в силу, Астраханская область, где сто лет искусственно выращивали леса, чтобы решить проблему ветровой эрозии, в течение максимум 3-5 лет превратится в пустыню.
- Но насколько я понимаю, Лесной кодекс касается уже непосредственно и каждого из нас: например, отправиться в лес за грибами, пойти на охоту, да и просто с рюкзаком отправиться туда отдохнуть будет нельзя?
- Этот кодекс обслуживает интересы только "новых латифундистов" - собственников и крупных арендаторов "лесных участков". А граждане, по тексту законопроекта, могут пользоваться всего лишь некими абстрактными "лесами". Это эквилибристика терминов ведь не случайна: термин "лесной участок" в кодексе объявлен недвижимым имуществом и частной собственностью, он несет конкретное юридическое содержание, а вот обобщенное понятие "леса" оказалось теперь расплывчатым термином без конкретного содержания и не имеющим никакого юридического статуса. В отношении граждан сказано, что их право на пребывание в лесах может быть ограничено по усмотрению собственника или арендатора. А такие виды лесопользования, как сенокошение, выпас скота, бортничество, сбор меда, осуществляются по письменному разрешению собственника или арендатора. Поэтому пастухи и косари вряд ли должны питать иллюзии, что по-прежнему смогут пасти овец и коров там, где привыкли, без разрешающей "бумажки", и им тоже в лес не войти. Правда, в 28-й статье говорится, что ограничение лесопользования можно обжаловать через суд. Но иначе как издевкой над народом это и назвать нельзя! Суды - это юриспруденция, определенный порядок подачи документов, а в деревне подавляющее число жителей ничего этого не знают. Учитывая повальную нищету селян, им до суда даже доехать будет проблематично. А даже если и посчастливилось доехать - с момента подачи иска до его рассмотрения и вынесения судебного решения сколько времени пройдет? А ведь надо сено косить, коров доить. Получается, это норма для гражданина просто не реализуема. Уничтожение лесного и водного законодательства, подмена лесных и водных отношений на земельное и гражданское законодательство - это нонсенс. Это верх некомпетентности.
***
Ученые бьют тревогу
Александр Исаев, директор Международного института леса, академик РАН
Опасность нового Лесного кодекса в том, что леса не признаются самостоятельным объектом имущественных отношений, а объявляются частью земли. Предпринимается попытка через закон о вводе в действие Лесного кодекса перевести леса из недвижимого имущества в движимое. Это нонсенс! К недвижимости у нас относятся пароходы или спутники, а леса - это теперь движимое имущество, значительно менее тесно связанное с землей, чем космические спутники. Где тут здравый смысл? Но цель этого нововведения очень даже понятна: движимое имущество не требует регистрации прав и открывает возможности для свободного оборота лесных участков и их приватизации.
Второй момент, который хотелось бы отметить, - под действие Лесного кодекса ведь попадает только половина земель лесного фонда, это связано с определением "лесного участка". Под него не попадают непокрытые лесной растительностью земли: гари, вырубки - почти 400 млн. га нелесных земель лесного фонда, которые были туда включены, чтобы государство могло ими управлять. Под Лесной кодекс не подпадает еще 300 млн. га бывшего лесного фонда - это не пройденные лесоустройством территории! Как регулируются отношения с этими землями, как решаются вопросы собственности - не сказано ни слова. Во всем мире управление лесами независимо от форм собственности на лес всегда было функцией государства. С XVIII века управление лесами в России было возложено на Лесную службу. Но в новом Лесном кодексе нет даже упоминания о Лесной службе, там не названы ни структура, ни органы управления лесами. То, что было, рушится, а новое не предлагается. Управление лесами подменяется лесным планированием и лесохозяйственным проектированием. Служба лесоустройства, просуществовавшая 200 лет, исчезает и подменяется инвентаризацией! И тем более в кодексе не определен механизм участия общественности. А использованные термины и определения не согласованы с терминами и определениями, принятыми в международном праве.
И как, скажите, составлять отчет, скажем, по Киотскому протоколу, когда у нас нет даже определения "лесные земли".
***
Николай Моисеев, академик РАН
Самое опасное, что заложено в новом Лесном кодексе, - это подмена лесного законодательства земельным законодательством. Во все времена и во всех странах лес всегда рассматривался как природный объект, представляющий симбиоз не только древесной растительности, но и животного мира и земли как составной части лесной системы. Что предлагается сейчас? Главным фигурантом теперь выступает лесной участок, который определяется как земельный участок из состава земель лесного фонда, а сам лес рассматривается как принадлежность, составная часть этой земли.
Раньше лес рассматривался как недвижимое имущество, а сегодня он рассматривается как движимое имущество. Для чего это делается? Земля уже сегодня может быть в обороте и иметь разные формы собственности, в том числе и частную собственность, - это решается земельным и гражданским законодательством, и лесное законодательство тут ни при чем. Вот в чем опасность! Лес составителями кодекса рассматривается как редиска, которую можно вырвать из земли, а землю пустить в оборот: продать, например. И к этому сводится все содержание нового Лесного кодекса!
В самом первом варианте проекта этого кодекса Минэкономразвития вообще ставил задачу провести тотальную приватизацию лесов, передаваемых в аренду. Но поскольку общественное мнение возмутилось, Президент и Председатель Правительства сказали, что это несвоевременно и не соответствует реалиям России, тогда это ведомств пошло другим путем: не мытьем, так катаньем. Они просто сделали так, что вопросы собственности лесов отныне не будут решаться Лесным кодексом. В законе о вводе Лесного кодекса в действие уже записано, что необходимо сделать поправки в земельное и гражданское законодательство.
Еще один слабый участок предполагаемого законопроекта - полное разрушение системы государственного управления лесами. Многочисленные реформы в отрасли уже сделали так, что государственное управление в лесном секторе сегодня фактически отсутствует. Например, поправка в 199-й федеральный закон, принятая в самом конце прошлого года, передала право управлять лесами в лесистых районах страны губернаторам! Федеральное Правительство фактически сняло с себя обязанности по выработке стратегической политики, составлению федеральной программы в лесном секторе. Но сегодня в лесной отрасли накоплены такие проблемы, которые не могут быть разрешены в рамках одного субъекта Федерации - это и строительство крупных транспортных магистралей, и лесное машиностроение, и глубокая переработка древесины.
***
Георгий Коровин, директор Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН, доктор сельскохозяйственных наук
Конечно, старый Лесной кодекс, неплохой для своего времени, требовал замены. Но экономисты, разработавшие новый проект Лесного кодекса, не имеют даже малейшего представления о лесе - у них есть единственная цель: демонополизация роли государства в лесных отношениях, перевод вопроса о собственности лесных участков на рельсы земельного законодательства, а затем увод этого "состава" с магистрального направления в тупики, где можно будет безнаказанно грабить леса. Для них леса - только товарная ценность. Но ведь лес, чтобы стать устойчивым лесом, должен восстанавливаться 600 лет, да и для товарного леса ему нужно расти 120 лет. Лес - это ресурс, где кратковременная выгода действительно будет очень наглядна. А дальше в него надо вкладывать деньги! Но новый Лесной кодекс составлен так, что срубить лес запросто можно, переработать его - еле-еле можно, а вот восстанавливать его некому, потому что система лесного хозяйства в кодексе не отражена. Раньше лес никогда не был предметом гражданского оборота, это были земли, предназначенные только для леса. 70 процентов территории страны составляя лесной фонд, но сейчас это богатство сжимается как шагреневая кожа. Лесной участок теперь - земельный участок, покрытый лесом, а прошла вырубка - и он перестает быть лесным фондом. Парадокс! В новом Лесном кодексе не прописана система управления лесами, говорится о каком-то уполномоченном лесном органе. Но что это такое, никто не понимает. Кто будет заниматься лесным хозяйством? Лесхозы, которые были органами управления и органами исполнения различных функций, ликвидируются, вместо них речь идет про лесничества, определения которым не дано, функции их тоже не прописаны. И что в итоге: лесная охрана сегодня уже ликвидирована - 80 тысяч человек. Лесхозы будут ликвидированы. Конечно, будут только множиться нелегальные рубки, ведь прав у органов лесного хозяйства по контролю за лесопользованием никаких не осталось. Просто необходимо, чтобы проект нового Лесного кодекса был вынесен на всенародное обсуждение.
