Обзор прессы от 17 ноября 2009 г
Москва. 17 ноября. /Lesprom Network/. Иркутские власти намерены создать рядом с БЦБК экологические генерирующие мощности, сообщает РИА "Новости".
Иркутские власти намерены создать рядом с Байкальским ЦБК комплекс экологически чистых генерирующих мощностей, которые обеспечат местное ЖКХ электроэнергией и позволят утилизировать отходы комбината, сообщила в понедельник пресс-служба правительства Иркутской области со ссылкой на губернатора Дмитрия Мезенцева.
По ее данным, на прошлой неделе глава региона в Хельсинки подписал протокол о намерениях с финскими компаниями "Сканкул", "Ракеннуслиике Репонен" и "Аванко Капитал". Согласно договоренностям, компании совместно с властями планируют создать на Байкале теплостанции, работающие на энергии воды.
"При реализации проекта будет также построена биоэнергетическая установка, топливом для нее может стать лигнин, являющийся отходом производства целлюлозы, который до сих пор системно в Байкальске не утилизировался", - говорится в сообщении пресс-службы.
Предложение об участии в проекте губернатор отправил в адрес ОАО "Иркутскэнерго". Сроки реализации проектов и сумма инвестиций власти не озвучивают.
Согласно госдокладу "О состоянии озера Байкал и мерах по его охране в 2007 году", сейчас наибольшую опасность представляют шламонакопители БЦБК. К моменту ввода БЦБК в эксплуатацию в 60-х годах прошлого века не существовало разработанной технологии по переработке осадка. Тогда решили временно складировать их в жидком виде на десять лет. Для этого соорудили 14 шламонакопителей.
В 2000 году БЦБК начал их рекультивировать. Сейчас на БЦБК накоплено почти 6,5 миллиона тонн отходов шлама-лигнина и золы от сжигания остатка сточных вод.
* * *
Государство vs частный бизнес: кто в ответе за экологию
Рослесхоз требовал регистрации любого добровольного природоохранного соглашения. Грубо говоря, дополнительной взятки, сообщает Slon.ru (Евгений Шварц).
ЛУЧШЕ БОЛЬШЕ ДА ЛУЧШЕ
В своих статьях я обычно привожу в пример процесс изгнания «плохих парней» из лесов Дальнего Востока после распада СССР. Сперва пришел туда американский «Вейзерхауер» – не самая зеленая компания, конечно, хуже с точки зрения природоохранных организаций, чем та же IKEA. «Вейерхаузер» использует плантации генномодифицированных деревьев, но, тем не менее, у них есть определенная доля экологической ответственности. Например, «Вейхерхауэр» входит во «Всемирный союз бизнеса за устойчивое развитие» (World Business Council for Sustainable Development – WBCSD). И что же? Природоохранные организации и местные жители устроили скандал, и американская компания отказалась от работы в регионе – в стране тигра и леопарда. На ее место пришел корейский «Хэндей». История повторилась, хотя скандалов было куда больше: драки, проломленные головы, разбитые видеокамеры. «Хэндей» подумала и решила, что репутация для глобальной компании и для ее бизнеса в целом все-таки дороже, и махнула рукой на леса юга Дальнего Востока. Но свято место пусто не бывает, и к нам пришел заклятый «любимый» враг всех зеленых – малазийский лесозаготовитель «Рембунан Хиджао». Но, в результате, даже с «Рембунан Хиджао» природоохранным организациям удалось договориться, потому что оказалось, что после всех затрат и откатов им невыгодно уходить из России и проще сертифицироваться и исключить наиболее ценные в природоохранном отношении леса из рубок. Не хотелось им терять вложенных средств.
Но главный урон лесам Дальнего Востока наносят не упомянутые глобальные компании, а мелкие фирмы-однодневки, созданные для того, чтобы за ночь нарубить побольше круглого леса, который затем вывозится в Китай. После 10 – 20 транзакций компания закрывается, а на ее месте появляется новый «клон». Отсутствие затрат на рекламу – за что любят критиковать большие компании – указывает на отсутствие механизмов управления репутацией. При этом крупные компании – любимые враги всех «левых» и «зеленых» – выстраивают действенные механизмы управления и защиты своей репутации. В частности, вынуждены глобально делать более цивилизованными своих поставщиков и контрактников, заставлять их внедрять различные системы отслеживания легальности продукции. И все эти усилия приводят к оздоровлению отрасли в целом и повышению экологических стандартов управления.
Не так давно я был на Международном Лесопромышленном Конгрессе лесопромышленников Санкт-Петербурге, который, как ни странно, еще раз показал, что идея взаимодействия экологических НПО и бизнеса стала импонировать многим нашим предпринимателям. GR-директор Дмитрий Чуйко из корпорации «Илим» говорил о том, что нельзя бороться с «чёрным» экспортом российского круглого леса в Китай одними запретительными административными мерами. Представители отрасли с российской стороны полагают, что вместо запретительных экспортных пошлин мы должны ввести требование международно признанной добровольной сертификации легальности происхождения экспортируемого леса. Одновременно Россия сможет требовать, чтобы продукция лесопереработки, которая приходит к нам обратно из Китая, также соответствовала тем же нормам. И будет понятно, что все платят налоги и устойчиво эксплуатируют лесные ресурсы, а не раздают взятки по карманам чиновников. Предлагаемые подходы стимулируют легальный экспорт леса в Китай по совсем другим ценам.
