На полуострове задержаны семеро подозреваемых в диверсии: «В ближайшей перспективе попытки балансирования вокруг Крыма неизбежны»
Семь человек задержаны по делу о подготовке диверсии в Крыму. Об этом сообщает «РИА Новости» со ссылкой на источники в правоохранительных органах. В среду в ФСБ сообщили о предотвращении в Крыму терактов со стороны Украины. По данным службы, их целью была дестабилизация социально-политической обстановки в регионе в период подготовки и проведения выборов федеральных и региональных органов власти. Президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов обсудил тему с ведущей «Коммерсантъ FM» Светланой Токаревой.
— Как вы расцениваете заявление Владимира Путина?
— Это серьезный диверсионный акт, который в данном случае связывается нашей стороной не с какими-то неформальными военизированными группировками, а непосредственно с Минобороны Украины, то есть государством Украина. То есть это акт, как теперь модно говорить, той самой гибридной войны. И, конечно, все это серьезно скажется на процессе вокруг Донбасса и на общем контексте отношений Москва-Киев. По сути, мы можем вернуться к ситуации непризнания легитимности киевской власти, той ситуации, которая была до 25 мая 2014 года.
— Как вы считаете, диверсия Украины действительно имела место? Может быть, все произошедшее — не больше, чем некая легенда, которая нужна ФСБ?
— Скорее, обращает на себя внимание пауза между событием и сегодняшней информацией. Это не сразу обнародовали, пошли слухи, что был достаточно серьезный инцидент на границе. То есть что-то явно было, и только сейчас нам дали официальную версию, видимо, в связи с тем, что задержали по крайней мере какую-то из тех проникших групп. Мы до конца не знаем, что именно было, но можем предположить, что в данном случае нет дыма без огня.
— Как вы считаете, означает ли все произошедшее возможный разрыв отношений с Украиной?
— Эти отношения и так находятся на крайне низком уровне. Просто тогда, в преддверии президентских выборов в мае 2014-го, был сделан выбор их признать. Выбор, на мой взгляд, спорный, потому что в ближайшей перспективе, наверное, неизбежны попытки балансирования на грани вокруг Крыма. Если ситуация с Донбассом будет заморожена, тогда будет балансирование на грани вокруг Крыма, чтобы продавать нестабильность на международном уровне. Об Украине как-то забывают ее западные партнеры, и один из важных товаров, которые она может предлагать на международном уровне, — это нестабильность, попросту не дать забыть про Крым, про проблему Крыма через в том числе возможные военные диверсионные провокации и другую такую игру на грани, а иногда и за гранью фола. Естественно, это все ставит отношения за грань нормальных дипломатических отношений.
— Официальной реакции Киева, по крайней мере Порошенко, пока еще не последовало. Как вы считаете, последуют ли вообще эти заявления, и если да, то в каком ключе?
— Было бы логично списать все на происки, на домыслы Москвы. Но здесь вопрос в том, какие доказательства сумеют предоставить российские спецслужбы.
— Но российские спецслужбы уже предоставляют некие доказательства, а Украина заявляет, что все ложь и провокация, по крайней мере силовые ведомства. Они же тоже, наверное, подготовятся и представят какие-то свои доказательства, это тоже не менее важно?
— Конечно. В данном случае есть информация о том, что предполагаемые организаторы теракта с украинской стороны дают признательные показания. Насколько весомой будет эта доказательная база, как она будет выглядеть в том числе на международном уровне? А то, что Киев будет с высокой вероятностью все отрицать и списывать на провокации российской стороны, мне кажется, вполне предсказуемо, это не тот случай, когда говорят, да, иду на вас, как говорил князь Святослав. Это игра, которая предполагает довольно длительную балансировку. Такая же игра, скажем, была перед военной фазой в 2008 году между Грузией и Южной Осетией, Абхазией. Постоянная напряженность на границе.
— Насколько вероятно обострение отношений именно в Донбассе по следам этих заявлений Владимира Путина?
— Вы знаете, военной эскалации на Донбассе ждут вроде бы как постоянно. То есть периодически появляется информация о том, что вот-вот что-то может начаться, но пока ничего не начинается. Поэтому прогнозировать это уже сложно. То, что военная фаза конфликта там весьма вероятна, можно сказать достаточно определенно, а вот в какие сроки — это прогнозировать сложно.
— Владимир Путин заявил о том, что партнеры Украины, имеется в виду США, должны надавить на Порошенко. Стоит ли ожидать реакции со стороны Штатов и Европы, как вы считаете?
— В том, что касается минского процесса, на Порошенко откровенно не давят, даже несмотря на то, что он достаточно открыто говорит о том, что минские соглашения в том виде, в каком они были приняты, соблюдаться не будут. Скажем, его заявления на Дне конституции в июне этого года достаточно показательны, он еще раз повторил тезис о том, что сначала обеспечение военного контроля на территории, а только потом выполнение политической части минских соглашений, хотя в самих соглашениях последовательность прямо противоположная. Это не становится поводом для каких-то внушений Порошенко — ни публичных, ни, видимо, тет-а-тет тоже этого не происходит. И мы видели, что на Варшавском саммите он, может быть, не на 100% реализовал свою программу, но получил поддержку своей позиции. Кстати говоря, на Варшавском саммите даже наметилось некое размывание минского формата обсуждения проблем Донбасса в четырехстороннем режиме. Украина общалась с каким-то другим кругом государств, и Россия как субъект переговоров в этом контексте уже не значилась.
