СМИ: Алексей Навальный и дары «Транснефти»
Жернова мелют медленно, но мелют: спрос на реальную антикоррупционную политику в России постепенно оформляется, и успехи юриста Алексея Навального тому свидетельство. Сообщение Навального, продемонстрировавшего публике аудиторский отчет «Транснефти», посвященный некоторым тонкостям строительства трубопровода «Восточная Сибирь — Тихий океан» (ВСТО), вызвало уже качественно иной интерес, нежели предыдущие сообщения (отмечу, более серьезные, но об этом ниже) на ту же сакраментальную тему «в России воруют», - пишет inLiberty.Ru.
Меня же более убеждает в успехе этого политического проекта другое сообщение, куда как менее резонансное. Оно связано с «Роснефтью», с которой Алексей Навальный ведет изнурительный судебный процесс по вопросу о том, что именно, кроме издевательских отписок, госкомпания, председателем совета директоров которой является первый вице-премьер Игорь Сечин, должна предоставить какому-то непонятному голодранцу, зарабатывающему себе на жизнь каким-то копеечным по масштабам ВСТО плетением интриг, а то и, как удосужились сообщить в СМИ соответствующие доброжелатели, и вовсе производством плетеной мебели. И вот — в ходе этого процесса «Роснефти» ничего не оставалось, как прервать его и обратиться в Конституционный суд РФ с просьбой разъяснить, какой именно объем информации о своей деятельности она имеет право скрывать от такого словоплета — ведь это же всякий желающий сможет, купив у жертвы народного IPO нефтяного гиганта изрядно подешевевшие в реальном выражении две-три акции, спрашивать совет директоров о чем угодно? Не достаточно ли того, что Игорь Иванович раз в год терпеливо, как с идиотами, общается с миноритариями «Роснефти» на собрании акционеров? Может, в Конституции РФ что-то указано на этот счет?
Итак, вместо арматурины в букете — запрос в Конституционный суд. Бессмысленно гадать, что именно суд решит по обращению «Роснефти», есть все основания предполагать, что нечестное решение суда, которое рассматривает стандартное взаимодействие «миноритарий госАО vs государство», будет истолковано «Роснефтью» как законный способ злоупотребления правом, а честное — даст такое право и другой стороне. Проблема не в этом: Алексей Навальный — по существу не миноритарий «Роснефти» и выступает даже не в амплуа юриста. Он политик, первым в России после полузабытых Гдляна и Иванова реализующий одну из возможностей получения политического капитала через антикоррупционную кампанию.
Казус с «Транснефтью» меня в этом полностью убеждает. Любой квалифицированный юрист (а только квалифицированный юрист сможет довести «Роснефть» до Конституционного суда), изучив вопрос об аудиторской проверке строительства первой очереди ВСТО, придет к выводу, что содержательно все это — дело довольно тухлое. Собственно, разыскивать текст этого документа столь долго не было никакой нужды. Практически те же выдержки, что опубликовал господин Навальный, весной-летом 2009 года не разносились людьми, по контракту ненавидящими Семена Вайнштока, разве что в журнал «Мурзилка»: они, собственно, и у меня в столе лежат больше года, разве что без подписей и печатей, но явно те же. И не то, чтобы никто не писал об этом в «Коммерсанте»: вот, например, коллега Денис Ребров, поговорив с аудитором Михаилом Бесхмельницыным, поясняет суть отчета в чуть менее экзальтированном тоне. А вот безвестный рупор уже транслирует то же самое с востребованными металлическими нотками. Заслуга Алексея Навального — не в том, что он получил доказательства происходящего: «Транснефть» в случае, если он действует не по согласованию с Николаем Токаревым, ответит ему, что, например, по материалам Счетной палаты, переданным в прокуратуру, уже с лета 2009 года взыскиваются долги с подрядчиков, владельца одного такого подрядчика ООО «Инстройгаз», Сергея Шпигоцкого, ищут всей Россией, а гендиректора ООО Евгения Степанова так и вовсе судят в Ухте (правда, неудачно для обвинения, того гляди оправдают — он, кажется, ни в чем не виноват). Навальный всего лишь сумел сформулировать результаты весьма и весьма амбивалентного доклада токаревской «Транснефти» о «Транснефти» вайнштоковской так, чтобы в контексте всей его предыдущей активности на политической ниве они играли именно в его пользу.
