Европа выбрала неудачный момент для сближения с Турцией
Паника в Европе по поводу волн сирийских беженцев, прокатывающихся через ее границы, вполне реальна, однако Евросоюз выбрал крайне неудачный момент для проявления интереса к Турции. Столкнувшись с противодействием, которое возглавили Франция и Германия, Евросоюз семь лет назад практически забыл о Турции, хотя переговоры о вступлении в ЕС стали движущей силой реформ, и эта страна начала превращаться в настоящую демократию. И вот теперь, под воздействием канцлера Германии Ангелы Меркель, которая посетила Стамбул в выходные дни, ЕС вновь начал налаживать контакты с Турцией, хотя страна, которой все более самовластно правит президент Реджеп Тайип Эрдоган, рискует превратиться в нечто подобное Сирии.
После переговоров с Эрдоганом и премьер-министром Ахметом Давутоглу Меркель дала добро на целую корзину благодарностей в обмен на усилия Турции по сдерживанию потока беженцев, стремящихся в Европу. ЕС возобновит зашедшие в тупик переговоры о членстве, ускорит введение безвизового режима (который предложили молдаванам, но не туркам), и выделит три миллиарда евро, чтобы помочь Турции (где уже сосредоточились два миллиона сирийских беженцев) стать тем загоном, куда будет направляться предстоящий исход из Сирии. Еврокомиссия уже отложила публикацию своего ежегодного доклада, в котором должна была прозвучать острая критика в адрес Анкары в связи с ее действиями по подавлению свободы выражения и ограничению свободы собраний.
Неудивительно, что Эрдоган, который сейчас очень редко улыбается на публике, просто сиял во время встречи с Меркель. Наверное, он думает, что будет нелишне заработать несколько очков к всеобщим выборам, которые состоятся 1 ноября в связи с тем, что избиратели в июне лишили его Партию справедливости и развития (ПСР) парламентского большинства. А может, и нет — ведь опросы общественного мнения в большинстве своем указывают на то, что избиратели не намерены менять свой июньский вердикт. Да и иллюзий по поводу ЕС у турок осталось очень мало.
Политический тупик в Анкаре был бы совершенно обычным явлением, если бы Турция была обычной страной. Но она не является таковой: ее институты деформируются, поскольку Эрдоган полон решимости превратить систему власти в стране из парламентской демократии в президентское правление, а этнические и конфессиональные разногласия просачиваются через ее границы, как это было в Сирии и Ираке.
В преддверии июньских выборов Эрдоган пренебрег своей конституционной обязанностью сохранять беспристрастность. Он растоптал нормы права, когда в июне 2013 года по стране прокатились гражданские протесты против его назойливого правления, а в декабре того же года начались расследования в его окружении, которое обвинили в коррупции. На митингах президент открыто призывал избирателей выбрать 400 депутатов от ПСР (из 550). Когда они дали неоисламистской правящей партии всего 258 мандатов, Эрдоган сорвал коалиционные переговоры между ПСР и главной оппозиционной силой Турции Республиканской народной партией (РНП).
Дело не только в том, что он хочет обеспечить себе весомое большинство ради сохранения собственной власти, но и в том, что прекращенное Эрдоганом коррупционное расследование вполне может возобновиться. Но президент, который в свою бытность премьер-министром начал переговоры с Курдской рабочей партией, дабы положить конец длящейся 30 лет партизанской войне, нанес гораздо больше ущерба.
Он и его правительство никак не реагировали на многочисленные нападения на курдских активистов, что привело в текущем месяце к теракту в Анкаре с участием смертника. В результате взрыва погибли 102 человека, и эта трагедия расколола общество, ослабив те узы, которые сплачивали Турцию. Большой успех на июньских выборах Народной демократической партии (НДП), которая поддерживает курдов, помешал устремлениям Эрдогана. В июле он возобновил войну против Курдской рабочей партии — хотя повстанцы сами дали ему предлог, убив двух полицейских после того, как ИГИЛ взорвал курдский культурный центр.
