"Новое завоевание рая".

Успешное социально-экономическое развитие Сибири требует эффективного сельского хозяйства. В противном случае региону грозит участь сырьевой колонии.
Как с большой помпой объявлено администрацией Иркутской области, уже в октябре начинает работу дирекция по управлению процессом создания агломерации трех городов (Иркутск, Ангарск, Шелехов) и прилегающих к ним территорий (Листвянка-Ангарск, Иркутск-Шелехов, Ангарск-аэропорт и Иркутск-аэропорт).
Предполагается, что проект будет осуществляться в два этапа. Вначале создадут ассоциацию на базе трех городов с общим населением около 1 млн человек. Потом проведут референдум по объединению городов и созданию единого муниципалитета.
Идея развития за счет укрупнения населенных пунктов, будоражащая воображение иркутских региональных властей, не нова. Вспомним, например, что, выступая на съезде "единороссов" около года назад, губернатор Красноярского края Александр Хлопонин огласил свой проект грандиозных социально-экономических преобразований сибирского региона. Посетовав на "чрезмерную концентрацию" населения в европейской части страны, он привел выводы аналитиков о необходимости иметь на территории Сибири как минимум 7-8 мегаполисов - "центров экономического, промышленного, финансового и инновационного развития".
Надо сказать, что разговоры о необходимости увеличения населения Сибири ведутся давно. Согласно некоторым данным, для ее освоения потребуется не менее 20 млн человек. Есть и более впечатляющие цифры. Можно радоваться такому вниманию к нашему региону, но настораживает одно очень серьезное обстоятельство. Говоря об освоении Сибири, наши политики и экономисты имеют в виду освоение сибирских недр. Эта позиция была бы терпимой, если бы освоение недр не путали с освоением территорий. Такая подмена понятий может вселить в нас совершенно напрасные надежды. Дело в том, что освоение территорий предполагает создание жизненного пространства, максимально удобного и привлекательного для проживания людей. Что касается освоения недр, то оно как таковое совершенно не предполагает качественного улучшения жизни даже при наличии развитой инфраструктуры.
Конечно, если рассматривать людей как безликий трудовой ресурс (в духе советской традиции), призванный выполнять некую полезную функцию, то математические абстракции наших экономистов могут серьезно затушевать проблему, которая вырисовывается за их впечатляющими расчетами. Но проблема-то как раз в том и заключается, что трудовой ресурс помимо того, что что-то производит, еще и кое-что потребляет. В первую очередь - продукты питания. При их дефиците любой промышленно развитый мегаполис превратится в рассадник нищеты. К какому результату приведет грандиозный проект промышленного освоения Сибири - большой вопрос, требующий серьезного обсуждения.
Современная западная цивилизация с ее высоким уровнем жизни является идеалом для развивающихся государств. Когда мы говорим об экономическом развитии, то, несомненно, имеем в виду достижения западного уровня жизни. Правда, в силу технократичности мышления, привычно ассоциируем современную цивилизацию с промышленными городами и высокими технологиями. И, как правило, упускаем из виду один очевидный факт: современная западная цивилизация опережает третий мир не только по уровню высоких технологий, но и по уровню развития сельского хозяйства. Как показывает история, именно развитый аграрный сектор приближает цивилизацию к ее современному идеалу.
Еще 100 лет назад крупнейшие мегаполисы Европы были наводнены миллионами озлобленных голодранцев. Классическая западная литература преподносит впечатляющие картины нищеты столичных городов передовых европейских государств на заре их промышленного подъема. В начале XIX века известный английский экономист Томас Роберт Мальтус предрекал неминуемый голод в случае бесконтрольного увеличения народонаселения. На его взгляд, производство продуктов питания всегда будет неизбежно отставать от роста численности людей.
Для эпохи промышленной революции это было печальной истиной: производство продуктов питания не успевало за темпами урбанизации. Ситуация изменилась лишь после широкого внедрения прогрессивных методов ведения сельского хозяйства, для чего пришлось подключать науку и технику. В противном случае Англия ничем не отличалась бы от современной Индии, в которой передовые компьютерные и ядерные технологии соседствуют с массовой нищетой. Удивляться не приходится. Например, индийская корова все еще дает молока в 10 раз меньше английской. Об индийских крестьянах, живущих примерно так же, как и их средневековые предки, можно вообще не говорить.
Историкам известно, что любая цивилизация, в принципе, начинается с возделанного поля. Есть сведения, что в великих цивилизациях Древнего Востока благодаря продуманной системе ирригации и высокому уровню агротехники добивались урожаев, которым мог бы позавидовать даже современный канадский фермер.
Интересно отметить, что арабы после своих масштабных завоеваний привели в полное запустение уникальные ирригационные системы Месопотамии, кормившие десятки цветущих городов на протяжении нескольких тысячелетий. Последствия налицо. Многим ли сегодня придет в голову, что когда-то арабы были наставниками западных европейцев в математике, астрономии и философии Аристотеля? Что многие привычные элементы нашей бытовой культуры (умывание рук перед едой, использование благовоний и столовых приборов, мягкая мебель, нижнее белье) заимствованы европейцами у тех же арабов? У них же заимствовано использование пороха и дистилляция алкоголя. О чем это говорит? О том, что ни достижения науки, ни высокие технологии не гарантируют продолжительного цивилизованного существования, если поля находятся в запустении, а тощие коровы дают по три литра молока. Именно состояние сельского хозяйства - главный индикатор цивилизованного развития.
