О понятии «страховой случай» на примере страхования ответственности экспедиторов
Практика страхования ответственности сталкивается с немалым числом юридических коллизий, в частности связанных с противоречивыми трактованиями понятия «страховой случай». В статье анализируются различные точки зрения по этому вопросу и примеры того, как отсутствие четкого понимания терминологии мешает реальной защите интересов страхователей.
В российской судебной практике нет единообразия в толковании понятия «страховой случай», что вызывает немало проблем. Рассмотрим пример весьма показательной спорной ситуации, возникшей при страховании ответственности экспедитора.
Страхователь, осуществлявший экспедирование и перевозку грузов, в декабре 2003 г. перевозил автомобилем партию товара из-за рубежа. На территории России на водителя было совершено разбойное нападение, автомобиль с грузом – похищен. Груз был застрахован одной страховой организацией, а ответственность экспедитора – двумя другими, выступавшими сторонами по договору сострахования. Состраховщики ответственности были уведомлены о случившемся в установленный срок. Они ответили экспедитору, что произведут выплату после того, как обязанность возместить вред будет возложена на экспедитора вступившим в законную силу решением суда.
Страховщик груза выплатил страховое возмещение в размере стоимости груза и предъявил в порядке суброгации требование о возмещении стоимости утраченного груза к экспедиторской фирме. Она, следуя инструкциям своих страховщиков ответственности, сделала все, чтобы предъявленное страховщиком груза требование разбиралось в суде. В результате разбирательства дела в трех судебных инстанциях в марте 2008 г. было окончательно решено взыскать с экспедитора в пользу страховщика груза денежные средства в размере стоимости груза. Получив постановление суда кассационной инстанции, экспедиторская фирма обратилась к своим страховщикам ответственности за выплатой. Однако они уклонились от выплаты, а после предъявления им судебного иска заявили об истечении срока исковой давности.
Дело рассматривалось в трех судебных инстанциях. В суде первой инстанции экспедитору было отказано, суд признал, что к моменту предъявления иска состраховщикам трехлетний срок исковой давности истек, и решил, что началом течения срока следует считать момент, когда страхователь узнал о нарушении своего права (каковым, по мнению суда, следует считать момент утраты груза). Суд апелляционной инстанции не согласился с этим выводом, указав на неправильность определения момента, с которого следует исчислять срок исковой давности. Апелляционный суд сослался на правила состраховщиков и договор страхования, в соответствии с которыми страхователь ответственности может требовать возмещения своих убытков только после того, как самостоятельно возместит вред потерпевшему, при этом «сам факт хищения груза не может свидетельствовать о том, что истец узнал о нарушении своего права и мог заявить требование к состраховщикам». В результате апелляционный суд решил, что срок исковой давности не пропущен, тем не менее в иске отказал, сославшись на недоказанность фактического несения расходов страхователем.
В следующей инстанции кассационный суд предложил свою версию того, с какого момента начинается течение срока исковой давности, ссылаясь на норму ст. 200 ГК РФ, предусматривающую, что «по обязательствам, срок исполнения которых не определен… течение исковой давности начинается с момента, когда у кредитора возникает право предъявить требование об исполнении обязательства». Суд решил, что таковым по договору страхования является момент наступления страхового случая, а страховым случаем следует признать хищение груза, ответственность за гибель и/или повреждение которого несет страхователь. При этом кассационный суд никак не оценил условие страхового договора о праве страхователя требовать выплаты только после фактического несения расходов.
Наконец, коллегия судей ВАС РФ в мае 2010 г. приняла определение об отказе в передаче в Президиум ВАС РФ данного дела, в котором постановила, что срок исковой давности следует исчислять с момента, когда у страхователя возникло право предъявить требование страховщику об исполнении страхового обязательства. Это право, по мнению судей ВАС РФ, «возникает с момента наступления страхового случая, а не с момента представления страхователем обусловленных договором документов или установления в решении арбитражного суда по другому делу обязанности страхователя возместить причиненный вред. Таким образом, страховой случай по договору страхования наступает с момента утраты груза, влекущей ответственность». Другими словами, ВАС РФ по сути согласился с выводами кассационного суда о том, что срок исковой давности по полису страхования ответственности следует исчислять с момента происшествия.
