У «Нобеля» не женское лицо
Уже не впервые советско-белорусскую писательницу Светлану Алексиевич называют претендентом на Нобелевскую премию. Ей прочили «Нобеля» в 2013 году, тогда премию взяла писательница Элис Манро из Канады, на нее ставили в этом году, но восемь миллионов шведских крон получил француз Патрик Модиано. «Лента.ру» рассказывает о единственном русскоязычном претенденте на Нобелевскую премию по литературе.
Одни критики считают ее «блестящим мастером художественно-документальной прозы», другие указывают на эксплуатацию «посттоталитарного травматического шока». Обе крайние оценки согласуются с тем, что в прошлом году Светлане Алексиевич вручили Премию мира, одну из самых известных в Германии. Многие авторы, удостоившиеся этой награды, впоследствии стали обладателями и Нобелевской премии: Альберт Швейцер, Герман Гессе, Орхан Памук. Впрочем, у Алексиевич и без того много призов: Американской национальной премии критики, Лейпцигской книжной премии за вклад в европейское взаимопонимание, премии Гердера, Ремарка и многих других.
Сразу после окончания факультета журналистики Белорусского государственного университета Алексиевич отправляется в «творческий отпуск», взяв в долг пять тысяч (советских) рублей у Василя Быкова, Янки Брыля и Алеся Адамовича. В путешествиях по Союзу она записывает воспоминания фронтовичек. Так появилась ее первая книга «У войны не женское лицо». «Почему я выбрала именно этот жанр? Это просто мой жанр. Я мир воспринимаю через голоса. Я ведь выросла в белорусской деревне, а белорусская деревня после войны — это были одни женщины. Я училась воспринимать жизнь с женского голоса», — говорит Алексиевич во многих интервью. Алексиевич много пишет о смерти и о войне: «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва» известны не только среди русскоязычных читателей.
В «Цинковых мальчиках» Алексиевич пишет о войне в Афганистане, о том, как туда шли хорошие ребята из семей сельских врачей и учителей и превращались в убийц. Она считает, что мы так и не смогли разобраться со своим прошлым в отличие от европейцев: «У них это сделали интеллектуалы, изменив массовое сознание. Мы же этого не сделали». И она пытается сделать это самостоятельно, понять, где добро, а где зло, разобраться в нашем прошлом, «распечатать» его.
На каждую книгу Алексиевич тратит по четыре-семь лет, встречается, разговаривает, записывает по 500-700 человек. Ее хроника охватывает десятки поколений. Она начинается с рассказов людей, которые помнили революции, прошли войны, сталинские лагеря, и идет к нашим дням — почти 100 лет. «Это история души — русской души. Или точнее, русско-советской души. История великой и страшной утопии — коммунизма», — объясняет Алексиевич.
Вот что пишет литературный критик Ольга Балла в своей рецензии на «Время секонд хэнд», последнюю книгу Алексиевич, посвященную 1990-м: «Чтение, конечно, — мучительное. Иной раз — просто обдирающее (внутреннюю) кожу, внутренний защитный слой, вызывающее весь спектр защитных реакций от неловкости ("Я не вправе при этом присутствовать") до открытого протеста ("Я не могу это читать")». И в доказательство, как говорит, «почти наугад», Балла приводит историю о том, как у девочки умирает бабушка, а денег нет не то что на похороны, а даже на то, чтобы отвезти мертвую в морг. Доктор требует денег за справку о смерти, а выяснив, что денег нет, уезжает и оставляет бабушку девочке с мамой. И те неделю живут с бабушкой, обтирают ее марганцовкой и накрывают мокрой простыней, задраивают окна и форточки, подтыкают двери мокрым одеялом. Денег на похороны дают бандиты, за что отнимают квартиру, и мама с дочкой становятся бомжами.
Критик Анна Наринская о «Времени секонд хэнд» немного другого мнения: «Решив написать "о страхе перед новой реальностью, которая нам открылась, к которой мы не готовы и перед которой беспомощны", Светлана Алексиевич написала о страхе перед реальностью вообще. И о нашей тотальной к ней неготовности. Не так часто случаются книги, которые больше и сильнее своего замысла. А когда случаются — им многое можно простить. Даже приверженность автора к приемам из разряда too juicy (слишком демонстративно)».
А когда саму Алексиевич спрашивают о высшей цели, которую она преследует, писатель говорит, что хочет создать энциклопедию нашей жизни.
Справка
Родилась 31 мая 1948 года в Станиславе (сейчас — Ивано-Франковск, Украина). Отец — белорус, мать — украинка. Позже семья переехала в Белоруссию. По писательским грантам Алексиевич жила в Италии, Франции, Швеции, Германии, в данный момент вернулась в Белоруссию.
Вышли книги: «У войны не женское лицо» (1985), «Цинковые мальчики» (1989), «Зачарованные смертью» (белорус. 1993, рус. 1994), «Чернобыльская молитва» (1997), «Последние свидетели. Соло для детского голоса» (2004), «Время секонд хэнд» (2013).