***
Анатолий Писаренко, президент Российского общества лесоводов, академик РАСХН
У любой страны, где есть лес, есть орган управления лесами: либо министерство, либо департаменты, службы. А у нас, самой лесной страны мира, его нет! Было Министерство лесного хозяйства, потом Государственный комитет по лесному хозяйству, просто комитет, потом Служба лесного хозяйства, сейчас есть только Федеральное агентство лесного хозяйства при Министерстве природных ресурсов, но ведь в новом-то варианте Лесного кодекса вообще ничего не предусмотрено! Да, было много реформ управления лесным хозяйством, при них менялась верхняя ступень управления, менялась средняя ступень, но нижнюю - лесхоз как единицу структуры управления - никогда не трогали! Как только мы потеряем лесхозы, чтобы наладить систему, хотя бы позволяющую отслеживать ситуацию в отрасли, понадобится как минимум 15-20 лет! Весь новый проект Лесного кодекса рассчитан на то, что леса будут переданы в аренду.
* * *
Журнал "SmartMoney" (Москва) рассказал, что семья Битковых, основателей сравнительно небольшой Северо-Западной лесопромышленной компании (СЗЛК), уже десятый год умудряется выживать в борьбе с гигантами отрасли вроде "Илим Палп" и Архангельского ЦБК, привлекая длинные кредиты, наращивая и обновляя производство. При том что древесину для производства бумаги компания в отличие от конкурентов импортирует—в основном из Белоруссии. Благополучие СЗЛК прямо зависит от расположения Александра Лукашенко. Кому-то данное обстоятельство может показаться чрезвычайным политическим риском. Только не Битковым.
На белорусском сухостое
Чем руководствовались отцы города Рагнита в Восточной Пруссии, закладывая в 1912 г. в своем бедном лесами регионе целлюлозно-бумажный завод, сегодня понять сложно. Скорее всего, соображениями близости лесистой Белоруссии, входившей в состав Российской империи. Спустя 94 года предприятие — сейчас оно называется Неманским целлюлозно-бумажным комбинатом и входит в состав СЗЛК — все так же продолжает завозить лес из Белоруссии. Только теперь, после геополитических бурь XX в., в роли импортера выступает сама Россия. Брать лес на родине Битковым невыгодно из-за высоких транспортных расходов. "Лезть за Урал—не дотянешься. Из Архангельска тоже путь неблизкий. В Карелии леса нет — Сегежский ЦБК сам тащит из Тюмени. А белорусский лес под боком, да и пошлинами он не облагается, потому как единое таможенное пространство", — объясняет главный аналитик ассоциации "Бумпром" Виктор Логинов.
Белорусский лес обходится комбинату Битковых в $33 за 1 м3 — примерно столько же, для сравнения, стоит лес на входе в ЦБК "Волга" в Нижегородской области. Правда, есть два минуса: Белоруссия свой лесной экспорт лимитирует, а под боком ждут своей доли еще два крупных потребителя: Советский ЦБЗ и комбинат "Цепрусс". В первом полугодии 2006 г. белорусы поставляли каждому комбинату по 10 500 м3 в месяц, что, по словам заместителя директора "Беллесэкспорта" Александра Соколова, меньше, чем обычно. Белорусские специалисты по лесу объясняют ситуацию следующим образом. Калининградские предприятия используют для варки целлюлозы усыхающую ель. Дерево усыхает, если его изгрызли жуки-короеды и древоточцы. Прошлая весна была холодной, поэтому жуки "не вылетели" и запасы сухостоя оказались меньше, чем ожидалось. От российских закупщиков леса, впрочем, можно услышать иную версию: байки про жуков белорусы рассказывают просто для усиления своих позиций в переговорах о квотах на вывоз древесины.
Как бы там ни было, Неманский комбинат столкнулся с проблемой нехватки сырья, которая с середины лета грозила обостриться до предела: предприятию потребуется до 40 000 м3 древесины в месяц вместо прежних 25 000 м3 в связи с пуском новой бумагоделательной машины. На счастье калининградских промышленников, белорусский Батька пошел навстречу просьбам коммерческого директора СЗЛК Вадима Харитонова и дал дополнительные квоты. Весной 2006 г. во время проведения дней Северо-Западного федерального округа РФ в Белоруссии Александр Лукашенко лично поручил своему минлесхозу увеличить поставки леса для Неманского ЦБК. Бизнес семьи Битковых устоял. Угроза сырьевого дефицита, однако, заставила их принять меры страховочного свойства: Битковы решили построить на Неманском ЦБК хранилище на 60 000 м3 древесины. Это даст возможность реже закупать лесосырье, занимающее в структуре себестоимости готовой продукции комбината примерно 70%.
Семейный бизнес
Битковы — братья Игорь и Андрей и их отец Владимир — в разное время работали на Архангельском ЦБК, а бизнесом занялись в начале 1990-х. В предпринимательский клан вошла также жена Игоря — Ирина, выпускница Санкт-Петербургского университета МВД. С 1993 по 1997 г. Игорь, Ирина и Андрей занимались торгово-посредническими операциями в своей архангельской фирме "Лесмаркет". Игорь был ее гендиректором, Ирина — главбухом, Андрей курировал леспромхозы. Отец, знавший отрасль как свои пять пальцев, выступал в роли консультанта: официальных должностей он не занимал.
К 1997 г., когда Битковы, основав СЗЛК, решили стать промышленниками, самые крупные и привлекательные активы в лесной отрасли были уже поделены. Почти стопроцентный пакет акций Архангельского ЦБК консолидировала группа "Титан" Владимира Крупчака, Братский и Котласский комбинаты вошли в "Илим Палп" Захара Смушкина и Бориса Зингаревича, Сыктывкарский комбинат купили австрийцы из Neusiedler.
Оставались только небольшие предприятия, находящиеся, как правило, в предбанкротном состоянии. Одним из них была Каменногорская фабрика офсетных бумаг (КФОБ) в Ленинградской области. "Они были нашими постоянными заказчиками. Брали в долг целлюлозу и вечно задерживали выплаты", — вспоминает Игорь Битков, ныне генеральный директор СЗЛК. В 1996 г. Федеральное управление по делам о несостоятельности подало иск о банкротстве КФОБ. На тот момент фабрика должна была семье Битковых около $3 млн, а ее общий долг достигал $6 млн. Производственные мощности, рассчитанные на 20 000 т продукции в год, были задействованы на 10%. "Мы обратились ко всем кредиторам фабрики с предложением ее купить. Желающих не оказалось. Пришлось брать самим", — рассказывает Битков. В конце 1997 г. семья купила фабрику на открытых торгах за символическую сумму, к которой, правда, было прибавлено обязательство погашения долгов рабочим и кредиторам. В течение трех лет Битковы восстанавливали производство.
Офсетной (для книгопечатания) бумаги, которую производила Каменногорская фабрика, на рынке хватало — за исключением сегмента продукции для детских книг. На "детский" офсет лучше ложатся цветные краски. Для комбинатов-гигантов он малоперспективен: слишком много офсета для детских книг рынок "не переварит" и настраивать под него большую бумагоделательную машину смысла нет. Путем небольшого изменения в технологии Битковы перепрофилировали свою машину под те виды продукции, с которыми могли рассчитывать на заметную долю на рынке. "Помимо офсета для детских книг мы запустили в производство "пухлый" (более толстый, но более легкий. — SM) офсет, ватман и акварельную бумагу — продукцию, пользовавшуюся спросом на рынке. Поэтому кризис [1998 г.] прошли плавно, почти без потерь", — утверждает Игорь Битков.
В конце 1990-х Битковы задумались о собственном целлюлозно-бумажном производстве. Мотивы понятны. С 1999 по 2000 г. цены на целлюлозу выросли примерно на 30%. В апреле 2000 г. на Лондонской бумажной бирже Pulpex цена на целлюлозу достигла рекордных $900 за 1 т. Для сравнения: сегодня 1 т целлюлозы стоит около $600.