Другой, еще более впечатляющий пример - история заселения и освоения американского континента. Испанцы покорили цивилизованные государства с хорошо отлаженной системой сельскохозяйственного производства. Англичане захватывали на континенте невозделанные территории, населенные дикими племенами. Испанцы, патологически озабоченные поисками драгоценных металлов, довели в своих колониях сельское хозяйство до полного упадка. В то же время английские поселенцы терпеливо возделывали поля и расширяли пастбища. Результат? Сравните сегодняшнюю Мексику с Соединенными Штатами, и все станет ясно.
А теперь о нашей стране. Отрадно, что в русской истории есть примеры цивилизованной колонизации. После завоевания Сибири и причерноморских степей пришли крепкие мужики, чтобы распахивать дикие поля и выращивать хлеб. Пахарь - первый цивилизатор. Именно он закладывает основу для всего жизненного уклада. К сожалению, после революции большевиков развитие нашей страны пошло по индийско-мексиканскому варианту.
Придя к власти, большевики нисколько не скрывали презрительного отношения к русскому крестьянину. Результат не заставил себя ждать - сельское хозяйство было самым больным местом советской экономики. Технократическая одержимость коммунистических правителей не привела к заметному повышению качества жизни по сравнению с капиталистическим Западом. В стране, где запускались космические аппараты, граждане существовали в режиме частичного самообеспечения продуктами питания. Работа по выходным на приусадебных участках, ежегодная картофельная страда стали обычной нормой жизни по-советски. К этому постепенно добавились нервирующие очереди за молоком, мясом и прочими вполне доступными для нормальной страны продуктами. Иными словами, советский человек, приносящий жертву научно-техническому прогрессу, был постоянно озабочен проблемой элементарного выживания. Заполненный картофелем погреб был для него самой надежной страховкой от голода. Говорить в таких условиях о качестве жизни совершенно неуместно.
Неудивительно, что самым привлекательным символом либеральных преобразований стали прилавки, заполненные колбасой и деликатесами. Такие слова, как "мясо", "сыр" и "колбаса", на заре 1990-х часто слетали с уст видных реформаторов и их сторонников. Егор Гайдар приводил в пример колбасные прилавки, как доказательство успеха проводимых им реформ. Такой гастрономический дискурс красноречиво отражал душевное состояние советского человека времен застоя. Весь антикоммунистический пафос перестроечного периода мог бы сконцентрироваться в одной формуле: "колбаса вместо ракет".
Тем не менее обилие деликатесов на прилавках еще не отменяет печального положения в нашем сельском хозяйстве. Согласно официальным данным, доля импортных продуктов в России составляет примерно 60%. К тому же тема продуктового самообеспечения еще не снята с повестки дня. По утверждению министра сельского хозяйства Алексея Гордеева, 90% картофеля в нашей стране производят сами граждане в свободное от основной работы время. Вдумайтесь в эту цифру: почти весь второй хлеб россиян выращивается теми же методами, что и во времена Колумба.
Для страны, намеревающейся стать в один ряд с развитыми государствами Европы, массовая занятость населения в производстве необходимых продуктов питания - такой же компрометирующий факт, как и массовая детская беспризорность. Пока наши горожане гнут спины на картофельных плантациях, о переходе на какой-то постиндустриальный уровень развития не может быть и речи.
Как раз на таком неприглядном фоне начинаются разговоры о масштабном промышленном освоении Сибири, об увеличении числа мегаполисов, о привлечении сюда десятков миллионов людей. Конечно, осуществить очередной промышленный бум несложно. Вопрос в том, какой цели мы достигнем. Сибирь и так никогда не мыслилась Европой. Не окажутся ли новые проекты освоения восточных территорий прямой дорогой в Азию?
Изречение Ломоносова о том, что могущество России прирастать будет Сибирью, сейчас воспринимается как руководство к действию. Правда, упускают из виду, что во времена Ломоносова Сибирь и Россию никогда не отождествляли. Это означает, что Сибирь с самого начала рассматривалась не более чем сырьевой придаток метрополии. Сегодня отношение к нашему региону принципиально не изменилось.
Тот факт, что СФО рассматривается исключительно с точки зрения освоения сырьевых ресурсов, сам собой как бы снимает вопрос о развитии здесь сельского хозяйства. Такая позиция находит свое оправдание в давно уже навязанном нам стереотипе о непригодности сибирских территорий для высокопродуктивного сельхозпроизводства. Зона рискованного земледелия - так коротко аргументируют эту позицию.
