Большая рыба, да мелко плавает. Специалисты бьют тревогу: осетровых в России все меньше и меньше
Недавняя поездка специального корреспондента "Крестьянских ведомостей" по приволжским регионам началась с Астрахани. Побывать в этом городе и пройти мимо рыбной темы, было бы не правильно. Ведь достаточно вспомнить, что до не очень далекого времени три четверти всей пресноводной рыбы в нашей стране добывалось в волжской дельте. Посему мы с радостью согласились на предложение областного Министерства международного сотрудничества принять участие в своеобразном "круглом столе", который организовали специалисты рыбной отрасли в федеральном государственном унитарном предприятии научно-производственном центре по товарному осетроводству "БИОС".
Встретиться с нами пришли профессионалы высочайшей квалификации. В разговоре о нынешнем состоянии и, главное, — перспективах промысла и воспроизводства осетровых приняли участие Валерий ПАЛЬЦЕВ, доктор биологических наук, заместитель руководителя агентства по рыболовству и рыбоводству Астраханской области; доктор биологических наук Владимир ИВАНОВ, заведующий кафедрой Астраханского государственного технического университета; президент Ассоциации предприятий по добыче и воспроизводству осетровых Вячеслав МИРОНОВ; генеральный директор АО "Русская икра", представитель рыболовецкой артели "Дельта плюс" Дмитрий СИТКОВ; директор ФГУП НПЦ "БИОС", доктор биологических наук Лидия ВАСИЛЬЕВА.
— Когда на Волге построили сеть ГЭС, плотины отрезали восемьдесят процентов традиционных нерестилищ осетровых рыб, — рассказывает Владимир ИВАНОВ. — Чтобы спасти положение, в советское время было построено почти полтора десятка рыборазводных заводов. Там ежегодно выращивали более ста миллиона штук молоди, которую выпускали в Волгу. Таким образом, удавалось поддерживать некий баланс наличия белуг, стерляди и осетра и, соответственно, вылов рыбы на уровне 10-15 тысяч тонн. Иран — единственный в ту пору зарубежный участник каспийского промысла — вел себя очень достойно, в основном точно выполняя международные обязательства в сфере контролируемого вылова осетровых.
Впрочем, и свою квоту — десять процентов от советской — иранцы вылавливали и продавали советским компаниям, которые уже выходили с этим товаром на международные рынки как консолидированный продавец черной икры и осетровой рыбы. За рубеж шло, в среднем, около десяти процентов всего каспийского вылова.
К началу 90-х, таким образом, воспроизводство девяноста процентов белуги, половины осетра и трети севрюги шло через рыборазводные заводы. Такое положение устраивало всех, в том числе и Международную организацию по контролю за исчезающими видами растений и животных (СИТЕК).
— Развал СССР привел к кардинальным изменениям в промысле и разведении осетровых и производстве черной икры, — слово берет Вячеслав МИРОНОВ. — Во-первых, изменилось количество субъектов промысла. Прежнюю квоту теперь надо делить на все прикаспийские страны. Созданная международная Комиссия Каспийского моря по биоресурсам распределяла промысловые квоты в зависимости от вклада в рыбоводство. Понятно, что доля России здесь значительна, до 70 % от общего объема улова.
Правда, этот объем резко сократился. Сегодня общий вылов каспийских осетровых составляет около 2000 тонн. Иранская квота в физическом объеме осталась почти как в советские времена — около тысячи тонн (в 1994 году иранцы выловили 530 тонн).
Что же касается российского вылова осетровых, то он резко упал. По официальной статистике, в 2004 году добыто чуть больше 550 тонн ценной рыбы. На Казахстан, Туркмению и Азербайджан вместе пришлось 420 тонн.
— Причин спада несколько, — говорит Валерий ПАЛЬЦЕВ. — Начнем с отсутствия государственной поддержки важной экспортной отрасли.
Очень сказывается загрязнение волжского бассейна. В великую русскую реку сбрасываю отходы промышленные предприятия. На берегах Волги множество химических гигантов, свою "лепту" вносит и сельское хозяйство.
Еще одна беда — нелегальный промысел. Браконьерство расцвело пышным цветом. Сейчас, по разным оценкам, нелегально вылавливается чуть ли не в полтора раза больше осетровых, чем официально. Причем, зачастую "крышуется" этот хорошо организованный преступный бизнес на очень высоких уровнях.
