Наш вечный домашний очаг.

Морозный зимний вечер. Растянешься на лежанке, что пристроена к печке и выходит в крохотную бабушкину спаленку. Под головой - мешок с сухарями и чулок, набитый тыквенными семечками, в ногах - торбочка с орехами. Лежишь и сквозь дрему слушаешь, как огонь в печи дощипывает угольки. И, кажется, нет ничего приятнее такого вечера, когда душу твою радует и согревает старинная печка!..

…Проходят годы, меняются привычки и нравы. Конечно, нынче позиции печки потеснил новомодный камин. Однако, как и прежде, добротная печка продолжает служить в деревнях и на дачах своим хозяевам верой и правдой…

На заре человеческой юности очаг в доме был священным местом: пламя пылало в середине комнаты, символизируя собой центр домашнего хозяйства и саму жизнь. Язычники верили, будто вокруг него собираются боги. А потому наши прародители поддерживали огонь и день и ночь, дабы высшим существам было тепло круглые сутки и у них не возникало желания покинуть гостеприимное жилище. Про самих же обитателей дома и говорить нечего: у огня семья жила, спала, работала, кормилась.

Про луну, вербу и собаку.

Опытные печники предпочитали класть печи в новолуние. В таком случае, говорили они, печь подолгу удерживает тепло. Правда, находились шутники, которые утверждали: «Печь светит, а луна печет».

Но в какое бы время суток ни сооружалась печка, подозрительные и мнительные хозяева всегда стремились задобрить печников. В противном случае печники могли отплатить скупердяям, вложив, например, во время работы в стенку какой-либо «сюрприз» типа «живого серебра» (так в старину именовалась ртуть). Ясное дело, с такой начинкой печка долго не простоит.

Самый первый раз новую печь топили в присутствии мастеров соломой, не забыв положить в горнило несколько прутиков освященной вербы. А как печка разгоралась, на лежанку водружали собаку. Такие почести четвероногому другу не случайны: согласно поверью, печь лишь тогда станет исправно обогревать жилище, если на ней, только что отстроенной, затопленной, первым погреется бобик.

Непросты «харчи» для печи.

Со временем печь оживала, обретала душу. Но наши предки всякий раз, перед тем как согреться и приготовить еду, не ленились кормить печное пламя специальным поленом. Временами сделать это было не так-то просто – огонь мог вдруг закапризничать, пренебрегая «харчами». «как у людей – так полная печь хорошо горит, а у меня одно полено, да и то околело», - плакались некоторые хозяйки.

С печным огнем было связано множество примет. Если, скажем, во время топки верхнее полено скатывалось к печному устью и грозило выпасть из печи или внезапно без всякой причины разваливался дровяной шалашик – значит, скоро гости пожалуют.

На Украине и в Белоруссии, вынув хлеб или другую пищу из печи, в огонь подкладывали несколько полешек. Считалось, на том свете по ним можно будет (если доведется) перейти через пекло, огненную реку или канаву с кипящей смолой. Верили еще, что благодаря такому нехитрому действию печка не станет «зевать», стало быть, и хлеб в доме не переведется.

Огневушка-поскакушка.

Прежде чем растопить печку, в старину всегда молились. Пока пламя разгоралось, старались не ругаться, дабы не прогневить едва затеплившийся огонек. Если же он разгорался плохо, полагали, что домовой за что-то осерчал на домочадцев. Большим грехом считалось бросать в печку волосы и скорлупу от пасхальных яиц: родители на том свете могут страшно обидеться!

По цвету и поведению огонька хозяева определяли погоду, будущие события. Например, красное потрескивающее пламя и дым столбом обещали мороз. Белый огонь, быстро угасающий жар, дымящие и долго не воспламеняющиеся дрова предвещали оттепель и мокрый снег. Искра, выскочившая из печи, или уголек, упавший на пол, означали, что гости на дворе. Падающий к порогу или перелетающий за него уголек – к покойнику в доме или к нежданному гостю, который принесет печальную весть. А если во время топки сильно гудело и трещало в печи – значит, души умерших родственников просят помощи у живых.

Плохая примета была давать горячие угли в чужой дом: вместе с домашним огнем семью покинут достаток и благополучие. Но ежели в будни на это еще закрывали глаза, то в праздники – ни-ни! Зато при новоселье угли смело переносили с собой из старого жилища, веря, что вместе с ними в новую избу переходит и домовой.