Обладатель наград:
Литературная премия имени Николая Островского (1984)
Литературная премия имени К. Федина (1985)
премия Ленинского комсомола (1986) — за книгу «У войны не женское лицо»
премия Курта Тухольского (1996)
премия «Триумф» (Россия, 1997)
Лейпцигская книжная премия за вклад в европейское взаимопонимание (1998)
премия Гердера (1999)
премия Ремарка (2001)
Национальная премия критики (США, 2006)
премия Рышарда Капущинского (Польша, 2011)
Премия мира немецких книготорговцев (2013)
Анастасия Барышева
Одни критики считают ее «блестящим мастером художественно-документальной прозы», другие указывают на эксплуатацию «посттоталитарного травматического шока». Обе крайние оценки согласуются с тем, что в прошлом году Светлане Алексиевич вручили Премию мира, одну из самых известных в Германии. Многие авторы, удостоившиеся этой награды, впоследствии стали обладателями и Нобелевской премии: Альберт Швейцер, Герман Гессе, Орхан Памук. Впрочем, у Алексиевич и без того много призов: Американской национальной премии критики, Лейпцигской книжной премии за вклад в европейское взаимопонимание, премии Гердера, Ремарка и многих других.
Сразу после окончания факультета журналистики Белорусского государственного университета Алексиевич отправляется в «творческий отпуск», взяв в долг пять тысяч (советских) рублей у Василя Быкова, Янки Брыля и Алеся Адамовича. В путешествиях по Союзу она записывает воспоминания фронтовичек. Так появилась ее первая книга «У войны не женское лицо». «Почему я выбрала именно этот жанр? Это просто мой жанр. Я мир воспринимаю через голоса. Я ведь выросла в белорусской деревне, а белорусская деревня после войны — это были одни женщины. Я училась воспринимать жизнь с женского голоса», — говорит Алексиевич во многих интервью. Алексиевич много пишет о смерти и о войне: «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва» известны не только среди русскоязычных читателей.
В «Цинковых мальчиках» Алексиевич пишет о войне в Афганистане, о том, как туда шли хорошие ребята из семей сельских врачей и учителей и превращались в убийц. Она считает, что мы так и не смогли разобраться со своим прошлым в отличие от европейцев: «У них это сделали интеллектуалы, изменив массовое сознание. Мы же этого не сделали». И она пытается сделать это самостоятельно, понять, где добро, а где зло, разобраться в нашем прошлом, «распечатать» его.
На каждую книгу Алексиевич тратит по четыре-семь лет, встречается, разговаривает, записывает по 500-700 человек. Ее хроника охватывает десятки поколений. Она начинается с рассказов людей, которые помнили революции, прошли войны, сталинские лагеря, и идет к нашим дням — почти 100 лет. «Это история души — русской души. Или точнее, русско-советской души. История великой и страшной утопии — коммунизма», — объясняет Алексиевич.
Вот что пишет литературный критик Ольга Балла в своей рецензии на «Время секонд хэнд», последнюю книгу Алексиевич, посвященную 1990-м: «Чтение, конечно, — мучительное. Иной раз — просто обдирающее (внутреннюю) кожу, внутренний защитный слой, вызывающее весь спектр защитных реакций от неловкости ("Я не вправе при этом присутствовать") до открытого протеста ("Я не могу это читать")». И в доказательство, как говорит, «почти наугад», Балла приводит историю о том, как у девочки умирает бабушка, а денег нет не то что на похороны, а даже на то, чтобы отвезти мертвую в морг. Доктор требует денег за справку о смерти, а выяснив, что денег нет, уезжает и оставляет бабушку девочке с мамой. И те неделю живут с бабушкой, обтирают ее марганцовкой и накрывают мокрой простыней, задраивают окна и форточки, подтыкают двери мокрым одеялом. Денег на похороны дают бандиты, за что отнимают квартиру, и мама с дочкой становятся бомжами.
Критик Анна Наринская о «Времени секонд хэнд» немного другого мнения: «Решив написать "о страхе перед новой реальностью, которая нам открылась, к которой мы не готовы и перед которой беспомощны", Светлана Алексиевич написала о страхе перед реальностью вообще. И о нашей тотальной к ней неготовности. Не так часто случаются книги, которые больше и сильнее своего замысла. А когда случаются — им многое можно простить. Даже приверженность автора к приемам из разряда too juicy (слишком демонстративно)».
А когда саму Алексиевич спрашивают о высшей цели, которую она преследует, писатель говорит, что хочет создать энциклопедию нашей жизни.
Справка
Родилась 31 мая 1948 года в Станиславе (сейчас — Ивано-Франковск, Украина). Отец — белорус, мать — украинка. Позже семья переехала в Белоруссию. По писательским грантам Алексиевич жила в Италии, Франции, Швеции, Германии, в данный момент вернулась в Белоруссию.
Вышли книги: «У войны не женское лицо» (1985), «Цинковые мальчики» (1989), «Зачарованные смертью» (белорус. 1993, рус. 1994), «Чернобыльская молитва» (1997), «Последние свидетели. Соло для детского голоса» (2004), «Время секонд хэнд» (2013).
Обладатель наград:
Литературная премия имени Николая Островского (1984)
Литературная премия имени К. Федина (1985)
премия Ленинского комсомола (1986) — за книгу «У войны не женское лицо»
премия Курта Тухольского (1996)
премия «Триумф» (Россия, 1997)
Лейпцигская книжная премия за вклад в европейское взаимопонимание (1998)
премия Гердера (1999)
премия Ремарка (2001)
Национальная премия критики (США, 2006)
премия Рышарда Капущинского (Польша, 2011)
Премия мира немецких книготорговцев (2013)
Анастасия Барышева