Мутантов выявят «на глазок». В России нет контроля за генетически модифицированными организмами.

О генетически модифицированных продуктах (ГМП) сегодня много и охотно рассуждают политики и ученые. Компании-производители и экологические организации обмениваются встречными исками.
Взрыв активности увенчался думским законопроектом об обязательной маркировке ГМП (он рассматривается в июле) и постановлением главного врача России Геннадия Онищенко о маркировке продуктов, содержащих более 0,9% ГМ-компонентов. Что стоит за этими документами?
Принцип предосторожности
И у сторонников, и у противников ГМП есть весомые аргументы. Противники говорят, что эти продукты опасны для здоровья, но не могут обосновать это данными научных исследований, потому что таких исследований не существует. Нет, правда, и данных, подтверждающих безопасность такой продукции. А это значит, что бремя доказательства лежит на компаниях-производителях. Когда речь идет об экологии и здоровье, действует не презумпция невиновности, а принцип предосторожности.
Сторонники ГМП, такие, как директор центра Биоинженерия профессор К. Скрябин, утверждают, что эти продукты — один из способов борьбы с голодом, так как модифицированный злак более устойчив к плохой погоде, вредителям и другим гадостям, чем природный. И урожайность выше.
Ему возражает Иван Блоков, директор программ Гринпис Россия: На полях остается процентов 20 картошки. Ее просто некому убирать. В мире продовольствия больше, чем нужно. Все дело в распределении. И потом: не стоит ждать чудес от трансгенов. Да, они облегчают ведение хозяйства. Но не дают ни принципиально больших урожаев, ни более высокого качества.
Профессор Института питания Владимир Спиричев подходит к делу чисто теоретически. Что опаснее, — рассуждает он, — трансгены или эпидемия бери-бери? Бери-бери прокатилась по Востоку, когда рис стали полировать, чтобы он был вкуснее. Но с оболочкой ушли жизненно важные витамины, и тут же началась эпидемия. Тогда изобрели желтый рис с искусственным витаминным покрытием. Потом рису пересадили ген с компонентом, который отвечает за выработку витамина B2. Не вижу причин бить тревогу. Человечество всегда ело пищу, подвергнутую генной модификации. В результате случайных воздействий происходит мутация, и человек выбирает из ее результатов. А теперь мы научились воздействовать на геном направленно, чтобы вызывать только те изменения, которые нужны.
В реальности происходит следующее. Около трети российских продуктов содержат в себе модифицированный белок. В колбасных изделиях доля модифицированной сои достигает 80%. В группу риска входят сосиски, пельмени, майонезы и даже детские каши. Все эти изделия не маркированы на предмет содержания в них генетически модифицированных источников (ГМИ). И если, скажем, европейский потребитель может контролировать, что именно он покупает, и при желании игнорировать ГМ-продукты, то у россиян такой возможности нет. А между тем российские продукты — одни из самых генетически загрязненных.
Рыночный интерес
До 1998 г. случаи использования ГМИ были единичными. Потом Евросоюз стал вводить ограничительные меры против трансгенов, и производители (в основном они базируются в США) стали искать новый рынок. Импорт американской сои в Европе за последние три года упал в шесть раз, а в России вырос более чем на 100%.
По нашему законодательству продукция, содержащая более 5% ГМИ (теперь уже более 0,9%), должна иметь маркировку, но производители с законами не считаются. Любопытно, что пять лет назад, когда, собственно, и началась экспансия американских ГМ-продуктов, нормы были еще строже: была обязательна маркировка любых трансгенов, независимо от пропорций. Но как только у производителей появились коммерческие интересы в России, наше строгое законодательство дало течь. Кончилось тем, что в страну разрешили ввоз продуктов, содержащих ГМ-сою, два сорта картошки и кукурузу.
