Почему региональные элиты теперь не важны
Похоже, Кремль готов предложить обществу новый социальный контракт, по которому вместо безвозвратно ушедших стабильности и роста благосостояния будет предложено установление социальной справедливости.
От точечных репрессий — к массовым
Нынешний год во внутренней политике богат на сюрпризы. Еще недавно мы удивлялись, что на Сахалине действующего губернатора арестовывают под телевизионные камеры, обвиняя в получении взятки, как на днях в Коми показательно задерживают уже всю верхушку региональной элиты по обвинению в создании организованного преступного сообщества.
Стилистика происходившего в двух процессах схожа: обыск под камеру, дорогие часы, миллионы в сейфе. По масштабу задержаний и характеру обвинений «дело Коми» напоминает прошлогоднее дело Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД, когда двух генералов и ряд старших офицеров обвинили в создании преступного сообщества в целях получения чинов и званий, и демонстрирует переход от точечных репрессий к групповым в отношении региональных элит. На Сахалине за задержанием Александра Хорошавина последовали чистки местной элиты и уголовные дела, но руководство региона не обвинялось в создании ОПГ. И если на уровне городов это стало уже обычной практикой — только в Коми десять бывших глав городов, включая Сыктывкар, Воркуту, Ухту, или осуждены, или находятся под следствием, — то с верхними эшелонами региональных элит такое происходит впервые.
Трудно сказать, идет ли инициатива от силовиков в лице ФСБ и СКР, или они выступают скорее как исполнители, выполняя высокий политический заказ. По крайней мере, если Хорошавин получил в свое время «черную метку» от Фонда развития гражданского общества, работающего с управлением внутренней политики АП, то Гайзер в последнем, июньском рейтинге губернаторов ФоРГО вошел в первую пятерку эффективных губернаторов.
Поэтому преследуемые «делом Коми» цели скорее политические и с республикой не очень связаны: экономическое самочувствие региона оставляет желать лучшего, но о долговой яме говорить не приходится. Частные бизнес-интересы как причина уголовного дела также не особенно просматриваются. Хотя точно об этом можно будет говорить, когда пройдут новые назначения. Наиболее видимая задача — получить дивиденды на борьбе с коррупцией и запугать региональные элиты. Но почему именно Коми и именно сейчас? В республике довольно укорененная региональная элита, при этом без серьезной «крыши» в Москве. Атака на нее не приводит к серьезным напряжениям на федеральном уровне. Были ли в Коми разного рода нарушения, использование служебного положения в целях личного обогащения и серьезная коррупция? Было ли этого больше, чем в большинстве других регионов? Вряд ли.
Чрезвычайная легитимность
Еще недавно от губернатора требовались три вещи: хорошие результаты на выборах, выполнение президентских указов и относительное спокойствие в регионе (отсутствие публичных скандалов). Все это было выполнено в Коми, и Вячеслав Гайзер находился на хорошем счету. Но теперь, по-видимому, этого уже недостаточно.
Выборы показали, что небывалый всплеск поддержки власти на волне Крыма, Донбасса и военно-патриотической риторики исчерпан — и сменился спадом. Поддержать не выборную, а «чрезвычайную» легитимность могла бы очередная резкая смена повестки: с «Крымнаш» на бескомпромиссную борьбу с коррупцией.
И, похоже, Кремль готов предложить обществу новый социальный контракт, по которому вместо безвозвратно ушедших стабильности и роста благосостояния будет предложено установление социальной справедливости. Если дело Сердюкова было сигналом федеральным элитам о смене правил игры, то «дело Коми» — сигнал элитам региональным. Губернаторы вслед за мэрами входят теперь в группу повышенного риска. Если «Крымнаш» и конфронтация с Западом стали возможны благодаря ужесточению контроля над федеральными элитами, то новая легитимность Владимира Путина делает его существенно менее зависимым от региональных элит и позволяет ужесточать над ними контроль.
Каковы возможные последствия «дела Коми»? Отказ Кремля от старых правил игры и непонимание региональными элитами новых может привести к опасному разладу в верхах, так как уровень доверия во всей административной системе существенно снижается. Соответственно, снижаются и степень управляемости регионами, и эффективность «политических машин» на местах, создавая дополнительные проблемы на приближающихся выборах. При этом уровень коррупции в условиях неопределенности и неустойчивости, к сожалению, будет только возрастать.
Неясен и общий эффект антикоррупционной кампании, если такая стартует. Однажды Кремль уже совершил «самострел», и разоблачительный раж вокруг замены московского мэра Лужкова был одним из факторов общего падения доверия к власти, вылившегося в массовые протесты 2011–2012 годов. Как бы эта история не повторилась.