Это уже не первый случай, когда предложения, созвучные позиции WWF России, исходят от представителя крупнейшей лесопромышленной компании страны. Надеюсь, это только начало. Случаи трансформирующего партнерства в России у нас единичны. На нашем счету только работа с «Альфа Банком». Это было желание «Альфа Банка» показать, что они поддерживают природоохранную организацию. Они выпустили пластиковую карту с эмблемой панды, с которой мы получаем небольшие отчисления, и передавали достаточно крупные суммы в течение 2 – 3 лет для стимулирования работы Фонда. Но не менее важен тот факт, что «Альфа Банк» первый из всех российских компаний выпустил годовой корпоративный отчет на FSC – сертифицированной бумаге. Это помогло нам добиваться приоритета экологически ответственных корпоративных закупок продукции лесного сектора.
ЛЕСНОЙ ПРОРЫВ
Де факто у нас было партнерство с корпорацией «Илим Палп» – ныне «Илим», хотя компания нас финансово никогда не поддерживала. После долгих баталий и диалога с WWF они приняли решение пойти на долгосрочное взаимодействие. Несколько лет назад Дмитрий Чуйко пригласил меня на встречу, попросив отменить все планы. Когда мы встретились, выяснилось, что «Илим Палп» наняла в качестве управляющего директора бывшего топ-менеджера канадской Tembec и приняла решение выходить на Нью-Йоркскую фондовую биржу и переводить все структуры компании на единую акцию. Дмитрий пришел к выводу, что если сертифицировать целлюлозу по международному добровольному стандарту FSC, то «Илим Палп» сможет стать первой успешной российской лесопромышленной компанией на Нью-Йоркской бирже. За четыре года предполагалось сертифицировать 7 млн га. По тем временам это была почти безумная цифра. Корпорация «Илим Палп» достаточно хорошо понимала, насколько труден этот шаг, но если WWF сможет поддерживать этот процесс, обучая и помогая получить опыт и аккредитацию новым российским аудиторским компаниям, то компания смогла бы выполнить все наши и наших коллег, и союзников из других природоохранных НПО наиболее принципиальные требования. Как говорится, это было предложение, от которого трудно было бы отказаться.
Это был первый крупный прорыв. Как оказалось, «Илим Палп» достаточно внимательно следила за нашими проектами. В частности, вслед за нашими проектами по спутниковому мониторингу положения рыболовных судов в Японском море и его окрестностях для уменьшения нелегального экспорта и браконьерского вылова, компания внедрила спутниковую систему мониторинга движения лесовозов и перемещения древесины внутри компании. Внедрение этой системы, в свою очередь, показало, что внутри компании воровалось столько, что, благодаря системе контроля, затраты на его создание удалось вернуть не за полтора года, как планировалось, а меньше, чем за год. К этому оставалось добавить систему контроля легальности входа древесины в уже отлаженную систему контроля внутри компании.
Наше неформальное партнерство с «Илим Палп» и другие процессы конструктивного диалога с крупным лесным бизнесом доказали свою эффективность. Сейчас у нас работает Ассоциация экологически ответственных лесопромышленников России, куда входит 29 компаний, которые являются передовиками в своем секторе и контролируют от 15 до 60% доли российского экспорта различных видов лесопромышленной продукции. Эти компании создают репутацию страны в мире и обеспечивают цивилизованность управления в стране. Они давно поняли, что экологов бояться не стоит, что требования экологически чувствительного рынка – это требования рынка, а не происки геополитических врагов и конкурентов России и т.п. Они экспортируют FSC-сертифицированную целлюлозу, ведут тщательный контроль за цепочками поставок леса внутри компаний. Раз в два – три года к ним приезжает независимый аудитор и проводит аудит выполнения условий членства в Ассоциации и подтверждает действие сертификата. Это реальные действия, в отличие от того же «Газпрома», у которого есть весьма прогрессивная экологическая политика, но если посмотреть на частоту, с которой мы с ним или с его дочками и контракторами бодаемся, то становится понятно, что с их стороны для реализации этой политики на практике требуется еще весьма большая и серьезная работа.
ПОД ЧЕРТОЙ
Проблема в том, что практические требования экологической политики и ответственности до сих пор не решены на уровне законодательства. Для того, чтобы получить сертификат, лесопромышленные компании должны исключить из пользования леса высокой природоохранной ценности (ЛВПЦ), например, старовозрастные малонарушенные леса. Крупнейшие игроки лесной отрасли – «Илим Палп» и «Инвестлеспром» готовы выполнить требования и выполняют их, но существующая законодательная практика не позволяет идти на компромисс. В итоге, компании либо платят штрафы, либо серьезно рискуют. А проблема довольно значимая для экономики компаний. Так, в компании «Инвестлеспром» сейчас из 6 млн га арендованных лесов сертифицировано 4,5 млн.