Анализируя данную ситуацию, хотелось бы обратить внимание на то, что фактически экспедитор проиграл во всех судебных инстанциях именно из-за того, что досконально соблюдал условия полиса и следовал указаниям своих страховщиков. Они отказали ему во внесудебном урегулировании спора со страховщиком груза и пообещали заплатить по своему договору только после судебного решения, которым устанавливается ответственность экспедитора за утрату груза. Пока шло разбирательство со страховщиком груза, истек срок исковой давности по требованию к состраховщикам ответственности и экспедитор не получил возмещения. Причиной этому, на наш взгляд, является спорное понимание высшей судебной инстанцией понятия «страховой случай» и момента появления у страхователя права требовать исполнения страхового обязательства. Здесь есть несколько принципиальных моментов.
Во-первых, страховым случаем по российскому праву является наступившее событие, оговоренное в страховом договоре. В отказном определении ВАС РФ указано, что согласно договору страховой случай – это «наступление ответственности за гибель и/или повреждение груза, которые произошли вследствие кражи или разбойного нападения». Из этого договорного условия вытекает, что моментом наступления страхового случая является момент возложения ответственности на страхователя. Суд же делает ничем не обоснованный вывод, что моментом наступления страхового случая является момент утраты груза. Конечно, утрата груза является событием, которое повышает вероятность возложения ответственности на страхователя, но сама по себе утрата груза не является тем событием, которое оговорено в договоре страхования ответственности в качестве страхового случая.
Во-вторых, одного лишь факта наступления страхового случая не достаточно для того, чтобы требовать от страховщика исполнения страхового обязательства. Заключая договор страхования от убытков, страховщик не обязывается просто уплатить известную сумму при наступлении оговоренного в договоре события. Он обязывается возместить действительные убытки страхователя, вызванные страховым случаем. Статья 929 ГК РФ предусматривает, что по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) причиненные вследствие этого события убытки. Поэтому до тех пор пока и поскольку страхователь не начал нести убытки от страхового случая, у страховщика не возникает обязанности уплачивать страховое возмещение. Именно возникновение убытков у страхователя является обстоятельством, обусловливающим право страхователя предъявить требование об исполнении страхового обязательства, а не само по себе наступление страхового случая. Это и есть принцип возмещения, на котором держится страхование от убытков.
Наблюдаемое в российской судебной практике смещение акцента с факта несения убытков на факт наступления страхового случая (которые соотносятся между собой как следствие и причина) объясняется следующим. В Законе Российской Федерации от 27.11.92 г. №4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации» (далее – Закон) страховой случай определяется как совершившееся событие, предусмотренное договором страхования или законом, с наступлением которого возникает обязанность страховщика произвести страховую выплату страхователю, застрахованному лицу, выгодоприобретателю или иным третьим лицам. Страховая же выплата в Законе определена как денежная сумма, установленная федеральным законом и (или) договором страхования и выплачиваемая страховщиком страхователю, застрахованному лицу, выгодоприобретателю при наступлении страхового случая. Ни слова об убытках страхователя, имеющих, как было сказано, принципиальное значение, в Законе не говорится. Поэтому в доктрине российского страхового права и в судебной практике начиная с конца 90-х годов прошлого века категория убытков, причиняемых опасностью, от которой производится страхование, искусственным образом помещается в категорию страхового случая, который якобы представляет собой нечто большее, чем просто материализовавшаяся опасность, описанная в договоре страхования.
В комментарии Ю.Б. Фогельсона1 к Закону говорится о страховом случае как о «комплексном» событии, состоящем из двух «подсобытий» (опасности и причинении вреда заинтересованному лицу) и казуальной связи между ними. При этом автор признает, что такой взгляд на правовую категорию «страховой случай» не соответствует норме ст. 929 ГК РФ, согласно которой наступление страхового случая и факт причинения вреда заинтересованному лицу – это разные события, которые должны быть связаны друг с другом как причина и следствие.
Постепенно такой взгляд на страховой случай стал проникать в судебные решения на различных уровнях. В рассматриваемом деле это привело к тому, что без всяких оснований лишили юридической силы договорное условие о страховом случае в страховых отношениях сторон. Кроме того, не применили подлежащее применению договорное условие о том, что состраховщики возмещают убытки страхователю только после того, как страхователь сам произведет выплату третьему лицу. В том, что стороны включили это условие в свой договор, нет ничего противоправного. Так называемые indemnity полисы страхования ответственности давно известны развитым страховым рынкам.
