Политолог: Большинство стран арабского мира вступило на путь преобразований, однако, их конечная цель пока не ясна
Завершится ли «расползание миссии» для интервенции Запада в Ливии неизбежным созданием цитадели Джихада на южных границах Европы? Об этом размышляет в опубликованной в Project Syndicate статье под названием "Геополитическое послание из Ливии" индийский политолог Брахма Челлани.
Конечно, западным властям необходимо поаплодировать за усилия, которые они предприняли вместе с поддержкой со стороны Катара и Объединенных Арабских Эмиратов, чтобы предотвратить кровопролитие среди гражданского населения Ливии. Демократическому миру никогда не следует молча взирать на то, как тиран использует вооруженные силы для кровавой расправы с гражданским населением. Но если необходимо остановить деспотов от недопустимых репрессий, то любая интервенция, военная или же в виде экономических и дипломатических санкций, тем не менее, должна пройти проверку на справедливость.
Нынешний политический подъем в арабском мире способен преобразовать Ближний Восток и северную Африку подобно тому, как в свое время падение Берлинской стены в 1989 году фундаментально изменило Европу. На самом деле, 1989 год стал водоразделом, который обозначил наиболее глобальные геополитические изменения в истории, произошедшие в наиболее сжатые сроки. Однако, за прошедшие после этого десятилетия правители и режимы в странах арабского мира и практикуемые там методы управления, как казалось, оставались очень надежно защищенными.
В 1989 году Френсис Фукуяма заявил в своем известном эссе, что окончание холодной войны ознаменовало собой окончание идеологической эволюции, «конец истории», с «универсализацией западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого управления». Тем не менее, по прошествии двух десятилетий процесс глобального распространения демократии сталкивается с всевозрастающим встречным течением. Например, в Азии только небольшое количество стран являются действительно демократическими.
В действительности, возник новый идеологический двухполярный раздел аналогичный существовавшему во времена холодный войны. Рост авторитарного капитализма – лучшим символом которого является Китай и который также был взят на вооружение такими несопоставимыми странами, как Малайзия, Сингапур, Казахстан и Катар – создал новою модель развития, которая в настоящее время конкурирует с моделью либеральной демократии и бросает ей вызов.
Волна народных движений в арабском мире показывает, что возможности демократии зависят от двух ключевых внутренних факторов: роли сил безопасности и технического совершенства репрессивных возможностей государства. В последние недели силы безопасности трех арабских государств оформили развитие событий там тремя различными способами.
Народные волнения в Йемене внесли разлад в руководство сил безопасности, и при этом различные фракции в вооруженных силах страны в настоящее время управляют разными районами столицы, Саны. В Бахрейне, в противоположность этому, правящая там монархия воспользовалась помощью иностранных суннитских наемников, которые доминируют в полицейских силах страны, чтобы расстрелять демонстрантов, которые в основе своей были шиитами.
В Египте военные отказались стать на сторону бывшего президента страны Хосни Мубарака, что позволило завершить 30-летнее правление этого диктатора. Военные, которые долгое время правили этой страной, стали настороженно относиться к желанию Мубарака сделать сына своим преемником. Нынешние горячие споры о свободе не могут затмить той реальности, что народная «революция» в этой стране в итоге закончилась приходом к власти военных, которые затем на десятилетия ввели режим чрезвычайного положения, который продолжает существовать и сейчас, и до сих пор не ясно, какой путь политического развития будет выбран.
Что касается второго ключевого внутреннего фактора, то есть способности государства осуществлять полицейский надзор над мобильными и электронными средствами коммуникации, а также доступом к Интернету, то это стало не менее важным, чем применение грубой силы и полицейских дубинок. Китай, например, представляет собой модель деспотической эффективности: ее внутренние службы безопасности смогли расширить свои полномочия от функции надзора и создания незаконных центров содержания под стражей до создания целой армии платных информаторов и организации патрулей на местах, которые отлавливают нарушителей спокойствия.
В ответ на призыв живущих за пределами страны китайцев собираться по выходным в специальных местах в Шанхае и Пекине, чтобы положить начало жасминовой (молихуа) революции, Китай продемонстрировал новую стратегию: там заранее заполняют выбранную для протестных выступлений площадь полицией и таким образом не оставляют пространства для протестующих. И что более важно, Китай, будучи мировым лидером в осуществлении в реальном времени строжайшей цензуры в средствах электронной коммуникации, имеет все возможности для того, чтобы блокировать проникновение любой «заразы» из арабского мира, которая может достигнуть его берегов.
