Сечин: Поставки российского топлива в Европу окружены домыслами и политическими интригами
Газовый конфликт Москвы и Минска закончился. Но он стал поводом по-новому взглянуть на энергобезопасность. Российские поставки газа в Европу окружены мифами, развенчать которые на страницах "Известий" любезно согласился вице-премьер правительства Игорь Сечин. Сегодня мы публикуем его статью о том, каким будет европейский газовый рынок в ближайшие годы, изменит ли его сланцевый газ и как нам модернизировать топливно-энергетический комплекс, - пишет в статье, опубликованной "Известиями", Игорь Сечин, вице - премьер правительства России.
В связи с конфликтом России и Белоруссии снова активизировались наблюдатели, заговорившие об особенностях энергетической политики России. Должен сразу сказать, что причин для беспокойства ни для одного нашего партнера нет. Восприятие энергетической политики России и соответствующие комментарии сильно мифологизированы. По поводу такого рода мифов, искажающих нашу действительную позицию, считаю необходимым дать ясные и недвусмысленные разъяснения.
Цены и монополизм
Во-первых, наши энергетические компании, в том числе крупнейшие компании, действующие в газовом секторе, являются публичными. И прозрачными. Поэтому любое действие компании всегда соизмеряется с репутационными рисками и экономическими последствиями.
Нас часто (не только Россию, но практически всех основных поставщиков газа) подозревают в стремлении к монополизму - в поставках углеводородного сырья, в контроле над трубопроводами, в желании получить прямой доступ к потребителям. Возможно, за склонность к монополизму некоторые комментаторы принимают именно нашу устремленность к приданию максимально возможной устойчивости рынку энергоресурсов. Не надо забывать, что все крупные игроки на энергетическом рынке, в том числе и западные, являются вертикально-интегрированными компаниями, и это нормально.
Очередной миф связан с ценообразованием. На нас постоянно пытаются возложить ответственность за высокий уровень цены на газ для конечного потребителя. Однако цена определяется не только и не столько затратами на приобретение российского газа на границе, сколько расходами на его транспортировку и распределение. Причем на ценe российского газа сказываются часто завышенные представления стран-транзитеров о стоимости своих услуг. Но эти страны являются одновременно его потребителями и стремятся компенсировать за счет роста стоимости транзита часть цены на потребляемый ими газ.
Нужно также иметь в виду, что в конечную цену российского газа для европейского потребителя включаются налоговые и другие платежи (акцизы на природный газ, пошлины и НДС), которые существенны, но различаются по странам в зависимости от политики регулирования, проводимой национальными правительствами. А кроме того, в ряде стран "цепочка" поставки газа конечному потребителю неоправданно усложнена, и это является важным фактором, определяющим уровень цены. Последнее наглядно демонстрируется сравнением цен на газ для домохозяйств и крупного бизнеса. Например, для крупных предприятий в Великобритании, Германии и Швеции цена на газ примерно одинакова. Однако для шведских домохозяйств она втрое выше, чем для британских, а для германских домохозяйств - выше более чем вдвое.
Хочу особо отметить, что мы привержены повышению роли долгосрочных контрактов и удовлетворены тем, что в последнее время эта приверженность встречает понимание на уровне органов Евросоюза, которые соглашаются с тем, что процессы преобразования рынков газа ЕС не должны приводить к угрозе стабильности этих контрактов. Постепенно приходит осознание того факта, что механизмы ценообразования на разных рынках действительно неодинаковы. Поэтому ценообразование на газ будет иметь в Европе свои особенности. По нашему мнению, будет меняться и сам подход к определению цены. Формула цены на газ должна в полной мере учитывать те преимущества, которые получает потребитель газа от его использования; она должна учитывать как многообразие форм его использования потребителем, так и эффект от использования газа.
Нефтегазовая геополитика
Следующий миф состоит в том, что Россия якобы склонна разыгрывать "карту энергетических ресурсов" для достижения неких политических целей. Да, природа не обделила нас ни нефтью, ни газом - это наше конкурентное преимущество, но это и наша ответственность перед потребителями. Оно, безусловно, несет в себе определенный потенциал возможностей, в том числе и в плане построения взаимоотношений с внешним миром. Но вовсе не в том смысле, чтобы закрутить вентиль, если нам что-то не понравится у стран-потребителей или стран-транзитеров. Наоборот - в их бесперебойном снабжении заинтересованы прежде всего мы сами.
