"Лесные войны" наносят непоправимый ущерб развитию российской лесной отрасли

Губернатор Вологодской области В.Позгалев заявил, что финны "отложили подписание контракта на сумму 1 миллиард 100 миллионов евро, которые планировали вложить в Вологодскую область", в связи с некими "негативными событиями". Под последними губернатор, очевидно, имеет в виду борьбу за собственность на Сокольский ЦБК, недавно вылившуюся в вооруженный конфликт.

Это частное, на первый взгляд, событие на самом деле показывает, насколько образ российской лесной отрасли в глазах зарубежных специалистов и инвесторов важен для дальнейшего ее развития. Случай, когда корпоративные конфликты, незащищенность собственника, неясность с будущим обеспечением ресурсами отталкивает потенциальных инвесторов от финансирования крупных проектов в России, далеко не единичен.
Только за последние пять лет можно назвать полдюжины примеров, когда крупные международные компании, рассматривавшие возможность вложения больших средств в российскую целлюлозно-бумажную промышленность, в итоге отказались от своих планов. Причина — потенциальная незащищенность инвестиций.
С лесопильной или мебельной промышленностью дело обстоит несколько лучше. Во-первых, обычно размер инвестиций в эти предприятия на один-два порядка меньше, чем в случае с целлюлозно-бумажными предприятиями (то есть меньше размер риска). Во-вторых, легче найти приемлемые условия страхования этого риска. Тем не менее, и в этих секторах лесной промышленности негативный образ российской лесной отрасли служит "пугалом" для инвесторов.
Лучше всего поблема незащищенности потенциальных инвестиций иллюстрируется на примере "лесных войн" — т.е. попыток передела собственности на предприятия лесной промышленности с использованием "дыр" в законодательстве и коррупционных механизмов. Так, ущерб, нанесенный лесной отрасли России зачинателями конфликтов вокруг собственности на Сегежский, Братский, Котласский, Архангельский, Сокольский ЦБК и многие более мелкие предприятия России за счет распугивания потенциальных инвесторов, исчисляется миллиардами долларов.
Но есть и другие — может быть и не столь очевидные — составляющие негативного образа лесной промышленности России: экологическая ситуация в российских лесах и то, насколько серьезное внимание обращает государство на проблемы охраны природы.
Для современного европейского или североамериканского потребителя важно уже не только качество продукта или его цена, но и то, насколько экологически безопасным способом этот продукт произведен. Ведущие мировые производители лесной продукции это понимают и обращают самое серьезное внимание на экологическую составляющую лесного хозяйства. Что же они обнаруживают, приходя в Россию?
А обнаруживают они следующее. Во-первых, государство практически самоустранилось от сохранения уникальных природных территорий России — заповедников и национальных парков (многие из которых имеют мировую известность). Стоит вспомнить хотя бы нашумевшую телеграмму Министерства природных ресурсов, разосланную год назад руководителям заповедников и национальных парков, в которой им предписывалось доказать необходимость существования этих территорий. Или то, что разрушенная в 2000 году система управления особо охраняемыми природными территориями так и не восстановлена до настоящего времени. Или хотя бы то, что за последние четыре года в России не создано ни одной федеральной особо охраняемой природной территории — "зависли" даже полностью подготовленные проекты, согласованные со всеми заинтересованными сторонами на региональном уровне.
Во-вторых, государство принципиально не желает даже рассматривать вопрос о сохранении последних крупных массивов диких лесов — так называемых малонарушенных лесных территорий. Рубки в этих массивах, ведущиеся без каких-либо природоохранных ограничений и с применением древних, экологически опасных технологий, вызывают массу протестов со стороны природоохранных организаций по всему миру, а российское правительство даже не пытается найти приемлемый путь разумного использования и сохранения этих территорий. Необходимость цивилизованного решения этого вопроса очевидна уже для всех: и для природоохранных организаций, и для промышленников. Но отсутствие какого-либо интереса у государства к решению этого вопроса создает очень серьезные препятствия для нахождения взвешенных компромиссных решений.
В третьих, государство не только не стимулирует развитие современных природосберегающих технологий в управлении лесами и лесопользовании, но даже ставит препятствия на пути к их применению. Например, стандартной практикой для европейских компаний (направленной на снижение воздействия рубок на лесную среду), является оставление при рубках отдельных деревьев, в основном лиственных. Для скандинавских компаний это давно стало нормой, этому "у них" учат в лесных колледжах и на курсах операторов лесозаготовительной техники. У нас же за эту норму штрафуют. Лесозаготовитель, оставивший "на корню" осину или березу при сплошной рубке, заплатит за это штраф, вчетверо превышающий то, что он уже заплатил за право рубки этого конкретного дерева. Или другой пример: во многих регионах замена отечественных трелевочных тракторов на более щадящие (в плане сохранения почвы и подроста) колесные агрегаты обставлена бесчисленным количеством формальных согласований и экспертиз. Количество примеров, показывающих, что в российском лесу применять современные природосберегающие технологии неудобно и накладно, можно продолжать почти до бесконечности. Как и весь перечень природоохранных проблем нашего лесного хозяйства. В небольшом обзоре для этого просто не хватит места.
Казалось бы, какая может быть связь между "лесными войнами" и проблемами с охраной природы в российском лесном хозяйстве? А выясняется, что связь самая прямая. Эти проблемы во многом имеют общие корни. Государство перестало думать о проблемах, которые важны с точки зрения развития лесной отрасли. Вместо решения действительно наболевших вопросов власть предпочитает находить "простые решения", в изобилии предлагаемые шарлатанами от экономики типа нового Лесного кодекса. Вот только непонятно, за счет новый Лесной кодекс должен решить проблемы — добрых деклараций хватает и в нынешнем Лесном кодексе, которые нисколько при этом не помогают. А "дырок" и недоработок, способных служить основой для злоупотреблений и коррупции, в проекте нового Кодекса стало даже больше.