Сложный процесс заманивания денег в Россию

Михаил Орлов родился в Швейцарии в семье потомков белых эмигрантов. Любит повторять, что всегда ощущал себя русским и в 1990-м при первой же возможности вернулся на историческую родину. Сначала работал здесь в инвестиционных фондах и банках, участвовал в реформировании системы управления на ГАЗе, готовил к приватизации «Красный Октябрь». А в 2004 году основал фонд Black Earth Farming (BEF) с регистрацией на острове Джерси и его российскую «дочку» – «Агро-Инвест». Такая корпоративная структура позволяла, с одной стороны, обезопасить средства иностранных инвесторов, а с другой – скупать в нашей стране земли сельхозназначения: зарубежные предприятия приобретать пашни в собственность не имели права.

В 2007-м BEF провел IPO на Стокгольмской бирже. Но уже через год из-за разногласий с акционерами Михаил Орлов продал свою долю и запустил новый аграрный проект: создал компанию «Амбика», которая работает в России и Замбии.

Первый блин

 До 2004 года, когда в России наконец появился Земельный кодекс и, соответственно, возможность арендовать или покупать пахотные угодья, я и не думал о сельском хозяйстве. Без прав на землю не может быть развития аграрного бизнеса: не станут люди вкладывать средства в чужую собственность. А после изменения правил игры рассматривать проекты в данном секторе было уже логично. Еда нужна всем, существует огромное количество мест на земле, где ее не хватает.

Заманить деньги в Россию вообще нелегко, привлечь капитал в сельское хозяйство еще сложнее: очень мало людей что-то понимает в этой отрасли. Кроме того, многие инвестфонды не имеют права держать акции российских компаний. Это связано с ограничениями, которые западные страны устанавливают по отношению к государствам, чьи стандарты ведения бизнеса не соответствуют их нормам. Поэтому пришлось искать компромиссы [BEF был зарегистрирован на острове Джерси, находящемся в коронном владении Великобритании. Законы данной юрисдикции позволяют обходить вышеуказанные ограничения, снижать риски, а также оптимизировать налоговую нагрузку].

Я общался со многими инвесторами и убеждал их в перспективности дела. За три с половиной года мне удалось привлечь 650 млн долларов.  Доля в компании шведского капитала составляла около 40%, остальное – средства со всего мира, в том числе из Великобритании, Швейцарии, США. Со временем шведов прибавилось: они шли за первыми своими согражданами.

Мы понимали, что без хорошей инфраструктуры успех невозможен. Поэтому изначально интересовались только лучшими активами. В результате к 2008 году компания «Агро-Инвест» обладала самыми качественными кластерами земель с отличной инфраструктурой. Угодья арендовали сначала в Курской области, затем и в Тамбовской, Липецкой, Воронежской. Как раз тогда компании, как мне казалось, имело смысл заняться также переработкой и животноводством, а не специализироваться лишь на растениеводстве. Но акционеров не воодушевила идея ни вертикальной интеграции, ни горизонтальной диверсификации.

 На лекциях по экономике и менеджменту в Гарварде вам обязательно скажут: «Делайте то, что у вас получается лучше всего. А все остальное делегируйте другим». Но это работает только тогда, когда «все остальное» – в руках людей, которые организованно, профессионально и честно выполняют свою работу. А если вы находитесь в цепочке производства продовольствия в России и специализируетесь на чем-то одном, то оказываетесь зажаты между поставщиками, переработчиками и закупщиками, которые неэффективны или которым вы не можете доверять. На соседнем элеваторе, допустим, не могут обеспечить нужное вам качество услуг. Тогда у вас просто нет другого выбора, кроме как построить свой элеватор.

Где лучше 

 За три года «Амбика» стала там одним из самых крупных агрохолдингов, у нас 20 тыс. га земли. А здесь у нас семеноводческий бизнес в Калужской области. К нам едут за семенами даже из Екатеринбурга, Тюмени и Барнаула. Это говорит о плачевной ситуации в данном сегменте: нет производителей в регионах.

 Другое дело Африка. Несмотря на то что с учетом орошения там требуется больше инвестиций на 1 га, мы получаем два урожая в год. Кроме того, урожайность на порядок выше, чем в России. Плюс в Африке сезон дождей длится шесть месяцев, и в этот период выпадает 900–1350 мм осадков. А на юге Воронежской области – всего 350–400 мм осадков. Наконец, производителям в Замбии доступен для сбыта огромный внутриафриканский рынок. Да, там тоже есть свои трудности, но с финансированием, агрострахованием и кадрами намного проще.

Я не ушел в Африку. Я добавил африканский проект в свою сферу интересов. Диверсифицировался. Для меня это очень интересно. Новые люди, культура, новые горизонты. Кроме того, я вижу перспективы для русского бизнеса в разных секторах экономики на Черном континенте и крайне удивлен, что так мало российских инвесторов смотрят на Африку как на потенциального партнера. Пока там интенсивно раскидывают свою экономическую паутину Китай и Индия, а наших очень мало.

Но не вся Африка одинакова. То, что происходит в ЮАР, меня пугает. Там каждый день убивают трех белых фермеров уже на протяжении почти 10 лет. По статистике, фермер – самая опасная профессия в стране. ЮАР в долгосрочной перспективе некомфортна для инвестиций в сельское хозяйство. Что касается Мадагаскара, то в конце января 2009-го его сотрясали волнения, связанные с тем, что большая часть пригодной для возделывания земли была продана иностранцам. Я уже не говорю о Судане, Эфиопии. Там голод! Нельзя на глазах у этих людей производить еду, а потом ее экспортировать. Помимо того что это неэтично, так еще и опасно. А в Замбии подобных проблем нет.

Да, в  России очень много трудностей, а решать их начали только в 2004 году. А какие цены возмутительные. Почему-то одна и та же модель трактора одной и той же фирмы в России стоит 51 тыс. долларов, а в Замбии – 24 тыс. Спрашиваю у наших дилеров: «Почему так?» А они мне: «У нас НДС». А в Замбии что, его нет?! «А у нас налог на импорт» – а там его нет разве?!

Господдержка – расплата за отсутствие условий

Господдержки в Африке практически нет. Есть только особый налоговый режим. Обычный налог на прибыль составляет 35%, а в сельском хозяйстве – 15%.

Вопрос господдержки очень сложный. Все сложнее, чем просто «да, нужна господдержка» или «нет, не нужна». Разумеется, всегда нужна помощь. Она может очень серьезно развить отрасль. В начале XX века в результате столыпинской реформы фермеры в царской России могли получить кредит на 35 лет под 1,5% годовых. Вот это – господдержка. И посмотрите на статистику того периода: мы тогда вышли в лидеры по объемам сельскохозяйственного производства.

Сейчас в Замбии у меня нет проблем с оформлением кредита. В России же , чтобы получить кредит на нормальных условиях, придется потратить дикое количество времени и оформить гору бумаг. Вдобавок ко всему в нашей стране не хватает инфраструктуры – зерновых портов, элеваторов. Треть производственного продовольствия не находит спроса на внутреннем рынке, его нужно продавать на внешнем. Но порты не справляются с потоком грузов, поэтому товар просто невозможно доставить до рынков сбыта. Получается, что необходимость господдержки у нас – это расплата за отсутствие условий для ведения агробизнеса.