Кроме того, приобретение ЦБК позволяло Битковым создать вертикально интегрированную структуру. Они задумали схему: управляющая компания закупает сырье и отправляет на комбинат. Тот поставляет целлюлозу на Каменногорскую фабрику. Готовая бумага с фабрики возвращается в СЗЛК для реализации. Для воплощения схемы не хватало свободного ЦБК. Помог случай. Внешний управляющий Неманского ЦБК Раиса Лапидус (чиновница управления Мингосимущества по Калининградской области), отчаявшись оживить простаивающий уже два с половиной года комбинат, решила найти на него покупателя. "Я прочла заметку про СЗЛК в "Комсомольской правде", — рассказывает Лапидус, — потом нашла адрес по справочнику и отправила им письмо с предложением приобрести ЦБК". Такие же письма получили и другие лесопромышленники, но никто не отозвался. "Мы его рассмотрели, — вспоминает главный управляющий директор по бизнесу компании "Илим Палп" Никита Леонов, — но не приняли положительного решения, поскольку масштабы производства не соответствовали нашим стратегическим целям". Неманский комбинат, производящий 7000 т продукции в год, для "Илим Палп" действительно малоинтересен — объем производства на предприятиях Захара Смушкина больше в 75 раз.
Битковых скромные размеры комбината не испугали — ужаснула ситуация в Немане, где из 14 000 жителей 5000 числились сотрудниками комбината. "В городе царила нищета, — вспоминает Игорь Битков. — Не было отопления и горячей воды". Рабочий день на комбинате заключался в том, чтобы сходить в столовую пообедать в счет долга по зарплате.
Как рассказала Раиса Лапидус, сначала было принято решение запустить комбинат по давальческой схеме: СЗЛК поставляла сырье, а комбинат производил для нее целлюлозу. По такой схеме стороны проработали с октября 1999 г. до сентября 2000 г., после чего Лапидус вынесла предложение о продаже комбината на собрании 40 кредиторов. По ее словам, на тот момент комбинат был должен около 100 млн руб., а Битковы заплатили за него примерно 170 млн руб., из которых и были погашены долги. Уже через месяц после приобретения СЗЛК запустила первую бумагоделательную машину, а еще через 10 месяцев комбинат вышел на 75-процентную мощность.
Вместо тетрадей — гамбургеры
Битковы гордятся тем, что первыми стали производить общие тетради с цветными обложками по полному циклу. В начале этого десятилетия два ведущих российских производителя общих тетрадей — "Светоч" и "Бумизделия" — использовали импортную бумагу, а сами только печатали обложки, линовали и скрепляли листы. Битковы решили освоить всю цепочку производства. Летом 2001 г. на Каменногорской фабрике они установили две современные тетрадно-линовальные машины иностранного производства. Оборудование было взято в лизинг, в этом году уже прошел последний платеж, весь проект обошелся в $5,6 млн.
Выручка фабрики за год выросла в 3 раза — с $1,4 млн в 2000 г. до $4,4 млн в 2001 г. Сейчас, по информации самой СЗЛК, компания контролирует 40% рынка общих тетрадей. Рентабельность их производства достигает 35%, говорит Игорь Битков. Однако ставка на тетради оказалась не самым удачным ходом. Прибыльный сегмент, к огорчению производителей, не растет — в России неуклонно сокращается число школьников, кроме того, рынок тетрадей подорвала компьютеризация. В результате с 2003 по 2005 г. СЗЛК снизила количество выпускаемых тетрадей на 59%, до 252 млн штук. Компенсировать падение спроса частично удалось за счет увеличения средней толщины тетрадей — в тоннах за тот же период производство выросло на 18%.
Зато компания уверенно наращивает производство так называемых подпергаментов — влагопрочной жаростойкой бумаги для упаковки пищевых продуктов. Единственный кроме СЗЛК производитель такого рода продукции в России — Троицкая бумажная фабрика, так что конкуренции почти нет. Мода на фастфуд позволила СЗЛК увеличить производство подпергаментов за последние два года на 50% — до 10 000 т в 2005 г., а полученный летом 2005 г. сертификат кошерности на подпергаменты расширил географию поставок компании до США, Канады и Израиля.
Вечный долг
Бизнес Битковых со временем стал заметен даже на фоне гигантов отрасли — выручка СЗЛК в 2005 г. составила 4 млрд руб. Что дальше? "Через 10 лет целлюлозно-бумажную отрасль ждет кризис", — прогнозирует Игорь Битков. Причины — удорожание рабочей силы и энергоносителей, изношенность мощностей, неконкурентоспособность продукции. По данным компании "Леспром Индастри Консалтинг", в 2005 г. изношенность оборудования, задействованного в производстве целлюлозы, превысила 90% при загрузке мощностей более чем на 85%.
Готовиться к худшим временам Битковы начали еще в 2001 г., когда заказали канадской консалтинговой компании Sandwell проект модернизации своих предприятий. Канадцы предложили несколько проектов, в том числе строительство новой бумажной фабрики в Немане за ?30 млн — ее запуск ожидается 14 июля. На Каменногорской фабрике в ноябре 2005 г. была установлена линия по переработке макулатуры — это инвестиция еще на ?14 млн. Общая стоимость программы модернизации предприятий СЗЛК — $450 млн, из которых уже освоено порядка $100 млн.
Проблему удорожания энергоресурсов СЗЛК частично решила, переведя в 2005 г. две из четырех котельных Неманского комбината с мазута на газ. Для этого пришлось построить газопровод длиной 1,5 км, израсходовав $3 млн. В компании утверждают, что проект отбился за полгода: тонна мазута стоит 8000 руб., а эквивалентный объем газа — лишь 1000 руб.
Главный вызов для себя Игорь Битков видит в том, чтобы привлечь недоверчивых европейских потребителей. Сейчас доля экспорта в выручке СЗЛК составляет около 24%. Причем Запад берет только кошерный подпергамент, а львиная доля экспорта приходится на Восточную Европу, Северную Африку и Азию. "Европа настороженно относится к целлюлозно-бумажной продукции из России, — сетует директор по экологии СЗЛК Юрий Мурашко. — Им нужно постоянно доказывать, что наша продукция экологически безвредна". Чтобы подкупить европейцев, СЗЛК ввела линию по полностью бесхлорной отбелке целлюлозы — это еще ?30 млн.
Попытка избежать кризиса дорого обходится СЗЛК. Компании приходится привлекать деньги всеми возможными способами: через кредиты, лизинговые схемы, выпуск облигаций (в 2003 г. СЗЛК запустила программу на 300 млн руб.). "Поначалу получать длинные кредиты было очень сложно, — вспоминает Битков. — Нам выставляли чудовищные проценты, но приходилось соглашаться. Проекты не успевали отбиваться — все уходило на обслуживание долгов". Сейчас стало полегче. На 1 апреля 2006 г. кредиторская задолженность СЗЛК составила около $50 млн. Чистая прибыль компании в 2005 г. — $31 млн.
* * *
Газета "Ведомости" (Москва) рассказала о том, что в ближайшие 15 лет Сахалин станет одним из российских лидеров по привлечению инвестиций и темпу экономического роста, причем развитие региона будет обеспечено не только экспортом нефти и газа, но и развитием рыбопромышленного, лесопромышленного и туристического кластеров. Мощный рывок сахалинской экономики необходим и федеральному центру, в интересах которого укрепление позиций на востоке России.
В июне мы приняли Стратегию развития Сахалинской области до 2020 г. и внесли ее на рассмотрение федеральных ведомств. Это ключевой для развития острова этап, потому что теперь государство и частный бизнес должны определиться, насколько они готовы поддержать реализацию наших амбициозных планов.
Россия - Азия
Для начала несколько показательных цифр. В странах Азиатско-Тихоокеанского региона инвестиции в основной капитал в год составляют $1, 7 трлн, из них почти половина - $800 млрд - в Китае. Совокупные годовые инвестиции в Сибири и на Дальнем Востоке России, а это сопоставимая территория и сопоставимый ресурсный потенциал, составляют чуть более $20 млрд, т. е. в 85 раз меньше, чем в АТР в целом, и в 40 раз меньше, чем в Китае. Экономика АТР растет на 10-12% в год, экономика востока России - на 4, 5-5, 5% в год в последние пять лет.