Курдское меньшинство Турции численностью 12-15 миллионов человек в июне сгладило свои разногласия. Религиозные консерваторы, которые ранее находились в лагере ПСР, сплотились с левыми курдами вокруг Народной демократической партии, и к ним присоединились курды-алеви, традиционно голосующие за РНП. Они пришли к выводу, что Эрдоган с его мирной инициативой стремится получить как можно больше курдских голосов ради упрочения своего суперпрезидентства, не утруждаясь особо примирением курдов с турецким государством, которое, по их мнению, лишает этот народ защиты.
Турецкие курды обвиняют Партию справедливости и развития в сговоре с ИГИЛ, хотя факты говорят скорее о неосмотрительности, нежели о сговоре. Все может измениться, если правительство не отреагирует на теракт джихадистов в столице. Конечно, экспансионистская региональная политика, посредством которой Эрдоган и Давутоглу увели Анкару прочь от Европы в призрачную иллюзию нео-османского Ближнего Востока, и попустительство в политике по отношению к Сирии превратили Турцию в проходной двор для джихадистов, позволив ИГИЛ создавать в стране свои тайные ячейки. Но Эрдоган сводит все к одному-единственному вопросу — о курдах.
Внутри Турции он добивается того, чтобы Народная демократическая партия не преодолела10-процентный порог и не вошла в состав парламента. Он также опасается, что курдские ополченцы в Сирии, которые связаны с Курдской рабочей партией и сегодня успешно отвоевывают у ИГИЛ территории на сирийском севере, обретут легитимность благодаря поддержке американских авиаударов и создадут еще одно курдское образование на турецкой границе наряду с автономным иракским Курдистаном. ИГИЛ заинтересован в нагнетании противоречий между турками и курдами: ведь ему выгоднее, когда они воюют друг с другом, а не с ним.
Джихадистам помогает идеология, которую проталкивает Эрдоган, являющийся исламистом, националистом и сторонником идеи о превосходстве суннитов. Несмотря на дешевую сделку с ЕС, он срывает Турцию с западного якоря и нагнетает этно-конфессиональные противоречия. ЕС нужно пристально посмотреть на себя, а потом на Турцию, где граждан с равной степенью вероятности могут привлечь к суду как за критические высказывания о президенте, так и за связь с ИГИЛ.
"The Financial Times", Великобритания
Дэвид Гарднер (David Gardner)
После переговоров с Эрдоганом и премьер-министром Ахметом Давутоглу Меркель дала добро на целую корзину благодарностей в обмен на усилия Турции по сдерживанию потока беженцев, стремящихся в Европу. ЕС возобновит зашедшие в тупик переговоры о членстве, ускорит введение безвизового режима (который предложили молдаванам, но не туркам), и выделит три миллиарда евро, чтобы помочь Турции (где уже сосредоточились два миллиона сирийских беженцев) стать тем загоном, куда будет направляться предстоящий исход из Сирии. Еврокомиссия уже отложила публикацию своего ежегодного доклада, в котором должна была прозвучать острая критика в адрес Анкары в связи с ее действиями по подавлению свободы выражения и ограничению свободы собраний.
Неудивительно, что Эрдоган, который сейчас очень редко улыбается на публике, просто сиял во время встречи с Меркель. Наверное, он думает, что будет нелишне заработать несколько очков к всеобщим выборам, которые состоятся 1 ноября в связи с тем, что избиратели в июне лишили его Партию справедливости и развития (ПСР) парламентского большинства. А может, и нет — ведь опросы общественного мнения в большинстве своем указывают на то, что избиратели не намерены менять свой июньский вердикт. Да и иллюзий по поводу ЕС у турок осталось очень мало.
Политический тупик в Анкаре был бы совершенно обычным явлением, если бы Турция была обычной страной. Но она не является таковой: ее институты деформируются, поскольку Эрдоган полон решимости превратить систему власти в стране из парламентской демократии в президентское правление, а этнические и конфессиональные разногласия просачиваются через ее границы, как это было в Сирии и Ираке.
