«Коммерсантъ»: Третейский нефтяник
Вчера российский премьер Владимир Путин прилетел в Татарию и провел совещание по развитию нефтехимической промышленности страны. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ обращает внимание на то, что премьер не только урегулировал конфликт между компаниями СИБУР и "Казаньоргсинтез", но и в ультимативной форме заявил, что Россия должна сегодня выиграть у Словении.
Полдня журналисты, до того как в Нижнекамск приехал Владимир Путин, осваивали нефтеперерабатывающие просторы Татарии. После "Нижнекамскнефтехима", "Нижнекамскшины", "Нижнекамскполимера" и "Нижнекамскполиэтилена" я по крайней мере понял, на чем зиждется финансовое благополучие Татарии и в чем залог его неминуемых грядущих побед, в том числе и на всемирной Универсиаде. Любые сомнения пропадают, когда ты на автобусе полчаса колесишь по Нижнекамскому нефтеперерабатывающему заводу, и конца-краю этому сырьевому придатку не предвидится, потому что в конце концов ты незаметно для себя въезжаешь на территорию трех новых строящихся заводов, и уже, конечно, совсем не по себе, страшно же просто. И ты понимаешь, что на самом деле вся страна и все люди — придаток к одному бескрайнему НПЗ.
А рядом уже КамАЗ и рабочие, которых интересует только одно. И это не то, будут ли сокращения, не увеличат ли вдруг зарплату, вовремя ли придут очередные транши господдержки и с собой ли у господина Путина новые часы... Нет, все это не интересует рабочих КамАЗа. Ведь у них все есть, потому что меры господдержки на КамАЗе сработали, как объяснил им премьер.
И поэтому рабочий спрашивает премьера, какой счет будет в завтрашнем матче.
Господин Путин не сразу понимает, о чем речь. Но понимает раньше, чем рабочий решается уточнить, что он имеет в виду футбол, и говорит про то, какое это трудное дело — спортивные прогнозы.
На самом деле вопрос-то по адресу. После субботней встречи со словенским премьером в Ново-Огарево (см. "Ъ" от 16 ноября) сборная России выиграла, то есть не зря, как писал "Ъ", Владимир Путин сказал Борату Пахору: "Благодарю вас и вашу команду". (Как объяснишь теперь, что имел в виду словенских переговорщиков, а не футболистов? Никак.)
— Почему трудно сделать прогноз? — с недоумением переспрашивает господина Путина наладчик Анатолий Измайлов.— 2:1 будет!
Он даже не поясняет, в чью пользу, это просто унизительно даже допустить, что не в нашу.
— Трудно сделать прогноз,— настаивает премьер.— Но я думаю, Россия должна победить.
И опять ему веришь, потому что человек-то ведь информированный, по крайней мере в этом вопросе.
Из выступления премьера на совещании по развитию нефтехимии могло сложиться впечатление, что он разбирается и в этом вопросе тоже. Владимир Путин рассказывал, что "российская нефтехимия обладает уникальной сырьевой базой". Из его выступления получалось, что это на сегодня единственное выгодное отличие российской нефтехимии от мировой. Все остальное — не в нашу пользу (в отличие от грядущего футбольного результата).
России не следует любой ценой удерживать на плаву неэффективные производства, а "участникам рынка надо договориться, надо дать информацию по издержкам... без этого устойчивое развитие рынка невозможно", заявил премьер.
После этого Владимир Путин с некоторой торжественностью объявил:
— Я поручаю и вице-премьеру Игорю Ивановичу Сечину, и Федеральной антимонопольной службе довести до конца достигнутые уже здесь, сегодня договоренности между компаниями. Речь идет о ценах, о сроках и объемах поставок сырья. Игорь Иванович, вам для доработки.
И премьер передал вице-премьеру бумаги. На самом деле разговор между ними состоялся за несколько минут до этого, в фойе перед входом в зал заседаний совета директоров "Нижнекамскнефтехима". Владимир Путин закончил встречу с президентом Татарии Минтимером Шаймиевым, который зашел в зал и минут десять сидел за столом в ожидании начала совещания. Он даже с некоторым недоумением оглядывался по сторонам в поисках Владимира Путина, которого как будто бы вдруг потерял по пути в зал.
Все это время премьер, очевидно, и потратил на то, чтобы обговорить с вице-премьером договоренности, о которых через десять минут сказал на совещании.
При этом премьер не пояснил, что за договоренности он имел в виду, и главное, между кем. Но об этом нетрудно было догадаться. Перед тем как объявить об этом, он сказал, что в проблеме, которую он урегулировал сегодня, участвует крупная монополия, созданная еще в советское время. То есть речь шла о "Газпроме", а значит, имелся в виду конфликт между его "дочкой" СИБУРом и "Казаньоргсинтезом", крупнейшим предприятием страны. Между ними уже несколько лет существует конфликт. "Казаньоргсинтез" работает с СИБУРом по давальческой схеме, получая этан, и с 2007 года платит с большими перебоями. У компании к СИБУРу, впрочем, тоже много претензий.
Урегулирование этого конфликта само по себе стало бы результатом приезда премьера в Нижнекамск. Правда, совещание после этого продолжалось еще два часа, к тому же в закрытом режиме. Сергей Шматко благодарил Владимира Путина за то, что оно вообще состоялось: по его словам, ничего подобного не было "много-много лет".
Впрочем, вряд ли по итогам этого совещания можно было бы решить одну из главных проблем: сеть продуктопроводов в стране, по словам господина Шматко, драматически мала по сравнению с сетью нефте- и газопроводов. СССР, как он сказал, просто не успел построить такую же. Просто развалился (в отличие от нее).