Сибирь - понятие слишком объемное. Как раз территории нашего региона, не изобилующие полезными ископаемыми (южная кромка в степной и лесостепной части), вполне пригодны для нормального развития сельского хозяйства. По крайней мере, русские крестьяне неплохо осваивали местные угодья, ничуть не страдая от суровых климатических условий. Наличие огромных площадей плодородных земель и пастбищ позволило здесь с успехом выращивать зерновые культуры и разводить скот. Об успехах свидетельствует хотя бы такой факт: перед революцией только от продажи сибирского масла получали больше прибыли, чем от сибирского золота. Рискованным наше земледелие стало сразу после коллективизации (причем по всей стране).
Как убедительно показывает история, человеческий фактор в развитии сельского хозяйства играет более важную роль, чем климат. Идеального во всех отношениях климата нет нигде. Степень риска напрямую связана с целями и задачами. Если выращивать в Сибири бананы, то риск будет стопроцентным. Поздние сорта пшеницы будут вызревать раз в 20 лет, кукуруза - два раза в десятилетие. С рано созревающими сортами зерновых особых проблем уже не будет. А при выращивании картофеля риска не больше, чем на Украине. А может, и меньше - учитывая более высокое обеспечение влагой (по крайней мере, в отдельных районах). Короткое лето и суровые зимы влияют на разнообразие возделываемых культур, но не увеличивают степень риска при выращивании районированных, адаптированных к местным климатическим условиям растений. А их в нашем ассортименте не так уж и мало.
Разумеется, суровый климат делает любое производство, включая сельскохозяйственное, более энергоемким. Но именно здесь должны сыграть свою положительную роль богатейшие недра Сибири. Наличие больших запасов углеводородного сырья может с успехом компенсировать суровость наших продолжительных сибирских зим. Вывод напрашивается однозначный: стоимость топлива в Сибири должна быть ниже, чем в более теплых регионах (где оно не производится). Совершенно неразумно и несправедливо продавать ГСМ по одной и той же цене в Сибири и в Ставрополье.
Местные руководители, заинтересованные в цивилизованном и, что не менее важно, автономном развитии региона, безусловно, должны содействовать развитию фермерских хозяйств, кардинально решив наиболее злободневную для них проблему - затраты на топливо. Снижение цены на газ и продукты нефтепереработки можно мотивировать не только ссылками на суровые условия, но и тем, что львиная доля углеводородов добывается именно в Сибири. Следовательно, местные цены на топливо вполне могут быть на порядок ниже экспортных. Разумеется, такая позиция вряд ли устроит производителей углеводородов. Но проблема стоит того, чтобы ее поднимать на государственном уровне. И если сибирские губернаторы всерьез намерены осуществить в регионе промышленный бум, то проблему развития сельского хозяйства обязательно нужно включать в повестку дня. В этом случае вопрос о местных тарифах на топливо должен быть поставлен во главу угла.
Как ни странно, но препятствия, которые чинила природа человеку при освоении им земель, способствовали творческим поискам совершенных методов агротехники. С этого, пожалуй, и начинается настоящий прогресс, ведущий к процветанию. Засухи вынуждали создавать ирригационные системы, суровые зимы и заморозки способствовали переходу к рационализации сельскохозяйственного производства. Последнее особенно бросается в глаза при сравнении хозяйств северных и южных стран. Так, французские и немецкие виноградники лучше ухожены, чем виноградники Южной Италии или Греции. На Кипре во многих местах агротехника винограда не менялась со времен Гомера. Сельское хозяйство Швеции не в пример современнее, чем сельское хозяйство Португалии или Испании.
Суровый климат - отец инноваций в сельском хозяйстве. Это не удивительно - в прохладные страны устремлялись люди предприимчивые и инициативные, привыкшие более полагаться на собственные силы, нежели на милость природы. Если мы, живущие не в самых благоприятных условиях, всерьез возьмемся за освоение территорий (именно территорий), нам поневоле придется проявлять творческую инициативу во всем, что связано с производством продуктов питания. Ответ на вызов, который бросает нам природа, способен стать реальным показателем нашей цивилизованности. Сибирь, если ее освоение пойдет по прогрессивному европейскому варианту, может сказать в этом плане новое слово. Стать, если угодно, лидером в области передовой агрономии и агротехники.
Короткое лето, суровые зимы, возвратные заморозки так или иначе вынуждают наших земледельцев напрягать не только руки, но и мозги. При благоприятном течении дел у нас мог бы возникнуть замечательный симбиоз фермеров, ученых и инженеров. Это те задачи, решение которых позволит совершить прорыв в области не только прикладных, но и фундаментальных наук.
Освоение территории предполагает ее цивилизованное обживание и обустройство. Последнее немыслимо без ухоженных полей, садов и тучных пастбищ. Именно так выглядит по-настоящему окультуренный ландшафт. Заросшие бурьяном плодородные участки - первейший показатель дикости, даже если рядом грохочет миллионный город. При таком положении дел просторы Сибири в скором времени могут уподобиться марсианскому ландшафту, населенному алчными и малокультурными колонистами. В этом случае нашему региону действительно грозит безрадостная участь сырьевого придатка.