Меликьян: у Межпромбанка можно было отозвать лицензию намного раньше из-за фальсификации отчетности
Бывший первый заместитель председателя Банка России Геннадий Меликьян считает, что у Межпромбанка и АМТ Банка были совершенно разные ситуации и абсолютно различные причины краха, однако надзор сделал максимум возможного.
«Что касается Межпромбанка, то мы детально знали в нем ситуацию с 2004—2005 годов, когда изучали банк при включении его в систему страхования вкладов. Мы понимали, что нормальным банком он только называется, кредитует в основном себя, использует различные схемы и большое количество технических компаний, реально нарушая некоторые нормативные требования. Но доказать это было очень сложно: юридически все технические компании, через которые выдавались кредиты, ни с собственником, ни с его сотрудниками, ни друг с другом связаны не были. А экономическую аффилированность, равно как и мотивированное суждение регулятора, наше законодательство, к сожалению, не предусматривало ни тогда, ни сейчас. Если бы мы потребовали доначисления резервов по схемным кредитам, то все последующие суды, а их, зная собственника этого банка, была бы масса, мы бы проиграли. Учитывая, что банка уже нет, я думаю, что некоторые вопросы теперь можно предать гласности. В ходе анализа ситуации в банке, в связи с его вступлением в ССВ, нас заинтересовал депозит, будто бы размещенный в одном из банков США на очень, очень крупную сумму. Мы засомневались, так ли это. И чтобы проверить свои сомнения, направили запрос в США, не сильно рассчитывая на ответ, потому что тогда у нас было очень мало положительных контактов с надзорными и регулирующими органами других стран, а соглашений о взаимопомощи при осуществлении надзора, по-моему, вообще не было. И вдруг приходит ответ, который полностью подтверждает наши сомнения. Это позволило нам избавить систему страхования вкладов от такого игрока. Конечно, за такую умышленную фальсификацию отчетности надо было отзывать лицензию, но этого не сделали, посчитали, что принятых санкций достаточно. А жаль, сейчас бы не было проблем с невозвращенными кредитами», — сказал Меликьян.
По его словам, отзывать лицензию надо при наличии оснований, которые можно доказать. «А это сделать в ряде случаев очень сложно. Проблема всплыла второй раз, когда мы запускали беззалоговое кредитование. Они подали заявку. Что делать? Были соображения: не давать кредит. А на базе чего? Основным критерием для его получения были рейтинги от рейтинговых агентств. Банк имел эти рейтинги, причем не от одного агентства, и вполне приличные, выше установленных требований. В итоге дали, хотя сомнения были, что деньги вернутся. Когда так и случилось, стали обсуждать, что делать, и решили трансформировать кредит в залоговый», — отметил он.
«Когда банк стал нарушать свои обязательства по платежам не только нам, но и другим кредиторам, стало ясно, что надо отзывать лицензию. К этому все было готово, включая документы на комитет банковского надзора. Но тут возникли ВТБ и «Северсталь». Они предложили дать Межпромбанку кредит на погашение текущей задолженности, включая частичное погашение долга перед ЦБ. Но кредит этот предлагался под залог угольного месторождения, принадлежащего основному владельцу банка, который оценивал этот актив существенно дороже, чем ВТБ и «Северсталь». Условия сделки регулярно обсуждались, в том числе на высоком уровне, но продвижение было медленным. Откровенно сказать, у нас (представителей ЦБ) почти сразу возникло скептическое отношение к заинтересованности одной из сторон к этой сделке. Они вели переговоры, обсуждали даже технические детали, но явно не хотели брать кредит для погашения долгов под залог угольных активов. Во всяком случае, у меня почти сразу сложилось такое мнение. Но и мы, и Минфин хотели, чтобы сделка состоялась, так как это позволило бы кредиторам Межпромбанка вернуть свои деньги, хотя бы текущую задолженность. Отзыв лицензии у банка не позволил бы это сделать, поэтому с ним тянули, сколько позволяла ситуация. Надо сказать, что Межпромбанк в это время не показывал просроченную задолженность в своей отчетности, хотя мы получали от его кредиторов жалобы о непроведенных платежах и о невозврате денег. Но в итоге не только представители ЦБ, но и наши коллеги поняли, что ничего подписано не будет, плюс мы подошли к такой ситуации, когда закон предписывал обязательный отзыв лицензии. Поэтому в октябре лицензия была отозвана», — поделился Меликьян.
Говоря о повторении ситуации в случае с АМТ Банком и возможной необходимостью оценивать каждого заемщика индивидуально и использовать внутренние рейтинги ЦБ, экс-банкир заявил: «Я считаю, весь проект по выдаче беззалоговых кредитов успешным. Несмотря на то что четыре банка, прежде всего Межпромбанк, не вернули взятые кредиты, общий доход государства по этому инструменту очень значительный, хотя в условиях кризиса такая задача не ставилась. Можно было бы действовать так, как работали некоторые правительственные структуры, например, тщательно обсуждать на высоком совещании каждый выдаваемый кредит. И это было бы правильно, если бы решалась задача штучно оказать поддержку 15—20 конкретным организациям. Но у ЦБ была другая задача — оказать поддержку системе, то есть большому числу банков. Насколько я помню, поддержкой через беззалоговое кредитование воспользовалось более 200 банков. Они взяли огромное количество кредитов (многие неоднократно), а для некоторых помощью была сама возможность взять кредит».