То есть мы отстаем от наших соседей и партнеров на два порядка. Все это, разумеется, сказывается на демографии. У них более чем полупроцентный ежегодный прирост населения, у нас - более чем полупроцентная депопуляция.
Мне представляется, что в далеком прошлом остались те благодушные времена, когда мы имели возможность вести научные споры о том, надо ли нам приступать к ускоренному развитию Сибири и Дальнего Востока. По большому счету, эти времена закончились в 70-е гг. прошлого века, когда страны АТР заявили на глобальном уровне проекты очень большого масштаба и стали уверенно двигаться в их реализации. Мы необходимой крупной ставки на востоке не сделали, теперь вынуждены догонять.
Сегодня наступил период, когда мы можем и должны перейти в режим реализации масштабных проектов, имеющих не только внутреннее, но и геостратегическое значение. Для этого готов и частный бизнес, где заметен серьезный прогресс и в области корпоративного управления, и в области обеспеченности стратегическим видением, и в заявляемых амбициях. Для этого, по моему представлению, готово и государство, которое уверенно внедряет новые инвестиционные инструменты: это и особые экономические зоны, и инвестиционный фонд, и венчурный фонд, и концессии. Безусловно, в первую очередь деятельность нового масштаба необходимо разворачивать на востоке России, если мы не хотим в среднесрочной перспективе потерять сначала экономический, а затем и политический суверенитет в Азии. Что для этого необходимо? На мой взгляд, для начала России нужны 6-7 обеспеченных амбициозными стратегиями и сильными управленческими командами регионов, в будущем которых равно заинтересованы бизнес и государство.
Очевидно, что основными территориями роста на востоке страны в ближайшие 10-15 лет станут немногие регионы, в отношении которых бизнес запланировал значительные инвестиции, а государство готово поддержать реализацию этих проектов необходимыми административными решениями и/ или инвестициями. Очевидно, что экономический рост на востоке России не может и не должен быть ровным, потому что бурное развитие - это всегда на первом этапе территориальные диспропорции.
100 крупнейших бизнес-проектов, запланированных к реализации крупными компаниями на территории Сибири и Дальнего Востока в ближайшие 10-15 лет, предполагают до $230 млрд инвестиций. Из них более $170 млрд - это инвестиции в пятерку регионов-лидеров (соответственно, Сахалинская область, Красноярский край, Якутия, Иркутская область и Камчатка). Инвестиции в Сахалин до 2020 г. в оптимистичном сценарии могут достигнуть $70 млрд.
Безусловно, быстрый запуск всех восточных проектов широким фронтом - это шанс России на существенное изменение масштаба деятельности на востоке страны и на равноправную кооперацию со странами Азии без рисков потери суверенитета. В этом смысле разработанная нами Стратегия развития Сахалинской области до 2020 г. -явление российской экономической и внешней политики.
Сахалин как чемпион
Разрабатывая 15-летнюю Стратегию развития Сахалина, мы отдавали себе отчет в том, что сумма инвестиций по нефтегазовым проектам "Сахалин-1", "Сахалин-2", "Сахалин-3", "Сахалин-4" и "Сахалин- 5" в любом случае превысит $55 млрд - таковы объективные расходы на организацию шельфовой добычи. И это автоматически означает, что Сахалин стабильно занимает в ближайшие 15 лет одно из первых мест в России и по абсолютным инвестициям, и тем более по инвестициям на душу населения. А значит, по ВРП на душу населения поднимается с нынешнего 5-го места в России на 2-3-е место.
Вопрос состоял лишь в том, как при этом сформировать диверсифицированную экономику, у которой был бы несомненный ресурс для "жизни после нефти", горизонт стабильного существования и после 2050 г.
Сегодня можно констатировать, что нам это удалось: в тесном взаимодействии с бизнесом создана Стратегия, сбалансированная между топливно-энергетическим, рыбопромышленным, лесопромышленным и туристическим кластерами.
Почему мы решили делать Стратегию строго по кластерному принципу? Все очень просто. Дело в том, что добыча и экспорт нефти (равно как и вылов и экспорт рыбы, рубка и экспорт леса) - это, согласно российскому налоговому и межбюджетному законодательству, не слишком выгодные мероприятия для регионов. Распределение налогов по ним может достигать 90/10 в пользу федерального центра. Поэтому в интересах регионального бюджета - жесткий курс на формирование кластеров, цепочек добавления стоимости, в каждой отрасли.
Поэтому когда мы говорим на федеральном уровне о кластерной политике, о развитии перерабатывающих производств, или цепочек связанных по кооперации предприятий, или даже о создании целых территориальных производственных комплексов, то главный выгодоприобретатель от всех этих мероприятий, безусловно, региональный бюджет. А это для меня означает, что администрация любого региона просто обязана становиться двигателем кластерной политики.
Поэтому инновационность нашей стратегии, построенной в строгом смысле на кластерном принципе, - это всего лишь единственно рациональный, как мне кажется, способ стратегического планирования для любого региона.
Четыре кластера
В нефтегазовом комплексе нам абсолютно необходимо не столько экспортировать нефть и газ по трубе, сколько развивать многогранную переработку углеводородов на острове. Мы уже строим завод по сжижению газа, и это для нас имеет огромные преимущества перед экспортом по трубе, ведь сжиженный газ перевозится на значительно большие расстояния, к тому же меньше подвержен рискам возникновения диктата покупателя, чем при поставках трубопроводным транспортом. Это направление мы будем активно развивать и дальше.
Мы намерены максимально развивать нефте- и газохимию, в том числе производство полимеров. Нам нужны крупные интегрированные газоперерабатывающие и газохимические комбинаты, ориентированные на постоянно растущий спрос на эту продукцию как в мире, так и в странах АТР, и в частности в Китае.
В рыбопромышленном комплексе мы намерены не только существенно повысить объем лова, прежде всего за счет более серьезного развития прибрежного рыболовства. Мы будем способствовать развитию на острове крупных вертикально-интегрированных рыбопромышленных холдингов, поставляющих готовую продукцию на российский и международный рынок. Безусловно, важно создавать узнаваемые сахалинские бренды. У нас есть все возможности конкурировать здесь на равных с японцами или норвежцами.
В лесопромышленном комплексе консервативный вариант развития связан с существенным ростом деревообработки и строительством небольшого ЦБК, способного утилизировать отходы деревообработки. Безусловно, необходимо строить заводы по производству плит MDF. Но эксперты не исключают и целесообразности строительства на острове крупного лесоперерабатывающего комплекса и ЦБК - при принятии на федеральном уровне соответствующих поправок в Лесной кодекс и развитии транспортной инфраструктуры Сахалина.
В туристско-рекреационном комплексе мы обязаны полностью использовать наши уникальные природно-климатические условия, чтобы Сахалин стал заметным центром туризма как для жителей Дальнего Востока России, так и для стран АТР.
Федеральные инструменты
Чтобы воплотить эту концепцию в жизнь, понадобятся заметные инвестиции в инфраструктуру. В том числе инвестиции федеральные.
Здесь мы рассчитываем на работу прежде всего с новыми прогрессивными инвестиционными инструментами государства. Мы будем претендовать на статус туристско-рекреационной особой экономической зоны, имея в виду как территорию Сахалина, так и Курил. Есть основания претендовать на статус портовой особой экономической зоны, поскольку сегодня реализация многих стратегических проектов упирается в неразвитость портов. Начинаем готовить предложения в инвестиционный фонд по проекту перешивки железнодорожного полотна - на Сахалине до сих пор эксплуатируется японская узкоколейка.
Что означает для России реализация полного круга проектов сахалинской долгосрочной стратегии? Запланированные $70 млрд инвестиций создадут не менее $100 млрд дополнительного вклада в ВВП России, т. е. более 15% прироста к сегодняшнему ВВП страны, или 5-6% к прогнозному ВВП 2020 г. Это более чем значительный вклад, к тому же в геостратегически важном для страны регионе. Реализация подобных стратегий в 6-7 регионах востока России способна задать совершенно иной масштаб деятельности, заявить Россию как игрока нового качества в азиатской кооперации.
