Комментарий. Неэффективность зернового рынка управляет урожаями.
В майском отчете МСХ США, где даны первые прогнозы урожая 2011 года и который позволяет видеть картину производства зерна во всем мире, оценка сбора зерновых на 2011 год для России составляет 82,425 млн тонн. Такой урожай потенциально достижим при текущих погодных условиях, но суть в том, что давно нарастает дисбаланс между возможностями производства и потребностями рынка, который вынуждает сокращать посевные площади и разоряет СХП в менее благополучных аграрных районах страны, лишая местное население трудовой занятости со всеми социальными последствиями.
Таблица 1. Баланс российского рынка зерновых и масличных урожая 2011 года. (МСХ США май 2011г.)
По оценкам МСХ США, прирост урожая зерновых в этом году ожидается в размере +23,8 млн тоннн., а масличных +2,5 млн тонн. При этом конечные запасы растут незначительно, +3,75 млн тонн, по зерну и +0,57 млн тонн по маслосеменам. Это потому, что эксперты МСХ США ожидают открытие экспорта и реализацию на мировой рынок около 12 млн тонн российского зерна. Урожай озимой пшеницы в США уже понижен из-за засухи на 4 млн тонн и продолжает сокращаться, поэтому спрос на российское зерно растет.
Таблица 2. Балансовая разность урожаев 2011-2010 годов российского рынка зерновых и масличных культур. (МСХ США май 2011г.)
Сбор зерновых прошлого года в России был самым низким за последние 10 лет - 58,6 млн тонн. Ниже только урожай 1999 года – 53 млн тонн. Но, несмотря на это, цены на внутреннем российском рынке оставались очень низкими по мировым меркам. Далее график показывает историю цен за 3 года пшеницы 4 класса на элеваторе ЮФО и мягкой озимой пшеницы на элеваторе в США. Временами разница была почти двукратной, а на 12 мая пшеница в ЮФО стоила на 93 $/тонн дешевле, чем в США. Уровню цен на российское зерно позавидуют многие страны, а состояние нашего сельского хозяйства у всех вызывает только соболезнования.
Рис 1. Сравнительные цены на пшеницу внутреннего рынка России и США, и погектарная выручка.
Сельхозпроизводители России не могут повысить свои доходы через рост объемов производства, поскольку рынок обладает очень низким погектарным спросом и лишние объемы зерна будут просто не востребованы. Они ещё сильнее обвалят цены, что также ведет к банкротству сельхозпредприятий. Расчет погектарной выручки, которую дает рынок, поясняет ситуацию. В США рынок выкупает 3,48 т/га, по цене $257,39 за тонну. Следовательно, выручка на гектар составляет $895,72. В России погектарный спрос рынка пшеницы скромный 1,78 т/га. По цене $163,43 за тонну пшеницы выручка получается $305,6 на гектар. Это почти втрое ниже, чем в США. Такое слабое рыночное финансирование ведет к деградации сельского хозяйства. Поэтому сегодня нужно говорить не о потенциальных урожаях, а о тех урожаях, которые соответствуют фундаментальным параметрам рынка, и за которые российским сельхозпроизводителям будут платить мировую цену, поскольку ни аграрная политика, ни климат не дают российским аграриям преимущества перед мировыми сельхозпроизводителями.
Сегодня потери рыночного финансирования только рынка пшеницы в России составляют:
26 млн га * $590 га = $15,34 млрд.
Это та выручка, которые наши хлеборобы не дополучают со своих посевов пшеницы за счет низких цен рынка и малого погектарного спроса. Но это только 50% всех площадей зерновых и масличных в России. При этом, когда цены на зерно едва поднимаются со дна рынка, но все равно остаются вдвое ниже мировых, правительство начинает бороться с инфляцией, хотя долги за прошлые годы у СХП никуда не делись, они покрыты новыми кредитами, которые нужно возвращать.
Всем очевидно, что регулирование российского зернового рынка является неэффективным для развития сельского хозяйства, поскольку не дает возможности фермерам продать, а больше вынуждает дарить свою продукцию. Рынок построен так, чтобы обеспечить внутреннюю продовольственную безопасность по беспрецедентно низким ценам на радость спекулянтам и с ущербом для производителей. Закрыт экспорт зерновых и масличных, передвижение зерна внутри рынка парализуют ветеринарные и карантинные барьеры, контроль качества лежит на трейдерах, которые зерна в руках не держали - они работают не с зерном, а с документами элеваторов. В результате всего этого хаоса у фермеров нет стимула производить, а участники рынка несут убытки, потому что не могут управлять своими грузопотоками в должной мере и в нужные сроки, и все поборы рынка оплачивают через занижение закупочных цен. Крайний – фермер.