По данным Минздрава, сегодня официально зарегистрировано 59 пищевых ГМ-продуктов, среди них напитки, пищевые добавки, мороженое. Трансгенный компонент имеет практически вся поступающая на российский рынок кукуруза, отдельные сорта картофеля и сахарная свекла. Вся соевая мука из США, Канады, Китая и Израиля содержит измененные гены.
Наиболее опасна модифицированная соя, — считает директор Института физиологии растений им. К.А. Тимирязева профессор Владимир Кузнецов. — Она аллергенна и содержит фитогормон, который влияет на гормональный фон человека, провоцируя женоподобность у мальчиков и раннее развитие у девочек, а также вызывает импотенцию у взрослых мужчин.
Несмотря на такие пугающие выводы, пока угроза чисто гипотетическая. Можно поднимать по поводу ГМП грандиозные кампании в прессе и заваливать суды исками. Но за этим нередко тоже стоит коммерческий интерес. Так, например, Общенациональную ассоциацию генетической безопасности обвиняют в выбивании из компаний крупных сумм за членство в обмен на лояльность. Очень может быть, что эти обвинения справедливы, хотя решения суда пока нет. А других противников ГМП подозревают, например, в лоббировании интересов производителей химических удобрений.
Модифицированная политика
На действия сторонников и противников ГМП, безусловно, оказывает влияние и политика — главным образом, внешняя. Недаром вопрос о трансгенах регулярно поднимается на встречах большой восьмерки. Обсуждается и Картахенский протокол по биологической безопасности. К нему уже присоединилось более 180 стран, исключение составляют лишь Россия и США, главный производитель ГМП в мире. Россия же, по-видимому, просто боится испортить отношения с Америкой, которая, как известно, защищает интересы своих производителей политическими методами.
Это и определяет позицию наших чиновников в отношении ГМП. С одной стороны, хотим жить, как весь цивилизованный мир, и есть нормальную пищу. С другой — испытываем давление США и пускаем их на свой рынок в ущерб отечественным производителям.
Вот и приходится лавировать между двумя огнями. Когда в конце прошлого года ученые России обратились к президенту страны с просьбой о введении моратория на выпуск генетически модифицированных организмов, Владимир Путин заявил: ГМП в России потребляться не будут. Это прозвучало на фоне того, что государство не финансирует работу по выявлению ГМИ в продуктах. И даже, наоборот, выделило центру Биоинженерия 150 млн рублей.
Тем не менее Иван Блоков из Гринпис настроен оптимистично. Наше законодательство, — объяснил он ПЖ, — очень неплохое. Намного сильнее, чем в Канаде или США. Есть, правда, одно важное упущение в отношении экспертизы. Привлеченные эксперты несут уголовную ответственность, если подпишут ошибочное заключение. А вот главный санитарный врач, который подписывает разрешение на применение продуктов в пищу, в крайнем случае понесет дисциплинарную ответственность. И он, не раздумывая, подмахивает кучу разрешительных документов.
Одна из причин — отсутствие системы контроля за использованием ГМИ. В России нет аттестованных лабораторий, способных проводить количественные оценки содержания ГМИ в пищевых продуктах, нет методик и средств для постоянного мониторинга. Маркировка, о которой так любят говорить депутаты, не может быть введена как раз по этой причине. И потому поднимать и опускать планку допустимости содержания ГМИ, как это делает Геннадий Онищенко, в такой ситуации нет смысла.
Если закрыть глаза на отсутствие лабораторий и странные действия главного санитарного врача, перспективы очень хорошие. Большинство производителей, которые используют сою в качестве добавок, отказываются от ГМИ. Я почти уверен, — говорит Иван Блоков, — что в течение полутора-двух лет ГМП уйдут с российского рынка.
Лично я без тени сомнения готов употреблять генную продукцию, содержащую заведомо безвредные, нетоксичные вещества. Но нужна гарантия, что ГМП не содержит таких веществ (кстати, ее должно давать и любое другое производство). Иными словами, не так важно, каким путем получен продукт. Важно то, насколько тщательно следят за его безопасностью соответствующие службы.