Внешние факторы имеют особую важность в небольших, слабых странах. Лучше всего это демонстрирует пример Бахрейна, куда Саудовская Аравия – которая больше чем любая другая страна способствовала распространению джихада по всему миру послала под эгидой Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива свои вооруженные силы, чтобы разогнать мирные протесты. В действительности, усилия Саудовской Аравии, направленные на то, чтобы поддержать правящий в Бахрейне режим, можно сравнить с интервенцией Советского Союза в Афганистан в 1979 году, предпринятой для поддержки осажденного родственного режима вторжение, результатом которого стала стоившая многие миллиарды долларов операция ЦРУ по вооружению афганских повстанцев и последовавшее за этим появление транснационального исламского терроризма.
Ливия также является слабой, разделенной страной. И на территории Ливии ЦРУ также проводит секретные операции и помогает здешним повстанцам. Опасность заключается в том, что Запад при этом, похоже, создает еще одно пристанище для джихаддистов. В конце концов, расширение миссии НАТО, первоначально преследовавшей гуманитарные цели до полномасштабного военного вторжения в Ливию, посылает отдельным арабским странам сигнал о том, что эта война на самом деле ведется для того, чтобы удержать под западным контролем данный регион. Интервенция, по-видимому, была вызвана геополитическим императивом, направленным на то, чтобы заблокировать или даже устранить полковника Муаммара эль-Кадаффи и не позволить, таким образом, его режиму воспользоваться политическим вакуумом, возникшим в соседних Египте и Тунисе.
И хотя теперь стало понятно, что большинство арабского мира вступило на путь преобразований, конечная точка этих преобразований до сих пор не ясна. Но администрация Барака Обамы, по-видимому, пришла к заключению, что арабские монархи останутся у власти, а арабские президенты, скорее всего, должны будут пасть, и что для США является приемлемым продолжать оказывать поддержку королям-тиранам.
К сожалению, такие двойные стандарты свидетельствуют о том, что демократическое правление в любом обществе возможно только в том случае, если оно соответствует интересам великих держав. Никто не имеет большую заинтересованность в признании этой пагубной идеи что продвижение идеи гуманитарных свобод является ничем иным, как геополитическим инструментом, чем самая большая и древняя в мире страна с наиболее могущественной автократией – Китай.
Конечно, западным властям необходимо поаплодировать за усилия, которые они предприняли вместе с поддержкой со стороны Катара и Объединенных Арабских Эмиратов, чтобы предотвратить кровопролитие среди гражданского населения Ливии. Демократическому миру никогда не следует молча взирать на то, как тиран использует вооруженные силы для кровавой расправы с гражданским населением. Но если необходимо остановить деспотов от недопустимых репрессий, то любая интервенция, военная или же в виде экономических и дипломатических санкций, тем не менее, должна пройти проверку на справедливость.
Нынешний политический подъем в арабском мире способен преобразовать Ближний Восток и северную Африку подобно тому, как в свое время падение Берлинской стены в 1989 году фундаментально изменило Европу. На самом деле, 1989 год стал водоразделом, который обозначил наиболее глобальные геополитические изменения в истории, произошедшие в наиболее сжатые сроки. Однако, за прошедшие после этого десятилетия правители и режимы в странах арабского мира и практикуемые там методы управления, как казалось, оставались очень надежно защищенными.
В 1989 году Френсис Фукуяма заявил в своем известном эссе, что окончание холодной войны ознаменовало собой окончание идеологической эволюции, «конец истории», с «универсализацией западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого управления». Тем не менее, по прошествии двух десятилетий процесс глобального распространения демократии сталкивается с всевозрастающим встречным течением. Например, в Азии только небольшое количество стран являются действительно демократическими.
В действительности, возник новый идеологический двухполярный раздел аналогичный существовавшему во времена холодный войны. Рост авторитарного капитализма – лучшим символом которого является Китай и который также был взят на вооружение такими несопоставимыми странами, как Малайзия, Сингапур, Казахстан и Катар – создал новою модель развития, которая в настоящее время конкурирует с моделью либеральной демократии и бросает ей вызов.
Волна народных движений в арабском мире показывает, что возможности демократии зависят от двух ключевых внутренних факторов: роли сил безопасности и технического совершенства репрессивных возможностей государства. В последние недели силы безопасности трех арабских государств оформили развитие событий там тремя различными способами.