А на новую Россию до сих пор надежды, значит, никакой.
Полдня журналисты, до того как в Нижнекамск приехал Владимир Путин, осваивали нефтеперерабатывающие просторы Татарии. После "Нижнекамскнефтехима", "Нижнекамскшины", "Нижнекамскполимера" и "Нижнекамскполиэтилена" я по крайней мере понял, на чем зиждется финансовое благополучие Татарии и в чем залог его неминуемых грядущих побед, в том числе и на всемирной Универсиаде. Любые сомнения пропадают, когда ты на автобусе полчаса колесишь по Нижнекамскому нефтеперерабатывающему заводу, и конца-краю этому сырьевому придатку не предвидится, потому что в конце концов ты незаметно для себя въезжаешь на территорию трех новых строящихся заводов, и уже, конечно, совсем не по себе, страшно же просто. И ты понимаешь, что на самом деле вся страна и все люди — придаток к одному бескрайнему НПЗ.
А рядом уже КамАЗ и рабочие, которых интересует только одно. И это не то, будут ли сокращения, не увеличат ли вдруг зарплату, вовремя ли придут очередные транши господдержки и с собой ли у господина Путина новые часы... Нет, все это не интересует рабочих КамАЗа. Ведь у них все есть, потому что меры господдержки на КамАЗе сработали, как объяснил им премьер.
И поэтому рабочий спрашивает премьера, какой счет будет в завтрашнем матче.
Господин Путин не сразу понимает, о чем речь. Но понимает раньше, чем рабочий решается уточнить, что он имеет в виду футбол, и говорит про то, какое это трудное дело — спортивные прогнозы.
На самом деле вопрос-то по адресу. После субботней встречи со словенским премьером в Ново-Огарево (см. "Ъ" от 16 ноября) сборная России выиграла, то есть не зря, как писал "Ъ", Владимир Путин сказал Борату Пахору: "Благодарю вас и вашу команду". (Как объяснишь теперь, что имел в виду словенских переговорщиков, а не футболистов? Никак.)
— Почему трудно сделать прогноз? — с недоумением переспрашивает господина Путина наладчик Анатолий Измайлов.— 2:1 будет!
Он даже не поясняет, в чью пользу, это просто унизительно даже допустить, что не в нашу.
— Трудно сделать прогноз,— настаивает премьер.— Но я думаю, Россия должна победить.
И опять ему веришь, потому что человек-то ведь информированный, по крайней мере в этом вопросе.
Из выступления премьера на совещании по развитию нефтехимии могло сложиться впечатление, что он разбирается и в этом вопросе тоже. Владимир Путин рассказывал, что "российская нефтехимия обладает уникальной сырьевой базой". Из его выступления получалось, что это на сегодня единственное выгодное отличие российской нефтехимии от мировой. Все остальное — не в нашу пользу (в отличие от грядущего футбольного результата).
России не следует любой ценой удерживать на плаву неэффективные производства, а "участникам рынка надо договориться, надо дать информацию по издержкам... без этого устойчивое развитие рынка невозможно", заявил премьер.
После этого Владимир Путин с некоторой торжественностью объявил:
— Я поручаю и вице-премьеру Игорю Ивановичу Сечину, и Федеральной антимонопольной службе довести до конца достигнутые уже здесь, сегодня договоренности между компаниями. Речь идет о ценах, о сроках и объемах поставок сырья. Игорь Иванович, вам для доработки.
И премьер передал вице-премьеру бумаги. На самом деле разговор между ними состоялся за несколько минут до этого, в фойе перед входом в зал заседаний совета директоров "Нижнекамскнефтехима". Владимир Путин закончил встречу с президентом Татарии Минтимером Шаймиевым, который зашел в зал и минут десять сидел за столом в ожидании начала совещания. Он даже с некоторым недоумением оглядывался по сторонам в поисках Владимира Путина, которого как будто бы вдруг потерял по пути в зал.
Все это время премьер, очевидно, и потратил на то, чтобы обговорить с вице-премьером договоренности, о которых через десять минут сказал на совещании.
При этом премьер не пояснил, что за договоренности он имел в виду, и главное, между кем. Но об этом нетрудно было догадаться. Перед тем как объявить об этом, он сказал, что в проблеме, которую он урегулировал сегодня, участвует крупная монополия, созданная еще в советское время. То есть речь шла о "Газпроме", а значит, имелся в виду конфликт между его "дочкой" СИБУРом и "Казаньоргсинтезом", крупнейшим предприятием страны. Между ними уже несколько лет существует конфликт. "Казаньоргсинтез" работает с СИБУРом по давальческой схеме, получая этан, и с 2007 года платит с большими перебоями. У компании к СИБУРу, впрочем, тоже много претензий.
Урегулирование этого конфликта само по себе стало бы результатом приезда премьера в Нижнекамск. Правда, совещание после этого продолжалось еще два часа, к тому же в закрытом режиме. Сергей Шматко благодарил Владимира Путина за то, что оно вообще состоялось: по его словам, ничего подобного не было "много-много лет".
Впрочем, вряд ли по итогам этого совещания можно было бы решить одну из главных проблем: сеть продуктопроводов в стране, по словам господина Шматко, драматически мала по сравнению с сетью нефте- и газопроводов. СССР, как он сказал, просто не успел построить такую же. Просто развалился (в отличие от нее).
А на новую Россию до сих пор надежды, значит, никакой.