Крах символа британского финансового эстеблишмента

История краха Barings чрезвычайно поучительна, поскольку представляет собой не только “квинтэссенцию морали” современных финансовых рынков, но и наглядную картину того, к каким тяжелым последствиям может привести неэффективное управление финансовыми рисками.

Этика поведения в Barings, по утверждению Ника Лисона, была проста: “нас всех вынуждали делать прибыли, прибыли, все больше прибылей…”. Лисон стал в банке восходящей звездой, но амбиции завели его слишком далеко, и вместо славы финансового гения ему досталась лишь мировая известность крупного, но очень невезучего мошенника.

“К сожалению, до самого дня своей смерти я буду всегда известен как жуликоватый трейдер, - сказал о себе однажды Лисон. – Это титул, от которого мне никуда не деться; я никогда не сумею этого изменить. Я примирился и просто живу с этим”.

Начало жизненного пути Ника Лисона напоминает классическую сказку на тему “из грязи в князи” - о бедном юноше, внезапно достигшем вершин богатства и почета. Он родился 25 февраля 1967 года в маленьком городке Уотфорд, расположенном северо-западнее Лондона, в небогатой рабочей семье. Преподаватели находили его математические способности весьма слабыми. Он провалился на выпускном экзамене по математике и покинул школу, получив лишь ряд свидетельств.

В 1982 году Лисон устроился клерком в королевский банк Coutts, после чего работал в незначительных должностях в других банках, включая Morgan Stanley.

В июле 1989 года он был принят на работу в Barings Bank – старейший из банков Великобритании, основанный в 1762 году и пользовавшийся безупречной репутацией. К числу его клиентов принадлежала сама английская королева.

Начав службу простым клерком, Лисон быстро произвел благоприятное впечатление на руководство. Вскоре он попросил о переводе в Юго-Восточную Азию, получил согласие и отправился в Гонконг, где ему поручили решение особых проблем, связанных с учетом банковских операций, во главе группы из четырех сотрудников. Затем он был переведен в Джакарту, где познакомился со своей будущей женой Лизой, сотрудницей местного подразделения Barings Securities.

Успехи Лисона в Джакарте, где он в течение 10 месяцев разобрался с горой проблем в бэк-офисе тамошнего филиала, были оценены по достоинству, и в 1992 году он был назначен в сингапурский филиал Baring Securities на вновь созданную должность управляющего по операциям с деривативами на Сингапурской международной валютной бирже (Singapore International Monetary Exchange, SIMEX). В этом качестве он не должен был заниматься трейдингом, однако вскоре, сдав соответствующий экзамен, стал сам вести торги на SIMEX во главе небольшой команды трейдеров. Помимо этого, он де-факто возглавил бэк-офис сингапурского филиала, в силу своего большого опыта в этой сфере.

Таким образом, руководство Barings с самого начала совершило фатальную ошибку, позволив Лисону совмещать должности главного трейдера и руководителя бэк-офиса, которые должны разделяться, так как бэк-офис осуществляет учет и независимые проверки результатов торговых операций.

Лисон и его команда обладали полномочиями на ведение двух типов операций: транзакций с фьючерсами и опционами по поручению клиентов или других подразделений Barings, а также арбитража на разнице в ценах между фьючерсами на ведущий японский индекс Nikkei 225, торгуемыми на SIMEX и бирже в японском городе Осака. В теории арбитражные операции считаются безрисковыми, на практике это не так, однако по сравнению с другими стратегиями им присущ низкий уровень риска. Возможно, именно это способствовало тому, что топ-менеджеры банка не были слишком встревожены вопиющим конфликтом интересов, имеющим место при вышеописанном совмещении должностей.

Благодаря чутью Лисона, позволявшему ему правильно прогнозировать будущее направление Nikkei, Barings вскоре стал получать из сингапурского филиала многомиллионные прибыли. По итогам 1993 года он заработал более 10 млн. фунтов стерлингов, что составило примерно 10% от совокупной годовой прибыли банка.