«Были предложения использовать и наши собственные рейтинги, которые устанавливаются банкам нашими территориальными подразделениями. Думаю, это был бы не самый удачный вариант. Во-первых, не очень хорошо, когда одна организация принимает решение, выдает кредит, да еще устанавливает собственные рейтинги, на базе которых принимается решение. Здесь сразу возникают условия для субъективных подходов. Второй момент: наши рейтинги — это конфиденциальная информация банку, чтобы он знал, как его оценивает надзорный орган. Если эта информация станет достоянием всех, то это серьезно повлияет на бизнес банка. Возникшие у банка проблемы, отраженные в рейтинге, могут еще больше усугубить эти проблемы. И третье, наши внутренние рейтинги — это надзорная оценка. Если она будет активно использоваться в других целях, то снизится ее объективность. Территориальный главк будет устанавливать эти рейтинги с оглядкой на то, что они будут влиять, в частности, на получение ресурсов. Поэтому при необходимости оказания системной поддержки, а не просто помощи отдельному банку, я бы сохранил старый подход», — сказал он.
По его словам, сравнивать АМТ Банк с Межпромбанком не очень корректно. «В отличие от Межпромбанка, АМТ Банк после реструктуризации всегда платил по кредиту. У него задолженность изначально была 24 млрд рублей, а когда мы отозвали лицензию — 7 млрд», — поделился Меликьян.
«Сначала он платил за счет средств, вырученных от продажи активов, некоторую помощь ему оказывал основной собственник. А вот когда он стал расплачиваться средствами, привлекаемыми у населения, мы вначале предупредили руководство банка. Это возымело действие, но не надолго. Тогда пришлось вводить ограничение. Когда и это не очень помогло и банк нарушил наше предписание, тогда отозвали лицензию. Но надо отдать должное, банк платил по обязательствам практически до последнего момента. Когда мы реструктурировали ему кредит на год, то отдавали себе отчет, что сразу всю сумму, оставленную на последний месяц периода реструктуризации, он физически не заплатит, просто мы юридически не можем делать эту реструктуризацию длиннее, чем на год: такой максимальный срок кредитов, выдаваемых ЦБ. Потому ставили в качестве ежемесячного платежа реальную к выплате сумму плюс проценты, а остаток долга ставили к выплате в конце срока, а потом реструктурировали снова», — отметил он.
«Что касается Межпромбанка, то мы детально знали в нем ситуацию с 2004—2005 годов, когда изучали банк при включении его в систему страхования вкладов. Мы понимали, что нормальным банком он только называется, кредитует в основном себя, использует различные схемы и большое количество технических компаний, реально нарушая некоторые нормативные требования. Но доказать это было очень сложно: юридически все технические компании, через которые выдавались кредиты, ни с собственником, ни с его сотрудниками, ни друг с другом связаны не были. А экономическую аффилированность, равно как и мотивированное суждение регулятора, наше законодательство, к сожалению, не предусматривало ни тогда, ни сейчас. Если бы мы потребовали доначисления резервов по схемным кредитам, то все последующие суды, а их, зная собственника этого банка, была бы масса, мы бы проиграли. Учитывая, что банка уже нет, я думаю, что некоторые вопросы теперь можно предать гласности. В ходе анализа ситуации в банке, в связи с его вступлением в ССВ, нас заинтересовал депозит, будто бы размещенный в одном из банков США на очень, очень крупную сумму. Мы засомневались, так ли это. И чтобы проверить свои сомнения, направили запрос в США, не сильно рассчитывая на ответ, потому что тогда у нас было очень мало положительных контактов с надзорными и регулирующими органами других стран, а соглашений о взаимопомощи при осуществлении надзора, по-моему, вообще не было. И вдруг приходит ответ, который полностью подтверждает наши сомнения. Это позволило нам избавить систему страхования вкладов от такого игрока. Конечно, за такую умышленную фальсификацию отчетности надо было отзывать лицензию, но этого не сделали, посчитали, что принятых санкций достаточно. А жаль, сейчас бы не было проблем с невозвращенными кредитами», — сказал Меликьян.
По его словам, отзывать лицензию надо при наличии оснований, которые можно доказать. «А это сделать в ряде случаев очень сложно. Проблема всплыла второй раз, когда мы запускали беззалоговое кредитование. Они подали заявку. Что делать? Были соображения: не давать кредит. А на базе чего? Основным критерием для его получения были рейтинги от рейтинговых агентств. Банк имел эти рейтинги, причем не от одного агентства, и вполне приличные, выше установленных требований. В итоге дали, хотя сомнения были, что деньги вернутся. Когда так и случилось, стали обсуждать, что делать, и решили трансформировать кредит в залоговый», — отметил он.
