Эксперт: Казахстан идет тропами Ходорковского
В 2009 году казахстанские недропользователи будут жить по новому закону. Он напрямую затрагивает интересы «дойной коровы» республики – нефтяного сектора. В частности, закон, который вступит в силу 26 января, предусматривает отход от практики соглашений о разделе продукции. При этом не все нефтяники разделяют мнение разработчиков закона. В частности, советник президента Казахстанского института нефти и газа Шакарим Жансеитов, работающий в минерально-сырьевой сфере с 1961 года, считает принятие ряда положений нового закона «О недрах и недропользовании» и нового Налогового кодекса, а также утрату законов «О нефти» и соглашений о разделе продукции недальновидными решениями.
– Шакарим Фатихович, как случилось, что Казахстан пошел по такой «тупиковой» ветви развития, как соглашения о разделе продукции (СРП)?
– Почему «тупиковой»? Да, сейчас новая редакция закона «О недрах и недропользовании» ставит на утрату закон о СРП. Я могу сказать, что в обосновании такого решения лежит неверное толкование, базирующееся на искаженных представлениях о соглашениях о разделе продукции, поверхностном знании истории возникновения, развития и сути СРП, а то и бездумном копировании плохого российского опыта. Там, в России, отмену СРП в 2004 году провели лоббисты от компании Михаила Ходорковского ЮКОС, поскольку для таких частных компаний подобная форма соглашений была невыгодна при растущей цене на нефть.
У нас разработчики закона о недрах высекли себя, как известная унтер-офицерская вдова, приведя в проекте пояснительной записки к закону о недрах за подписью премьера такое обоснование: «Между тем в мировой практике применение соглашений о разделе продукции как модели контрактов на недропользование характерно для стран с развивающейся и переходной экономикой, не обладающих достаточными финансовыми ресурсами и техническим потенциалом для самостоятельной разработки месторождений». Все правильно, а я бы еще добавил: для стран с несовершенным законодательством и, в частности, налоговым. Наша республика как раз пока относится именно к таким странам. Мы не можем при всем желании причислить себя к высокоразвитым странам с мощной финансовой системой и средствами, высококонкурентной многоотраслевой экономикой, с собственной передовой технологической базой, назвать себя страной, которая имеет признанные инновационные достижения и которая производит и экспортирует эффективные машины и оборудование и т.п.
А СРП, наоборот, проще по схеме, по логике расчетов и, между прочим, позволяет заключать взаимовыгодные сделки между государством – хозяином недр и инвестирующей (добывающей) компанией при несовершенстве государственной структуры, законодательства, недостаточной квалификации кадров. Мировой опыт применения СРП доказывает его выгоду для государства (конечно, если при заключении соглашения «не хлопать ушами»). Различные модификации СРП действуют в 64 странах мира. По логике наших «спецов», они там все тупые, а мы такие умные. Возможно, есть лоббисты утраты СРП, ибо это очевидно, что если вы не умеете ездить на велосипеде и падаете, то это не означает, что велосипед – плохой.
– Однако немало иностранных компаний заработало на нашей нефти имя и состояние именно с помощью СРП…
– По поводу выгоды с помощью СРП не припомню таких случаев. На крупных эксплуатируемых месторождениях СРП у нас действует только по Карачаганаку, а также по ряду мелких месторождений в Мангистауской и Атырауской областях. СРП заключен по Северо-Каспийскому проекту (месторождение Кашаган), но до стадии добычи и получения выгоды еще далеко. Но вот по контрактам без СРП «чудесные» случаи были.
