Ничейные слова
Из жизни идеалистов
Сотню-другую лет назад у дам и тем более девиц было принято то и дело падать в обморок. Чуть герой ее романа подъедет к крыльцу, а она бряк -- и лежит. От сильных переживаний по причине чувств. Но по мере того, как жизнь склонялась к материализму, сильные чувства отходили в сферу искусств. Обмороки почти прекратились, не до них. Зато восторжествовали с большей, чем когда-либо, силой деньги.
И вот мы имеем то, что имеем: любые социальные и даже физические явления объясняются исключительно экономическими причинами. От цунами до качества отечественных автомобилей -- все нефть и газ. Кругом труба и краны. Самовзрывающийся смертник и нищий художник, упертый в свои мусорные инсталляции, в общественном сознании одинаковые хитрецы: знают, где бабки, а прикидываются бескорыстными. В курилке один мыслитель всерьез сказал: "Христу было выгодно..."
А последние идеалисты работают в некоторых благотворительных фондах. При слове "деньги" их тошнит, как подобает порядочному филантропу. Какие могут быть деньги, если единственный продукт деятельности -- доброта? От упоминания ежеквартального отчета у них сводит конечности, слово "прозрачность" в финансовом смысле вызывает судороги: какая прозрачность, если мы помогаем бедным? Вы нам не верите?!
Что они едят, неизвестно им самим, поскольку вопрос о зарплате в их стерильном воздухе возникнуть не может. А ведь что-то едят... Впрочем, это не обсуждается, неприлично.
Если в присутствии идеалистов бестактные люди -- такие водятся, например, у нас в Русфонде -- начинают говорить о конкуренции в благотворительности, таких циников немедленно ставят на место. Какая конкуренция, ведь мы занимаемся общим делом -- помогаем больным детям! Какая разница, кто больше, лишь бы помочь...
Становится стыдно. Конечно, конкуренция стимулирует всякую работу, в том числе и сбор благотворительных пожертвований. Конечно, где деньги, там и конкуренция. Конечно, благодаря конкуренции больше больных детей получат лучшее лечение. В конце концов, работники фондов получат, извините, зарплату.
Но это все не имеет значения -- мы ведь делаем благородное дело вместе, напоминают Русфонду коллеги.
И тут обнаруживается интереснейшая вещь: Русфонд, собравший в прошлом году более полутора миллиардов рублей пожертвований, стал не примером для подражания, но объектом для обворовывания.
Давным-давно Русфонд -- в смысле те, кто в нем тогда работал,-- придумал слоган "помогаем помогать". Слоган оказался легко запоминающимся и привлекательным по смыслу. Всего два слова очень точно определяют роль нашего и любого фандрайзингового, то есть собирающего пожертвования, фонда: мы не благотворители, мы лишь посредники между творящими и получающими благо. Творите благо вы -- кто нажимает кнопки телефона, отправляя 75 СВОИХ рублей эсэмэской "ДОБРО" на номер 5541, кто стоит в сберкассе, чтобы перевести СВОИ деньги нуждающимся, кто отделяет для этого постоянную часть СВОЕЙ зарплаты... И так далее. А мы лишь "ПОМОГАЕМ ПОМОГАТЬ", приставленные к ЧУЖИМ деньгам.
Увы, негодные мы циники: словосочетание это фонд нигде и никак не зарегистрировал. А настоящие циники зарегистрировали бы. Потому что никогда не скажешь наперед, что надо регистрировать в качестве своей собственности, а что никто и так не возьмет. Во-первых, потому, что не нужно никому. Во-вторых, потому, что все же порядочные люди!
На сегодняшний день таких порядочных оказалось, по самым сдержанным подсчетам, около сорока разных контор -- которые объявили, что "помогают помогать". Среди них, конечно, полно идеалистов. Которые не признают конкуренции в благотворительности и вообще презирают деньги. Ну взяли чужое... А на нем написано, что чужое?.. Был приемчик у дам сомнительной профессии: будто падают в обморок -- и бумажник клиента тю-тю...
Все сказанное, конечно, вопль слабости. Эти идеалисты и впредь будут "помогать помогать", а мы будем вздыхать -- "как же им не стыдно".
Как не стыдно? Вы у них спросите.