В этой связи полезно напомнить, что обладание ресурсным потенциалом сопряжено для любой страны с высокими рисками. Как показал опыт ХХ века, страны, обладающие таким потенциалом, нередко становятся объектом политического давления и применения силы. Во многом именно ресурсный потенциал Советского Союза стал одной из причин нападения Гитлера на СССР. Характерна по своей откровенности и приведенная Даниэлем Ергиным в своей книге "Добыча" ссылка на президента Рузвельта, который в 1944 году прямо заявил английскому послу: "Персидская нефть ваша. Нефть Ирака и Кувейта мы поделим. Что касается нефти Саудовской Аравии, то она наша".
Мир изменился, и в этом контексте наш главный интерес - экономическое сотрудничество всех вовлеченных в нефтегазовый бизнес партнеров, сотрудничество, в основе которого будет лежать взаимное доверие и стремление к формированию стабильной атмосферы и предсказуемого политического развития.
Угроза энергетической безопасности
Тем не менее сложно отрицать тот факт, что чрезмерная политизация газовой проблемы в Европе имеет место. И, по нашему мнению, это может усилить долгосрочные угрозы энергетической безопасности в регионе.
Наибольшую проблему с этой точки зрения представляют слабо обоснованные гипотезы о возможности существенной географической диверсификации поставок газа в ЕС и замещения традиционных видов поставок новыми. С одной стороны, появляются прогнозы заметного сокращения в ЕС спроса на газ (через 10-20 лет), который поступает по трубопроводам из России, что уже сейчас дает сигнал инвесторам проявлять меньшую активность в разработке новых российских месторождений и ориентированной на Запад транспортной инфраструктуры. С другой стороны, есть обоснованные прогнозы, что ожидаемые революционные изменения в энергетической сфере не наступят быстро (и соответственно оправдаются рассчитанные ранее базовые сценарии потребления газа в ЕС, а также в самой России). В этом случае неосуществление в ближайшее время масштабных капиталовложений в России приведет, по оценкам целого ряда независимых аналитиков, к резкому дефициту газа в ЕС.
Политика диверсификации поставок газа в ЕС вполне понятна. Одно дело, если бы речь шла только о поиске альтернативных России поставщиков более дешевого газа в ЕС. В действительности же мы видим лишь стремление превратить нынешнюю взаимозависимость России и Евросоюза в одностороннюю зависимость России от поставок газа в ЕС.
Сланцевый газ и ложный оптимизм
В последнее время заговорили и о другом аспекте диверсификации - резком росте добычи сланцевого газа, который, как считают некоторые уважаемые наблюдатели, может составить сильную конкуренцию газу традиционному. Чтобы понять, насколько эти опасения имеют под собой основания, нужно взглянуть на газовый рынок в целом.
Хотя глобальный экономический кризис пока не завершился, ожидается, что мировая экономика уже в текущем году продемонстрирует довольно высокие темпы роста - 3,5-4%. Примерно таким же показателем будет определяться экономический рост на протяжении всего наступающего десятилетия. Однако темпы прироста потребления энергии в мире будут существенно ниже и, видимо, не превысят в среднем 2% в год. Но если общий тренд развития мировой энергетики более или менее понятен, то по срокам и количественным параметрам консенсус у аналитиков отсутствует.
Первое. Нет ясности, будет ли вообще газ замещать другие энергоресурсы, к примеру, на европейском рынке, и если будет, то с какой скоростью. По нашей оценке, в ближайшие годы экономика европейских стран - основных покупателей российского газа - будет расти медленнее, чем мировая, в пределах 1-2% в год. Соответственно, спрос на энергоресурсы в Европе может понизиться. Ожидается также дальнейшее сокращение потребления на европейском рынке нефти (начавшееся в 2006 г.). Потребление же газа будет расти, но, по всей вероятности, весьма умеренными темпами. Отметим, что в кризисном 2009 году падение добычи газа в России составило 12% (падение добычи "Газпромом" - на 16%), а экспорта в Европу и СНГ- на 19%.
Второе. Нет ясности, как быстро будет увеличиваться потребление сжиженного природного газа (СПГ). Производители СПГ, не заключившие долгосрочных контрактов на этапе реализации своих проектов, попали в тяжелое положение. Так, Катар, вложивший большие средства в инфраструктуру поставок (в том числе мощности приемных терминалов), не может воспользоваться ими в запланированных объемах ввиду отказа потребителей - главным образом из США.
Третье. Расходятся оценки и по перспективам добычи метана из угольных пластов, а также сланцевого газа. Надо сказать, что существует ряд очень серьезных проблем, связанных с его добычей. От их решения будет во многом зависеть перспектива этого нетрадиционного источника газа. И только время и накапливаемый опыт покажут, насколько обоснованны сегодняшние сверхоптимистические ожидания на сей счет.