Действительно, в страховом правоотношении течение срока исковой давности начинается с момента, когда у страхователя возникает право предъявить требование об исполнении страховщиком страхового обязательства. Страховщик же по смыслу ст. 929 ГК РФ обязывается возместить убытки, причинные страховым случаем. Стало быть, убытки должны появиться для того, чтобы можно было требовать от страховщика исполнения обязанности по их возмещению. Но в момент утраты вверенного ему чужого груза никаких убытков у экспедитора не возникло (ни в виде реального ущерба, ни в виде произведенных или предстоящих расходов). Они, конечно, могут возникнуть потом, но только когда на экспедитора будет возложена ответственность за утрату груза (в результате принятия судом решения или добросовестного внесудебного урегулирования инцидента с потерпевшим).
По мнению ВАС РФ, страхователь вправе требовать от страховщика возмещения убытков еще до момента, как они появились, – уже с момента события, которое просто увеличивает вероятность появления убытков у страхователя. Это событие – даже не страховой случай, оговоренный сторонами при заключении договора страхования, ведь в данном договоре стороны договорились считать таковым «наступление ответственности».
Более того, по логике ВАС РФ получается, что стороны в договоре страхования не могут самостоятельно договариваться о том, что есть «убытки страхователя, возмещаемые страховщиком», и это, конечно, неправильно. В рамках принципа свободы договора стороны, безусловно, могут включить в договор условие, что возмещаются только те убытки страхователя, которые относятся к категории фактически произведенных расходов.
На наш взгляд, в любом виде страхования от убытков (в том числе в рассматриваемом) страховой случай – это материализовавшаяся опасность, от которой производилось страхование, и ничего более. Включение в понятие страхового случая еще и убытков страхователя – ничем не оправданное искажение соответствующих норм ГК РФ. При этом стороны определяют то неблагоприятное событие, на случай которого производится страхование, в договоре и только в нем. И если в договоре страхования ответственности стороны зафиксировали, что это «наступление ответственности страхователя», то действует именно это определение.
Что же касается убытков страхователя, то нельзя смешивать сам страховой случай с убытками от него. Наличие убытков является условием страховой выплаты, и это положение действует как в западной, так и в отечественной деловой практике. Не зря же на практике применяются термин «урегулирование убытка» и его производные. Существует правило: нет убытков – нет возмещения. Страховой случай может произойти, но не повлечь за собой убытков. Если опасность, от которой производилось страхование, материализовалась, то страховой случай уже наступил, о нем следует уведомить страховщика, но при этом убытков может и не последовать, а если их нет, то платить страховщик не должен.
Есть классический пример – дело 1975 г. Falcon Investments Corp (NZ) Ltd. –v– State Insurance. Страхователь застраховал дом от гибели и повреждения, в том числе в результате пожара. Впоследствии страхователь решил снести дом и построить на его месте апартаменты. Однако еще до сноса дом серьезно пострадал от пожара. Новозеландский суд решил, что, несмотря на то что произошел страховой случай (пожар), страхователь не понес никаких финансовых потерь, возмещаемых страхованием, потому как он и так собирался сносить дом (на самом деле страхователь даже сэкономил на некоторой сумме расходов по сносу дома). Этот пример подтверждает, что страховой случай и убытки от него – два разных понятия.
Возвращаясь к страхованию ответственности экспедиторов, обращаем внимание на следующее. Если в договоре указано, что страховой случай – это возложение ответственности на экспедитора, то хищение груза страховым случаем считаться не может. В ГК РФ сказано, что по имущественному страхованию страховщик обязуется возместить убытки, причиненные страховым случаем. В момент хищения груза у страхователя ответственности никаких убытков еще нет. Условие же о том, что ответственность страхователя должна быть подтверждена судебным решением, абсолютно правомочно: гражданско-правовая ответственность возлагается на правонарушителя уполномоченным юрисдикционным органом – судом, это общее правило. Еще выдающийся советско-американский специалист по гражданскому праву О.С. Иоффе в 1975 г. писал: «Сама же ответственность наступает, лишь когда в установленном порядке (через судебные или иные юрисдикционные органы, в соответствующих случаях – по соглашению сторон) будут определены конкретные юридические формы имущественных или личных лишений для нарушителя (обязанность возместить вред, уплатить штраф и т.п.)».
Таким образом, в страховании ответственности экспедиторов есть единственно верная трактовка страхового случая – возложение ответственности на экспедитора. В рассмотренном примере именно с этого времени (от момента возложения судом ответственности на страхователя) и должен исчисляться срок исковой давности по требованиям страхования ответственности.
К.Саранчук, старший партнер Общества страховых юристов, председатель коллегии адвокатов Vetta Legal
1 Фогельсон Ю.Б. Комментарии к страховому законодательству. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2002. – 347 с.