Лондонские боссы Лисона ликовали, видя, как в банк рекой текут барыши, и полностью доверились “чудо-трейдеру”.

Лисон, очевидно, казался топ-менеджерам Barings абсолютно непогрешимым. Руководство Barings считало осуществляемые Лисоном операции безопасными, тем более что сам он утверждал, что выполнял приказы клиентов и вносил обеспечение на маржинальные счета по их поручению. Компания не знала, что он практически с самого начала своей деятельности в качестве трейдера вел неавторизованные торги и, что самое неприятное, эти торги слишком часто были убыточными.

Лисон использовал специальный “счет ошибок” (Error Account) под номером 88888 (число, считающееся очень счастливым в китайской нумерологии), на котором скрывал свои потери. Как впоследствии утверждал Лисон, первоначально этот счет был открыт для того, чтобы скрыть ошибку, совершенную неопытным членом его команды и приведшую к убыткам в размере 20 тыс. фунтов стерлингов. Однако затем Лисон стал использовать счет 88888 для сокрытия своих собственных потерь, которые росли как снежный ком.

Уже к концу 1992 потери, скрываемые на “счастливом” счете, превышали 2 млн. фунтов стерлингов, а к декабрю 1994 года эта цифра составила 208 млн. фунтов стерлингов. Лисон запрашивал и получал от банка дополнительные средства для продолжения торгов. Пытаясь выкрутиться из становящейся безнадежной ситуации, он все более и более запутывался. Его основная ставка была сделана на то, что индекс Nikkei не упадет ниже 19000 пунктов. В тот момент подобное решение казалось разумным, поскольку японская экономика как раз переживала процесс восстановления после 30-месячной рецессии.

Но неожиданно все пошло прахом.16 января 1995 года Лисон совершил сделку, которая стала началом конца как для него самого, так и для всего банка Barings. Он продал стрэддл (одновременная продажа опционов “пут” и “колл” с одинаковыми ценами и сроками исполнения с целью получения прибыли в условиях “бокового” тренда), рассчитывая, что японский рынок до начала следующего рабочего дня не претерпит серьезных изменений.

Однако 17 января 1995 года в 5:46 утра землетрясение силой в 7,2 балла по шкале Рихтера разрушило значительную часть японского города Кобэ и унесло жизни примерно 6,5 тысяч его жителей. Это было самое мощное землетрясение, произошедшее в Японии с 1923 года. В результате ранее слабо колебавшийся индекс Nikkei в течение недели провалился на 7%. Потери Лисона только в день землетрясения составили более 55 млн. фунтов стерлингов, а общий размер потерь “зашкалил” за 400 млн. фунтов стерлингов.

Чувствуя, что земля горит у него под ногами, Лисон пытался предотвратить крах при помощи все более и более опрометчивых и рискованных сделок. Он массово скупал фьючерсные контракты на индекс Nikkei в расчете на повышение их цены. Надежды Лисона строились на том, что за спадом, вызванным землетрясением, последует восстановление рынка, и Nikkei вновь сумеет стабилизироваться на уровне 19000 пунктов. На протяжении трех месяцев Лисон купил более 20 тыс. фьючерсов в напрасных попытках оказать давление на рынок. Он не хеджировал позиции и не принимал никаких других мер предосторожности, чтобы защитить свой родной банк от огромного риска, которому тот подвергался. Однако восстановления он так и не дождался.

Позже выяснилось, что скупка фьючерсов явилась причиной примерно трех четвертей потерь Barings.Начальство Лисона, встревоженное поступавшими от него запросами на получение дополнительных средств, в феврале 1995 года провело выборочный аудит. В результате вскрылись убытки, достигающие астрономической суммы в 827 млн. фунтов стерлингов (примерно $1,4 млрд. в соответствии с тогдашними курсами валют), что практически вдвое превышало имевшийся у банка собственный капитал.