Способствуют развитию российского браконьерства несколько обстоятельств. Крайне низкий, практически нищенский уровень жизни приволжского населения подталкивает население приволжской дельты к незаконному промыслу. И можно сколько угодно морализировать, но, когда речь идет о том, чтобы прокормить семью, никакие запреты не действуют. Тем более, что в наших краях браконьерство каким-то особенным нарушением закона как бы и не считается…
Другая проблема — крайне неудовлетворительное состояние нормативно-правовой базы.
Особняком стоит проблема официально узаконенного введения в рыночный оборот и торговлю осетрового конфиската. То есть на отобранную у браконьеров рыбу и икру составляются документы, по которым этот товар поступает на базы и в магазины…
Здесь автору этих заметок вспомнилась горячая речь астраханского сенатора Геннадия ГОРБУНОВА, который пытается наложить запрет на официальную продажу отобранной у браконьеров незаконно выловленной рыбы.
— Практически нигде в мире конфискованная рыба в официальную продажу не поступает, — утверждал председатель агропромышленного комитета Совета Федерации. — Тем более нельзя этого допускать в России. Ведь по одним и тем же документам можно теоретически по пять-шесть раз незаконный вылов легализовать. А деньги-то какие! Поэтому и оснащены браконьеры по последнему слову техники. А кто им противостоит? Службы рыбоохраны разогнаны, милиция оснащена плохо, все средств не хватает. А законы наши такие, что практически любой лиходей может с наглой физиономией заявить, что белуга к нему сама в лодку заскочила. И ничего с ним не сделаешь, если нет видеозаписи того момента, как он ту рыбину из сети доставал…
Однако вернемся к нашему импровизированному "круглому столу".
Слово берет Лидия ВАСИЛЬЕВА, директор "БИОС".
— Наше предприятие — один из крупнейших заводов по воспроизводству осетровых. Причем, наверное, не только в России, но и в мире.
Мы выращиваем мальков, занимаемся воспроизводством маточного стада, производим рыбопосадочный материал, активно ведем научную работу. Такое сочетание позволяет, хоть и с трудом, но держать экономически хозяйство "на плаву". Отдача от нашей работы могла бы быть много большей, если бы в правительстве была выработана и реализовывалась целенаправленная государственная политика в сфере поддержания осетрового стада.
По этому поводу мы, профессионалы отрасли, уже давно бьем тревогу, обращаемся во все инстанции, но федеральные ведомства уделяют крайне мало внимания сохранению традиционного российского промысла и потенциально финансово привлекательной экспортной отрасли. Ведь если помогать российскому экспорту, допустим, рыбопосадочного материала или оплодотворенной икры или личинок осетровых, можно получать до восьмисот (!) процентов прибыли. Конечно, сначала необходимо вложить средства в техническое перевооружение, строительство современного прудового хозяйства. Однако до этого у Москвы как-то руки все не доходят.
Я лично говорила об этих проблемах Председателю Правительства. Мы предупреждаем, что в случае дальнейшего непринятия конкретных экономических и законодательных мер по приданию проблеме сохранения осетровых статуса приоритетной, наши дети возможно уже не смогут узнать вкуса черной икры или осетровой ухи.
Ученые нашего предприятия разработали технологию хирургического извлечения икры у самок. Этот метод позволяет получать от одной особи икру по четыре-пять раз. И при этом количество рыбы не уменьшается. Так вот на расширение работы по данному направлению необходимы хотя бы стартовые средства. А их нет.
Частные инвесторы, — что наши отечественные, что зарубежные, — опасаются вкладывать деньги, поскольку не видят того самого государственного внимания к теме вообще. Вот и получается, что вместо развития промысла и разведения осетровых мы вынуждены вести речь о выживании этой отрасли.
А ведь конкуренты не дремлют…
По словам участников нашей беседы, идея прудового разведения ценных пород рыбы стала в мире очень популярной. Морской вылов сокращается не только в России. Норвегия поставляет сейчас на мировой рынок до полумиллиона тонн семги. И вся эта рыба выращена искусственно в прудах специализированных ферм.
Китайцы уже производят и поставляют на рынок до пятнадцати тысяч тонн осетровых. Калифорнийские фермеры сегодня производят семьсот тонн черной икры. Так что еще немного, и на мировом рынке не будет места для российского исконного экспортного товара. Правда, на вопрос, откуда же в этих странах взялось маточное стадо для разведения российских осетровых, участники дискуссии искренне ответили, что из России же оно и было продано…
Впрочем, на главный вопрос — останутся ли российский осетр и белуга в природе или же исчезнут как вид — ответа пока нет.
