Провалит ли Обама "иранский тест"?
Американские конгрессмены намерены сорвать соглашение по ядерной программе Ирана
Названные президентом США Бараком Обамой "историческими" договоренности по иранской ядерной программе (ИЯП) уже находятся под угрозой срыва. Большинство конгрессменов отнеслись негативно к соглашению с Тегераном. Причем речь идет не только об оппонентах из республиканской партии, но и о союзниках-демократах. Законодатели считают, что Обама настолько заинтересован в достижении хоть какого-то результата по иранской ядерной программе, что согласился на недопустимые уступки Тегерану.
По сообщениям местных СМИ, на одной из встреч с конгрессменами Обама, раздраженный их неприятием соглашения с Ираном, открыто обвинил их в том, что они отрабатывают деньги своих спонсоров, а не пекутся об интересах США. Решительную попытку сорвать процесс предпринял в начале марта израильский премьер, который, игнорируя откровенное недовольство Белого дома, выступил перед американским конгрессом с критикой переговоров. Увенчалось все громкой пощечиной Белому дому - письмом за подписью 47 сенаторов-республиканцев в адрес руководства Ирана, в котором те, по сути, объяснили, что, какие бы обещания ни давала администрация Обамы, без поддержки конгресса особой силы они иметь не будут, и уже следующий глава государства сможет поставить на них крест.
В ближайшее время борьба вступит в новую фазу. Конгрессмены указывают, что, по сути, соглашение с Ираном следует считать международным договором, а значит, его должен одобрить сенат. Глава международного комитета в верхней палате республиканец Боб Коркер готовит законопроект, который обяжет администрацию провести соглашение с Ираном через конгресс. Голосование по документу намечено на 14 апреля, и Коркер дал понять, что не намерен отступать. Конечно, шансы сделки с Ираном пройти через контролируемый оппозицией сенат - нулевые, поэтому Белый дом категорически отказывается от этой процедуры и грозит наложить вето на законопроект Коркера. Но конгресс способен преодолеть вето президента, если документ поддержат не менее 2/3 в обеих палатах. Так что теперь задача администрации, по сути, сводится к тому, чтобы привлечь на свою сторону достаточное число демократов, чтобы не допустить преодоления президентского вето.
Другая проблема, по которой не могут договориться Белый дом и законодатели, - наложенные на Иран санкции. Согласно договоренностям "шестерки" и Тегерана, по мере выполнения Ираном своих обязательств США, ЕС и ООН должны снимать действующие в его отношении экономические ограничения. Обама своими полномочиями может временно приостановить или ослабить действие отдельных санкций, однако они были введены конгрессом, и для их полной отмены также нужно решение законодателей. Настроены в администрации решительно. Если отбросить технические детали, то основной аргумент в адрес конгрессменов озвучил сам президент: "Неужели лучше рисковать очередной войной на Ближнем Востоке, чем заключить это соглашение с Ираном? Это вопрос войны или мира".
Впрочем, такая риторика не помешала США испытать крупнейшую противобункерную авиабомбу. Она, по утверждению военных экспертов, способна уничтожить любой ядерный объект на территории Ирана в том случае, если переговоры по иранской ядерной программе вновь зайдут в тупик. "Пентагон продолжает фокусировать свое внимание на возможности обеспечения военного варианта действий в отношении Тегерана", - объяснил цель испытаний высокопоставленный представитель властей США.
Почему же соглашение с Ираном так важно для Обамы? По сути, ситуация вокруг Ирана - в некотором роде квинтэссенция подходов Обамы к внешней политике. После войн в Афганистане и Ираке американцы устали от военных авантюр. Приход к власти в 2013 году более умеренного Хасана Роухани дал шанс на смягчение позиций Ирана. Диалог "шестерки" и Тегерана пошел по восходящей, и Обама сделал на него ставку. Как сообщали местные СМИ со ссылкой на источники в администрации, Обама придавал ИЯП такое значение, что сам детально разбирался даже в технических вопросах. Поэтому переговоры по иранской ядерной программе, пожалуй, самый серьезный тест на прочность подходов главы Белого дома. Их провал стал бы сокрушительным поражением для президента. Его относительная пассивность на мировой арене, охарактеризованная самим Обамой как "лидерство с задних рядов", в период обострения кризисных ситуаций в мире даст возможность критикам говорить о падении авторитета США.