* * *
"Парламентская газета" (Москва) - Похоже, фразу о том, что лес - наше богатство, российские власти поняли буквально и решили, что природная зелень в ближайшее же время должна приносить "зелень" денежную и в больших количествах. А потому торопятся законодательно оформить возможность существующие на российской территории леса приватизировать, покупать и продавать, брать в аренду, а главное - беспощадно их рубить.
5 июля под митинги и манифестации, обещанные по всей стране противниками предполагаемых преобразований, на второе чтение в Госдуму будет представлен самый скандальный законопроект последнего времени - новый Лесной кодекс России.
О том, почему сегодня ломается столько копий вокруг наших лесов, что нового собираются привнести в нашу жизнь разработчики законопроекта, разговор с заместителем председателя Комитета Госдумы по природным ресурсам и природопользованию, академиком РАСХН Владимиром КАШИНЫМ.
- Владимир Иванович, ваш прогноз, что ждет Россию, если она все-таки примет новый Лесной кодекс в предлагаемом сегодня варианте?
- Если обрисовать ситуацию, создающуюся в этом случае, одним словом - это катастрофа! Россия располагает национальным богатством, в 10 раз превышающим мировой ВВП, - это самый лакомый кусок геополитической карты мира. Лишившись права собственности на свои природные ресурсы, Российское государство просто деградирует до статуса рядового хозяйствующего субъекта в никем не контролируемом рыночном пространстве, фактически падет жертвой политики глобализма, провозглашенной странами "золотого миллиарда", окончательно встроившись в международное разделение труда в качестве сырьевой колонии развитых стран.
- Но ведь Конституция РФ гарантирует нам, что земля, лес, вода, другие природные ресурсы будут использоваться и охраняться как основа жизни и деятельности народа, проживающего на ее территории.- Мало того, Конституционный суд в постановлении от 9 января 1998 года по делу о проверке конституционности действующего Лесного кодекса дал заключение, что "лесной фонд России - это публичное достояние многонационального народа и является федеральной собственностью особого рода и имеет специальный правовой режим".
- Любая законотворческая деятельность по идее должна совершенствовать то законодательство, которое у нас есть. И, естественно, ожидать, что предлагаемый закон должен быть лучше предыдущего. Что принципиально новое вносит Лесной кодекс?
- Авторы законопроекта в качестве основного аргумента в пользу своего детища выдвигают традиционный тезис: якобы государство наше - плохой хозяин, и только "эффективный собственник" повысит экономическую эффективность использования леса. Поэтому они предлагают разрушить государственную собственность на леса, превратить леса в товар, продавать их на аукционах частным лицам, включая иностранцев и лиц без гражданства, и удалить государство из управления лесным хозяйством. То, что государство - плохой хозяин, этот постулат может быть верен, только если руководствоваться временщицкой психологией и мыслить сиюминутной выгодой. А вот если леса будут приватизированы, то первые 15-20 лет нас ждут интенсивные лесозаготовки, другими словами, просто хищнические рубки.
- Тогда спрошу по-другому: что мы теряем с принятием этого варианта Лесного кодекса?
- Мы теряем лесной фонд России - это две трети ее территории, это 22 процента лесов мира по площади и 25 процентов по запасам. Мы теряем колоссальный возобновляемый экономический ресурс, который при хозяйском к нему отношении может давать в бюджет порядка 100 млрд. долларов ежегодно. В СССР лесной комплекс, например, по объемам прибыли уступал только нефтяному. Да, сейчас его рентабельность очень низка, потому что за последнее время фактически полностью развалены основные институты управления лесным хозяйством. Сегодня леса приносят в российский бюджет лишь 5 млрд. долларов и почти столько же государство тратит на их восстановление.
- Проект нового Лесного кодекса предполагает сдачу леса в аренду на 99 лет.
- Абсурдный срок, сопоставимый с вечностью. В подавляющем большинстве стран срок аренды лесов не превышает 25 лет, то есть период активности одного поколения. Правда, сейчас у нас тоже подкорректировали цифру, речь теперь идет о сдаче в аренду на 45 лет. Все это свидетельствует о полном непонимании авторами законопроекта сущности лесов, их биологического и экономического цикла. Не сомневаюсь, что с введением частной собственности леса будут варварски истреблены на корню буквально в считанные годы. Экономически это неразумно: хороший хозяин живет только на проценты с природного капитала, не затрагивая его самого, обеспечивая по крайней мере его простое воспроизводство, а не проедая сам капитал.
- За рубежом есть положительный опыт передачи леса в частные руки?
- В Канаде леса полностью находятся в госсобственности. Но экономический их эффект огромен. Канада по объемам лесозаготовок опережает Россию в полтора раза. Вот в США более 70 процента леса в частной собственности, но как раз сегодня там идет интенсивный процесс возвращения лесов из частной собственности в федеральную - за последние сто лет в Соединенных Штатах не было приватизировано ни одного акра леса.
- Как вы оцениваете механизм передачи леса в частную собственность, который заложен в Лесном кодексе? Прежде всего интересует любимое детище Минэкономразвития и Минприроды - аукционы?
- Аукцион по определению применяется тогда, когда нужно сбыть с рук нечто, дальнейшая судьба чего безразлична. Правительство не заботит дальнейшее развитие сложнейшей живой биогеосистемы, а именно лесов, пока еще возобновляемого ресурса. Аукцион в отличие от конкурса не предъявляет к претендентам таких квалификационных требований, как профессиональный опыт, квалификация, наличие технико-экономического проекта, которые явились бы гарантией грамотного использования природного объекта. Единственный критерий - кто больше заплатит. Выиграет ли рядовой лесхоз у нефтяного или газового магната? Конечно же, нет. А нефтяники потом этот лес перепродадут или сдадут в субаренду, приумножив свой спекулятивный капитал. А чего стоит такое "гениальное" изобретение авторов этого проекта, как передача сроком на 10 лет лесного участка в управление одному человеку, так называемому "управляющему", если аукцион не состоялся? Это идея еще "шикарней", чем аукцион, - и бесплатно, и ответственности никакой нет.
- Что сулит замена существующей ныне "разрешительной" системы лесопользования на "заявительную"?
- А чего ж тут не понять. При разрешительной системе государство разрешает лесопользование и контролирует его, а при заявительной - после получения леса в аренду арендатор пишет декларацию, в которой, заявляет, что будет этот лесной участок использовать таким-то образом. Но декларация не несет никаких правовых последствий, и контролировать пользователя становится невозможно.
- Предполагается, что иностранный капитал тоже может скупать российский лес?
- Конечно. И ничего не мешает теперь той же Франции и Англии выкупить у нас лесные участки, кстати, их предельный размер законопроектом никак не ограничен, хоть тысячи квадратных километров покупай. И почему бы им не переселить туда, скажем, свою проблемную "этническую составляющую"? Тоже своего рода антитеррористическая мера. Что помешает Китаю купить Хабаровский край? Японии - Курильскую гряду? Финляндии - Карельский перешеек? Учитывая, что лесами покрыто 70 процентов страны - задача мирной колонизации, бескровного отъема наших земель очень упростится. И если новый Лесной кодекс будет принят, эта, казалось бы, апокалипсическая сказка вполне может стать былью, учитывая, что, по оценке экспертов, все российские леса могут быть проданы на аукционах за смехотворную сумму - всего-то порядка 20 млрд. долларов. Как все это может соответствовать интересам безопасности России?
- Известно, что леса России - это легкие земли, вроде бы избитый штамп, но поставщиков кислорода в атмосферу не так и много: кроме нас, это джунгли Амазонки да тропические леса Габона. А ведь лишимся леса, и нас самих начнут вытеснять болота и пустыни.