Четвертое. Еще один фактор неопределенности - возможное в перспективе превращение мирового рынка газа в финансовый, как это произошло с рынком нефти. Этому может способствовать существующий избыток средств на финансовых рынках. Kак известно, возникшее на нефтяном рынке преобладание спотовых и производных контрактов как раз и сделало его неустойчивым. Повторение этого опыта на газовом рынке было бы чревато более масштабными неприятностями, в том числе по причине большего объема негативных последствий социально-экономического характера. Именно поэтому мы считаем, что возникший в результате последних событий разрыв между спотовыми ценами и ценами долгосрочных контрактов является весьма тревожным фактом.
Все эти факторы создают неопределенность и в прогнозе динамики мировых цен на газ. В свою очередь, эта неопределенность порождает излишнюю политизацию развития газовых рынков, что ставит под угрозу реализацию масштабных газовых проектов. А это таит в себе угрозу общей энергетической безопасности в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
Таким образом, причины неопределенности, возникшей на мировом рынке газа, отнюдь не сводятся к открывшейся возможности добывать газ на сланцевых месторождениях. Да и возможность эта не оценена еще достаточно строго и всесторонне.
Наша главная забота - модернизация экономики
Современная конкурентоспособная промышленность и экономика в целом не могут быть не инновационными. Очень часто нас изображают консерваторами, которые хотят, чтобы в мире продолжали сжигать нефть и газ как можно дольше и больше. Хочу подчеркнуть со всей определенностью: это абсолютно не соответствует нашим представлениям и нашим намерениям. Наша главная забота - модернизация экономики, а не консервация традиционных технологий. Конечно, становление нового требует времени, в течение которого старое и хорошо проверенное будет еще работать и работать. Но уже сегодня понятия энергоэффективность и энергосберегающие технологии в экономики России это не просто слова, а руководство к действию в осуществлении новых проектов.
Топливно-энергетический комплекс - сфера, настоятельно требующая широкого внедрения самых современных технологий. Задачи, которые мы ставим в нефтегазовой отрасли по диверсификации производимой продукции, углублению переработки сырья и освоения новых регионов, не могут быть реализованы нa прежних подходах.
По всем названным направлениям мы ведем активную работу, и уже существует целый ряд наглядных успешных примеров. Кроме этого, надо отметить, что Россия готова к объединению своего научного потенциала с возможностями других стран ради формирования экономики будущего, способной к крупнейшим технологическим прорывам.
В связи с конфликтом России и Белоруссии снова активизировались наблюдатели, заговорившие об особенностях энергетической политики России. Должен сразу сказать, что причин для беспокойства ни для одного нашего партнера нет. Восприятие энергетической политики России и соответствующие комментарии сильно мифологизированы. По поводу такого рода мифов, искажающих нашу действительную позицию, считаю необходимым дать ясные и недвусмысленные разъяснения.
Цены и монополизм
Во-первых, наши энергетические компании, в том числе крупнейшие компании, действующие в газовом секторе, являются публичными. И прозрачными. Поэтому любое действие компании всегда соизмеряется с репутационными рисками и экономическими последствиями.
Нас часто (не только Россию, но практически всех основных поставщиков газа) подозревают в стремлении к монополизму - в поставках углеводородного сырья, в контроле над трубопроводами, в желании получить прямой доступ к потребителям. Возможно, за склонность к монополизму некоторые комментаторы принимают именно нашу устремленность к приданию максимально возможной устойчивости рынку энергоресурсов. Не надо забывать, что все крупные игроки на энергетическом рынке, в том числе и западные, являются вертикально-интегрированными компаниями, и это нормально.
Очередной миф связан с ценообразованием. На нас постоянно пытаются возложить ответственность за высокий уровень цены на газ для конечного потребителя. Однако цена определяется не только и не столько затратами на приобретение российского газа на границе, сколько расходами на его транспортировку и распределение. Причем на ценe российского газа сказываются часто завышенные представления стран-транзитеров о стоимости своих услуг. Но эти страны являются одновременно его потребителями и стремятся компенсировать за счет роста стоимости транзита часть цены на потребляемый ими газ.