Редакция выражает благодарность Министерству международного сотрудничества Астраханской области за содействие в организации этой статьи.
На снимках: узнают ли наши внуки вкус российских осетровых. Фото автора
Встретиться с нами пришли профессионалы высочайшей квалификации. В разговоре о нынешнем состоянии и, главное, — перспективах промысла и воспроизводства осетровых приняли участие Валерий ПАЛЬЦЕВ, доктор биологических наук, заместитель руководителя агентства по рыболовству и рыбоводству Астраханской области; доктор биологических наук Владимир ИВАНОВ, заведующий кафедрой Астраханского государственного технического университета; президент Ассоциации предприятий по добыче и воспроизводству осетровых Вячеслав МИРОНОВ; генеральный директор АО "Русская икра", представитель рыболовецкой артели "Дельта плюс" Дмитрий СИТКОВ; директор ФГУП НПЦ "БИОС", доктор биологических наук Лидия ВАСИЛЬЕВА.
— Когда на Волге построили сеть ГЭС, плотины отрезали восемьдесят процентов традиционных нерестилищ осетровых рыб, — рассказывает Владимир ИВАНОВ. — Чтобы спасти положение, в советское время было построено почти полтора десятка рыборазводных заводов. Там ежегодно выращивали более ста миллиона штук молоди, которую выпускали в Волгу. Таким образом, удавалось поддерживать некий баланс наличия белуг, стерляди и осетра и, соответственно, вылов рыбы на уровне 10-15 тысяч тонн. Иран — единственный в ту пору зарубежный участник каспийского промысла — вел себя очень достойно, в основном точно выполняя международные обязательства в сфере контролируемого вылова осетровых.
Впрочем, и свою квоту — десять процентов от советской — иранцы вылавливали и продавали советским компаниям, которые уже выходили с этим товаром на международные рынки как консолидированный продавец черной икры и осетровой рыбы. За рубеж шло, в среднем, около десяти процентов всего каспийского вылова.
К началу 90-х, таким образом, воспроизводство девяноста процентов белуги, половины осетра и трети севрюги шло через рыборазводные заводы. Такое положение устраивало всех, в том числе и Международную организацию по контролю за исчезающими видами растений и животных (СИТЕК).
— Развал СССР привел к кардинальным изменениям в промысле и разведении осетровых и производстве черной икры, — слово берет Вячеслав МИРОНОВ. — Во-первых, изменилось количество субъектов промысла. Прежнюю квоту теперь надо делить на все прикаспийские страны. Созданная международная Комиссия Каспийского моря по биоресурсам распределяла промысловые квоты в зависимости от вклада в рыбоводство. Понятно, что доля России здесь значительна, до 70 % от общего объема улова.
Правда, этот объем резко сократился. Сегодня общий вылов каспийских осетровых составляет около 2000 тонн. Иранская квота в физическом объеме осталась почти как в советские времена — около тысячи тонн (в 1994 году иранцы выловили 530 тонн).
Что же касается российского вылова осетровых, то он резко упал. По официальной статистике, в 2004 году добыто чуть больше 550 тонн ценной рыбы. На Казахстан, Туркмению и Азербайджан вместе пришлось 420 тонн.
— Причин спада несколько, — говорит Валерий ПАЛЬЦЕВ. — Начнем с отсутствия государственной поддержки важной экспортной отрасли.
Очень сказывается загрязнение волжского бассейна. В великую русскую реку сбрасываю отходы промышленные предприятия. На берегах Волги множество химических гигантов, свою "лепту" вносит и сельское хозяйство.
Еще одна беда — нелегальный промысел. Браконьерство расцвело пышным цветом. Сейчас, по разным оценкам, нелегально вылавливается чуть ли не в полтора раза больше осетровых, чем официально. Причем, зачастую "крышуется" этот хорошо организованный преступный бизнес на очень высоких уровнях.
Способствуют развитию российского браконьерства несколько обстоятельств. Крайне низкий, практически нищенский уровень жизни приволжского населения подталкивает население приволжской дельты к незаконному промыслу. И можно сколько угодно морализировать, но, когда речь идет о том, чтобы прокормить семью, никакие запреты не действуют. Тем более, что в наших краях браконьерство каким-то особенным нарушением закона как бы и не считается…
Другая проблема — крайне неудовлетворительное состояние нормативно-правовой базы.