Все происходящее – плод хитрого неэффективного управления. Именно оно создает проблемы для того, чтобы порождать коррупцию. И нет тайны в том, что российский зерновой рынок погряз в коррупции по уши:
Коррупция это когда карантинные и ветеринарные службы парализуют грузопотоки рынка. Коррупция это когда ответственность по качеству несет тот, кто зерно в руках не держал. Коррупция это когда либо рынок не дает фермеру премию за качество, либо её забирает мельница или элеватор при приемке зерна. Коррупция это когда поддержку получают избранные, а для остальных рынок превращается в вымогательство. Коррупция это когда кило пшеницы стоит 4 рубля, а хлеба - 40 рублей. Коррупция это когда производителя душат конкуренцией, а потребитель от этого ничего не имеет.
И единственным средством борьбы с ценовой коррупцией может быть только ограничение производства. Урожай 2011 года в 82 млн тонн только обострит проблемы рынка. Возможное открытие экспорта улучшит положение Южного ФО, а в отдаленных регионах жизнь не наладится. Меры по повышению погектарного спроса рынка внутри регионов не оглашаются правительством.
Ветеринарные и карантинные службы будут продолжать вставлять трейдерам палки в колеса, вымогая взятки за разрешения, вместо того чтобы Родине служить и обеспечивать контроль над отгрузкой и переработкой зерна в пунктах отгрузки и поставки. Эти службы нужно перевести на уведомительный режим работы, иначе по их милости рушатся грузопотоки, простаивают вагоны с убытками для трейдеров. И все это оплачивают сельхозпроизводители через низкие закупочные цены.
Ответственность за качество зерна также должны нести предприятия, осуществляющие его погрузку/перевалку/подработку. Если они не могут выдерживать то качество, на которое сами выписали документы, то они лукавят и не выполняют своих прямых обязанностей. Их задача не только принять зерно на хранение, но и передать его в транспортную систему с должным качеством. Если это не выполняется, такие предприятия нужно лишать аккредитации, субсидий и подвергать штрафам. Пока трейдеры несут ответственность по качеству, предприятиям по отгрузке и перевалке зерна удобно паразитировать на грузопотоках – кроме получения установленной платы за свои услуги есть возможность химичить с подсортировкой или недогрузом. Сегодня сфера регулирования и контроля качества зерна построена таким образом, что порождает необузданную коррупцию в этом вопросе. В итоге сельхозпроизводителю не интересно наращивать инвестиции в качество продукции, поскольку, либо рынок не дает премии по качеству, либо мельница или элеватор забирают эту премию себе при приемке зерна.
В результате многолетней работы этих коррупционных механизмов российские сельхозпроизводители утратили финансовую самостоятельность. Для развития аграрного сектора нужно регулировать рынок таким образом, чтобы он стимулировал увеличение производства и повышение качества продукции, убрал преграды грузопотокам. У нас пока большие урожаи оборачиваются экономическими бедами, а при производстве фермеры вынуждены руководствоваться принципом «чем хуже, тем лучше». Т.е. меньше издержек – больше прибыль.
Начальной точкой развития растениеводства станет тот уровень предложения, при котором на внутреннем рынке установятся мировые цены, что будет означать финансирование СХП, а не спекулянтов. Этот уровень сначала нужно найти, а только затем наращивать производство.
Хорошего отраслевого прогресса пока достигли лишь развитые аграрные страны, поскольку они приняли программы реальной помощи сектору создали дополнительные рынки, которые вместе с экспортом потребляют до 50% всего урожая зерна и маслосемян, обеспечивая общий высокий уровень рыночного финансирования своих сельхозпроизводителей. У нас сегодня этих рынков нет, внутренние потребители хотят цены вдвое ниже мировых. Откуда возьмутся перспективы для нашего сельского хозяйства? Кто его будет финансировать, если больше производить нельзя, за выращенный объем цены не дают, долги покрываются новыми кредитами?
Во всем мире рост уровня жизни опережает темпы развития аграрного сектора, что негативно сказывается на кадрах и общем обеспечении мировой продовольственной безопасности. Поскольку земля не может повышать урожаи вслед за инфляцией, рост цен на продовольствие неизбежен. Уоррен Баффет – обладающий третьим по размеру состоянием в мире, и заработавший его на инвестициях фондовых и товарных рынков, так высказался о перспективах продовольственного сектора:
«В ближайшие 10-20 лет цены на продовольствие достигнут астрономических высот. Средний возраст фермера в США составляет 59 лет. Индийские фермеры кончают жизнь самоубийством. Во всем мире сельское хозяйство в упадке. Я не настолько умен, чтобы стать фермером, поэтому инвестирую в сырьевые ресурсы».