- Приведу пример из отечественной истории. В 1861 году, после отмены крепостного права, крестьяне вместе с землей получили и большие лесные наделы. Поскольку нищая российская деревня не могла быстро встать на ноги, в погоне за быстрыми деньгами новые собственники пошли по линии наименьшего сопротивления: начали рубить леса под пашни, выгоны для скота и просто на продажу. А потом последовал распад "дворянских гнезд", и помещики начали продавать лесные угодья. Спохватились только через семь лет, и тогда был издан закон о сохранении лесов. В этом документе впервые очень четко были определены статус водоохранных лесов и весьма разумная система мер по их сохранению, заложены основы лесного законодательства, элементы которых и до сих пор есть в российском праве и даже в финском, потому что Финляндия была частью России, и которые сейчас по существу рушатся новым Лесным кодексом. Но деструктивные системные процессы, запущенные тогда массовыми рубками, были уже необратимы: на Среднерусской равнине исчезли сотни малых рек и озер, а в результате ветра и эрозии почвы привели к смыву плодороднейшего чернозема. Вследствие этого в 90:х годах XIX века несколько лет подряд в Центральной России был страшный голод из-за ежегодных неурожаев. А теперь могу прогнозировать будущее: если новый Лесной кодекс вступит в силу, Астраханская область, где сто лет искусственно выращивали леса, чтобы решить проблему ветровой эрозии, в течение максимум 3-5 лет превратится в пустыню.
- Но насколько я понимаю, Лесной кодекс касается уже непосредственно и каждого из нас: например, отправиться в лес за грибами, пойти на охоту, да и просто с рюкзаком отправиться туда отдохнуть будет нельзя?
- Этот кодекс обслуживает интересы только "новых латифундистов" - собственников и крупных арендаторов "лесных участков". А граждане, по тексту законопроекта, могут пользоваться всего лишь некими абстрактными "лесами". Это эквилибристика терминов ведь не случайна: термин "лесной участок" в кодексе объявлен недвижимым имуществом и частной собственностью, он несет конкретное юридическое содержание, а вот обобщенное понятие "леса" оказалось теперь расплывчатым термином без конкретного содержания и не имеющим никакого юридического статуса. В отношении граждан сказано, что их право на пребывание в лесах может быть ограничено по усмотрению собственника или арендатора. А такие виды лесопользования, как сенокошение, выпас скота, бортничество, сбор меда, осуществляются по письменному разрешению собственника или арендатора. Поэтому пастухи и косари вряд ли должны питать иллюзии, что по-прежнему смогут пасти овец и коров там, где привыкли, без разрешающей "бумажки", и им тоже в лес не войти. Правда, в 28-й статье говорится, что ограничение лесопользования можно обжаловать через суд. Но иначе как издевкой над народом это и назвать нельзя! Суды - это юриспруденция, определенный порядок подачи документов, а в деревне подавляющее число жителей ничего этого не знают. Учитывая повальную нищету селян, им до суда даже доехать будет проблематично. А даже если и посчастливилось доехать - с момента подачи иска до его рассмотрения и вынесения судебного решения сколько времени пройдет? А ведь надо сено косить, коров доить. Получается, это норма для гражданина просто не реализуема. Уничтожение лесного и водного законодательства, подмена лесных и водных отношений на земельное и гражданское законодательство - это нонсенс. Это верх некомпетентности.
***
Ученые бьют тревогу
Александр Исаев, директор Международного института леса, академик РАН
Опасность нового Лесного кодекса в том, что леса не признаются самостоятельным объектом имущественных отношений, а объявляются частью земли. Предпринимается попытка через закон о вводе в действие Лесного кодекса перевести леса из недвижимого имущества в движимое. Это нонсенс! К недвижимости у нас относятся пароходы или спутники, а леса - это теперь движимое имущество, значительно менее тесно связанное с землей, чем космические спутники. Где тут здравый смысл? Но цель этого нововведения очень даже понятна: движимое имущество не требует регистрации прав и открывает возможности для свободного оборота лесных участков и их приватизации.
Второй момент, который хотелось бы отметить, - под действие Лесного кодекса ведь попадает только половина земель лесного фонда, это связано с определением "лесного участка". Под него не попадают непокрытые лесной растительностью земли: гари, вырубки - почти 400 млн. га нелесных земель лесного фонда, которые были туда включены, чтобы государство могло ими управлять. Под Лесной кодекс не подпадает еще 300 млн. га бывшего лесного фонда - это не пройденные лесоустройством территории! Как регулируются отношения с этими землями, как решаются вопросы собственности - не сказано ни слова. Во всем мире управление лесами независимо от форм собственности на лес всегда было функцией государства. С XVIII века управление лесами в России было возложено на Лесную службу. Но в новом Лесном кодексе нет даже упоминания о Лесной службе, там не названы ни структура, ни органы управления лесами. То, что было, рушится, а новое не предлагается. Управление лесами подменяется лесным планированием и лесохозяйственным проектированием. Служба лесоустройства, просуществовавшая 200 лет, исчезает и подменяется инвентаризацией! И тем более в кодексе не определен механизм участия общественности. А использованные термины и определения не согласованы с терминами и определениями, принятыми в международном праве.
И как, скажите, составлять отчет, скажем, по Киотскому протоколу, когда у нас нет даже определения "лесные земли".
***
Николай Моисеев, академик РАН
Самое опасное, что заложено в новом Лесном кодексе, - это подмена лесного законодательства земельным законодательством. Во все времена и во всех странах лес всегда рассматривался как природный объект, представляющий симбиоз не только древесной растительности, но и животного мира и земли как составной части лесной системы. Что предлагается сейчас? Главным фигурантом теперь выступает лесной участок, который определяется как земельный участок из состава земель лесного фонда, а сам лес рассматривается как принадлежность, составная часть этой земли.
Раньше лес рассматривался как недвижимое имущество, а сегодня он рассматривается как движимое имущество. Для чего это делается? Земля уже сегодня может быть в обороте и иметь разные формы собственности, в том числе и частную собственность, - это решается земельным и гражданским законодательством, и лесное законодательство тут ни при чем. Вот в чем опасность! Лес составителями кодекса рассматривается как редиска, которую можно вырвать из земли, а землю пустить в оборот: продать, например. И к этому сводится все содержание нового Лесного кодекса!
В самом первом варианте проекта этого кодекса Минэкономразвития вообще ставил задачу провести тотальную приватизацию лесов, передаваемых в аренду. Но поскольку общественное мнение возмутилось, Президент и Председатель Правительства сказали, что это несвоевременно и не соответствует реалиям России, тогда это ведомств пошло другим путем: не мытьем, так катаньем. Они просто сделали так, что вопросы собственности лесов отныне не будут решаться Лесным кодексом. В законе о вводе Лесного кодекса в действие уже записано, что необходимо сделать поправки в земельное и гражданское законодательство.
Еще один слабый участок предполагаемого законопроекта - полное разрушение системы государственного управления лесами. Многочисленные реформы в отрасли уже сделали так, что государственное управление в лесном секторе сегодня фактически отсутствует. Например, поправка в 199-й федеральный закон, принятая в самом конце прошлого года, передала право управлять лесами в лесистых районах страны губернаторам! Федеральное Правительство фактически сняло с себя обязанности по выработке стратегической политики, составлению федеральной программы в лесном секторе. Но сегодня в лесной отрасли накоплены такие проблемы, которые не могут быть разрешены в рамках одного субъекта Федерации - это и строительство крупных транспортных магистралей, и лесное машиностроение, и глубокая переработка древесины.