В частности, показательна история с приватизацией с потрохами управления «Южнефтегаз» с его главной жемчужиной – месторождением Кумколь, которое по всем западным меркам является весьма крупным месторождением. Продать объект решили крошечной канадской компании «Харрикейн», о которой даже на родине никто толком ничего не знал тогда. До этого она работала в Кызылординской области как участник совместного предприятия «Туран Петролеум» (в доле с мощной канадской компанией «Канадиан Оксидентал»). Но если у их партнеров были значительные для того времени активы – порядка 12 млрд долларов США, то у «Харрикейна» таких ресурсов не было. По каким-то причинам «Канадиан Оксидентал» порвал с ними и покинул СП. И тут, как «по щучьему велению», «Харрикейну» предлагают «Южнефтегаз» с Кумколем, но дают очень мало времени на поиск денег. Они кинули клич в Канаде и США, создали за две недели пул в 200 млн долларов и получили Кумколь. И если раньше об этой компании никто ничего не знал, то теперь в Калгари у нее солидный офис, а в окрестностях города – обширные зоны для отдыха. Компания стала обладать огромным весом на пустом месте – за счет нашей нефти.
Еще более «чудесная» история приключилась с СП «КазГерМунай». При создании этого СП в 1993–1994 годах, несмотря на возражения Агентства по иностранным инвестициям, правительство вняло убеждениям Минэнерго и утвердило положение, в соответствии с которым «Южнефтегаз», являясь, как государственное предприятие, стороной СП, ничего не вкладывая в работы СП, могло получать 50 процентов прибыли. Но вот грянула приватизация «Южнефтегаза» с продажей его «Харрикейну» (с передачей последнему месторождения Кумколь и всех СП, в которых участвовал «Южнефтегаз»). Никакие протесты, возражения со стороны ряда специалистов по поводу передачи этого СП «Харрикейну» не были приняты во внимание, даже обращение германской стороны в правительство (мол, это же доля государства отдается, и почему теперь, становясь новой стороной СП «КазГерМунай», иностранная компания «Харрикейн», ничего не вкладывая, должна иметь 59 процентов прибыли).
Финал этой истории произошел два года назад – национальная компания «КазМунайГаз» выкупила за миллиард долларов (!) некогда за просто так отданную 50-процентную долю в СП «КазГерМунай».
Я понимаю ситуацию, когда продавали долю в «ТенгизШевройле» или значительную долю в северокаспийском проекте (Кашаган). Во второй половине 90-х годов у нас была тяжелая ситуация – цена на нефть низкая, бюджет сжимался, как шагреневая кожа, а социальные выплаты покрывать нечем. Потом, разбогатев, мы выкупали эти доли назад в три раза дороже при новых ценах. Но то, что произошло с «КазГерМунаем» и Кумколем, – это не укладывается ни в какие расчеты.
Об этом пишет «Литер».
– Шакарим Фатихович, как случилось, что Казахстан пошел по такой «тупиковой» ветви развития, как соглашения о разделе продукции (СРП)?
– Почему «тупиковой»? Да, сейчас новая редакция закона «О недрах и недропользовании» ставит на утрату закон о СРП. Я могу сказать, что в обосновании такого решения лежит неверное толкование, базирующееся на искаженных представлениях о соглашениях о разделе продукции, поверхностном знании истории возникновения, развития и сути СРП, а то и бездумном копировании плохого российского опыта. Там, в России, отмену СРП в 2004 году провели лоббисты от компании Михаила Ходорковского ЮКОС, поскольку для таких частных компаний подобная форма соглашений была невыгодна при растущей цене на нефть.
У нас разработчики закона о недрах высекли себя, как известная унтер-офицерская вдова, приведя в проекте пояснительной записки к закону о недрах за подписью премьера такое обоснование: «Между тем в мировой практике применение соглашений о разделе продукции как модели контрактов на недропользование характерно для стран с развивающейся и переходной экономикой, не обладающих достаточными финансовыми ресурсами и техническим потенциалом для самостоятельной разработки месторождений». Все правильно, а я бы еще добавил: для стран с несовершенным законодательством и, в частности, налоговым. Наша республика как раз пока относится именно к таким странам. Мы не можем при всем желании причислить себя к высокоразвитым странам с мощной финансовой системой и средствами, высококонкурентной многоотраслевой экономикой, с собственной передовой технологической базой, назвать себя страной, которая имеет признанные инновационные достижения и которая производит и экспортирует эффективные машины и оборудование и т.п.