Кстати, как бы ни превозносили в администрации Обамы собственную роль, американцы признают, какой значительный вклад в достижение договоренностей с Ираном внесли другие члены "шестерки", включая Россию. "Мы можем не соглашаться с Россией по некоторым проблемам, но у нас единый подход к Ирану", - подчеркнула на минувшей неделе официальный представитель госдепартамента США Мари Харф. "Россия - часть группы пяти постоянных членов СБ ООН и Германии, ключевой участник переговоров", - сказала она в ответ на вопрос о том, было бы возможным договориться с Ираном без Москвы.
Достижение базовой договоренности по разрешению иранской ядерной проблемы в России вызывает двойственное отношение. Во всяком случае на фоне радости официальных лиц в США, Европе и самом Иране реакция Москвы отличается сдержанностью.
Тому есть объективные причины. Выход Ирана из изоляции означает расширение поставок нефти, что способствует поддержанию цен на низком уровне. Низкая нефтяная конъюнктура влияет и на стоимость газа, привязанного к "черному золоту". К тому же в более долгой перспективе богатые запасы иранского газа могут вдохнуть жизнь в альтернативные российским проекты поставок на европейский рынок, которые до сих пор просто нечем было наполнить. Наконец, открывающийся Иран - это практически немедленное обострение конкуренции на иранском рынке. С тех пор как полтора года назад начался переговорный процесс в Швейцарии, представители европейских компаний стали частыми гостями в Иране, изучая потенциал. Все это так, но перечисленные обстоятельства не должны перевешивать общее позитивное значение произошедшего. И России, которая усилиями команды высокопрофессиональных дипломатов внесла весомый вклад в достижение договоренности, не следует, говоря обывательским языком, тушеваться.
Во-первых, ядерная проблема Ирана не локальная, она имеет отношение к глобальным правилам игры. С одной стороны, это подкрепление режима нераспространения, который давно уже переживает не лучшие времена, а честно сказать, просто трещит по швам. Многие комментаторы полагали, что провал иранских переговоров станет фатальным для судьбы ДНЯО, а это уже повлечет за собой непредсказуемые последствия для всей международной безопасности. С другой стороны, сам по себе формат, использованный для решения, возвращает в международный контекст дипломатию высшего качества и закрепляет модель, при которой ведущую роль берет на себя специально сформированная группа заинтересованных стран. В условиях кризиса большинства формальных институтов это более перспективная схема.
Во-вторых, снятие санкций не только обостряет конкуренцию, но и открывает возможности. Условия крайне жестких ограничений последних пяти лет практически не давали возможность развивать полноценное сотрудничество с Ираном. К тому же строить отношения с крупной и весьма амбициозной страной на том основании, что ей просто некуда деваться, можно лишь недолго. Тегеран действительно стремится избавиться от экономического давления, значит, рано или поздно это случится. И если бы Россия из собственных конъюнктурных соображений начала этот процесс тормозить, тем резче был бы поворот Ирана в другую сторону после перемен.
В-третьих, нефтегазовая ситуация. Давно понятно, что России, которой в обозримой перспективе не избавиться от сырьевой зависимости, нужно всерьез задуматься о новой модели своих действий в условиях очень волатильного и хаотично развивающегося рынка. Фактор Ирана, конечно, важен, но это лишь один из элементов запутанной мозаики современных рынков углеводородов. "Газпром" уже задумался о существенном пересмотре своей экспортной модели (не из-за Ирана, естественно, а вследствие глубоких перемен в Европе и Азии), пора рассматривать и возможности более активной политики по воздействию на нефтяные цены в кооперации с другими заинтересованными сторонами. У России есть основания для гордости за свой вклад в решение очень важной международной проблемы, а также новые возможности, над которыми надо усердно работать.