Народные волнения в Йемене внесли разлад в руководство сил безопасности, и при этом различные фракции в вооруженных силах страны в настоящее время управляют разными районами столицы, Саны. В Бахрейне, в противоположность этому, правящая там монархия воспользовалась помощью иностранных суннитских наемников, которые доминируют в полицейских силах страны, чтобы расстрелять демонстрантов, которые в основе своей были шиитами.
В Египте военные отказались стать на сторону бывшего президента страны Хосни Мубарака, что позволило завершить 30-летнее правление этого диктатора. Военные, которые долгое время правили этой страной, стали настороженно относиться к желанию Мубарака сделать сына своим преемником. Нынешние горячие споры о свободе не могут затмить той реальности, что народная «революция» в этой стране в итоге закончилась приходом к власти военных, которые затем на десятилетия ввели режим чрезвычайного положения, который продолжает существовать и сейчас, и до сих пор не ясно, какой путь политического развития будет выбран.
Что касается второго ключевого внутреннего фактора, то есть способности государства осуществлять полицейский надзор над мобильными и электронными средствами коммуникации, а также доступом к Интернету, то это стало не менее важным, чем применение грубой силы и полицейских дубинок. Китай, например, представляет собой модель деспотической эффективности: ее внутренние службы безопасности смогли расширить свои полномочия от функции надзора и создания незаконных центров содержания под стражей до создания целой армии платных информаторов и организации патрулей на местах, которые отлавливают нарушителей спокойствия.
В ответ на призыв живущих за пределами страны китайцев собираться по выходным в специальных местах в Шанхае и Пекине, чтобы положить начало жасминовой (молихуа) революции, Китай продемонстрировал новую стратегию: там заранее заполняют выбранную для протестных выступлений площадь полицией и таким образом не оставляют пространства для протестующих. И что более важно, Китай, будучи мировым лидером в осуществлении в реальном времени строжайшей цензуры в средствах электронной коммуникации, имеет все возможности для того, чтобы блокировать проникновение любой «заразы» из арабского мира, которая может достигнуть его берегов.
Внешние факторы имеют особую важность в небольших, слабых странах. Лучше всего это демонстрирует пример Бахрейна, куда Саудовская Аравия – которая больше чем любая другая страна способствовала распространению джихада по всему миру послала под эгидой Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива свои вооруженные силы, чтобы разогнать мирные протесты. В действительности, усилия Саудовской Аравии, направленные на то, чтобы поддержать правящий в Бахрейне режим, можно сравнить с интервенцией Советского Союза в Афганистан в 1979 году, предпринятой для поддержки осажденного родственного режима вторжение, результатом которого стала стоившая многие миллиарды долларов операция ЦРУ по вооружению афганских повстанцев и последовавшее за этим появление транснационального исламского терроризма.
Ливия также является слабой, разделенной страной. И на территории Ливии ЦРУ также проводит секретные операции и помогает здешним повстанцам. Опасность заключается в том, что Запад при этом, похоже, создает еще одно пристанище для джихаддистов. В конце концов, расширение миссии НАТО, первоначально преследовавшей гуманитарные цели до полномасштабного военного вторжения в Ливию, посылает отдельным арабским странам сигнал о том, что эта война на самом деле ведется для того, чтобы удержать под западным контролем данный регион. Интервенция, по-видимому, была вызвана геополитическим императивом, направленным на то, чтобы заблокировать или даже устранить полковника Муаммара эль-Кадаффи и не позволить, таким образом, его режиму воспользоваться политическим вакуумом, возникшим в соседних Египте и Тунисе.
И хотя теперь стало понятно, что большинство арабского мира вступило на путь преобразований, конечная точка этих преобразований до сих пор не ясна. Но администрация Барака Обамы, по-видимому, пришла к заключению, что арабские монархи останутся у власти, а арабские президенты, скорее всего, должны будут пасть, и что для США является приемлемым продолжать оказывать поддержку королям-тиранам.
К сожалению, такие двойные стандарты свидетельствуют о том, что демократическое правление в любом обществе возможно только в том случае, если оно соответствует интересам великих держав. Никто не имеет большую заинтересованность в признании этой пагубной идеи что продвижение идеи гуманитарных свобод является ничем иным, как геополитическим инструментом, чем самая большая и древняя в мире страна с наиболее могущественной автократией – Китай.