>Финансовая газета Саранчук К.
В российской судебной практике нет единообразия в толковании понятия «страховой случай», что вызывает немало проблем. Рассмотрим пример весьма показательной спорной ситуации, возникшей при страховании ответственности экспедитора.
Страхователь, осуществлявший экспедирование и перевозку грузов, в декабре 2003 г. перевозил автомобилем партию товара из-за рубежа. На территории России на водителя было совершено разбойное нападение, автомобиль с грузом – похищен. Груз был застрахован одной страховой организацией, а ответственность экспедитора – двумя другими, выступавшими сторонами по договору сострахования. Состраховщики ответственности были уведомлены о случившемся в установленный срок. Они ответили экспедитору, что произведут выплату после того, как обязанность возместить вред будет возложена на экспедитора вступившим в законную силу решением суда.
Страховщик груза выплатил страховое возмещение в размере стоимости груза и предъявил в порядке суброгации требование о возмещении стоимости утраченного груза к экспедиторской фирме. Она, следуя инструкциям своих страховщиков ответственности, сделала все, чтобы предъявленное страховщиком груза требование разбиралось в суде. В результате разбирательства дела в трех судебных инстанциях в марте 2008 г. было окончательно решено взыскать с экспедитора в пользу страховщика груза денежные средства в размере стоимости груза. Получив постановление суда кассационной инстанции, экспедиторская фирма обратилась к своим страховщикам ответственности за выплатой. Однако они уклонились от выплаты, а после предъявления им судебного иска заявили об истечении срока исковой давности.
Дело рассматривалось в трех судебных инстанциях. В суде первой инстанции экспедитору было отказано, суд признал, что к моменту предъявления иска состраховщикам трехлетний срок исковой давности истек, и решил, что началом течения срока следует считать момент, когда страхователь узнал о нарушении своего права (каковым, по мнению суда, следует считать момент утраты груза). Суд апелляционной инстанции не согласился с этим выводом, указав на неправильность определения момента, с которого следует исчислять срок исковой давности. Апелляционный суд сослался на правила состраховщиков и договор страхования, в соответствии с которыми страхователь ответственности может требовать возмещения своих убытков только после того, как самостоятельно возместит вред потерпевшему, при этом «сам факт хищения груза не может свидетельствовать о том, что истец узнал о нарушении своего права и мог заявить требование к состраховщикам». В результате апелляционный суд решил, что срок исковой давности не пропущен, тем не менее в иске отказал, сославшись на недоказанность фактического несения расходов страхователем.
В следующей инстанции кассационный суд предложил свою версию того, с какого момента начинается течение срока исковой давности, ссылаясь на норму ст. 200 ГК РФ, предусматривающую, что «по обязательствам, срок исполнения которых не определен… течение исковой давности начинается с момента, когда у кредитора возникает право предъявить требование об исполнении обязательства». Суд решил, что таковым по договору страхования является момент наступления страхового случая, а страховым случаем следует признать хищение груза, ответственность за гибель и/или повреждение которого несет страхователь. При этом кассационный суд никак не оценил условие страхового договора о праве страхователя требовать выплаты только после фактического несения расходов.
Наконец, коллегия судей ВАС РФ в мае 2010 г. приняла определение об отказе в передаче в Президиум ВАС РФ данного дела, в котором постановила, что срок исковой давности следует исчислять с момента, когда у страхователя возникло право предъявить требование страховщику об исполнении страхового обязательства. Это право, по мнению судей ВАС РФ, «возникает с момента наступления страхового случая, а не с момента представления страхователем обусловленных договором документов или установления в решении арбитражного суда по другому делу обязанности страхователя возместить причиненный вред. Таким образом, страховой случай по договору страхования наступает с момента утраты груза, влекущей ответственность». Другими словами, ВАС РФ по сути согласился с выводами кассационного суда о том, что срок исковой давности по полису страхования ответственности следует исчислять с момента происшествия.
Анализируя данную ситуацию, хотелось бы обратить внимание на то, что фактически экспедитор проиграл во всех судебных инстанциях именно из-за того, что досконально соблюдал условия полиса и следовал указаниям своих страховщиков. Они отказали ему во внесудебном урегулировании спора со страховщиком груза и пообещали заплатить по своему договору только после судебного решения, которым устанавливается ответственность экспедитора за утрату груза. Пока шло разбирательство со страховщиком груза, истек срок исковой давности по требованию к состраховщикам ответственности и экспедитор не получил возмещения. Причиной этому, на наш взгляд, является спорное понимание высшей судебной инстанцией понятия «страховой случай» и момента появления у страхователя права требовать исполнения страхового обязательства. Здесь есть несколько принципиальных моментов.