Мы вместе вынуждены бодаться с государством в лице Федерального агентства лесного хозяйства. Рослесхоз требовал регистрации любого добровольного природоохранного соглашения. Грубо говоря, по нашему мнению, дополнительной взятки. Радость в том, что об этом говорит не только WWF и другие природоохранные организации, но и представители лесопромышленного бизнеса. Не меньшую радость доставляет тот факт, что все же мы добились того, чтобы нормативные акты, касающиеся отрасли, иногда уже не создаются за нашей спиной. По крайней мере, прецедент, когда после нашего обращения к министру юстиции нормативный акт был возвращен на доработку без регистрации, оказал влияние и на работу Рослесхоза, и на нашу дальнейшую готовность добиваться прозрачности процесса подготовки нормативных документов и обеспечения диалога с экологическими НПО и лесопромышленниками в ходе их подготовки.
* * *
О, дивный китайский мир
Кредиты из КНР усиливают зависимость казахстанской экономики от государства. Прежде всего – от своего собственного, сообщает «Эксперт Казахстан».
Когда Казахстан в 1991 году стал независимым государством, в отношениях с Китаем действовало соглашение о безвизовых поездках граждан. Оно предполагало, что любой гражданин Казахстана может свободно въехать в Китай, а любой гражданин Китая – в Казахстан. К середине 1992го Министерство иностранных дел Казахстана получило указание премьер-министра подготовить соглашение о введении визового режима при взаимных поездках граждан Казахстана и КНР. В качестве обоснования такого указания была приложена записка о том, что китайцы тысячами переселяются в Казахстан, принимают казахстанское гражданство и уже скоро захватят всю нашу землю. Кроме того, они наводняют Казахстан своими некачественными товарами. Китайцы признавали, что недорабатывают, но заверяли, что будут трудиться над повышением качества товаров вплоть до применения смертной казни к злостным бракоделам. В итоге визовый режим был введен, но двусторонняя торговля развивалась, поскольку китайские товары были на тот момент самыми доступными для казахстанцев, а торговля ими помогала выжить тысячам шоп-туристов. Приграничный китайский городок Алашанькоу процветал. Приграничный казахстанский поселок Достык хирел, зато росли как грибы особняки таможенников.
Прошло 17 лет. Борьба с китайским нашествием вновь стала актуальной, но уже на новом, более высоком уровне. Кроме земли, у нас появилась экономика («нефтянка»), ее-то и намерены захватить китайцы. И они хотят наводнить нашу страну не дешевыми товарами, а дешевыми кредитами.
Они их новый мир построят
Недавно Джордж Сорос в интервью газете Financial Times заявил, что Белый дом должен подключать Пекин к совместному созданию нового мирового финансового порядка, поскольку в поддержании сегодняшнего, олицетворяемого и поддерживаемого МВФ, Китай не заинтересован. Такую пассивность Сорос объясняет тем, что в системе МВФ китайской экономике и китайской валюте отводится слишком мало места, сегодняшний миропорядок не учитывает китайских интересов. Новый же порядок должен стать для Китая таким же своим, как для Соединенных Штатов – Вашингтонский консенсус (экономическая политика, направленная на либерализацию рынка).
Джордж Сорос прав в том, что нынешние правила игры на мировых рынках китайских интересов не учитывают. Но собирается ли Китай присоединяться к проекту по созданию новых правил или же сам эти правила создаст, а потом поставит вопрос об их международно-правовом закреплении, пока не ясно. В любом случае новый мировой порядок будет во многом китайским. И в связи с этим у Казахстана есть повод для оптимизма: для нас в этом новом мире тоже найдется место. Причем это место будет в VIP-секции.
Как уже отмечал наш журнал, пока европейцы и американцы призывают к борьбе с протекционизмом, который сами тут же и внедряют в жизнь, а также спорят о том, какие меры эффективнее – стимулирующие или регулирующие, китайцы готовы к заключению соглашений, гарантирующих работу экономикам, которые пока что основаны на нефти и металлах (см. «Из хороших рук», «Эксперт Казахстан» № 21 от 1 июня 2009 года).
Когда у Казахстана возникли проблемы с ликвидностью, Китай предоставил нам кредит в 10 миллиардов долларов. Когда наметились проблемы со сбытом зерна, выразил готовность купить его у нас в неограниченных объемах.
Директор Центра анализа общественных проблем Меруерт Махмутова, комментируя итоги визита Нурсултана Назарбаева в Китай в апреле этого года, когда был окончательно решен вопрос о кредите в обмен на нефть, сравнила полученные десять миллиардов с сыром в мышеловке. На самом деле сыром в мышеловке были кредиты, набранные за рубежом казахстанскими банками.
Кроме того, критики заявляли, что кредит приведет к росту китайского присутствия во всех секторах казахстанской экономики, а это означает зависимость, от которой недалеко и до превращения в китайскую провинцию. То же самое лет пять назад происходило в соседней Киргизии. «Казахи все скупят!» – били тревогу депутаты Жогорку Кенеш. Эксперты обсуждали сроки и условия присоединения Киргизии к Казахстану. Никто даже не пытался выяснить, нужна ли казахам вся Киргизия или им достаточно побережья Иссык-Куля.
Некоторые критикуют китайское кредитование за то, что оно закрепляет сырьевой характер нашей экономики, поскольку китайцам от нас нужно лишь сырье. Европейцам от нас нужно то же самое, только они получение доступа к казахстанской нефти и казахстанскому урану пытаются увязать с требованием развития демократических институтов и соблюдения прав человека.