Нужно также иметь в виду, что в конечную цену российского газа для европейского потребителя включаются налоговые и другие платежи (акцизы на природный газ, пошлины и НДС), которые существенны, но различаются по странам в зависимости от политики регулирования, проводимой национальными правительствами. А кроме того, в ряде стран "цепочка" поставки газа конечному потребителю неоправданно усложнена, и это является важным фактором, определяющим уровень цены. Последнее наглядно демонстрируется сравнением цен на газ для домохозяйств и крупного бизнеса. Например, для крупных предприятий в Великобритании, Германии и Швеции цена на газ примерно одинакова. Однако для шведских домохозяйств она втрое выше, чем для британских, а для германских домохозяйств - выше более чем вдвое.
Хочу особо отметить, что мы привержены повышению роли долгосрочных контрактов и удовлетворены тем, что в последнее время эта приверженность встречает понимание на уровне органов Евросоюза, которые соглашаются с тем, что процессы преобразования рынков газа ЕС не должны приводить к угрозе стабильности этих контрактов. Постепенно приходит осознание того факта, что механизмы ценообразования на разных рынках действительно неодинаковы. Поэтому ценообразование на газ будет иметь в Европе свои особенности. По нашему мнению, будет меняться и сам подход к определению цены. Формула цены на газ должна в полной мере учитывать те преимущества, которые получает потребитель газа от его использования; она должна учитывать как многообразие форм его использования потребителем, так и эффект от использования газа.
Нефтегазовая геополитика
Следующий миф состоит в том, что Россия якобы склонна разыгрывать "карту энергетических ресурсов" для достижения неких политических целей. Да, природа не обделила нас ни нефтью, ни газом - это наше конкурентное преимущество, но это и наша ответственность перед потребителями. Оно, безусловно, несет в себе определенный потенциал возможностей, в том числе и в плане построения взаимоотношений с внешним миром. Но вовсе не в том смысле, чтобы закрутить вентиль, если нам что-то не понравится у стран-потребителей или стран-транзитеров. Наоборот - в их бесперебойном снабжении заинтересованы прежде всего мы сами.
В этой связи полезно напомнить, что обладание ресурсным потенциалом сопряжено для любой страны с высокими рисками. Как показал опыт ХХ века, страны, обладающие таким потенциалом, нередко становятся объектом политического давления и применения силы. Во многом именно ресурсный потенциал Советского Союза стал одной из причин нападения Гитлера на СССР. Характерна по своей откровенности и приведенная Даниэлем Ергиным в своей книге "Добыча" ссылка на президента Рузвельта, который в 1944 году прямо заявил английскому послу: "Персидская нефть ваша. Нефть Ирака и Кувейта мы поделим. Что касается нефти Саудовской Аравии, то она наша".
Мир изменился, и в этом контексте наш главный интерес - экономическое сотрудничество всех вовлеченных в нефтегазовый бизнес партнеров, сотрудничество, в основе которого будет лежать взаимное доверие и стремление к формированию стабильной атмосферы и предсказуемого политического развития.
Угроза энергетической безопасности
Тем не менее сложно отрицать тот факт, что чрезмерная политизация газовой проблемы в Европе имеет место. И, по нашему мнению, это может усилить долгосрочные угрозы энергетической безопасности в регионе.
Наибольшую проблему с этой точки зрения представляют слабо обоснованные гипотезы о возможности существенной географической диверсификации поставок газа в ЕС и замещения традиционных видов поставок новыми. С одной стороны, появляются прогнозы заметного сокращения в ЕС спроса на газ (через 10-20 лет), который поступает по трубопроводам из России, что уже сейчас дает сигнал инвесторам проявлять меньшую активность в разработке новых российских месторождений и ориентированной на Запад транспортной инфраструктуры. С другой стороны, есть обоснованные прогнозы, что ожидаемые революционные изменения в энергетической сфере не наступят быстро (и соответственно оправдаются рассчитанные ранее базовые сценарии потребления газа в ЕС, а также в самой России). В этом случае неосуществление в ближайшее время масштабных капиталовложений в России приведет, по оценкам целого ряда независимых аналитиков, к резкому дефициту газа в ЕС.
Политика диверсификации поставок газа в ЕС вполне понятна. Одно дело, если бы речь шла только о поиске альтернативных России поставщиков более дешевого газа в ЕС. В действительности же мы видим лишь стремление превратить нынешнюю взаимозависимость России и Евросоюза в одностороннюю зависимость России от поставок газа в ЕС.
Сланцевый газ и ложный оптимизм
В последнее время заговорили и о другом аспекте диверсификации - резком росте добычи сланцевого газа, который, как считают некоторые уважаемые наблюдатели, может составить сильную конкуренцию газу традиционному. Чтобы понять, насколько эти опасения имеют под собой основания, нужно взглянуть на газовый рынок в целом.