Во-первых, страховым случаем по российскому праву является наступившее событие, оговоренное в страховом договоре. В отказном определении ВАС РФ указано, что согласно договору страховой случай – это «наступление ответственности за гибель и/или повреждение груза, которые произошли вследствие кражи или разбойного нападения». Из этого договорного условия вытекает, что моментом наступления страхового случая является момент возложения ответственности на страхователя. Суд же делает ничем не обоснованный вывод, что моментом наступления страхового случая является момент утраты груза. Конечно, утрата груза является событием, которое повышает вероятность возложения ответственности на страхователя, но сама по себе утрата груза не является тем событием, которое оговорено в договоре страхования ответственности в качестве страхового случая.
Во-вторых, одного лишь факта наступления страхового случая не достаточно для того, чтобы требовать от страховщика исполнения страхового обязательства. Заключая договор страхования от убытков, страховщик не обязывается просто уплатить известную сумму при наступлении оговоренного в договоре события. Он обязывается возместить действительные убытки страхователя, вызванные страховым случаем. Статья 929 ГК РФ предусматривает, что по договору имущественного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию) при наступлении предусмотренного в договоре события (страхового случая) возместить другой стороне (страхователю) причиненные вследствие этого события убытки. Поэтому до тех пор пока и поскольку страхователь не начал нести убытки от страхового случая, у страховщика не возникает обязанности уплачивать страховое возмещение. Именно возникновение убытков у страхователя является обстоятельством, обусловливающим право страхователя предъявить требование об исполнении страхового обязательства, а не само по себе наступление страхового случая. Это и есть принцип возмещения, на котором держится страхование от убытков.
Наблюдаемое в российской судебной практике смещение акцента с факта несения убытков на факт наступления страхового случая (которые соотносятся между собой как следствие и причина) объясняется следующим. В Законе Российской Федерации от 27.11.92 г. №4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации» (далее – Закон) страховой случай определяется как совершившееся событие, предусмотренное договором страхования или законом, с наступлением которого возникает обязанность страховщика произвести страховую выплату страхователю, застрахованному лицу, выгодоприобретателю или иным третьим лицам. Страховая же выплата в Законе определена как денежная сумма, установленная федеральным законом и (или) договором страхования и выплачиваемая страховщиком страхователю, застрахованному лицу, выгодоприобретателю при наступлении страхового случая. Ни слова об убытках страхователя, имеющих, как было сказано, принципиальное значение, в Законе не говорится. Поэтому в доктрине российского страхового права и в судебной практике начиная с конца 90-х годов прошлого века категория убытков, причиняемых опасностью, от которой производится страхование, искусственным образом помещается в категорию страхового случая, который якобы представляет собой нечто большее, чем просто материализовавшаяся опасность, описанная в договоре страхования.
В комментарии Ю.Б. Фогельсона1 к Закону говорится о страховом случае как о «комплексном» событии, состоящем из двух «подсобытий» (опасности и причинении вреда заинтересованному лицу) и казуальной связи между ними. При этом автор признает, что такой взгляд на правовую категорию «страховой случай» не соответствует норме ст. 929 ГК РФ, согласно которой наступление страхового случая и факт причинения вреда заинтересованному лицу – это разные события, которые должны быть связаны друг с другом как причина и следствие.
Постепенно такой взгляд на страховой случай стал проникать в судебные решения на различных уровнях. В рассматриваемом деле это привело к тому, что без всяких оснований лишили юридической силы договорное условие о страховом случае в страховых отношениях сторон. Кроме того, не применили подлежащее применению договорное условие о том, что состраховщики возмещают убытки страхователю только после того, как страхователь сам произведет выплату третьему лицу. В том, что стороны включили это условие в свой договор, нет ничего противоправного. Так называемые indemnity полисы страхования ответственности давно известны развитым страховым рынкам.
Действительно, в страховом правоотношении течение срока исковой давности начинается с момента, когда у страхователя возникает право предъявить требование об исполнении страховщиком страхового обязательства. Страховщик же по смыслу ст. 929 ГК РФ обязывается возместить убытки, причинные страховым случаем. Стало быть, убытки должны появиться для того, чтобы можно было требовать от страховщика исполнения обязанности по их возмещению. Но в момент утраты вверенного ему чужого груза никаких убытков у экспедитора не возникло (ни в виде реального ущерба, ни в виде произведенных или предстоящих расходов). Они, конечно, могут возникнуть потом, но только когда на экспедитора будет возложена ответственность за утрату груза (в результате принятия судом решения или добросовестного внесудебного урегулирования инцидента с потерпевшим).
