Браконьерство Нижнего Амура – это традиции, подкрепленные деньгами

Неравные гонки

Два с половиной часа на вездеходе из Николаевска-на-Амуре, и я с сотрудниками морской береговой охраны оказался в поселке Нижнее Пронге. Переодеваемся в теплые спецкостюмы, на ходу пьем горячий чай и на снегоходах выдвигаемся в рейд. Разведка доложила, что в Амурском лимане опять появились «аханы» – запрещенные крупноячеистые сети, которые ставят браконьеры на калугу и осетра.

Десять километров мчимся по льду. Вдруг свет фар выхватывает из темноты фигуры двоих человек, стоящих возле снегохода. Сомнений нет – это браконьеры приехали проверить свою сеть. Звучит выстрел сигнальной ракеты, наши «Бураны» резко прибавляют скорость. Завидев приближающихся пограничников, мужчины бросаются к своему стоящему «под парами» снегоходу и срываются с места. Начинается преследование, но, увы, силы неравны – у браконьеров могучая японская «Ямаха» стоимостью больше миллиона рублей. Она быстро отрывается и уходит от погони.

Возвращаемся к лунке. Так и есть – «ахан». Начинаем вытягивать сеть, из воды показывается запутавшаяся калуга. Ее надо аккуратно освободить от пут и отпустить в воду. Причем делать это нужно очень быстро, так как осетровые могут находиться на поверхности не больше двух минут – от холодного воздуха у них замерзают и лопаются глаза. Операция по освобождению проходит успешно, аж семь особей не достались браконьерам.

Опасный, но выгодный бизнес

Браконьерам, несмотря на многочисленные заслоны, все же удается сбыть мясо осетровых и черную икру. Это видно, когда оказываешься в такой глухомани, как поселки Нижнее Пронге или Оремиф.

- Бывает, задерживаем браконьера, и есть информация, что он занимается незаконным промыслом, – рассказывает сотрудник морской береговой охраны Иван Тимофеев. – Он на реке, а у него при себе ничего нет – ни сетей, ни рыбы, одет очень бедно, одежда вся замызганная. Отпускаем его, а он выходит на берег, садится на дорогущий джип и уезжает. Или вот «Ямахи». У многих в поселках они есть, а ведь цена у этих снегоходов как у крутого внедорожника. Откуда деньги? Думаю, сами догадались.

По сведениям начальника Николаевской государственной районной инспекции Игоря Винокурова, местные браконьеры туши осетровых перекупщикам сдают по смешным ценам.

- По 200 рублей за килограмм. Но и то – выгода очевидна, ведь одна рыбина в среднем весит 50 килограммов, а есть особи и по 100, и по 200 килограммов, – сообщил он. – Конечно, гораздо прибыльнее продавать икру, с одной самки можно получить ведро деликатеса. Здесь ее отдают за 12 тысяч рублей килограмм, в Хабаровске цена вырастает до 25, а в Москве она уже стоит все 70 тысяч. И ее покупают разные богатеи – не потому порой, что хотят, а потому, что могут себе это позволить. Тем самым помогают процветать нелегальному бизнесу.

Браконьеры сдают рыбу за копейки

И снова рейд

Уставшие, под утро мы возвращаемся на заставу. Но поспать удается всего три с половиной часа – разведчики обнаружили на берегу лимана очередной браконьерский «схрон». На вездеходе выезжаем в район поселка Оремиф.

Тайник можно найти только по торчащим из снега веточкам, и то если у вас глаз наметан, как у опытного пограничника. Из сугроба достают 13 туш царской рыбы, ее грузят и увозят, чтобы потом уничтожить.

Собрались уже было возвращаться, как вновь поступает информация об «ахане». На этот раз сеть оказалась достаточно длиной, метров 100 в длину. «Ахан» – варварское орудие лова. Рыба, попавшая туда, если ее вовремя не освободить, задыхается. Но этим особям повезло, все девять штук оказались живыми и были отпущены в Амур.