Хотя глобальный экономический кризис пока не завершился, ожидается, что мировая экономика уже в текущем году продемонстрирует довольно высокие темпы роста - 3,5-4%. Примерно таким же показателем будет определяться экономический рост на протяжении всего наступающего десятилетия. Однако темпы прироста потребления энергии в мире будут существенно ниже и, видимо, не превысят в среднем 2% в год. Но если общий тренд развития мировой энергетики более или менее понятен, то по срокам и количественным параметрам консенсус у аналитиков отсутствует.
Первое. Нет ясности, будет ли вообще газ замещать другие энергоресурсы, к примеру, на европейском рынке, и если будет, то с какой скоростью. По нашей оценке, в ближайшие годы экономика европейских стран - основных покупателей российского газа - будет расти медленнее, чем мировая, в пределах 1-2% в год. Соответственно, спрос на энергоресурсы в Европе может понизиться. Ожидается также дальнейшее сокращение потребления на европейском рынке нефти (начавшееся в 2006 г.). Потребление же газа будет расти, но, по всей вероятности, весьма умеренными темпами. Отметим, что в кризисном 2009 году падение добычи газа в России составило 12% (падение добычи "Газпромом" - на 16%), а экспорта в Европу и СНГ- на 19%.
Второе. Нет ясности, как быстро будет увеличиваться потребление сжиженного природного газа (СПГ). Производители СПГ, не заключившие долгосрочных контрактов на этапе реализации своих проектов, попали в тяжелое положение. Так, Катар, вложивший большие средства в инфраструктуру поставок (в том числе мощности приемных терминалов), не может воспользоваться ими в запланированных объемах ввиду отказа потребителей - главным образом из США.
Третье. Расходятся оценки и по перспективам добычи метана из угольных пластов, а также сланцевого газа. Надо сказать, что существует ряд очень серьезных проблем, связанных с его добычей. От их решения будет во многом зависеть перспектива этого нетрадиционного источника газа. И только время и накапливаемый опыт покажут, насколько обоснованны сегодняшние сверхоптимистические ожидания на сей счет.
Четвертое. Еще один фактор неопределенности - возможное в перспективе превращение мирового рынка газа в финансовый, как это произошло с рынком нефти. Этому может способствовать существующий избыток средств на финансовых рынках. Kак известно, возникшее на нефтяном рынке преобладание спотовых и производных контрактов как раз и сделало его неустойчивым. Повторение этого опыта на газовом рынке было бы чревато более масштабными неприятностями, в том числе по причине большего объема негативных последствий социально-экономического характера. Именно поэтому мы считаем, что возникший в результате последних событий разрыв между спотовыми ценами и ценами долгосрочных контрактов является весьма тревожным фактом.
Все эти факторы создают неопределенность и в прогнозе динамики мировых цен на газ. В свою очередь, эта неопределенность порождает излишнюю политизацию развития газовых рынков, что ставит под угрозу реализацию масштабных газовых проектов. А это таит в себе угрозу общей энергетической безопасности в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
Таким образом, причины неопределенности, возникшей на мировом рынке газа, отнюдь не сводятся к открывшейся возможности добывать газ на сланцевых месторождениях. Да и возможность эта не оценена еще достаточно строго и всесторонне.
Наша главная забота - модернизация экономики
Современная конкурентоспособная промышленность и экономика в целом не могут быть не инновационными. Очень часто нас изображают консерваторами, которые хотят, чтобы в мире продолжали сжигать нефть и газ как можно дольше и больше. Хочу подчеркнуть со всей определенностью: это абсолютно не соответствует нашим представлениям и нашим намерениям. Наша главная забота - модернизация экономики, а не консервация традиционных технологий. Конечно, становление нового требует времени, в течение которого старое и хорошо проверенное будет еще работать и работать. Но уже сегодня понятия энергоэффективность и энергосберегающие технологии в экономики России это не просто слова, а руководство к действию в осуществлении новых проектов.
Топливно-энергетический комплекс - сфера, настоятельно требующая широкого внедрения самых современных технологий. Задачи, которые мы ставим в нефтегазовой отрасли по диверсификации производимой продукции, углублению переработки сырья и освоения новых регионов, не могут быть реализованы нa прежних подходах.
По всем названным направлениям мы ведем активную работу, и уже существует целый ряд наглядных успешных примеров. Кроме этого, надо отметить, что Россия готова к объединению своего научного потенциала с возможностями других стран ради формирования экономики будущего, способной к крупнейшим технологическим прорывам.