***
Георгий Коровин, директор Центра по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН, доктор сельскохозяйственных наук
Конечно, старый Лесной кодекс, неплохой для своего времени, требовал замены. Но экономисты, разработавшие новый проект Лесного кодекса, не имеют даже малейшего представления о лесе - у них есть единственная цель: демонополизация роли государства в лесных отношениях, перевод вопроса о собственности лесных участков на рельсы земельного законодательства, а затем увод этого "состава" с магистрального направления в тупики, где можно будет безнаказанно грабить леса. Для них леса - только товарная ценность. Но ведь лес, чтобы стать устойчивым лесом, должен восстанавливаться 600 лет, да и для товарного леса ему нужно расти 120 лет. Лес - это ресурс, где кратковременная выгода действительно будет очень наглядна. А дальше в него надо вкладывать деньги! Но новый Лесной кодекс составлен так, что срубить лес запросто можно, переработать его - еле-еле можно, а вот восстанавливать его некому, потому что система лесного хозяйства в кодексе не отражена. Раньше лес никогда не был предметом гражданского оборота, это были земли, предназначенные только для леса. 70 процентов территории страны составляя лесной фонд, но сейчас это богатство сжимается как шагреневая кожа. Лесной участок теперь - земельный участок, покрытый лесом, а прошла вырубка - и он перестает быть лесным фондом. Парадокс! В новом Лесном кодексе не прописана система управления лесами, говорится о каком-то уполномоченном лесном органе. Но что это такое, никто не понимает. Кто будет заниматься лесным хозяйством? Лесхозы, которые были органами управления и органами исполнения различных функций, ликвидируются, вместо них речь идет про лесничества, определения которым не дано, функции их тоже не прописаны. И что в итоге: лесная охрана сегодня уже ликвидирована - 80 тысяч человек. Лесхозы будут ликвидированы. Конечно, будут только множиться нелегальные рубки, ведь прав у органов лесного хозяйства по контролю за лесопользованием никаких не осталось. Просто необходимо, чтобы проект нового Лесного кодекса был вынесен на всенародное обсуждение.
***
Анатолий Писаренко, президент Российского общества лесоводов, академик РАСХН
У любой страны, где есть лес, есть орган управления лесами: либо министерство, либо департаменты, службы. А у нас, самой лесной страны мира, его нет! Было Министерство лесного хозяйства, потом Государственный комитет по лесному хозяйству, просто комитет, потом Служба лесного хозяйства, сейчас есть только Федеральное агентство лесного хозяйства при Министерстве природных ресурсов, но ведь в новом-то варианте Лесного кодекса вообще ничего не предусмотрено! Да, было много реформ управления лесным хозяйством, при них менялась верхняя ступень управления, менялась средняя ступень, но нижнюю - лесхоз как единицу структуры управления - никогда не трогали! Как только мы потеряем лесхозы, чтобы наладить систему, хотя бы позволяющую отслеживать ситуацию в отрасли, понадобится как минимум 15-20 лет! Весь новый проект Лесного кодекса рассчитан на то, что леса будут переданы в аренду.
* * *
Журнал "SmartMoney" (Москва) рассказал, что семья Битковых, основателей сравнительно небольшой Северо-Западной лесопромышленной компании (СЗЛК), уже десятый год умудряется выживать в борьбе с гигантами отрасли вроде "Илим Палп" и Архангельского ЦБК, привлекая длинные кредиты, наращивая и обновляя производство. При том что древесину для производства бумаги компания в отличие от конкурентов импортирует—в основном из Белоруссии. Благополучие СЗЛК прямо зависит от расположения Александра Лукашенко. Кому-то данное обстоятельство может показаться чрезвычайным политическим риском. Только не Битковым.
На белорусском сухостое
Чем руководствовались отцы города Рагнита в Восточной Пруссии, закладывая в 1912 г. в своем бедном лесами регионе целлюлозно-бумажный завод, сегодня понять сложно. Скорее всего, соображениями близости лесистой Белоруссии, входившей в состав Российской империи. Спустя 94 года предприятие — сейчас оно называется Неманским целлюлозно-бумажным комбинатом и входит в состав СЗЛК — все так же продолжает завозить лес из Белоруссии. Только теперь, после геополитических бурь XX в., в роли импортера выступает сама Россия. Брать лес на родине Битковым невыгодно из-за высоких транспортных расходов. "Лезть за Урал—не дотянешься. Из Архангельска тоже путь неблизкий. В Карелии леса нет — Сегежский ЦБК сам тащит из Тюмени. А белорусский лес под боком, да и пошлинами он не облагается, потому как единое таможенное пространство", — объясняет главный аналитик ассоциации "Бумпром" Виктор Логинов.
Белорусский лес обходится комбинату Битковых в $33 за 1 м3 — примерно столько же, для сравнения, стоит лес на входе в ЦБК "Волга" в Нижегородской области. Правда, есть два минуса: Белоруссия свой лесной экспорт лимитирует, а под боком ждут своей доли еще два крупных потребителя: Советский ЦБЗ и комбинат "Цепрусс". В первом полугодии 2006 г. белорусы поставляли каждому комбинату по 10 500 м3 в месяц, что, по словам заместителя директора "Беллесэкспорта" Александра Соколова, меньше, чем обычно. Белорусские специалисты по лесу объясняют ситуацию следующим образом. Калининградские предприятия используют для варки целлюлозы усыхающую ель. Дерево усыхает, если его изгрызли жуки-короеды и древоточцы. Прошлая весна была холодной, поэтому жуки "не вылетели" и запасы сухостоя оказались меньше, чем ожидалось. От российских закупщиков леса, впрочем, можно услышать иную версию: байки про жуков белорусы рассказывают просто для усиления своих позиций в переговорах о квотах на вывоз древесины.
Как бы там ни было, Неманский комбинат столкнулся с проблемой нехватки сырья, которая с середины лета грозила обостриться до предела: предприятию потребуется до 40 000 м3 древесины в месяц вместо прежних 25 000 м3 в связи с пуском новой бумагоделательной машины. На счастье калининградских промышленников, белорусский Батька пошел навстречу просьбам коммерческого директора СЗЛК Вадима Харитонова и дал дополнительные квоты. Весной 2006 г. во время проведения дней Северо-Западного федерального округа РФ в Белоруссии Александр Лукашенко лично поручил своему минлесхозу увеличить поставки леса для Неманского ЦБК. Бизнес семьи Битковых устоял. Угроза сырьевого дефицита, однако, заставила их принять меры страховочного свойства: Битковы решили построить на Неманском ЦБК хранилище на 60 000 м3 древесины. Это даст возможность реже закупать лесосырье, занимающее в структуре себестоимости готовой продукции комбината примерно 70%.
Семейный бизнес
Битковы — братья Игорь и Андрей и их отец Владимир — в разное время работали на Архангельском ЦБК, а бизнесом занялись в начале 1990-х. В предпринимательский клан вошла также жена Игоря — Ирина, выпускница Санкт-Петербургского университета МВД. С 1993 по 1997 г. Игорь, Ирина и Андрей занимались торгово-посредническими операциями в своей архангельской фирме "Лесмаркет". Игорь был ее гендиректором, Ирина — главбухом, Андрей курировал леспромхозы. Отец, знавший отрасль как свои пять пальцев, выступал в роли консультанта: официальных должностей он не занимал.
К 1997 г., когда Битковы, основав СЗЛК, решили стать промышленниками, самые крупные и привлекательные активы в лесной отрасли были уже поделены. Почти стопроцентный пакет акций Архангельского ЦБК консолидировала группа "Титан" Владимира Крупчака, Братский и Котласский комбинаты вошли в "Илим Палп" Захара Смушкина и Бориса Зингаревича, Сыктывкарский комбинат купили австрийцы из Neusiedler.
Оставались только небольшие предприятия, находящиеся, как правило, в предбанкротном состоянии. Одним из них была Каменногорская фабрика офсетных бумаг (КФОБ) в Ленинградской области. "Они были нашими постоянными заказчиками. Брали в долг целлюлозу и вечно задерживали выплаты", — вспоминает Игорь Битков, ныне генеральный директор СЗЛК. В 1996 г. Федеральное управление по делам о несостоятельности подало иск о банкротстве КФОБ. На тот момент фабрика должна была семье Битковых около $3 млн, а ее общий долг достигал $6 млн. Производственные мощности, рассчитанные на 20 000 т продукции в год, были задействованы на 10%. "Мы обратились ко всем кредиторам фабрики с предложением ее купить. Желающих не оказалось. Пришлось брать самим", — рассказывает Битков. В конце 1997 г. семья купила фабрику на открытых торгах за символическую сумму, к которой, правда, было прибавлено обязательство погашения долгов рабочим и кредиторам. В течение трех лет Битковы восстанавливали производство.