Александр Кабаков, писатель, главный редактор Русфонда
Сотню-другую лет назад у дам и тем более девиц было принято то и дело падать в обморок. Чуть герой ее романа подъедет к крыльцу, а она бряк -- и лежит. От сильных переживаний по причине чувств. Но по мере того, как жизнь склонялась к материализму, сильные чувства отходили в сферу искусств. Обмороки почти прекратились, не до них. Зато восторжествовали с большей, чем когда-либо, силой деньги.
И вот мы имеем то, что имеем: любые социальные и даже физические явления объясняются исключительно экономическими причинами. От цунами до качества отечественных автомобилей -- все нефть и газ. Кругом труба и краны. Самовзрывающийся смертник и нищий художник, упертый в свои мусорные инсталляции, в общественном сознании одинаковые хитрецы: знают, где бабки, а прикидываются бескорыстными. В курилке один мыслитель всерьез сказал: "Христу было выгодно..."
А последние идеалисты работают в некоторых благотворительных фондах. При слове "деньги" их тошнит, как подобает порядочному филантропу. Какие могут быть деньги, если единственный продукт деятельности -- доброта? От упоминания ежеквартального отчета у них сводит конечности, слово "прозрачность" в финансовом смысле вызывает судороги: какая прозрачность, если мы помогаем бедным? Вы нам не верите?!
Что они едят, неизвестно им самим, поскольку вопрос о зарплате в их стерильном воздухе возникнуть не может. А ведь что-то едят... Впрочем, это не обсуждается, неприлично.
Если в присутствии идеалистов бестактные люди -- такие водятся, например, у нас в Русфонде -- начинают говорить о конкуренции в благотворительности, таких циников немедленно ставят на место. Какая конкуренция, ведь мы занимаемся общим делом -- помогаем больным детям! Какая разница, кто больше, лишь бы помочь...
Становится стыдно. Конечно, конкуренция стимулирует всякую работу, в том числе и сбор благотворительных пожертвований. Конечно, где деньги, там и конкуренция. Конечно, благодаря конкуренции больше больных детей получат лучшее лечение. В конце концов, работники фондов получат, извините, зарплату.
Но это все не имеет значения -- мы ведь делаем благородное дело вместе, напоминают Русфонду коллеги.
И тут обнаруживается интереснейшая вещь: Русфонд, собравший в прошлом году более полутора миллиардов рублей пожертвований, стал не примером для подражания, но объектом для обворовывания.
Давным-давно Русфонд -- в смысле те, кто в нем тогда работал,-- придумал слоган "помогаем помогать". Слоган оказался легко запоминающимся и привлекательным по смыслу. Всего два слова очень точно определяют роль нашего и любого фандрайзингового, то есть собирающего пожертвования, фонда: мы не благотворители, мы лишь посредники между творящими и получающими благо. Творите благо вы -- кто нажимает кнопки телефона, отправляя 75 СВОИХ рублей эсэмэской "ДОБРО" на номер 5541, кто стоит в сберкассе, чтобы перевести СВОИ деньги нуждающимся, кто отделяет для этого постоянную часть СВОЕЙ зарплаты... И так далее. А мы лишь "ПОМОГАЕМ ПОМОГАТЬ", приставленные к ЧУЖИМ деньгам.
Увы, негодные мы циники: словосочетание это фонд нигде и никак не зарегистрировал. А настоящие циники зарегистрировали бы. Потому что никогда не скажешь наперед, что надо регистрировать в качестве своей собственности, а что никто и так не возьмет. Во-первых, потому, что не нужно никому. Во-вторых, потому, что все же порядочные люди!
На сегодняшний день таких порядочных оказалось, по самым сдержанным подсчетам, около сорока разных контор -- которые объявили, что "помогают помогать". Среди них, конечно, полно идеалистов. Которые не признают конкуренции в благотворительности и вообще презирают деньги. Ну взяли чужое... А на нем написано, что чужое?.. Был приемчик у дам сомнительной профессии: будто падают в обморок -- и бумажник клиента тю-тю...
Все сказанное, конечно, вопль слабости. Эти идеалисты и впредь будут "помогать помогать", а мы будем вздыхать -- "как же им не стыдно".
Как не стыдно? Вы у них спросите.
Александр Кабаков, писатель, главный редактор Русфонда