Я прекрасно осознаю, что и Вайншток, и Токарев являются равновеликими столпами явления, на борьбе с которым делает себе политическую карьеру Алексей Навальный, просто эти столпы разнесены во времени. Максиму покойного председателя правительства РФ Виктора Черномырдина, которую я слышал от него лично («Воруйте во благо „Газпрома", не воруйте же ему во вред!»), я разделять не склонен: на кого нашлись документы, тот пусть и отвечает, и неважно, что Вайншток мне симпатичнее, чем Токарев, кому-то они могут быть одинаково противны. Мало того, я осознаю, что, даже если Николай Токарев договорился с Алексеем Навальным о совместной игре, — это хорошо. В конце концов, достаточно скоро найдется человек, который сопоставит стоимость первой очереди ВСТО (на которой, по весьма замысловатым подсчетам Навального, украли $4 млрд) времен Вайнштока и второй очереди ВСТО времен Токарева и сделает единственно разумный вывод. Меня скорее интересует не то, что именно делает Алексей Навальный, а то, что получается.
Я, разумеется, не доверяю Навальному. Прежде всего потому, что понимаю, что именно это за политик: мне не нужно знакомиться с его политическими взглядами, чтобы понимать, что это политик левосоциалистического и популистского толка. До той степени, до которой возможны подобные аналогии, я уподобил бы его президенту Польши Леху Качиньскому: правило «о покойных или хорошо, или ничего» не распространяется на публичных лиц, а покойный и его брат сделали себя в первую очередь на антикоррупционной риторике высокого градуса. Но именно поэтому мое недоверие ничего не означает: я совершенно лояльно отношусь к деятельности Алексея Навального, приносящей обществу много больше пользы, чем вреда. По ряду причин, правые и либеральные политики в РФ в настоящий момент не способны даже приблизиться к теме коррупции. Да и если это приближение состоится, их задача — на порядок сложнее: правую риторику на этом месте, увы, слышат намного хуже, хотя бы потому, что она, с одной стороны, менее истерична и менее образна в терминах, с другой — либеральные политики в РФ исторически ближе к крупному бизнесу, для которого коррупция, и это следует констатировать прямо и честно — среда, пространство работы, норма.
Появление в левом поле антикоррупционной программы, востребованной политически заинтересованным избирателем, пока на пользу всем. Я не утверждаю, что Алексей Навальный — политик, которому следует доверять. Я утверждаю, что политика, предлагаемая Алексеем Навальным, — на пользу всем. Его политические дивиденды, что бы он не намерен был с ними делать, — заработаны честным трудом на благо общества: если часть общества, способная разобраться в реальном качестве этого труда и в его смысле, не считает возможным с ним солидаризоваться, то она тем более должна осознавать, что Алексей Навальный работает на нас в той же степени, что и на всех остальных. А вот если он и обманывает — он обманывает не нас, а тех, кому он важен за пределами его антикоррупционных усилий.
Так, в общем-то, и должно быть: эволюция российского общества и кристаллизация в нем политических институтов продолжается, и появление на левом и/или националистическом фланге активного политического антикоррупционного движения — более чем ожидаемая вещь. В конце концов, даже в стане коррупционеров президент Дмитрий Медведев вполне себе обсуждает размеры «откатов» с госзаказа в 1 трлн. руб в год как реальность, данную нам в ощущениях. Смешно было бы предполагать, что коррупционная машинка, вторая-третья в мире по размеру (первое место стоит отдать КНР, второе у РФ теоретически могут оспаривать США и ЕС — не потому, что там сравнима коррупция, а потому что там экономика в 7–10 раз больше) и уж точно первая в мире по оборотам на душу населения, будет терпима этим самым населением бесконечно. Просто — не все сразу: мгновенно такие дела не делаются, процессу нужно время. До какой-то степени Навальный — то же «необходимое и законное зло», что и анархисты, атаковавшие администрацию Химок, и нацболы Лимонова. Здесь также не имеет значения то, что анархисты и Лимонов мне симпатичны, а юрист Навальный и нацболы нет: действительно, каждый имеет право на свои 15 минут силы, и Алексей Навальный, кажется, понимает, где эта сила в его случае и что с ней делать.
Кроме того, есть еще один момент в антикоррупционной борьбе, который я постараюсь более подробно (благо, поводы реальность приносит по несколько раз в день) раскрыть в следующих статьях. Вкратце: экономические меры борьбы с коррупцией, предлагаемые либералами, существенно проигрывают чисто полицейским. При этом в теории деградация госинститутов, вызванная коррупцией, действительно в определенный момент, как, например, это очевидно на примере Грузии, облегчает задачу построения более открытого общества, и «уменьшение государства», вызванное его распадом, для России второй половины «нулевых» очевидно. В этом смысле Алексей Навальный, разумеется, наш оппонент — как является оппонентом всякий провозглашающий единственным способом борьбы за светлое будущее ужесточение какого-нибудь госконтроля, веревочную петлю и ор вдохновляющей массы ерунды в воздетый горе мегафон. Как выбраться из этой дилеммы? Тот, кто это придумает, может стать альтернативой господину Навальному. Но пока Навальный делает за либералов ту работу, которую они делать не берутся или не имеют возможности — а, скорее всего, и желания.