Офсетной (для книгопечатания) бумаги, которую производила Каменногорская фабрика, на рынке хватало — за исключением сегмента продукции для детских книг. На "детский" офсет лучше ложатся цветные краски. Для комбинатов-гигантов он малоперспективен: слишком много офсета для детских книг рынок "не переварит" и настраивать под него большую бумагоделательную машину смысла нет. Путем небольшого изменения в технологии Битковы перепрофилировали свою машину под те виды продукции, с которыми могли рассчитывать на заметную долю на рынке. "Помимо офсета для детских книг мы запустили в производство "пухлый" (более толстый, но более легкий. — SM) офсет, ватман и акварельную бумагу — продукцию, пользовавшуюся спросом на рынке. Поэтому кризис [1998 г.] прошли плавно, почти без потерь", — утверждает Игорь Битков.
В конце 1990-х Битковы задумались о собственном целлюлозно-бумажном производстве. Мотивы понятны. С 1999 по 2000 г. цены на целлюлозу выросли примерно на 30%. В апреле 2000 г. на Лондонской бумажной бирже Pulpex цена на целлюлозу достигла рекордных $900 за 1 т. Для сравнения: сегодня 1 т целлюлозы стоит около $600.
Кроме того, приобретение ЦБК позволяло Битковым создать вертикально интегрированную структуру. Они задумали схему: управляющая компания закупает сырье и отправляет на комбинат. Тот поставляет целлюлозу на Каменногорскую фабрику. Готовая бумага с фабрики возвращается в СЗЛК для реализации. Для воплощения схемы не хватало свободного ЦБК. Помог случай. Внешний управляющий Неманского ЦБК Раиса Лапидус (чиновница управления Мингосимущества по Калининградской области), отчаявшись оживить простаивающий уже два с половиной года комбинат, решила найти на него покупателя. "Я прочла заметку про СЗЛК в "Комсомольской правде", — рассказывает Лапидус, — потом нашла адрес по справочнику и отправила им письмо с предложением приобрести ЦБК". Такие же письма получили и другие лесопромышленники, но никто не отозвался. "Мы его рассмотрели, — вспоминает главный управляющий директор по бизнесу компании "Илим Палп" Никита Леонов, — но не приняли положительного решения, поскольку масштабы производства не соответствовали нашим стратегическим целям". Неманский комбинат, производящий 7000 т продукции в год, для "Илим Палп" действительно малоинтересен — объем производства на предприятиях Захара Смушкина больше в 75 раз.
Битковых скромные размеры комбината не испугали — ужаснула ситуация в Немане, где из 14 000 жителей 5000 числились сотрудниками комбината. "В городе царила нищета, — вспоминает Игорь Битков. — Не было отопления и горячей воды". Рабочий день на комбинате заключался в том, чтобы сходить в столовую пообедать в счет долга по зарплате.
Как рассказала Раиса Лапидус, сначала было принято решение запустить комбинат по давальческой схеме: СЗЛК поставляла сырье, а комбинат производил для нее целлюлозу. По такой схеме стороны проработали с октября 1999 г. до сентября 2000 г., после чего Лапидус вынесла предложение о продаже комбината на собрании 40 кредиторов. По ее словам, на тот момент комбинат был должен около 100 млн руб., а Битковы заплатили за него примерно 170 млн руб., из которых и были погашены долги. Уже через месяц после приобретения СЗЛК запустила первую бумагоделательную машину, а еще через 10 месяцев комбинат вышел на 75-процентную мощность.
Вместо тетрадей — гамбургеры
Битковы гордятся тем, что первыми стали производить общие тетради с цветными обложками по полному циклу. В начале этого десятилетия два ведущих российских производителя общих тетрадей — "Светоч" и "Бумизделия" — использовали импортную бумагу, а сами только печатали обложки, линовали и скрепляли листы. Битковы решили освоить всю цепочку производства. Летом 2001 г. на Каменногорской фабрике они установили две современные тетрадно-линовальные машины иностранного производства. Оборудование было взято в лизинг, в этом году уже прошел последний платеж, весь проект обошелся в $5,6 млн.
Выручка фабрики за год выросла в 3 раза — с $1,4 млн в 2000 г. до $4,4 млн в 2001 г. Сейчас, по информации самой СЗЛК, компания контролирует 40% рынка общих тетрадей. Рентабельность их производства достигает 35%, говорит Игорь Битков. Однако ставка на тетради оказалась не самым удачным ходом. Прибыльный сегмент, к огорчению производителей, не растет — в России неуклонно сокращается число школьников, кроме того, рынок тетрадей подорвала компьютеризация. В результате с 2003 по 2005 г. СЗЛК снизила количество выпускаемых тетрадей на 59%, до 252 млн штук. Компенсировать падение спроса частично удалось за счет увеличения средней толщины тетрадей — в тоннах за тот же период производство выросло на 18%.
Зато компания уверенно наращивает производство так называемых подпергаментов — влагопрочной жаростойкой бумаги для упаковки пищевых продуктов. Единственный кроме СЗЛК производитель такого рода продукции в России — Троицкая бумажная фабрика, так что конкуренции почти нет. Мода на фастфуд позволила СЗЛК увеличить производство подпергаментов за последние два года на 50% — до 10 000 т в 2005 г., а полученный летом 2005 г. сертификат кошерности на подпергаменты расширил географию поставок компании до США, Канады и Израиля.
Вечный долг
Бизнес Битковых со временем стал заметен даже на фоне гигантов отрасли — выручка СЗЛК в 2005 г. составила 4 млрд руб. Что дальше? "Через 10 лет целлюлозно-бумажную отрасль ждет кризис", — прогнозирует Игорь Битков. Причины — удорожание рабочей силы и энергоносителей, изношенность мощностей, неконкурентоспособность продукции. По данным компании "Леспром Индастри Консалтинг", в 2005 г. изношенность оборудования, задействованного в производстве целлюлозы, превысила 90% при загрузке мощностей более чем на 85%.
Готовиться к худшим временам Битковы начали еще в 2001 г., когда заказали канадской консалтинговой компании Sandwell проект модернизации своих предприятий. Канадцы предложили несколько проектов, в том числе строительство новой бумажной фабрики в Немане за ?30 млн — ее запуск ожидается 14 июля. На Каменногорской фабрике в ноябре 2005 г. была установлена линия по переработке макулатуры — это инвестиция еще на ?14 млн. Общая стоимость программы модернизации предприятий СЗЛК — $450 млн, из которых уже освоено порядка $100 млн.
Проблему удорожания энергоресурсов СЗЛК частично решила, переведя в 2005 г. две из четырех котельных Неманского комбината с мазута на газ. Для этого пришлось построить газопровод длиной 1,5 км, израсходовав $3 млн. В компании утверждают, что проект отбился за полгода: тонна мазута стоит 8000 руб., а эквивалентный объем газа — лишь 1000 руб.
Главный вызов для себя Игорь Битков видит в том, чтобы привлечь недоверчивых европейских потребителей. Сейчас доля экспорта в выручке СЗЛК составляет около 24%. Причем Запад берет только кошерный подпергамент, а львиная доля экспорта приходится на Восточную Европу, Северную Африку и Азию. "Европа настороженно относится к целлюлозно-бумажной продукции из России, — сетует директор по экологии СЗЛК Юрий Мурашко. — Им нужно постоянно доказывать, что наша продукция экологически безвредна". Чтобы подкупить европейцев, СЗЛК ввела линию по полностью бесхлорной отбелке целлюлозы — это еще ?30 млн.
Попытка избежать кризиса дорого обходится СЗЛК. Компании приходится привлекать деньги всеми возможными способами: через кредиты, лизинговые схемы, выпуск облигаций (в 2003 г. СЗЛК запустила программу на 300 млн руб.). "Поначалу получать длинные кредиты было очень сложно, — вспоминает Битков. — Нам выставляли чудовищные проценты, но приходилось соглашаться. Проекты не успевали отбиваться — все уходило на обслуживание долгов". Сейчас стало полегче. На 1 апреля 2006 г. кредиторская задолженность СЗЛК составила около $50 млн. Чистая прибыль компании в 2005 г. — $31 млн.
Ещё новости по теме:
15:00
14:20