Игорь Дунаевский
Названные президентом США Бараком Обамой "историческими" договоренности по иранской ядерной программе (ИЯП) уже находятся под угрозой срыва. Большинство конгрессменов отнеслись негативно к соглашению с Тегераном. Причем речь идет не только об оппонентах из республиканской партии, но и о союзниках-демократах. Законодатели считают, что Обама настолько заинтересован в достижении хоть какого-то результата по иранской ядерной программе, что согласился на недопустимые уступки Тегерану.
По сообщениям местных СМИ, на одной из встреч с конгрессменами Обама, раздраженный их неприятием соглашения с Ираном, открыто обвинил их в том, что они отрабатывают деньги своих спонсоров, а не пекутся об интересах США. Решительную попытку сорвать процесс предпринял в начале марта израильский премьер, который, игнорируя откровенное недовольство Белого дома, выступил перед американским конгрессом с критикой переговоров. Увенчалось все громкой пощечиной Белому дому - письмом за подписью 47 сенаторов-республиканцев в адрес руководства Ирана, в котором те, по сути, объяснили, что, какие бы обещания ни давала администрация Обамы, без поддержки конгресса особой силы они иметь не будут, и уже следующий глава государства сможет поставить на них крест.
В ближайшее время борьба вступит в новую фазу. Конгрессмены указывают, что, по сути, соглашение с Ираном следует считать международным договором, а значит, его должен одобрить сенат. Глава международного комитета в верхней палате республиканец Боб Коркер готовит законопроект, который обяжет администрацию провести соглашение с Ираном через конгресс. Голосование по документу намечено на 14 апреля, и Коркер дал понять, что не намерен отступать. Конечно, шансы сделки с Ираном пройти через контролируемый оппозицией сенат - нулевые, поэтому Белый дом категорически отказывается от этой процедуры и грозит наложить вето на законопроект Коркера. Но конгресс способен преодолеть вето президента, если документ поддержат не менее 2/3 в обеих палатах. Так что теперь задача администрации, по сути, сводится к тому, чтобы привлечь на свою сторону достаточное число демократов, чтобы не допустить преодоления президентского вето.
Другая проблема, по которой не могут договориться Белый дом и законодатели, - наложенные на Иран санкции. Согласно договоренностям "шестерки" и Тегерана, по мере выполнения Ираном своих обязательств США, ЕС и ООН должны снимать действующие в его отношении экономические ограничения. Обама своими полномочиями может временно приостановить или ослабить действие отдельных санкций, однако они были введены конгрессом, и для их полной отмены также нужно решение законодателей. Настроены в администрации решительно. Если отбросить технические детали, то основной аргумент в адрес конгрессменов озвучил сам президент: "Неужели лучше рисковать очередной войной на Ближнем Востоке, чем заключить это соглашение с Ираном? Это вопрос войны или мира".
Впрочем, такая риторика не помешала США испытать крупнейшую противобункерную авиабомбу. Она, по утверждению военных экспертов, способна уничтожить любой ядерный объект на территории Ирана в том случае, если переговоры по иранской ядерной программе вновь зайдут в тупик. "Пентагон продолжает фокусировать свое внимание на возможности обеспечения военного варианта действий в отношении Тегерана", - объяснил цель испытаний высокопоставленный представитель властей США.
Почему же соглашение с Ираном так важно для Обамы? По сути, ситуация вокруг Ирана - в некотором роде квинтэссенция подходов Обамы к внешней политике. После войн в Афганистане и Ираке американцы устали от военных авантюр. Приход к власти в 2013 году более умеренного Хасана Роухани дал шанс на смягчение позиций Ирана. Диалог "шестерки" и Тегерана пошел по восходящей, и Обама сделал на него ставку. Как сообщали местные СМИ со ссылкой на источники в администрации, Обама придавал ИЯП такое значение, что сам детально разбирался даже в технических вопросах. Поэтому переговоры по иранской ядерной программе, пожалуй, самый серьезный тест на прочность подходов главы Белого дома. Их провал стал бы сокрушительным поражением для президента. Его относительная пассивность на мировой арене, охарактеризованная самим Обамой как "лидерство с задних рядов", в период обострения кризисных ситуаций в мире даст возможность критикам говорить о падении авторитета США.