- Браконьеры понесли ощутимый материальный урон, – констатирует начальник Николаевской государственной районной инспекции. – Такая вот сеть стоит как минимум 40 тысяч рублей, плюс потеря прибыли от рыбы, которая уплыла у него из-под носа. В прошлом году мы вот так изъяли более 10 километров незаконных орудий лова.

Главный упор в облаве на браконьеров делается на разведку. Мастера-разведчики, обнаружив «схрон», могут ждать хозяина тайника сутками – зарывшись под снег, сменяя друг друга каждые шесть часов. Как только он объявляется, подобно чертям из табакерки из сугроба выскакивает «комиссия по встрече»: трое здоровенных бойцов с автоматами наперевес. Правда, оружие применять еще ни разу не приходилось.

Чем грозит поимка? Задержанные отделываются, в основном, штрафами до 400 тысяч рублей. Только за особо крупную партию можно угодить за решетку.

Тьмутараканьская мафия

Похоже, в поселке Нижнее Пронге время остановилось пару десятков лет назад. Здесь нет интернета, сотовой связи, на все двести с небольшим жителей – один телефон-автомат, который висит на здании местной администрации. Дороги до районного центра нет, и добраться до Николаевска можно только на снегоходе (зимой) либо на лодке (летом).

В поселке в основном частные дома, но есть и двухэтажные каменные строения, в одном из них располагается школа. В классах по три-пять учеников. Сам вид зданий приводит в уныние – штукатурка во многих местах давно отвалилась, и из-под нее виднеется кирпич. На улицах пустынно, и определить, что здесь теплится жизнь, можно лишь по дымящим трубам домов.

Встречаем спешащего куда-то по своим делам аборигена Гришу. Задаем вопрос в лоб и по существу: браконьерством тут у вас занимаются?

- Не, даже не знаю, – ответил опешивший от неожиданности Григорий. – Я сам лично работаю в ЖКХ и осетра не ловлю. А про других ничего не могу сказать.

Гриша быстро ретировался. Понятно, что он ничего не скажет, хотя наверняка знает. В Пронге повальная безработица, а людям надо на что-то жить. По сведениям погранцов, все участки на лимане поделены между тремя группировками из Комсомольска, Хабаровска и поселков Николаевского района Нижнее Пронге, Оремиф, Маго. Поделены серьезно. Попытка порыбачить на чужой территории может закончится неприятностями. Убить не убьют, но сети и добычу отнимут, и еще непременно поколотят.

- У нас работа сезонная, летом человек 60-90 отправляются на путину. За сезон зарабатывают тысяч по тридцать, вот на это живут, – вводит в курс дела глава поселения Андрей Воронцов. – И вообще, я считаю, что нужно разрешить нашим жителям ловить осетровых – хотя бы тем же представителям коренных малочисленных народов Севера. Выдавать лицензию, выделять квоты.

Но с такой позицией категорически не согласны пограничники. По их мнению, это только развяжет руки потенциальным браконьерам. Ведь как проследить, сколько местный житель выловит осетровых?

Осетровых обкладывают картоном, обливают соляркой и сжигают

Не доставайся ты никому!

Весь изъятый деликатес вывозится на свалку, где рыбу сжигают. Это закон. Если отправить осетровых в социальные учреждения и торговую сеть, как было до 2007 года, то тут же вернется и коррупция. Пограничники в этом уверены и продолжают круглые сутки охотиться за браконьерами, которые нещадно выбивают стада калуги и осетра. К примеру, в прошлом году на Нижнем Амуре силами погранслужбы изъято около 5 тонн осетрины, еще более 600 особей живьем возвращены реке. Еще около 13 тонн «отловили» в транспорте и на складах в конце года сотрудники дальневосточного главка МВД.

Тонна – много ли это? Да, когда-то попадались в великой реке калуги в полтонны весом. Но теперь то ловят сплошь молодняк до 70 кг, не достигший половой зрелости. К слову, достигает ее калуга к 14 годам. Как же может размножаться символ Амура?

Противостояние между браконьерами и силовиками будет продолжаться, наверное, пока водится в нашей реке царская рыба.