SmartMoney: Почему ТНК-ВР не стала "голубой фишкой", как "ЛУКОЙЛ"
Пять лет назад компании ТНК-ВР и ЛУКОЙЛ имели почти одинаковую капитализацию — примерно по $16 млрд каждая. Сейчас ЛУКОЙЛ стоит примерно на $40 млрд дороже конкурента: за прошедшие годы его акции поднялись в цене в 5 раз, а ТНК-ВР — только вдвое. Что же помешало российско-британскому альянсу стать "голубой фишкой" того же веса? Российские акционеры во всем обвиняют британцев. Хотя сами виноваты в неудачах своей компании немногим меньше.
Офис ТНК-ВР на Старом Арбате практически парализован. С мая в него по решению суда не пускают 150 прикомандированных менеджеров из ВР — они якобы неправильно оформили рабочие визы. Британцы вынужденно отдыхают, проматывая свои гигантские зарплаты (в среднем по $1 млн в год). Российские топ-менеджеры со стороны консорциума "Альфа-групп" и Access/Renova (AAR) — в частности, Герман Хан и Виктор Вексельберг — тоже ограничены в правах. Президент ТНК-ВР Роберт Дадли отказался продлевать им доверенности на представление интересов компании. Россияне уже дважды пытались уволить Дадли, но ВР стоит за него горой. Ситуация патовая. У противоборствующих сторон ровно по 50% акций управляющей компании, друг без друга они не могут принять ни одного важного решения. Такая конструкция была заложена при создании ТНК-ВР еще в 2003 г. Неужели многоопытные ветераны корпоративных войн вроде Михаила Фридмана или Виктора Вексельберга не могли предвидеть конфликт заранее?
ДВЕ ВОЛНЫ
"ТНК была создана финансовыми инвесторами, которые умели приобретать активы. Но у них не было достаточно знаний и навыков, чтобы руководить крупной нефтяной компанией", — вспоминает вице-президент ТНК по слияниям и поглощениям Стэн Половец. Главное месторождение ТНК — легендарный Самотлор, который начали разрабатывать еще в 1970-х, — истощилось. Себестоимость добычи возросла, ее можно было снизить только за счет внедрения современных технологий. А другие перспективные месторождения — Уват, Каменное — надо было разрабатывать с нуля. И для того, и для другого требовался западный партнер.
"Потенциальных инвесторов было несколько. Были французская Total, норвежская Statoil. Были компании среднего уровня типа американской Marathon Oil, но они не были готовы пойти на те огромные инвестиции, которые требовались, — продолжает Половец. — В итоге ВР оказалась единственной компанией, которая рискнула". Да и то рискнула не сразу. ВР приглядывалась к ТНК с 2001 г. Чтобы британцы согласились на сделку, компанию пришлось "упаковать" — консолидировать "дочек", выпустить отчетность по МСФО. Для этого ТНК наняла 37 иностранных менеджеров — американцев, англичан, хорватов. Были и бывшие эмигранты, вернувшиеся поработать в Россию, — и среди них сам Половец, чьи родители после его рождения перебрались из Москвы в США.
После создания ТНК-ВР компанию накрыла вторая волна экспатов — на этот раз менеджеров из ВР. Это были люди совершенно иного склада. Первые ехали в "страну больших возможностей" практически на голом энтузиазме, вторые же рассматривали работу в России как очередную ступеньку в карьерной лестнице после работы в филиалах ВР где-нибудь в Анголе или Тринидаде. Они не учили язык, не заводили знакомств. "Большинство из них с удовольствием бы здесь не находились, — говорит Половец. — И это чувствуется на уровне взаимоотношений".
ДВЕ ПЛАНЕТЫ
Различия двух корпоративных культур оказались огромными. ВР — мощная корпоративная бюрократия. Это нормально для компании, которая существует с 1908 г. и работает в сотне с лишним стран мира. Чтобы управлять такой махиной, нужно тщательно отладить бюрократические процессы. В крупных западных компаниях, например, после каждой деловой встречи положено рассылать электронные письма на десятки разных адресов: "Я встретился с таким-то человеком, и вот что мы обсуждали". На каждый шаг требуется одобрение — рабочих групп, комиссий, правления, комитетов при совете директоров. В итоге подготовка к сделке обычно занимает один-два года.
ТНК же изначально управлялась как стартап, там работали менеджеры предпринимательского склада. Некоторые совладельцы — например, упомянутые Хан и Вексельберг — одновременно были и менеджерами. Компания развивалась очень динамично, решения принимались быстро. Половец, привыкший к другому ритму работы, поначалу сильно удивлялся: "Когда я пытался информировать высшее начальство о переговорных процессах, то всегда натыкался на жесткий ответ: "Мы не хотим тратить время, чтоб читать твои отчеты! Тебя наняли делать сделки! Когда подготовишь сделку и нужно будет деньги перевести, приходи к CFO — он переведет"".