И если кто-то обратит этот упрек на автора — он будет совершенно прав.
Меня же более убеждает в успехе этого политического проекта другое сообщение, куда как менее резонансное. Оно связано с «Роснефтью», с которой Алексей Навальный ведет изнурительный судебный процесс по вопросу о том, что именно, кроме издевательских отписок, госкомпания, председателем совета директоров которой является первый вице-премьер Игорь Сечин, должна предоставить какому-то непонятному голодранцу, зарабатывающему себе на жизнь каким-то копеечным по масштабам ВСТО плетением интриг, а то и, как удосужились сообщить в СМИ соответствующие доброжелатели, и вовсе производством плетеной мебели. И вот — в ходе этого процесса «Роснефти» ничего не оставалось, как прервать его и обратиться в Конституционный суд РФ с просьбой разъяснить, какой именно объем информации о своей деятельности она имеет право скрывать от такого словоплета — ведь это же всякий желающий сможет, купив у жертвы народного IPO нефтяного гиганта изрядно подешевевшие в реальном выражении две-три акции, спрашивать совет директоров о чем угодно? Не достаточно ли того, что Игорь Иванович раз в год терпеливо, как с идиотами, общается с миноритариями «Роснефти» на собрании акционеров? Может, в Конституции РФ что-то указано на этот счет?
Итак, вместо арматурины в букете — запрос в Конституционный суд. Бессмысленно гадать, что именно суд решит по обращению «Роснефти», есть все основания предполагать, что нечестное решение суда, которое рассматривает стандартное взаимодействие «миноритарий госАО vs государство», будет истолковано «Роснефтью» как законный способ злоупотребления правом, а честное — даст такое право и другой стороне. Проблема не в этом: Алексей Навальный — по существу не миноритарий «Роснефти» и выступает даже не в амплуа юриста. Он политик, первым в России после полузабытых Гдляна и Иванова реализующий одну из возможностей получения политического капитала через антикоррупционную кампанию.
Казус с «Транснефтью» меня в этом полностью убеждает. Любой квалифицированный юрист (а только квалифицированный юрист сможет довести «Роснефть» до Конституционного суда), изучив вопрос об аудиторской проверке строительства первой очереди ВСТО, придет к выводу, что содержательно все это — дело довольно тухлое. Собственно, разыскивать текст этого документа столь долго не было никакой нужды. Практически те же выдержки, что опубликовал господин Навальный, весной-летом 2009 года не разносились людьми, по контракту ненавидящими Семена Вайнштока, разве что в журнал «Мурзилка»: они, собственно, и у меня в столе лежат больше года, разве что без подписей и печатей, но явно те же. И не то, чтобы никто не писал об этом в «Коммерсанте»: вот, например, коллега Денис Ребров, поговорив с аудитором Михаилом Бесхмельницыным, поясняет суть отчета в чуть менее экзальтированном тоне. А вот безвестный рупор уже транслирует то же самое с востребованными металлическими нотками. Заслуга Алексея Навального — не в том, что он получил доказательства происходящего: «Транснефть» в случае, если он действует не по согласованию с Николаем Токаревым, ответит ему, что, например, по материалам Счетной палаты, переданным в прокуратуру, уже с лета 2009 года взыскиваются долги с подрядчиков, владельца одного такого подрядчика ООО «Инстройгаз», Сергея Шпигоцкого, ищут всей Россией, а гендиректора ООО Евгения Степанова так и вовсе судят в Ухте (правда, неудачно для обвинения, того гляди оправдают — он, кажется, ни в чем не виноват). Навальный всего лишь сумел сформулировать результаты весьма и весьма амбивалентного доклада токаревской «Транснефти» о «Транснефти» вайнштоковской так, чтобы в контексте всей его предыдущей активности на политической ниве они играли именно в его пользу.
Я прекрасно осознаю, что и Вайншток, и Токарев являются равновеликими столпами явления, на борьбе с которым делает себе политическую карьеру Алексей Навальный, просто эти столпы разнесены во времени. Максиму покойного председателя правительства РФ Виктора Черномырдина, которую я слышал от него лично («Воруйте во благо „Газпрома", не воруйте же ему во вред!»), я разделять не склонен: на кого нашлись документы, тот пусть и отвечает, и неважно, что Вайншток мне симпатичнее, чем Токарев, кому-то они могут быть одинаково противны. Мало того, я осознаю, что, даже если Николай Токарев договорился с Алексеем Навальным о совместной игре, — это хорошо. В конце концов, достаточно скоро найдется человек, который сопоставит стоимость первой очереди ВСТО (на которой, по весьма замысловатым подсчетам Навального, украли $4 млрд) времен Вайнштока и второй очереди ВСТО времен Токарева и сделает единственно разумный вывод. Меня скорее интересует не то, что именно делает Алексей Навальный, а то, что получается.