Сами по себе зарубежные кредиты не ведут ни к экономической стагнации, ни к закабалению. Например, Организация экономического сотрудничества и развития, которую сегодня характеризуют как группу наиболее развитых стран, возникла на базе плана Маршалла, который включал американские кредиты европейским странам и вызывал у многих мысли о том самом сыре в мышеловке.
И если частный сектор экономики желает получать кредиты на Западе, правительство ему помешать не сможет. Если наши банки смогут предложить проекты кредитования инфраструктурных проектов более привлекательные, чем те, что предлагает Китай, правительство их поддержит. Что же касается промышленного производства, то пока что мы, по слухам, даже памятники отечественным батырам заказываем в Китае.
Взаимодополняемость экономик и правительств
Все, что мы производим (нефть, газ, зерно и металлы), мы отправляем на экспорт. Все, что мы потребляем (продукты, одежду, компьютеры, автомобили), мы завозим из-за границы. Все, что мы производим, у нас может купить Китай. Все, что мы потребляем, нам может продать Китай. Во-первых, потому, что есть вопросы стратегического характера, которые мы можем пока обсуждать только с другими странами. Например, демократическое партнерство – с Соединенными Штатами, а суверенность демократии – с Россией. Но и в такой деликатной сфере, как образование, Китай уже начинает потихоньку отвоевывать позиции у России и Запада. И казахстанский юноша, обдумывающий житье и решающий, с кого бы сделать жизнь, имеет перед глазами примеры спикера казахстанского парламента и премьер-министра, у которых есть помимо российских и китайские дипломы.
Китайский бизнес приходит к нам под государственным патронажем или в лице нацкомпаний. На прошлой неделе был подписан меморандум о сотрудничестве между социально-предпринимательской корпорацией (СПК) «Иртыш» и Синьцзянской компанией по международному экономическому сотрудничеству, в котором предусмотрено строительство на территории Восточно-Казахстанской или Павлодарской области (они входят в сферу ответственности СПК «Иртыш») комбината по производству технической целлюлозы. Причем проект этот планируется реализовать за счет китайского кредита (затраты на первую очередь комбината оцениваются в 80 млн долларов). Как сказано в сообщении СПК, «китайская сторона готова оказать содействие в экспорте техники, оборудования, а также в строительстве самого комбината».
Вклад казахстанской стороны в этот проект, по словам председателя правления СПК Ермека Кошербаева, «будет заключаться в предоставлении земельных участков, необходимых для организации производства».
Часто совместные проекты обсуждаются на правительственном уровне. В середине октября Карим Масимов был в Пекине на встрече глав правительств Шанхайской организации сотрудничества и встречался со своим китайским коллегой Вэнь Цзябао. После возвращения из Китая премьер поручил ускорить строительство зернового терминала на границе с Китаем, привязав его к строительству железной дороги Хоргос–Жетиген.
Рост китайского присутствия ведет к снижению того, что можно назвать долей свободного рынка в нашей экономике, и к расширению сферы государственного контроля. Но для тех, кто видит в этом угрозу национальным интересам Казахстана, идеалом является не монополия «КазМунайГаза» и не свободная конкуренция тысяч отечественных петрофермеров, владеющих одной-двумя качалками. Альтернатива госконтролю – возврат к тем временам, когда главными торгово-экономическими партнерами Казахстана были Каймановы или Виргинские острова. На смену простым и понятным китайским государственным и полугосударственным компаниям должны прийти загадочные офшорные фирмы и полукриминальные схемы трансфертного ценообразования.
Нам просто повезло
В начале 90х казахстанское правительство выступало гарантом многих сомнительных и авантюрных проектов, под которые казахстанские компании получали зарубежные кредиты. Позднее, когда казахстанский бизнес окреп, кредитование казахстанской экономики стало частным делом частного бизнеса, в которое правительство практически не вмешивалось, полагая, видимо, что если и возникнут проблемы с возвратом, то это будут проблемы не государства, а частного бизнеса. Роль государства фактически свелась к созданию благоприятного инвестиционного климата. К 2007 году в рамках программы выхода Казахстана на мировые рынки произошла концентрация всех активов в холдинг «Самрук», который позднее объединили с фондом «Казына». Когда выяснилось, что проблемы корпоративного и банковского секторов в конечном счете все равно приходится решать государству, правительство справедливо рассудило, что раз уж государство вынуждено было установить контроль над большей частью казахстанской экономики, то и вопросы кредитования экономики оно должно взять на себя.
Отдельный вопрос, пойдут ли нам впрок китайские кредиты. Нам повезло, что у нас в результате совпадения объективных (географических) и субъективных (политических) факторов сложились особые отношения с Китаем. В трудное время мы получили не только доступ к кредитам, но и гарантированные объемы закупок нашей продукции, и крупные инвестиционные проекты на нашей территории. И если кредиты могут бесследно исчезнуть в одной из черных дыр нашей экономики – поддержка банковского сектора, реформа образования или здравоохранения, содержание управленческой верхушки нацкомпаний, то транзитная газовая труба или дорога от китайской до российской границы станут элементами будущей, точнее, посткризисной экономики.