Кстати, как бы ни превозносили в администрации Обамы собственную роль, американцы признают, какой значительный вклад в достижение договоренностей с Ираном внесли другие члены "шестерки", включая Россию. "Мы можем не соглашаться с Россией по некоторым проблемам, но у нас единый подход к Ирану", - подчеркнула на минувшей неделе официальный представитель госдепартамента США Мари Харф. "Россия - часть группы пяти постоянных членов СБ ООН и Германии, ключевой участник переговоров", - сказала она в ответ на вопрос о том, было бы возможным договориться с Ираном без Москвы.
Достижение базовой договоренности по разрешению иранской ядерной проблемы в России вызывает двойственное отношение. Во всяком случае на фоне радости официальных лиц в США, Европе и самом Иране реакция Москвы отличается сдержанностью.
Тому есть объективные причины. Выход Ирана из изоляции означает расширение поставок нефти, что способствует поддержанию цен на низком уровне. Низкая нефтяная конъюнктура влияет и на стоимость газа, привязанного к "черному золоту". К тому же в более долгой перспективе богатые запасы иранского газа могут вдохнуть жизнь в альтернативные российским проекты поставок на европейский рынок, которые до сих пор просто нечем было наполнить. Наконец, открывающийся Иран - это практически немедленное обострение конкуренции на иранском рынке. С тех пор как полтора года назад начался переговорный процесс в Швейцарии, представители европейских компаний стали частыми гостями в Иране, изучая потенциал. Все это так, но перечисленные обстоятельства не должны перевешивать общее позитивное значение произошедшего. И России, которая усилиями команды высокопрофессиональных дипломатов внесла весомый вклад в достижение договоренности, не следует, говоря обывательским языком, тушеваться.
Во-первых, ядерная проблема Ирана не локальная, она имеет отношение к глобальным правилам игры. С одной стороны, это подкрепление режима нераспространения, который давно уже переживает не лучшие времена, а честно сказать, просто трещит по швам. Многие комментаторы полагали, что провал иранских переговоров станет фатальным для судьбы ДНЯО, а это уже повлечет за собой непредсказуемые последствия для всей международной безопасности. С другой стороны, сам по себе формат, использованный для решения, возвращает в международный контекст дипломатию высшего качества и закрепляет модель, при которой ведущую роль берет на себя специально сформированная группа заинтересованных стран. В условиях кризиса большинства формальных институтов это более перспективная схема.
Во-вторых, снятие санкций не только обостряет конкуренцию, но и открывает возможности. Условия крайне жестких ограничений последних пяти лет практически не давали возможность развивать полноценное сотрудничество с Ираном. К тому же строить отношения с крупной и весьма амбициозной страной на том основании, что ей просто некуда деваться, можно лишь недолго. Тегеран действительно стремится избавиться от экономического давления, значит, рано или поздно это случится. И если бы Россия из собственных конъюнктурных соображений начала этот процесс тормозить, тем резче был бы поворот Ирана в другую сторону после перемен.
В-третьих, нефтегазовая ситуация. Давно понятно, что России, которой в обозримой перспективе не избавиться от сырьевой зависимости, нужно всерьез задуматься о новой модели своих действий в условиях очень волатильного и хаотично развивающегося рынка. Фактор Ирана, конечно, важен, но это лишь один из элементов запутанной мозаики современных рынков углеводородов. "Газпром" уже задумался о существенном пересмотре своей экспортной модели (не из-за Ирана, естественно, а вследствие глубоких перемен в Европе и Азии), пора рассматривать и возможности более активной политики по воздействию на нефтяные цены в кооперации с другими заинтересованными сторонами. У России есть основания для гордости за свой вклад в решение очень важной международной проблемы, а также новые возможности, над которыми надо усердно работать.
Игорь Дунаевский