По мнению ВАС РФ, страхователь вправе требовать от страховщика возмещения убытков еще до момента, как они появились, – уже с момента события, которое просто увеличивает вероятность появления убытков у страхователя. Это событие – даже не страховой случай, оговоренный сторонами при заключении договора страхования, ведь в данном договоре стороны договорились считать таковым «наступление ответственности».
Более того, по логике ВАС РФ получается, что стороны в договоре страхования не могут самостоятельно договариваться о том, что есть «убытки страхователя, возмещаемые страховщиком», и это, конечно, неправильно. В рамках принципа свободы договора стороны, безусловно, могут включить в договор условие, что возмещаются только те убытки страхователя, которые относятся к категории фактически произведенных расходов.
На наш взгляд, в любом виде страхования от убытков (в том числе в рассматриваемом) страховой случай – это материализовавшаяся опасность, от которой производилось страхование, и ничего более. Включение в понятие страхового случая еще и убытков страхователя – ничем не оправданное искажение соответствующих норм ГК РФ. При этом стороны определяют то неблагоприятное событие, на случай которого производится страхование, в договоре и только в нем. И если в договоре страхования ответственности стороны зафиксировали, что это «наступление ответственности страхователя», то действует именно это определение.
Что же касается убытков страхователя, то нельзя смешивать сам страховой случай с убытками от него. Наличие убытков является условием страховой выплаты, и это положение действует как в западной, так и в отечественной деловой практике. Не зря же на практике применяются термин «урегулирование убытка» и его производные. Существует правило: нет убытков – нет возмещения. Страховой случай может произойти, но не повлечь за собой убытков. Если опасность, от которой производилось страхование, материализовалась, то страховой случай уже наступил, о нем следует уведомить страховщика, но при этом убытков может и не последовать, а если их нет, то платить страховщик не должен.
Есть классический пример – дело 1975 г. Falcon Investments Corp (NZ) Ltd. –v– State Insurance. Страхователь застраховал дом от гибели и повреждения, в том числе в результате пожара. Впоследствии страхователь решил снести дом и построить на его месте апартаменты. Однако еще до сноса дом серьезно пострадал от пожара. Новозеландский суд решил, что, несмотря на то что произошел страховой случай (пожар), страхователь не понес никаких финансовых потерь, возмещаемых страхованием, потому как он и так собирался сносить дом (на самом деле страхователь даже сэкономил на некоторой сумме расходов по сносу дома). Этот пример подтверждает, что страховой случай и убытки от него – два разных понятия.
Возвращаясь к страхованию ответственности экспедиторов, обращаем внимание на следующее. Если в договоре указано, что страховой случай – это возложение ответственности на экспедитора, то хищение груза страховым случаем считаться не может. В ГК РФ сказано, что по имущественному страхованию страховщик обязуется возместить убытки, причиненные страховым случаем. В момент хищения груза у страхователя ответственности никаких убытков еще нет. Условие же о том, что ответственность страхователя должна быть подтверждена судебным решением, абсолютно правомочно: гражданско-правовая ответственность возлагается на правонарушителя уполномоченным юрисдикционным органом – судом, это общее правило. Еще выдающийся советско-американский специалист по гражданскому праву О.С. Иоффе в 1975 г. писал: «Сама же ответственность наступает, лишь когда в установленном порядке (через судебные или иные юрисдикционные органы, в соответствующих случаях – по соглашению сторон) будут определены конкретные юридические формы имущественных или личных лишений для нарушителя (обязанность возместить вред, уплатить штраф и т.п.)».
Таким образом, в страховании ответственности экспедиторов есть единственно верная трактовка страхового случая – возложение ответственности на экспедитора. В рассмотренном примере именно с этого времени (от момента возложения судом ответственности на страхователя) и должен исчисляться срок исковой давности по требованиям страхования ответственности.
К.Саранчук, старший партнер Общества страховых юристов, председатель коллегии адвокатов Vetta Legal
1 Фогельсон Ю.Б. Комментарии к страховому законодательству. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Юристъ, 2002. – 347 с.
>Финансовая газета Саранчук К.
Ещё новости по теме:
07:00