«Когда банк стал нарушать свои обязательства по платежам не только нам, но и другим кредиторам, стало ясно, что надо отзывать лицензию. К этому все было готово, включая документы на комитет банковского надзора. Но тут возникли ВТБ и «Северсталь». Они предложили дать Межпромбанку кредит на погашение текущей задолженности, включая частичное погашение долга перед ЦБ. Но кредит этот предлагался под залог угольного месторождения, принадлежащего основному владельцу банка, который оценивал этот актив существенно дороже, чем ВТБ и «Северсталь». Условия сделки регулярно обсуждались, в том числе на высоком уровне, но продвижение было медленным. Откровенно сказать, у нас (представителей ЦБ) почти сразу возникло скептическое отношение к заинтересованности одной из сторон к этой сделке. Они вели переговоры, обсуждали даже технические детали, но явно не хотели брать кредит для погашения долгов под залог угольных активов. Во всяком случае, у меня почти сразу сложилось такое мнение. Но и мы, и Минфин хотели, чтобы сделка состоялась, так как это позволило бы кредиторам Межпромбанка вернуть свои деньги, хотя бы текущую задолженность. Отзыв лицензии у банка не позволил бы это сделать, поэтому с ним тянули, сколько позволяла ситуация. Надо сказать, что Межпромбанк в это время не показывал просроченную задолженность в своей отчетности, хотя мы получали от его кредиторов жалобы о непроведенных платежах и о невозврате денег. Но в итоге не только представители ЦБ, но и наши коллеги поняли, что ничего подписано не будет, плюс мы подошли к такой ситуации, когда закон предписывал обязательный отзыв лицензии. Поэтому в октябре лицензия была отозвана», — поделился Меликьян.
Говоря о повторении ситуации в случае с АМТ Банком и возможной необходимостью оценивать каждого заемщика индивидуально и использовать внутренние рейтинги ЦБ, экс-банкир заявил: «Я считаю, весь проект по выдаче беззалоговых кредитов успешным. Несмотря на то что четыре банка, прежде всего Межпромбанк, не вернули взятые кредиты, общий доход государства по этому инструменту очень значительный, хотя в условиях кризиса такая задача не ставилась. Можно было бы действовать так, как работали некоторые правительственные структуры, например, тщательно обсуждать на высоком совещании каждый выдаваемый кредит. И это было бы правильно, если бы решалась задача штучно оказать поддержку 15—20 конкретным организациям. Но у ЦБ была другая задача — оказать поддержку системе, то есть большому числу банков. Насколько я помню, поддержкой через беззалоговое кредитование воспользовалось более 200 банков. Они взяли огромное количество кредитов (многие неоднократно), а для некоторых помощью была сама возможность взять кредит».
«Были предложения использовать и наши собственные рейтинги, которые устанавливаются банкам нашими территориальными подразделениями. Думаю, это был бы не самый удачный вариант. Во-первых, не очень хорошо, когда одна организация принимает решение, выдает кредит, да еще устанавливает собственные рейтинги, на базе которых принимается решение. Здесь сразу возникают условия для субъективных подходов. Второй момент: наши рейтинги — это конфиденциальная информация банку, чтобы он знал, как его оценивает надзорный орган. Если эта информация станет достоянием всех, то это серьезно повлияет на бизнес банка. Возникшие у банка проблемы, отраженные в рейтинге, могут еще больше усугубить эти проблемы. И третье, наши внутренние рейтинги — это надзорная оценка. Если она будет активно использоваться в других целях, то снизится ее объективность. Территориальный главк будет устанавливать эти рейтинги с оглядкой на то, что они будут влиять, в частности, на получение ресурсов. Поэтому при необходимости оказания системной поддержки, а не просто помощи отдельному банку, я бы сохранил старый подход», — сказал он.
По его словам, сравнивать АМТ Банк с Межпромбанком не очень корректно. «В отличие от Межпромбанка, АМТ Банк после реструктуризации всегда платил по кредиту. У него задолженность изначально была 24 млрд рублей, а когда мы отозвали лицензию — 7 млрд», — поделился Меликьян.
«Сначала он платил за счет средств, вырученных от продажи активов, некоторую помощь ему оказывал основной собственник. А вот когда он стал расплачиваться средствами, привлекаемыми у населения, мы вначале предупредили руководство банка. Это возымело действие, но не надолго. Тогда пришлось вводить ограничение. Когда и это не очень помогло и банк нарушил наше предписание, тогда отозвали лицензию. Но надо отдать должное, банк платил по обязательствам практически до последнего момента. Когда мы реструктурировали ему кредит на год, то отдавали себе отчет, что сразу всю сумму, оставленную на последний месяц периода реструктуризации, он физически не заплатит, просто мы юридически не можем делать эту реструктуризацию длиннее, чем на год: такой максимальный срок кредитов, выдаваемых ЦБ. Потому ставили в качестве ежемесячного платежа реальную к выплате сумму плюс проценты, а остаток долга ставили к выплате в конце срока, а потом реструктурировали снова», — отметил он.