Я, разумеется, не доверяю Навальному. Прежде всего потому, что понимаю, что именно это за политик: мне не нужно знакомиться с его политическими взглядами, чтобы понимать, что это политик левосоциалистического и популистского толка. До той степени, до которой возможны подобные аналогии, я уподобил бы его президенту Польши Леху Качиньскому: правило «о покойных или хорошо, или ничего» не распространяется на публичных лиц, а покойный и его брат сделали себя в первую очередь на антикоррупционной риторике высокого градуса. Но именно поэтому мое недоверие ничего не означает: я совершенно лояльно отношусь к деятельности Алексея Навального, приносящей обществу много больше пользы, чем вреда. По ряду причин, правые и либеральные политики в РФ в настоящий момент не способны даже приблизиться к теме коррупции. Да и если это приближение состоится, их задача — на порядок сложнее: правую риторику на этом месте, увы, слышат намного хуже, хотя бы потому, что она, с одной стороны, менее истерична и менее образна в терминах, с другой — либеральные политики в РФ исторически ближе к крупному бизнесу, для которого коррупция, и это следует констатировать прямо и честно — среда, пространство работы, норма.
Появление в левом поле антикоррупционной программы, востребованной политически заинтересованным избирателем, пока на пользу всем. Я не утверждаю, что Алексей Навальный — политик, которому следует доверять. Я утверждаю, что политика, предлагаемая Алексеем Навальным, — на пользу всем. Его политические дивиденды, что бы он не намерен был с ними делать, — заработаны честным трудом на благо общества: если часть общества, способная разобраться в реальном качестве этого труда и в его смысле, не считает возможным с ним солидаризоваться, то она тем более должна осознавать, что Алексей Навальный работает на нас в той же степени, что и на всех остальных. А вот если он и обманывает — он обманывает не нас, а тех, кому он важен за пределами его антикоррупционных усилий.
Так, в общем-то, и должно быть: эволюция российского общества и кристаллизация в нем политических институтов продолжается, и появление на левом и/или националистическом фланге активного политического антикоррупционного движения — более чем ожидаемая вещь. В конце концов, даже в стане коррупционеров президент Дмитрий Медведев вполне себе обсуждает размеры «откатов» с госзаказа в 1 трлн. руб в год как реальность, данную нам в ощущениях. Смешно было бы предполагать, что коррупционная машинка, вторая-третья в мире по размеру (первое место стоит отдать КНР, второе у РФ теоретически могут оспаривать США и ЕС — не потому, что там сравнима коррупция, а потому что там экономика в 7–10 раз больше) и уж точно первая в мире по оборотам на душу населения, будет терпима этим самым населением бесконечно. Просто — не все сразу: мгновенно такие дела не делаются, процессу нужно время. До какой-то степени Навальный — то же «необходимое и законное зло», что и анархисты, атаковавшие администрацию Химок, и нацболы Лимонова. Здесь также не имеет значения то, что анархисты и Лимонов мне симпатичны, а юрист Навальный и нацболы нет: действительно, каждый имеет право на свои 15 минут силы, и Алексей Навальный, кажется, понимает, где эта сила в его случае и что с ней делать.
Кроме того, есть еще один момент в антикоррупционной борьбе, который я постараюсь более подробно (благо, поводы реальность приносит по несколько раз в день) раскрыть в следующих статьях. Вкратце: экономические меры борьбы с коррупцией, предлагаемые либералами, существенно проигрывают чисто полицейским. При этом в теории деградация госинститутов, вызванная коррупцией, действительно в определенный момент, как, например, это очевидно на примере Грузии, облегчает задачу построения более открытого общества, и «уменьшение государства», вызванное его распадом, для России второй половины «нулевых» очевидно. В этом смысле Алексей Навальный, разумеется, наш оппонент — как является оппонентом всякий провозглашающий единственным способом борьбы за светлое будущее ужесточение какого-нибудь госконтроля, веревочную петлю и ор вдохновляющей массы ерунды в воздетый горе мегафон. Как выбраться из этой дилеммы? Тот, кто это придумает, может стать альтернативой господину Навальному. Но пока Навальный делает за либералов ту работу, которую они делать не берутся или не имеют возможности — а, скорее всего, и желания.
И если кто-то обратит этот упрек на автора — он будет совершенно прав.