— Как вы расцениваете заявление Владимира Путина?
— Это серьезный диверсионный акт, который в данном случае связывается нашей стороной не с какими-то неформальными военизированными группировками, а непосредственно с Минобороны Украины, то есть государством Украина. То есть это акт, как теперь модно говорить, той самой гибридной войны. И, конечно, все это серьезно скажется на процессе вокруг Донбасса и на общем контексте отношений Москва-Киев. По сути, мы можем вернуться к ситуации непризнания легитимности киевской власти, той ситуации, которая была до 25 мая 2014 года.
— Как вы считаете, диверсия Украины действительно имела место? Может быть, все произошедшее — не больше, чем некая легенда, которая нужна ФСБ?
— Скорее, обращает на себя внимание пауза между событием и сегодняшней информацией. Это не сразу обнародовали, пошли слухи, что был достаточно серьезный инцидент на границе. То есть что-то явно было, и только сейчас нам дали официальную версию, видимо, в связи с тем, что задержали по крайней мере какую-то из тех проникших групп. Мы до конца не знаем, что именно было, но можем предположить, что в данном случае нет дыма без огня.
— Как вы считаете, означает ли все произошедшее возможный разрыв отношений с Украиной?
— Эти отношения и так находятся на крайне низком уровне. Просто тогда, в преддверии президентских выборов в мае 2014-го, был сделан выбор их признать. Выбор, на мой взгляд, спорный, потому что в ближайшей перспективе, наверное, неизбежны попытки балансирования на грани вокруг Крыма. Если ситуация с Донбассом будет заморожена, тогда будет балансирование на грани вокруг Крыма, чтобы продавать нестабильность на международном уровне. Об Украине как-то забывают ее западные партнеры, и один из важных товаров, которые она может предлагать на международном уровне, — это нестабильность, попросту не дать забыть про Крым, про проблему Крыма через в том числе возможные военные диверсионные провокации и другую такую игру на грани, а иногда и за гранью фола. Естественно, это все ставит отношения за грань нормальных дипломатических отношений.
— Официальной реакции Киева, по крайней мере Порошенко, пока еще не последовало. Как вы считаете, последуют ли вообще эти заявления, и если да, то в каком ключе?
— Было бы логично списать все на происки, на домыслы Москвы. Но здесь вопрос в том, какие доказательства сумеют предоставить российские спецслужбы.
— Но российские спецслужбы уже предоставляют некие доказательства, а Украина заявляет, что все ложь и провокация, по крайней мере силовые ведомства. Они же тоже, наверное, подготовятся и представят какие-то свои доказательства, это тоже не менее важно?
— Конечно. В данном случае есть информация о том, что предполагаемые организаторы теракта с украинской стороны дают признательные показания. Насколько весомой будет эта доказательная база, как она будет выглядеть в том числе на международном уровне? А то, что Киев будет с высокой вероятностью все отрицать и списывать на провокации российской стороны, мне кажется, вполне предсказуемо, это не тот случай, когда говорят, да, иду на вас, как говорил князь Святослав. Это игра, которая предполагает довольно длительную балансировку. Такая же игра, скажем, была перед военной фазой в 2008 году между Грузией и Южной Осетией, Абхазией. Постоянная напряженность на границе.
— Насколько вероятно обострение отношений именно в Донбассе по следам этих заявлений Владимира Путина?
— Вы знаете, военной эскалации на Донбассе ждут вроде бы как постоянно. То есть периодически появляется информация о том, что вот-вот что-то может начаться, но пока ничего не начинается. Поэтому прогнозировать это уже сложно. То, что военная фаза конфликта там весьма вероятна, можно сказать достаточно определенно, а вот в какие сроки — это прогнозировать сложно.
— Владимир Путин заявил о том, что партнеры Украины, имеется в виду США, должны надавить на Порошенко. Стоит ли ожидать реакции со стороны Штатов и Европы, как вы считаете?
— В том, что касается минского процесса, на Порошенко откровенно не давят, даже несмотря на то, что он достаточно открыто говорит о том, что минские соглашения в том виде, в каком они были приняты, соблюдаться не будут. Скажем, его заявления на Дне конституции в июне этого года достаточно показательны, он еще раз повторил тезис о том, что сначала обеспечение военного контроля на территории, а только потом выполнение политической части минских соглашений, хотя в самих соглашениях последовательность прямо противоположная. Это не становится поводом для каких-то внушений Порошенко — ни публичных, ни, видимо, тет-а-тет тоже этого не происходит. И мы видели, что на Варшавском саммите он, может быть, не на 100% реализовал свою программу, но получил поддержку своей позиции. Кстати говоря, на Варшавском саммите даже наметилось некое размывание минского формата обсуждения проблем Донбасса в четырехстороннем режиме. Украина общалась с каким-то другим кругом государств, и Россия как субъект переговоров в этом контексте уже не значилась.