Баффет дает понять, что низкие цены аграрного рынка не обеспечат в перспективе увеличение производства продовольствия. Потеря кадров в сельском хозяйстве невосполнима. Чем ниже цены на зерно сегодня – тем тяжелее перспективы его мирового предложения завтра.
Таблица 1. Баланс российского рынка зерновых и масличных урожая 2011 года. (МСХ США май 2011г.)
По оценкам МСХ США, прирост урожая зерновых в этом году ожидается в размере +23,8 млн тоннн., а масличных +2,5 млн тонн. При этом конечные запасы растут незначительно, +3,75 млн тонн, по зерну и +0,57 млн тонн по маслосеменам. Это потому, что эксперты МСХ США ожидают открытие экспорта и реализацию на мировой рынок около 12 млн тонн российского зерна. Урожай озимой пшеницы в США уже понижен из-за засухи на 4 млн тонн и продолжает сокращаться, поэтому спрос на российское зерно растет.
Таблица 2. Балансовая разность урожаев 2011-2010 годов российского рынка зерновых и масличных культур. (МСХ США май 2011г.)
Сбор зерновых прошлого года в России был самым низким за последние 10 лет - 58,6 млн тонн. Ниже только урожай 1999 года – 53 млн тонн. Но, несмотря на это, цены на внутреннем российском рынке оставались очень низкими по мировым меркам. Далее график показывает историю цен за 3 года пшеницы 4 класса на элеваторе ЮФО и мягкой озимой пшеницы на элеваторе в США. Временами разница была почти двукратной, а на 12 мая пшеница в ЮФО стоила на 93 $/тонн дешевле, чем в США. Уровню цен на российское зерно позавидуют многие страны, а состояние нашего сельского хозяйства у всех вызывает только соболезнования.
Рис 1. Сравнительные цены на пшеницу внутреннего рынка России и США, и погектарная выручка.
Сельхозпроизводители России не могут повысить свои доходы через рост объемов производства, поскольку рынок обладает очень низким погектарным спросом и лишние объемы зерна будут просто не востребованы. Они ещё сильнее обвалят цены, что также ведет к банкротству сельхозпредприятий. Расчет погектарной выручки, которую дает рынок, поясняет ситуацию. В США рынок выкупает 3,48 т/га, по цене $257,39 за тонну. Следовательно, выручка на гектар составляет $895,72. В России погектарный спрос рынка пшеницы скромный 1,78 т/га. По цене $163,43 за тонну пшеницы выручка получается $305,6 на гектар. Это почти втрое ниже, чем в США. Такое слабое рыночное финансирование ведет к деградации сельского хозяйства. Поэтому сегодня нужно говорить не о потенциальных урожаях, а о тех урожаях, которые соответствуют фундаментальным параметрам рынка, и за которые российским сельхозпроизводителям будут платить мировую цену, поскольку ни аграрная политика, ни климат не дают российским аграриям преимущества перед мировыми сельхозпроизводителями.
Сегодня потери рыночного финансирования только рынка пшеницы в России составляют:
26 млн га * $590 га = $15,34 млрд.
Это та выручка, которые наши хлеборобы не дополучают со своих посевов пшеницы за счет низких цен рынка и малого погектарного спроса. Но это только 50% всех площадей зерновых и масличных в России. При этом, когда цены на зерно едва поднимаются со дна рынка, но все равно остаются вдвое ниже мировых, правительство начинает бороться с инфляцией, хотя долги за прошлые годы у СХП никуда не делись, они покрыты новыми кредитами, которые нужно возвращать.
Всем очевидно, что регулирование российского зернового рынка является неэффективным для развития сельского хозяйства, поскольку не дает возможности фермерам продать, а больше вынуждает дарить свою продукцию. Рынок построен так, чтобы обеспечить внутреннюю продовольственную безопасность по беспрецедентно низким ценам на радость спекулянтам и с ущербом для производителей. Закрыт экспорт зерновых и масличных, передвижение зерна внутри рынка парализуют ветеринарные и карантинные барьеры, контроль качества лежит на трейдерах, которые зерна в руках не держали - они работают не с зерном, а с документами элеваторов. В результате всего этого хаоса у фермеров нет стимула производить, а участники рынка несут убытки, потому что не могут управлять своими грузопотоками в должной мере и в нужные сроки, и все поборы рынка оплачивают через занижение закупочных цен. Крайний – фермер.
