Почему нефть по $40 убивает Ирак, Венесуэлу, но не Россию

Цены на нефть в $40 за баррель четко разделяют тех, у кого есть нефть, и тех, у кого ее нет. Производители нефти, счастливо чувствовавшие себя в годы повышения цен на нее, покупавшие популярность растущими государственными расходами, вдруг ощутили неуклонное приближение экономических реформ. Покупатели нефти, такие как Индия и Египет, теперь наоборот наслаждаются низкими ценами, могут сократить субсидии, уменьшив расходы или перенаправив средства на социальные цели.

Глобальное «смятение»

Большинство производителей нефти обеспокоены. Президент Венесуэлы Николас Мадуро накануне парламентских выборов столкнулся с падением популярности, а опросы показывают, что граждане страны, скорее всего, проголосуют за оппозицию, чем за его социалистическую партию. Мадуро не хватает харизматичности его предшественника – Хьюго Чавеса, популярность которого основывалась на том, что высокие нефтяные доходы идут в пользу бедных, укрепляя нацию, в целом.

В Канаде, основном производителе нефти в Alberta’s tar sands, политические опросы изменчивы: популярность консервативного премьер-министра Стефана Харпера повысилась в апреле и снизилась в июле. Харпер находится у власти с 2006 года, но его «режим апатии» показал свое двойственное влияние на мнение населения. Падение цен на товары и снижение экспортных доходов, а также 10 %-е уменьшение ВВП не его вина, но это произошло на его глазах. Это только углубляет апатию. Выборы в октябре; справедливая критика экономической политики Харпера во время снижения доходов может сыграть на руку оппозиции.

Президенту Нигерии Мухаммаду Бухари не грозят скорые выборы, он только что победил в одних. Но, как и другие лидеры стран-нефтепроизводителей, он сталкивается с ценовыми шоками, забирающими 80% государственных доходов. Это означает долги по социальным выплатам, заморозку капитальных проектов, беспокойства и угрозу восстания.

Смятение ощутили страны Ближнего Востока – и те, которые полностью зависят от экспорта нефти (Ирак, Сирия, Ливия), и те, которые утрачивают свое богатство (Саудовская Аравия).

Перед Российской Федерацией Шотландия подхватила аналогичную тенденцию. Ее лидеры – тефлоновые дети нефтяного кризиса: обижены снижением цен, но не общественным отношением. Управляющая партия регионального парламента (Шотладская национальная партия - ШНП) презентовала гражданам экономическую программу накануне референдума независимости (за независимость проголосовало меньшинство), обещающую увеличение социальных, инфраструктурных и образовательных расходов. Что интересно, перспектива улучшения инфраструктуры базировалась на цене нефти выше $100 за баррель. Это обрекает на ухудшение общественного мнения при условии доминирования дешевой нефти.

Ранее снижение цен на нефть никоим образом не отразилось на результатах выборов ни в Шотландии, ни в Объединенном Королевстве. Независимая Шотландия теперь приближается к экономическому кризису. Но падение цен на нефть оказало не столько отрицательное, сколько положительное влияние на экономику Объединенного Королевства – этот факт заставил шотландцев сделать выбор в пользу большего государства. С момента выборов и по мере падения цен на нефть популярность ШНП и ее лидера Николы Стургеон только усилилась.

Российский феномен

Подобный феномен наблюдается и в России. Растущие цены, снижение занятости, неиндексируемые или уменьшающиеся зарплаты вызвали один политический эффект: рост поддержки, почитания и даже любви по отношению к президенту Владимиру Путину. Что объединяет Стургеон и Путина? Что разделяет их общественное влияние и падение цен на нефть? Они – ярые националисты. Ни один из них не теряет возможности прославить свою страну.

Во время посещения Балтийского флота в Балтийске Путин говорил о том, что его страна вновь столкнулась с враждебностью Запада и вынуждена опираться лишь на собственные человеческие ресурсы. (Стоит отметить, что предшественник Стургеон Алекс Салмонд был в некотором смысле поклонником российского президента). Стургеон менее харизматична, чем Путин. Но прошлогодние празднования партии по поводу победы шотландской армии над английской в 1314 году показывают, что в корне партия остается антианглийской. Это сохраняет популярность мифов и героев триумфальных лет. Во время предвыборной кампании накануне референдума лидер лейбористов Эд Милибенд был вынужден прекратить выступление в Эдинбурге, а шотландский лидер лейбористов Джим Мерфи был встречен тишиной в Глазго. ШНП выразила сожаление по поводу этого; но однажды зародившийся и окрепший национализм начал принимать более агрессивные формы.

Популярность Путина и Стургеон продиктована стремлением обретения большей силы, а не желанием улучшить жизненные стандарты. Особенно в России уважаемы смелость и патриотизм перед лицом агрессии усматриваемой преимущественно со стороны США. В Шотландии пропаганда более приглушенная, и английский враг четко не выделен, но национализм нуждается в противнике, и Англия является этим противником.

Вопрос не в том, какой национализм более опасен. Независимая Шотландия уменьшит влияние Великобритании, ослабит Евросоюз и сильно повредит самой себе. Российский же национализм опасен, возможна катастрофа в глобальных масштабах, поскольку политический успех порождает подражателей. Например, Китай, вышедший в лидеры в худшие для себя времена, опирается на образ «китайской мечты» - сильного националистично настроенного Китая.

Национализм полностью не исчезает: он появляется циклично.