Иркутские власти намерены создать рядом с Байкальским ЦБК комплекс экологически чистых генерирующих мощностей, которые обеспечат местное ЖКХ электроэнергией и позволят утилизировать отходы комбината, сообщила в понедельник пресс-служба правительства Иркутской области со ссылкой на губернатора Дмитрия Мезенцева.
По ее данным, на прошлой неделе глава региона в Хельсинки подписал протокол о намерениях с финскими компаниями "Сканкул", "Ракеннуслиике Репонен" и "Аванко Капитал". Согласно договоренностям, компании совместно с властями планируют создать на Байкале теплостанции, работающие на энергии воды.
"При реализации проекта будет также построена биоэнергетическая установка, топливом для нее может стать лигнин, являющийся отходом производства целлюлозы, который до сих пор системно в Байкальске не утилизировался", - говорится в сообщении пресс-службы.
Предложение об участии в проекте губернатор отправил в адрес ОАО "Иркутскэнерго". Сроки реализации проектов и сумма инвестиций власти не озвучивают.
Согласно госдокладу "О состоянии озера Байкал и мерах по его охране в 2007 году", сейчас наибольшую опасность представляют шламонакопители БЦБК. К моменту ввода БЦБК в эксплуатацию в 60-х годах прошлого века не существовало разработанной технологии по переработке осадка. Тогда решили временно складировать их в жидком виде на десять лет. Для этого соорудили 14 шламонакопителей.
В 2000 году БЦБК начал их рекультивировать. Сейчас на БЦБК накоплено почти 6,5 миллиона тонн отходов шлама-лигнина и золы от сжигания остатка сточных вод.
* * *
Государство vs частный бизнес: кто в ответе за экологию
Рослесхоз требовал регистрации любого добровольного природоохранного соглашения. Грубо говоря, дополнительной взятки, сообщает Slon.ru (Евгений Шварц).
ЛУЧШЕ БОЛЬШЕ ДА ЛУЧШЕ
В своих статьях я обычно привожу в пример процесс изгнания «плохих парней» из лесов Дальнего Востока после распада СССР. Сперва пришел туда американский «Вейзерхауер» – не самая зеленая компания, конечно, хуже с точки зрения природоохранных организаций, чем та же IKEA. «Вейерхаузер» использует плантации генномодифицированных деревьев, но, тем не менее, у них есть определенная доля экологической ответственности. Например, «Вейхерхауэр» входит во «Всемирный союз бизнеса за устойчивое развитие» (World Business Council for Sustainable Development – WBCSD). И что же? Природоохранные организации и местные жители устроили скандал, и американская компания отказалась от работы в регионе – в стране тигра и леопарда. На ее место пришел корейский «Хэндей». История повторилась, хотя скандалов было куда больше: драки, проломленные головы, разбитые видеокамеры. «Хэндей» подумала и решила, что репутация для глобальной компании и для ее бизнеса в целом все-таки дороже, и махнула рукой на леса юга Дальнего Востока. Но свято место пусто не бывает, и к нам пришел заклятый «любимый» враг всех зеленых – малазийский лесозаготовитель «Рембунан Хиджао». Но, в результате, даже с «Рембунан Хиджао» природоохранным организациям удалось договориться, потому что оказалось, что после всех затрат и откатов им невыгодно уходить из России и проще сертифицироваться и исключить наиболее ценные в природоохранном отношении леса из рубок. Не хотелось им терять вложенных средств.
Но главный урон лесам Дальнего Востока наносят не упомянутые глобальные компании, а мелкие фирмы-однодневки, созданные для того, чтобы за ночь нарубить побольше круглого леса, который затем вывозится в Китай. После 10 – 20 транзакций компания закрывается, а на ее месте появляется новый «клон». Отсутствие затрат на рекламу – за что любят критиковать большие компании – указывает на отсутствие механизмов управления репутацией. При этом крупные компании – любимые враги всех «левых» и «зеленых» – выстраивают действенные механизмы управления и защиты своей репутации. В частности, вынуждены глобально делать более цивилизованными своих поставщиков и контрактников, заставлять их внедрять различные системы отслеживания легальности продукции. И все эти усилия приводят к оздоровлению отрасли в целом и повышению экологических стандартов управления.
Не так давно я был на Международном Лесопромышленном Конгрессе лесопромышленников Санкт-Петербурге, который, как ни странно, еще раз показал, что идея взаимодействия экологических НПО и бизнеса стала импонировать многим нашим предпринимателям. GR-директор Дмитрий Чуйко из корпорации «Илим» говорил о том, что нельзя бороться с «чёрным» экспортом российского круглого леса в Китай одними запретительными административными мерами. Представители отрасли с российской стороны полагают, что вместо запретительных экспортных пошлин мы должны ввести требование международно признанной добровольной сертификации легальности происхождения экспортируемого леса. Одновременно Россия сможет требовать, чтобы продукция лесопереработки, которая приходит к нам обратно из Китая, также соответствовала тем же нормам. И будет понятно, что все платят налоги и устойчиво эксплуатируют лесные ресурсы, а не раздают взятки по карманам чиновников. Предлагаемые подходы стимулируют легальный экспорт леса в Китай по совсем другим ценам.