Сотрудникам, проводившим аудит, оставалось только уведомить высшее руководство Barings о том, что банк фактически разорен.

Лисон, поняв, что тайное вот-вот станет явным, решил податься в бега. За два дня до своего 28-летия он исчез из Сингапура, оставив на своем рабочем столе наскоро нацарапанную записку, где говорилось лишь “Простите” (“I'm Sorry”). Только тогда его коллеги стали понимать, чем были вызваны приступы рвоты, начавшиеся у Лисона за неделю до бегства. Трейдер догадывался, что ему грозит тюремное заключение за мошенничество, и предпочитал попасть в тюрьму в Великобритании, а не в Юго-Восточной Азии, где отношение к преступникам является куда более жестким.

Новость об аресте трейдера-афериста вызвала подъем на мировых фьючерсных рынках. Однако 233-летнему банку Barings, опоре и оплоту британского финансового истеблишмента, уже ничто не могло помочь. Инвесторы, включая ее величество королеву, потеряли свои вложения, около 1200 сотрудников – свои рабочие места. Сам банк был куплен голландским финансово-страховым гигантом ING, принявшем на себя его обязательства, за символическую сумму в 1 фунт стерлингов и перестал существовать как отдельная компания.

Кто же был виноват в происшедшей катастрофе? Лисон - вне всякого сомнения. Он признал себя виновным в том, что фальсифицировал документы и вводил в заблуждение как банк, так и биржу SIMEX. Однако когда улеглось волнение, вызванное крахом Barrings, прозвучал знаменитый вопрос Уотергейтского процесса: что знал президент, и когда он это знал? Хотя противоправный характер поступков Лисона не вызывал сомнения, могли ли топ-менеджеры банка находиться в полном неведении по поводу его мошеннических проделок? Банк Англии в своем отчете сделал вывод, что лихой спекулянт действовал в одиночку, умудряясь морочить голову своему начальству до того момента, когда спасать банк оказалось уже слишком поздно. Несомненным является тот факт, что большинство представителей “старой школы” в руководстве банка в действительности никогда не разбирались и не пытались разобраться в тонкостях и загвоздках столь сложной сферы, как торговля деривативами.

С другой стороны, огромные прибыли от арбитражных операций с фьючерсами означали для сотрудников Barings большие премии по итогам года, и поэтому им не хотелось задаваться вопросом о том, откуда берутся столь высокие цифры.

Barings не сумел полностью избежать обвинений в своей причастности к катастрофе. Как выяснилось, одна из докладных записок внутреннего характера, датированная 1993 годом и направленная в штаб-квартиру банка в Лондоне, содержала предупреждение об опасности, связанной с тем, что Лисону позволено одновременно заниматься трейдингом и руководить работой бэк-офиса. В записке говорилось: “Мы находимся под угрозой создания системы, которая нас погубит”. Однако руководство не приняло никаких мер.

В январе 1995 года, буквально накануне катастрофы, биржа SIMEX выразила свою обеспокоенность относительно деятельности Лисона, но и это предупреждение осталось без последствий. Банк все же перевел своему трейдеру $1 млрд. для продолжения торгов.

В отчете по поводу краха Barings, подготовленном сингапурскими властями, было выражено недоверие к утверждениям боссов Лисона, которые все были вынуждены подать в отставку, о том, что они не подозревали о существовании “счета ошибок” 88888.

Но вернемся к Лисону, от которого фортуна, до тех пор так необычайно благоволившая к нему, столь внезапно отвернулась. После ареста в Германии он в течение нескольких месяцев прилагал все усилия к тому, чтобы избежать экстрадиции в Сингапур, но это ему не удалось.

В декабре 1995 года сингапурский суд приговорил его к шести с половиной годам лишения свободы с конфискацией имущества в пользу кредиторов обанкротившегося банка. Сам трейдер утверждал, что никогда не использовал неавторизованные торги для собственной выгоды, хотя адвокаты банка обнаружили примерно $35 млн. на различных счетах, имевших отношение к Лисону