А СРП, наоборот, проще по схеме, по логике расчетов и, между прочим, позволяет заключать взаимовыгодные сделки между государством – хозяином недр и инвестирующей (добывающей) компанией при несовершенстве государственной структуры, законодательства, недостаточной квалификации кадров. Мировой опыт применения СРП доказывает его выгоду для государства (конечно, если при заключении соглашения «не хлопать ушами»). Различные модификации СРП действуют в 64 странах мира. По логике наших «спецов», они там все тупые, а мы такие умные. Возможно, есть лоббисты утраты СРП, ибо это очевидно, что если вы не умеете ездить на велосипеде и падаете, то это не означает, что велосипед – плохой.
– Однако немало иностранных компаний заработало на нашей нефти имя и состояние именно с помощью СРП…
– По поводу выгоды с помощью СРП не припомню таких случаев. На крупных эксплуатируемых месторождениях СРП у нас действует только по Карачаганаку, а также по ряду мелких месторождений в Мангистауской и Атырауской областях. СРП заключен по Северо-Каспийскому проекту (месторождение Кашаган), но до стадии добычи и получения выгоды еще далеко. Но вот по контрактам без СРП «чудесные» случаи были.
В частности, показательна история с приватизацией с потрохами управления «Южнефтегаз» с его главной жемчужиной – месторождением Кумколь, которое по всем западным меркам является весьма крупным месторождением. Продать объект решили крошечной канадской компании «Харрикейн», о которой даже на родине никто толком ничего не знал тогда. До этого она работала в Кызылординской области как участник совместного предприятия «Туран Петролеум» (в доле с мощной канадской компанией «Канадиан Оксидентал»). Но если у их партнеров были значительные для того времени активы – порядка 12 млрд долларов США, то у «Харрикейна» таких ресурсов не было. По каким-то причинам «Канадиан Оксидентал» порвал с ними и покинул СП. И тут, как «по щучьему велению», «Харрикейну» предлагают «Южнефтегаз» с Кумколем, но дают очень мало времени на поиск денег. Они кинули клич в Канаде и США, создали за две недели пул в 200 млн долларов и получили Кумколь. И если раньше об этой компании никто ничего не знал, то теперь в Калгари у нее солидный офис, а в окрестностях города – обширные зоны для отдыха. Компания стала обладать огромным весом на пустом месте – за счет нашей нефти.
Еще более «чудесная» история приключилась с СП «КазГерМунай». При создании этого СП в 1993–1994 годах, несмотря на возражения Агентства по иностранным инвестициям, правительство вняло убеждениям Минэнерго и утвердило положение, в соответствии с которым «Южнефтегаз», являясь, как государственное предприятие, стороной СП, ничего не вкладывая в работы СП, могло получать 50 процентов прибыли. Но вот грянула приватизация «Южнефтегаза» с продажей его «Харрикейну» (с передачей последнему месторождения Кумколь и всех СП, в которых участвовал «Южнефтегаз»). Никакие протесты, возражения со стороны ряда специалистов по поводу передачи этого СП «Харрикейну» не были приняты во внимание, даже обращение германской стороны в правительство (мол, это же доля государства отдается, и почему теперь, становясь новой стороной СП «КазГерМунай», иностранная компания «Харрикейн», ничего не вкладывая, должна иметь 59 процентов прибыли).
Финал этой истории произошел два года назад – национальная компания «КазМунайГаз» выкупила за миллиард долларов (!) некогда за просто так отданную 50-процентную долю в СП «КазГерМунай».
Я понимаю ситуацию, когда продавали долю в «ТенгизШевройле» или значительную долю в северокаспийском проекте (Кашаган). Во второй половине 90-х годов у нас была тяжелая ситуация – цена на нефть низкая, бюджет сжимался, как шагреневая кожа, а социальные выплаты покрывать нечем. Потом, разбогатев, мы выкупали эти доли назад в три раза дороже при новых ценах. Но то, что произошло с «КазГерМунаем» и Кумколем, – это не укладывается ни в какие расчеты.
Об этом пишет «Литер».