Это уже не первый случай, когда предложения, созвучные позиции WWF России, исходят от представителя крупнейшей лесопромышленной компании страны. Надеюсь, это только начало. Случаи трансформирующего партнерства в России у нас единичны. На нашем счету только работа с «Альфа Банком». Это было желание «Альфа Банка» показать, что они поддерживают природоохранную организацию. Они выпустили пластиковую карту с эмблемой панды, с которой мы получаем небольшие отчисления, и передавали достаточно крупные суммы в течение 2 – 3 лет для стимулирования работы Фонда. Но не менее важен тот факт, что «Альфа Банк» первый из всех российских компаний выпустил годовой корпоративный отчет на FSC – сертифицированной бумаге. Это помогло нам добиваться приоритета экологически ответственных корпоративных закупок продукции лесного сектора.
ЛЕСНОЙ ПРОРЫВ
Де факто у нас было партнерство с корпорацией «Илим Палп» – ныне «Илим», хотя компания нас финансово никогда не поддерживала. После долгих баталий и диалога с WWF они приняли решение пойти на долгосрочное взаимодействие. Несколько лет назад Дмитрий Чуйко пригласил меня на встречу, попросив отменить все планы. Когда мы встретились, выяснилось, что «Илим Палп» наняла в качестве управляющего директора бывшего топ-менеджера канадской Tembec и приняла решение выходить на Нью-Йоркскую фондовую биржу и переводить все структуры компании на единую акцию. Дмитрий пришел к выводу, что если сертифицировать целлюлозу по международному добровольному стандарту FSC, то «Илим Палп» сможет стать первой успешной российской лесопромышленной компанией на Нью-Йоркской бирже. За четыре года предполагалось сертифицировать 7 млн га. По тем временам это была почти безумная цифра. Корпорация «Илим Палп» достаточно хорошо понимала, насколько труден этот шаг, но если WWF сможет поддерживать этот процесс, обучая и помогая получить опыт и аккредитацию новым российским аудиторским компаниям, то компания смогла бы выполнить все наши и наших коллег, и союзников из других природоохранных НПО наиболее принципиальные требования. Как говорится, это было предложение, от которого трудно было бы отказаться.
Это был первый крупный прорыв. Как оказалось, «Илим Палп» достаточно внимательно следила за нашими проектами. В частности, вслед за нашими проектами по спутниковому мониторингу положения рыболовных судов в Японском море и его окрестностях для уменьшения нелегального экспорта и браконьерского вылова, компания внедрила спутниковую систему мониторинга движения лесовозов и перемещения древесины внутри компании. Внедрение этой системы, в свою очередь, показало, что внутри компании воровалось столько, что, благодаря системе контроля, затраты на его создание удалось вернуть не за полтора года, как планировалось, а меньше, чем за год. К этому оставалось добавить систему контроля легальности входа древесины в уже отлаженную систему контроля внутри компании.
Наше неформальное партнерство с «Илим Палп» и другие процессы конструктивного диалога с крупным лесным бизнесом доказали свою эффективность. Сейчас у нас работает Ассоциация экологически ответственных лесопромышленников России, куда входит 29 компаний, которые являются передовиками в своем секторе и контролируют от 15 до 60% доли российского экспорта различных видов лесопромышленной продукции. Эти компании создают репутацию страны в мире и обеспечивают цивилизованность управления в стране. Они давно поняли, что экологов бояться не стоит, что требования экологически чувствительного рынка – это требования рынка, а не происки геополитических врагов и конкурентов России и т.п. Они экспортируют FSC-сертифицированную целлюлозу, ведут тщательный контроль за цепочками поставок леса внутри компаний. Раз в два – три года к ним приезжает независимый аудитор и проводит аудит выполнения условий членства в Ассоциации и подтверждает действие сертификата. Это реальные действия, в отличие от того же «Газпрома», у которого есть весьма прогрессивная экологическая политика, но если посмотреть на частоту, с которой мы с ним или с его дочками и контракторами бодаемся, то становится понятно, что с их стороны для реализации этой политики на практике требуется еще весьма большая и серьезная работа.
ПОД ЧЕРТОЙ
Проблема в том, что практические требования экологической политики и ответственности до сих пор не решены на уровне законодательства. Для того, чтобы получить сертификат, лесопромышленные компании должны исключить из пользования леса высокой природоохранной ценности (ЛВПЦ), например, старовозрастные малонарушенные леса. Крупнейшие игроки лесной отрасли – «Илим Палп» и «Инвестлеспром» готовы выполнить требования и выполняют их, но существующая законодательная практика не позволяет идти на компромисс. В итоге, компании либо платят штрафы, либо серьезно рискуют. А проблема довольно значимая для экономики компаний. Так, в компании «Инвестлеспром» сейчас из 6 млн га арендованных лесов сертифицировано 4,5 млн.