В преддверии июньских выборов Эрдоган пренебрег своей конституционной обязанностью сохранять беспристрастность. Он растоптал нормы права, когда в июне 2013 года по стране прокатились гражданские протесты против его назойливого правления, а в декабре того же года начались расследования в его окружении, которое обвинили в коррупции. На митингах президент открыто призывал избирателей выбрать 400 депутатов от ПСР (из 550). Когда они дали неоисламистской правящей партии всего 258 мандатов, Эрдоган сорвал коалиционные переговоры между ПСР и главной оппозиционной силой Турции Республиканской народной партией (РНП).
Дело не только в том, что он хочет обеспечить себе весомое большинство ради сохранения собственной власти, но и в том, что прекращенное Эрдоганом коррупционное расследование вполне может возобновиться. Но президент, который в свою бытность премьер-министром начал переговоры с Курдской рабочей партией, дабы положить конец длящейся 30 лет партизанской войне, нанес гораздо больше ущерба.
Он и его правительство никак не реагировали на многочисленные нападения на курдских активистов, что привело в текущем месяце к теракту в Анкаре с участием смертника. В результате взрыва погибли 102 человека, и эта трагедия расколола общество, ослабив те узы, которые сплачивали Турцию. Большой успех на июньских выборах Народной демократической партии (НДП), которая поддерживает курдов, помешал устремлениям Эрдогана. В июле он возобновил войну против Курдской рабочей партии — хотя повстанцы сами дали ему предлог, убив двух полицейских после того, как ИГИЛ взорвал курдский культурный центр.
Курдское меньшинство Турции численностью 12-15 миллионов человек в июне сгладило свои разногласия. Религиозные консерваторы, которые ранее находились в лагере ПСР, сплотились с левыми курдами вокруг Народной демократической партии, и к ним присоединились курды-алеви, традиционно голосующие за РНП. Они пришли к выводу, что Эрдоган с его мирной инициативой стремится получить как можно больше курдских голосов ради упрочения своего суперпрезидентства, не утруждаясь особо примирением курдов с турецким государством, которое, по их мнению, лишает этот народ защиты.
Турецкие курды обвиняют Партию справедливости и развития в сговоре с ИГИЛ, хотя факты говорят скорее о неосмотрительности, нежели о сговоре. Все может измениться, если правительство не отреагирует на теракт джихадистов в столице. Конечно, экспансионистская региональная политика, посредством которой Эрдоган и Давутоглу увели Анкару прочь от Европы в призрачную иллюзию нео-османского Ближнего Востока, и попустительство в политике по отношению к Сирии превратили Турцию в проходной двор для джихадистов, позволив ИГИЛ создавать в стране свои тайные ячейки. Но Эрдоган сводит все к одному-единственному вопросу — о курдах.
Внутри Турции он добивается того, чтобы Народная демократическая партия не преодолела10-процентный порог и не вошла в состав парламента. Он также опасается, что курдские ополченцы в Сирии, которые связаны с Курдской рабочей партией и сегодня успешно отвоевывают у ИГИЛ территории на сирийском севере, обретут легитимность благодаря поддержке американских авиаударов и создадут еще одно курдское образование на турецкой границе наряду с автономным иракским Курдистаном. ИГИЛ заинтересован в нагнетании противоречий между турками и курдами: ведь ему выгоднее, когда они воюют друг с другом, а не с ним.
Джихадистам помогает идеология, которую проталкивает Эрдоган, являющийся исламистом, националистом и сторонником идеи о превосходстве суннитов. Несмотря на дешевую сделку с ЕС, он срывает Турцию с западного якоря и нагнетает этно-конфессиональные противоречия. ЕС нужно пристально посмотреть на себя, а потом на Турцию, где граждан с равной степенью вероятности могут привлечь к суду как за критические высказывания о президенте, так и за связь с ИГИЛ.
"The Financial Times", Великобритания
Дэвид Гарднер (David Gardner)