От точечных репрессий — к массовым
Нынешний год во внутренней политике богат на сюрпризы. Еще недавно мы удивлялись, что на Сахалине действующего губернатора арестовывают под телевизионные камеры, обвиняя в получении взятки, как на днях в Коми показательно задерживают уже всю верхушку региональной элиты по обвинению в создании организованного преступного сообщества.
Стилистика происходившего в двух процессах схожа: обыск под камеру, дорогие часы, миллионы в сейфе. По масштабу задержаний и характеру обвинений «дело Коми» напоминает прошлогоднее дело Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД, когда двух генералов и ряд старших офицеров обвинили в создании преступного сообщества в целях получения чинов и званий, и демонстрирует переход от точечных репрессий к групповым в отношении региональных элит. На Сахалине за задержанием Александра Хорошавина последовали чистки местной элиты и уголовные дела, но руководство региона не обвинялось в создании ОПГ. И если на уровне городов это стало уже обычной практикой — только в Коми десять бывших глав городов, включая Сыктывкар, Воркуту, Ухту, или осуждены, или находятся под следствием, — то с верхними эшелонами региональных элит такое происходит впервые.
Трудно сказать, идет ли инициатива от силовиков в лице ФСБ и СКР, или они выступают скорее как исполнители, выполняя высокий политический заказ. По крайней мере, если Хорошавин получил в свое время «черную метку» от Фонда развития гражданского общества, работающего с управлением внутренней политики АП, то Гайзер в последнем, июньском рейтинге губернаторов ФоРГО вошел в первую пятерку эффективных губернаторов.
Поэтому преследуемые «делом Коми» цели скорее политические и с республикой не очень связаны: экономическое самочувствие региона оставляет желать лучшего, но о долговой яме говорить не приходится. Частные бизнес-интересы как причина уголовного дела также не особенно просматриваются. Хотя точно об этом можно будет говорить, когда пройдут новые назначения. Наиболее видимая задача — получить дивиденды на борьбе с коррупцией и запугать региональные элиты. Но почему именно Коми и именно сейчас? В республике довольно укорененная региональная элита, при этом без серьезной «крыши» в Москве. Атака на нее не приводит к серьезным напряжениям на федеральном уровне. Были ли в Коми разного рода нарушения, использование служебного положения в целях личного обогащения и серьезная коррупция? Было ли этого больше, чем в большинстве других регионов? Вряд ли.
Чрезвычайная легитимность
Еще недавно от губернатора требовались три вещи: хорошие результаты на выборах, выполнение президентских указов и относительное спокойствие в регионе (отсутствие публичных скандалов). Все это было выполнено в Коми, и Вячеслав Гайзер находился на хорошем счету. Но теперь, по-видимому, этого уже недостаточно.
Выборы показали, что небывалый всплеск поддержки власти на волне Крыма, Донбасса и военно-патриотической риторики исчерпан — и сменился спадом. Поддержать не выборную, а «чрезвычайную» легитимность могла бы очередная резкая смена повестки: с «Крымнаш» на бескомпромиссную борьбу с коррупцией.
И, похоже, Кремль готов предложить обществу новый социальный контракт, по которому вместо безвозвратно ушедших стабильности и роста благосостояния будет предложено установление социальной справедливости. Если дело Сердюкова было сигналом федеральным элитам о смене правил игры, то «дело Коми» — сигнал элитам региональным. Губернаторы вслед за мэрами входят теперь в группу повышенного риска. Если «Крымнаш» и конфронтация с Западом стали возможны благодаря ужесточению контроля над федеральными элитами, то новая легитимность Владимира Путина делает его существенно менее зависимым от региональных элит и позволяет ужесточать над ними контроль.
Каковы возможные последствия «дела Коми»? Отказ Кремля от старых правил игры и непонимание региональными элитами новых может привести к опасному разладу в верхах, так как уровень доверия во всей административной системе существенно снижается. Соответственно, снижаются и степень управляемости регионами, и эффективность «политических машин» на местах, создавая дополнительные проблемы на приближающихся выборах. При этом уровень коррупции в условиях неопределенности и неустойчивости, к сожалению, будет только возрастать.
Неясен и общий эффект антикоррупционной кампании, если такая стартует. Однажды Кремль уже совершил «самострел», и разоблачительный раж вокруг замены московского мэра Лужкова был одним из факторов общего падения доверия к власти, вылившегося в массовые протесты 2011–2012 годов. Как бы эта история не повторилась.