Мы вместе вынуждены бодаться с государством в лице Федерального агентства лесного хозяйства. Рослесхоз требовал регистрации любого добровольного природоохранного соглашения. Грубо говоря, по нашему мнению, дополнительной взятки. Радость в том, что об этом говорит не только WWF и другие природоохранные организации, но и представители лесопромышленного бизнеса. Не меньшую радость доставляет тот факт, что все же мы добились того, чтобы нормативные акты, касающиеся отрасли, иногда уже не создаются за нашей спиной. По крайней мере, прецедент, когда после нашего обращения к министру юстиции нормативный акт был возвращен на доработку без регистрации, оказал влияние и на работу Рослесхоза, и на нашу дальнейшую готовность добиваться прозрачности процесса подготовки нормативных документов и обеспечения диалога с экологическими НПО и лесопромышленниками в ходе их подготовки.
* * *
О, дивный китайский мир
Кредиты из КНР усиливают зависимость казахстанской экономики от государства. Прежде всего – от своего собственного, сообщает «Эксперт Казахстан».
Когда Казахстан в 1991 году стал независимым государством, в отношениях с Китаем действовало соглашение о безвизовых поездках граждан. Оно предполагало, что любой гражданин Казахстана может свободно въехать в Китай, а любой гражданин Китая – в Казахстан. К середине 1992го Министерство иностранных дел Казахстана получило указание премьер-министра подготовить соглашение о введении визового режима при взаимных поездках граждан Казахстана и КНР. В качестве обоснования такого указания была приложена записка о том, что китайцы тысячами переселяются в Казахстан, принимают казахстанское гражданство и уже скоро захватят всю нашу землю. Кроме того, они наводняют Казахстан своими некачественными товарами. Китайцы признавали, что недорабатывают, но заверяли, что будут трудиться над повышением качества товаров вплоть до применения смертной казни к злостным бракоделам. В итоге визовый режим был введен, но двусторонняя торговля развивалась, поскольку китайские товары были на тот момент самыми доступными для казахстанцев, а торговля ими помогала выжить тысячам шоп-туристов. Приграничный китайский городок Алашанькоу процветал. Приграничный казахстанский поселок Достык хирел, зато росли как грибы особняки таможенников.
Прошло 17 лет. Борьба с китайским нашествием вновь стала актуальной, но уже на новом, более высоком уровне. Кроме земли, у нас появилась экономика («нефтянка»), ее-то и намерены захватить китайцы. И они хотят наводнить нашу страну не дешевыми товарами, а дешевыми кредитами.
Они их новый мир построят
Недавно Джордж Сорос в интервью газете Financial Times заявил, что Белый дом должен подключать Пекин к совместному созданию нового мирового финансового порядка, поскольку в поддержании сегодняшнего, олицетворяемого и поддерживаемого МВФ, Китай не заинтересован. Такую пассивность Сорос объясняет тем, что в системе МВФ китайской экономике и китайской валюте отводится слишком мало места, сегодняшний миропорядок не учитывает китайских интересов. Новый же порядок должен стать для Китая таким же своим, как для Соединенных Штатов – Вашингтонский консенсус (экономическая политика, направленная на либерализацию рынка).
Джордж Сорос прав в том, что нынешние правила игры на мировых рынках китайских интересов не учитывают. Но собирается ли Китай присоединяться к проекту по созданию новых правил или же сам эти правила создаст, а потом поставит вопрос об их международно-правовом закреплении, пока не ясно. В любом случае новый мировой порядок будет во многом китайским. И в связи с этим у Казахстана есть повод для оптимизма: для нас в этом новом мире тоже найдется место. Причем это место будет в VIP-секции.
Как уже отмечал наш журнал, пока европейцы и американцы призывают к борьбе с протекционизмом, который сами тут же и внедряют в жизнь, а также спорят о том, какие меры эффективнее – стимулирующие или регулирующие, китайцы готовы к заключению соглашений, гарантирующих работу экономикам, которые пока что основаны на нефти и металлах (см. «Из хороших рук», «Эксперт Казахстан» № 21 от 1 июня 2009 года).
Когда у Казахстана возникли проблемы с ликвидностью, Китай предоставил нам кредит в 10 миллиардов долларов. Когда наметились проблемы со сбытом зерна, выразил готовность купить его у нас в неограниченных объемах.
Директор Центра анализа общественных проблем Меруерт Махмутова, комментируя итоги визита Нурсултана Назарбаева в Китай в апреле этого года, когда был окончательно решен вопрос о кредите в обмен на нефть, сравнила полученные десять миллиардов с сыром в мышеловке. На самом деле сыром в мышеловке были кредиты, набранные за рубежом казахстанскими банками.
Кроме того, критики заявляли, что кредит приведет к росту китайского присутствия во всех секторах казахстанской экономики, а это означает зависимость, от которой недалеко и до превращения в китайскую провинцию. То же самое лет пять назад происходило в соседней Киргизии. «Казахи все скупят!» – били тревогу депутаты Жогорку Кенеш. Эксперты обсуждали сроки и условия присоединения Киргизии к Казахстану. Никто даже не пытался выяснить, нужна ли казахам вся Киргизия или им достаточно побережья Иссык-Куля.
Некоторые критикуют китайское кредитование за то, что оно закрепляет сырьевой характер нашей экономики, поскольку китайцам от нас нужно лишь сырье. Европейцам от нас нужно то же самое, только они получение доступа к казахстанской нефти и казахстанскому урану пытаются увязать с требованием развития демократических институтов и соблюдения прав человека.
