Церковь отказалась простить Льва Толстого даже к столетию смерти
Несмотря на высокую оценку творчества Льва Толстого, отлучение писателя от Православной церкви невозможно снять сегодня, спустя 100 лет после его смерти, поскольку Лев Толстой сам себя от нее отлучил, считает ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре архимандрит Тихон (Шевкунов).
Отвечая по благословению патриарха Кирилла президенту Российского книжного союза Сергею Степашину, отец Тихон напомнил, что Святейший Синод своим решением от 20 февраля 1901 года отлучить Толстого "лишь констатировал уже свершившийся факт - граф Толстой сам отлучил себя от Церкви, полностью порвал с ней, чего он не только не отрицал, но и при всяком удобном случае решительно подчеркивал", цитирует "Интерфакс" ответ священника, опубликованный в "Российской газете".
Еще когда Льву Толстому было 27 лет, он вынашивал идею создания новой веры, о чем свидетельствуют его дневники той поры, напоминает священник. А в преклонных годах, почувствовав, что близок к этой цели, писатель создает небольшую секту своих почитателей и пишет "Евангелие от Толстого", при этом главным объектом нападок Толстого становится Православная церковь.
"Его высказывания и поступки, направленные против нее, были ужасающи для православного сознания. Более того, деятельность Толстого в последние десятилетия его жизни, к сожалению, была поистине разрушительна для России, которую он любил. Она принесла несчастье народу, которому он так хотел служить. Недаром вождь большевиков чрезвычайно ценил именно это направление деятельности Толстого и называл писателя "зеркалом русской революции", - отмечает в письме отец Тихон.
По его словам, великие подвижники Церкви - святой праведный Иоанн Кронштадтский, святитель Феофан Затворник, многие другие - с горечью признавали, что "великий талант графа Толстого целенаправленно употреблен им на разрушение духовных и общественных устоев России".
"Последние дни жизни великого писателя говорят нам о той мучительной борьбе, которая происходила в его душе", - говорится далее в письме. Он бежал из своего родового гнезда - Ясной Поляны, но не к своим единомышленникам, "толстовцам", а в самый известный тогда русский монастырь - Оптину пустынь, где в то время пребывали старцы-подвижники. Там он попытался встретиться с ними, но в последний момент не решился на это, о чем тогда же с горечью признавался своей сестре - монахине соседнего с Оптиной пустынью Шамординского монастыря.
Позже, на станции Астапово, предчувствуя кончину, он велел послать телеграмму в Оптину пустынь с просьбой прислать к нему старца Иосифа. Но когда два священника прибыли в Астапово, окружавшие умирающего писателя ученики и последователи не допустили этой встречи.
"Церковь с огромным сочувствием относилась к духовной судьбе писателя, - отмечает секретарь Патриаршего совета по культуре. - Ни до, ни после его смерти никаких "анафем и проклятий", как утверждали сто лет назад и утверждают сегодня недобросовестные историки и публицисты, на него произнесено не было. Православные люди по-прежнему почитают великий художественный талант Толстого, но по-прежнему не приемлют его антихристианских идей".
Отвечая по благословению патриарха Кирилла президенту Российского книжного союза Сергею Степашину, отец Тихон напомнил, что Святейший Синод своим решением от 20 февраля 1901 года отлучить Толстого "лишь констатировал уже свершившийся факт - граф Толстой сам отлучил себя от Церкви, полностью порвал с ней, чего он не только не отрицал, но и при всяком удобном случае решительно подчеркивал", цитирует "Интерфакс" ответ священника, опубликованный в "Российской газете".
Еще когда Льву Толстому было 27 лет, он вынашивал идею создания новой веры, о чем свидетельствуют его дневники той поры, напоминает священник. А в преклонных годах, почувствовав, что близок к этой цели, писатель создает небольшую секту своих почитателей и пишет "Евангелие от Толстого", при этом главным объектом нападок Толстого становится Православная церковь.
"Его высказывания и поступки, направленные против нее, были ужасающи для православного сознания. Более того, деятельность Толстого в последние десятилетия его жизни, к сожалению, была поистине разрушительна для России, которую он любил. Она принесла несчастье народу, которому он так хотел служить. Недаром вождь большевиков чрезвычайно ценил именно это направление деятельности Толстого и называл писателя "зеркалом русской революции", - отмечает в письме отец Тихон.
По его словам, великие подвижники Церкви - святой праведный Иоанн Кронштадтский, святитель Феофан Затворник, многие другие - с горечью признавали, что "великий талант графа Толстого целенаправленно употреблен им на разрушение духовных и общественных устоев России".
"Последние дни жизни великого писателя говорят нам о той мучительной борьбе, которая происходила в его душе", - говорится далее в письме. Он бежал из своего родового гнезда - Ясной Поляны, но не к своим единомышленникам, "толстовцам", а в самый известный тогда русский монастырь - Оптину пустынь, где в то время пребывали старцы-подвижники. Там он попытался встретиться с ними, но в последний момент не решился на это, о чем тогда же с горечью признавался своей сестре - монахине соседнего с Оптиной пустынью Шамординского монастыря.
Позже, на станции Астапово, предчувствуя кончину, он велел послать телеграмму в Оптину пустынь с просьбой прислать к нему старца Иосифа. Но когда два священника прибыли в Астапово, окружавшие умирающего писателя ученики и последователи не допустили этой встречи.
"Церковь с огромным сочувствием относилась к духовной судьбе писателя, - отмечает секретарь Патриаршего совета по культуре. - Ни до, ни после его смерти никаких "анафем и проклятий", как утверждали сто лет назад и утверждают сегодня недобросовестные историки и публицисты, на него произнесено не было. Православные люди по-прежнему почитают великий художественный талант Толстого, но по-прежнему не приемлют его антихристианских идей".