Особняком стоит проблема официально узаконенного введения в рыночный оборот и торговлю осетрового конфиската. То есть на отобранную у браконьеров рыбу и икру составляются документы, по которым этот товар поступает на базы и в магазины…
Здесь автору этих заметок вспомнилась горячая речь астраханского сенатора Геннадия ГОРБУНОВА, который пытается наложить запрет на официальную продажу отобранной у браконьеров незаконно выловленной рыбы.
— Практически нигде в мире конфискованная рыба в официальную продажу не поступает, — утверждал председатель агропромышленного комитета Совета Федерации. — Тем более нельзя этого допускать в России. Ведь по одним и тем же документам можно теоретически по пять-шесть раз незаконный вылов легализовать. А деньги-то какие! Поэтому и оснащены браконьеры по последнему слову техники. А кто им противостоит? Службы рыбоохраны разогнаны, милиция оснащена плохо, все средств не хватает. А законы наши такие, что практически любой лиходей может с наглой физиономией заявить, что белуга к нему сама в лодку заскочила. И ничего с ним не сделаешь, если нет видеозаписи того момента, как он ту рыбину из сети доставал…
Однако вернемся к нашему импровизированному "круглому столу".
Слово берет Лидия ВАСИЛЬЕВА, директор "БИОС".
— Наше предприятие — один из крупнейших заводов по воспроизводству осетровых. Причем, наверное, не только в России, но и в мире.
Мы выращиваем мальков, занимаемся воспроизводством маточного стада, производим рыбопосадочный материал, активно ведем научную работу. Такое сочетание позволяет, хоть и с трудом, но держать экономически хозяйство "на плаву". Отдача от нашей работы могла бы быть много большей, если бы в правительстве была выработана и реализовывалась целенаправленная государственная политика в сфере поддержания осетрового стада.
По этому поводу мы, профессионалы отрасли, уже давно бьем тревогу, обращаемся во все инстанции, но федеральные ведомства уделяют крайне мало внимания сохранению традиционного российского промысла и потенциально финансово привлекательной экспортной отрасли. Ведь если помогать российскому экспорту, допустим, рыбопосадочного материала или оплодотворенной икры или личинок осетровых, можно получать до восьмисот (!) процентов прибыли. Конечно, сначала необходимо вложить средства в техническое перевооружение, строительство современного прудового хозяйства. Однако до этого у Москвы как-то руки все не доходят.
Я лично говорила об этих проблемах Председателю Правительства. Мы предупреждаем, что в случае дальнейшего непринятия конкретных экономических и законодательных мер по приданию проблеме сохранения осетровых статуса приоритетной, наши дети возможно уже не смогут узнать вкуса черной икры или осетровой ухи.
Ученые нашего предприятия разработали технологию хирургического извлечения икры у самок. Этот метод позволяет получать от одной особи икру по четыре-пять раз. И при этом количество рыбы не уменьшается. Так вот на расширение работы по данному направлению необходимы хотя бы стартовые средства. А их нет.
Частные инвесторы, — что наши отечественные, что зарубежные, — опасаются вкладывать деньги, поскольку не видят того самого государственного внимания к теме вообще. Вот и получается, что вместо развития промысла и разведения осетровых мы вынуждены вести речь о выживании этой отрасли.
А ведь конкуренты не дремлют…
По словам участников нашей беседы, идея прудового разведения ценных пород рыбы стала в мире очень популярной. Морской вылов сокращается не только в России. Норвегия поставляет сейчас на мировой рынок до полумиллиона тонн семги. И вся эта рыба выращена искусственно в прудах специализированных ферм.
Китайцы уже производят и поставляют на рынок до пятнадцати тысяч тонн осетровых. Калифорнийские фермеры сегодня производят семьсот тонн черной икры. Так что еще немного, и на мировом рынке не будет места для российского исконного экспортного товара. Правда, на вопрос, откуда же в этих странах взялось маточное стадо для разведения российских осетровых, участники дискуссии искренне ответили, что из России же оно и было продано…
Впрочем, на главный вопрос — останутся ли российский осетр и белуга в природе или же исчезнут как вид — ответа пока нет.
Редакция выражает благодарность Министерству международного сотрудничества Астраханской области за содействие в организации этой статьи.
На снимках: узнают ли наши внуки вкус российских осетровых. Фото автора
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00