Если в печи сбегало молоко, это место посыпали солью – иначе у коровы потрескалось бы вымя. В Полесье хозяйка, вынув из печи хлеб, закрывала ее заслонкой – в противном случае ей грозила печальная участь: лежать на смертном одре с «раззявленным» ртом. Перед тем как собраться на поиски заблудившегося скота, хозяин кричал в трубу, надеясь, что его голос достигнет дальних пастбищ. Когда отправлялись в путь, печь прикрывали заслонкой: открытая печка – не к добру.

Чтоб нечистая сила метлу не увела.

У хозяйки, что хлопотала около печки, всегда под рукой находилась печная утварь. В первую очередь – кочерга. Тот еще, между прочим, магический предмет! Сами посудите: ручкой от кочерги ни в коем разе нельзя было притрагиваться к огню – иначе ястреб на курей нападет. Бывалые люди не советовали переступать через кочергу – чтоб не заболеть лихорадкой. Место, куда ставили печные инструменты, кое-где называли кочережником. Рядом с кочергой стояла и заметалка – лопата для выгребания угля. И, конечно же, ухват. Полагали, что и кочерги, и ухваты на ночь надо класть в горизонтальном положении – дабы «отдыхали» и дольше служили заботливой хозяйке. Бытовало и такое поверье: ежели во время дождя выбросить из хаты лопату и кочергу так, чтобы они упали крест-накрест, град пройдет стороной и не зацепит посевы.

Наши пращуры свято верили и в то, будто ухваты, кочерги, лопаты и прочие «печные» предметы могла при недосмотре захватить в свои руки нечистая сила. Для чего? Для полетов! Потому при грозе, метели и буре старались заслонять трубу – чтобы вражья тварь не могла туда спрятаться.

Охрана на все случаи жизни.

Дабы чадо росло здоровым, после крещения крестная мать вытягивала из печи уголек, шла с ним на перекресток и бросала через себя. Если малыша мучил сильный кашель или же он страдал рахитом, прибегали к сильнодействующему средству – обряду «перепекания». Ребенка клали на хлебную лопату и трижды всовывали в теплую (но, ни в коем случае не жарко натопленную) печь. Ритуал иногда проводили и при других болезнях – при грыже, например. А кое-где «перепекали» всех детей непосредственно после родов – от греха подальше! Так что сказка про Терешечку, которого, если помните, Баба-Яга укладывала на лопату и пыталась запихнуть в печь (правда, для других целей), взята, что называется, из жизни.

А вот еще несколько вполне достоверных фактов: от простуды больных лечили тоже с помощью горячей печки. Недужный бросал в пылающий очаг найденный на берегу реки камень, приговаривая: «Как камень на бережку реки сух, так бы у меня, раба Божия, ноги были сухи, не боялись ни стужи, ни морозу, ни метелицы, и сколь он теперь горяч, так будьте и вы, ноги, горячи!».

Расстроенные нервы также поправляли у печки: болящего на некоторое время ставили перед раскаленным устьем. Несколько таких «сеансов» - и «здоров, здоров без всяких докторов».

Не последнюю роль печка играла и в свадебном обряде.

Например, когда к девице приходили сваты, она обычно стояла в уголке и колупала печь, что считалось признаком скромности и умения держать себя. А посланцы жениха, дабы сватание удалось, приносили с собой в карманах кусочки печной глины или же пытались незаметно отковырять печину во время переговоров.

После свадьбы, когда жена переходила в хату мужа, она вместе с приданным брала из бывшего жилища в новый дом и печной огонь. А вот железные инструменты она получала от свекрови – в знак того, что отныне молодица является хранительницей очага.

В иных краях печка «участвовала» в церемонии передачи наследства. Когда умирал глава семьи, его сын, вступающий во владение имуществом, обязан был прежде всего разжечь отцовский очаг. Кстати, старики, собираясь на тот свет, лезли на печь и там ждали своего смертного часа. Посему родственники умершего после похорон прислоняли к теплому очагу руки – иначе покойник мог вернуться в хату и начать тревожить живых.

Печка стояла незыблемой стеной и на страже морали. Вдовы и старые девы, например, не имели права лежать на ней, ибо сие считалось великим грехом. Почему? Существовало представление, согласно которому печка – все равно что второй муж, а лежать на ней и греться – едва ли не то же самое, что нежиться возле мужчины…

В благодарность же за такие «печные добродетели» наши предки-славяне после завершения сева озимых приступали к обряду «женитьбы комина» (пристройка в виде колпака возле печного устья). При этом печку затирали свежей глиной, белили, окаймляли хмелем, украшали цветами и ставили рядом хлебную квашню.

Что говорить, печка для простого крестьянина была и помощницей, и бокогрейкой, и кормилицей, и целительницей, и доброй волшебницей.

Вероятно, оттого и появилось на свет хорошо известное выражение «танцевать от печки»…