Сами по себе зарубежные кредиты не ведут ни к экономической стагнации, ни к закабалению. Например, Организация экономического сотрудничества и развития, которую сегодня характеризуют как группу наиболее развитых стран, возникла на базе плана Маршалла, который включал американские кредиты европейским странам и вызывал у многих мысли о том самом сыре в мышеловке.
И если частный сектор экономики желает получать кредиты на Западе, правительство ему помешать не сможет. Если наши банки смогут предложить проекты кредитования инфраструктурных проектов более привлекательные, чем те, что предлагает Китай, правительство их поддержит. Что же касается промышленного производства, то пока что мы, по слухам, даже памятники отечественным батырам заказываем в Китае.
Взаимодополняемость экономик и правительств
Все, что мы производим (нефть, газ, зерно и металлы), мы отправляем на экспорт. Все, что мы потребляем (продукты, одежду, компьютеры, автомобили), мы завозим из-за границы. Все, что мы производим, у нас может купить Китай. Все, что мы потребляем, нам может продать Китай. Во-первых, потому, что есть вопросы стратегического характера, которые мы можем пока обсуждать только с другими странами. Например, демократическое партнерство – с Соединенными Штатами, а суверенность демократии – с Россией. Но и в такой деликатной сфере, как образование, Китай уже начинает потихоньку отвоевывать позиции у России и Запада. И казахстанский юноша, обдумывающий житье и решающий, с кого бы сделать жизнь, имеет перед глазами примеры спикера казахстанского парламента и премьер-министра, у которых есть помимо российских и китайские дипломы.
Китайский бизнес приходит к нам под государственным патронажем или в лице нацкомпаний. На прошлой неделе был подписан меморандум о сотрудничестве между социально-предпринимательской корпорацией (СПК) «Иртыш» и Синьцзянской компанией по международному экономическому сотрудничеству, в котором предусмотрено строительство на территории Восточно-Казахстанской или Павлодарской области (они входят в сферу ответственности СПК «Иртыш») комбината по производству технической целлюлозы. Причем проект этот планируется реализовать за счет китайского кредита (затраты на первую очередь комбината оцениваются в 80 млн долларов). Как сказано в сообщении СПК, «китайская сторона готова оказать содействие в экспорте техники, оборудования, а также в строительстве самого комбината».
Вклад казахстанской стороны в этот проект, по словам председателя правления СПК Ермека Кошербаева, «будет заключаться в предоставлении земельных участков, необходимых для организации производства».
Часто совместные проекты обсуждаются на правительственном уровне. В середине октября Карим Масимов был в Пекине на встрече глав правительств Шанхайской организации сотрудничества и встречался со своим китайским коллегой Вэнь Цзябао. После возвращения из Китая премьер поручил ускорить строительство зернового терминала на границе с Китаем, привязав его к строительству железной дороги Хоргос–Жетиген.
Рост китайского присутствия ведет к снижению того, что можно назвать долей свободного рынка в нашей экономике, и к расширению сферы государственного контроля. Но для тех, кто видит в этом угрозу национальным интересам Казахстана, идеалом является не монополия «КазМунайГаза» и не свободная конкуренция тысяч отечественных петрофермеров, владеющих одной-двумя качалками. Альтернатива госконтролю – возврат к тем временам, когда главными торгово-экономическими партнерами Казахстана были Каймановы или Виргинские острова. На смену простым и понятным китайским государственным и полугосударственным компаниям должны прийти загадочные офшорные фирмы и полукриминальные схемы трансфертного ценообразования.
Нам просто повезло
В начале 90х казахстанское правительство выступало гарантом многих сомнительных и авантюрных проектов, под которые казахстанские компании получали зарубежные кредиты. Позднее, когда казахстанский бизнес окреп, кредитование казахстанской экономики стало частным делом частного бизнеса, в которое правительство практически не вмешивалось, полагая, видимо, что если и возникнут проблемы с возвратом, то это будут проблемы не государства, а частного бизнеса. Роль государства фактически свелась к созданию благоприятного инвестиционного климата. К 2007 году в рамках программы выхода Казахстана на мировые рынки произошла концентрация всех активов в холдинг «Самрук», который позднее объединили с фондом «Казына». Когда выяснилось, что проблемы корпоративного и банковского секторов в конечном счете все равно приходится решать государству, правительство справедливо рассудило, что раз уж государство вынуждено было установить контроль над большей частью казахстанской экономики, то и вопросы кредитования экономики оно должно взять на себя.
Отдельный вопрос, пойдут ли нам впрок китайские кредиты. Нам повезло, что у нас в результате совпадения объективных (географических) и субъективных (политических) факторов сложились особые отношения с Китаем. В трудное время мы получили не только доступ к кредитам, но и гарантированные объемы закупок нашей продукции, и крупные инвестиционные проекты на нашей территории. И если кредиты могут бесследно исчезнуть в одной из черных дыр нашей экономики – поддержка банковского сектора, реформа образования или здравоохранения, содержание управленческой верхушки нацкомпаний, то транзитная газовая труба или дорога от китайской до российской границы станут элементами будущей, точнее, посткризисной экономики.
Ещё новости по теме:
15:00
14:20