Все происходящее – плод хитрого неэффективного управления. Именно оно создает проблемы для того, чтобы порождать коррупцию. И нет тайны в том, что российский зерновой рынок погряз в коррупции по уши:
Коррупция это когда карантинные и ветеринарные службы парализуют грузопотоки рынка. Коррупция это когда ответственность по качеству несет тот, кто зерно в руках не держал. Коррупция это когда либо рынок не дает фермеру премию за качество, либо её забирает мельница или элеватор при приемке зерна. Коррупция это когда поддержку получают избранные, а для остальных рынок превращается в вымогательство. Коррупция это когда кило пшеницы стоит 4 рубля, а хлеба - 40 рублей. Коррупция это когда производителя душат конкуренцией, а потребитель от этого ничего не имеет.
И единственным средством борьбы с ценовой коррупцией может быть только ограничение производства. Урожай 2011 года в 82 млн тонн только обострит проблемы рынка. Возможное открытие экспорта улучшит положение Южного ФО, а в отдаленных регионах жизнь не наладится. Меры по повышению погектарного спроса рынка внутри регионов не оглашаются правительством.
Ветеринарные и карантинные службы будут продолжать вставлять трейдерам палки в колеса, вымогая взятки за разрешения, вместо того чтобы Родине служить и обеспечивать контроль над отгрузкой и переработкой зерна в пунктах отгрузки и поставки. Эти службы нужно перевести на уведомительный режим работы, иначе по их милости рушатся грузопотоки, простаивают вагоны с убытками для трейдеров. И все это оплачивают сельхозпроизводители через низкие закупочные цены.
Ответственность за качество зерна также должны нести предприятия, осуществляющие его погрузку/перевалку/подработку. Если они не могут выдерживать то качество, на которое сами выписали документы, то они лукавят и не выполняют своих прямых обязанностей. Их задача не только принять зерно на хранение, но и передать его в транспортную систему с должным качеством. Если это не выполняется, такие предприятия нужно лишать аккредитации, субсидий и подвергать штрафам. Пока трейдеры несут ответственность по качеству, предприятиям по отгрузке и перевалке зерна удобно паразитировать на грузопотоках – кроме получения установленной платы за свои услуги есть возможность химичить с подсортировкой или недогрузом. Сегодня сфера регулирования и контроля качества зерна построена таким образом, что порождает необузданную коррупцию в этом вопросе. В итоге сельхозпроизводителю не интересно наращивать инвестиции в качество продукции, поскольку, либо рынок не дает премии по качеству, либо мельница или элеватор забирают эту премию себе при приемке зерна.
В результате многолетней работы этих коррупционных механизмов российские сельхозпроизводители утратили финансовую самостоятельность. Для развития аграрного сектора нужно регулировать рынок таким образом, чтобы он стимулировал увеличение производства и повышение качества продукции, убрал преграды грузопотокам. У нас пока большие урожаи оборачиваются экономическими бедами, а при производстве фермеры вынуждены руководствоваться принципом «чем хуже, тем лучше». Т.е. меньше издержек – больше прибыль.
Начальной точкой развития растениеводства станет тот уровень предложения, при котором на внутреннем рынке установятся мировые цены, что будет означать финансирование СХП, а не спекулянтов. Этот уровень сначала нужно найти, а только затем наращивать производство.
Хорошего отраслевого прогресса пока достигли лишь развитые аграрные страны, поскольку они приняли программы реальной помощи сектору создали дополнительные рынки, которые вместе с экспортом потребляют до 50% всего урожая зерна и маслосемян, обеспечивая общий высокий уровень рыночного финансирования своих сельхозпроизводителей. У нас сегодня этих рынков нет, внутренние потребители хотят цены вдвое ниже мировых. Откуда возьмутся перспективы для нашего сельского хозяйства? Кто его будет финансировать, если больше производить нельзя, за выращенный объем цены не дают, долги покрываются новыми кредитами?
Во всем мире рост уровня жизни опережает темпы развития аграрного сектора, что негативно сказывается на кадрах и общем обеспечении мировой продовольственной безопасности. Поскольку земля не может повышать урожаи вслед за инфляцией, рост цен на продовольствие неизбежен. Уоррен Баффет – обладающий третьим по размеру состоянием в мире, и заработавший его на инвестициях фондовых и товарных рынков, так высказался о перспективах продовольственного сектора:
«В ближайшие 10-20 лет цены на продовольствие достигнут астрономических высот. Средний возраст фермера в США составляет 59 лет. Индийские фермеры кончают жизнь самоубийством. Во всем мире сельское хозяйство в упадке. Я не настолько умен, чтобы стать фермером, поэтому инвестирую в сырьевые ресурсы».
Баффет дает понять, что низкие цены аграрного рынка не обеспечат в перспективе увеличение производства продовольствия. Потеря кадров в сельском хозяйстве невосполнима. Чем ниже цены на зерно сегодня – тем тяжелее перспективы его мирового предложения завтра.
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00