Сделать из менеджеров, привыкших работать в условиях этих двух крайностей, полноценную управленческую команду не было никаких шансов. Их просто расставили в шахматном порядке: в одном блоке начальника делегирует ВР, заместителя — российские акционеры. В следующем блоке наоборот: начальник местный, заместитель — из ВР. Получилась не функциональная менеджерская структура, а своего рода коалиционное правительство. После создания ТНК-ВР Половец целый год проработал руководителем аппарата Дадли. А потом ушел — как и большинство из иностранных менеджеров ТНК первой волны.
КТО ПРАВЕЕ
Сейчас Половец — по другую сторону баррикад. Он главный исполнительный директор AAR и представляет интересы российских акционеров ТНК-ВР в их конфликте с британцами. Конфликт тем временем набирает обороты. Председатель совета директоров ТНК-ВР Михаил Фридман упрекает ВР в том, что она ограничивает бизнес компании рамками России и Украины (Лисичанский НПЗ) и не дает ей развиваться в других странах. Российские акционеры хотели бы, говорит Фридман, чтобы ТНК-ВР развивалась как международная компания. Потому что в рамках нынешней стратегии компании тесно. За пять лет рыночная стоимость ТНК-ВР выросла всего на 138% — против роста на 467%, который продемонстрировал ЛУКОЙЛ. Начинали практически на равных, а теперь ЛУКОЙЛ стоит $78 млрд, а ТНК-ВР — $38 млрд.
У Фридмана, конечно, есть кандидаты в виноватые, и он их без обиняков назвал. Однако, обвиняя партнеров, глава "Альфы" забывает упомянуть о нескольких важных различиях между ТНК-ВР и ЛУКОЙЛом.
Различие первое: ЛУКОЙЛ в 2003 г. добывал на 30% больше нефти, чем ТНК-ВР (без учета половины "Славнефти"), а сейчас добывает на 36% больше. Компания Вагита Алекперова осуществляла крупные капвложения в разработку новых месторождений, покупала добывающие предприятия за рубежом — в Казахстане, Азербайджане, даже Колумбии. В то время как ТНК-ВР почти всю свою прибыль отправляла на дивиденды. За пять лет существования ТНК-ВР потратила на дивиденды $18 млрд — больше, чем любая другая нефтяная компания России.
Вместо того чтобы покупать активы, ТНК-ВР их продавала. "В 2005-2006 гг. ТНК-ВР продала ряд профильных активов в нефтедобыче, сославшись на их низкую рентабельность, что вызвало неоднозначную реакцию инвесторов", — пишет в своем отчете аналитик Банка Москвы Владимир Веденеев. В частности, "Удмуртнефть" была продана "Роснефти", а "Саратовнефтегаз" — "Русснефти" Михаила Гуцериева. "Совокупные мощности этих добывающих подразделений составляют порядка 145 000 баррелей в сутки, или около 10% от текущей добычи ТНК-ВР", — констатирует Веденеев. Активы были проданы удачно, куда выше рынка на тот момент. От продажи ТНК-ВР выручила около $4 млрд. Но ведь с тех пор цены на нефть взлетели втрое. Аргументы о низкой рентабельности теперь неуместны: очевидно, что ТНК-ВР потеряла на этой сделке несколько миллиардов долларов. Как раз из-за продажи этих активов добыча ТНК-ВР в 2006 г. упала на 4,5%, а в 2007 г. — еще на 5%. Продажу части активов — равно как и направление прибыли на дивиденды вместо инвестиций — российские акционеры ТНК-ВР сами же и одобрили. Чего теперь возмущаться?
МИФИЧЕСКИЕ НПЗ
Различие второе: ЛУКОЙЛ самостоятельно перерабатывает 56% добытой им нефти, а ТНК-ВР — только 33%. Поэтому EBITDA ЛУКОЙЛа в 2007 г. составила $15,6 млрд, а ТНК-ВР — только $8,6 млрд. Здесь и вправду отчасти виновата психология менеджеров ВР. На Западе нефтепереработку обычно выделяют в отдельный бизнес. Глобальные нефтяные мейджоры не контролируют НПЗ, а лишь владеют небольшими долями в них, получая определенные квоты на переработку нефти. На рынке много независимых НПЗ, конкуренция высока, и маржа в переработке довольно низкая. "ВР, как и многие западные мейджоры, исторически не любит переработку, — говорит Половец. — Они уже обжигались на этом, покупая доли в американских НПЗ и теряя деньги".
Британцы побоялись углубляться в переработку и в рамках ТНК-ВР. Хотя в России и Восточной Европе это как раз самый рентабельный бизнес. Да и российская налоговая система устроена так, что нефтепродукты экспортировать выгоднее, чем сырую нефть. "Российские акционеры доказывали, что маржа в переработке будет столько-то долларов за баррель и надо покупать данный НПЗ, — рассказывает Половец. — Но ВР говорила, что маржа будет на порядок меньше, и заворачивала сделку".
Среди глобальных нефтяных мейджоров ВР вообще считается самой зашоренной, консервативной компанией: в своих бизнес-планах она всегда закладывает самые низкие прогнозы маржи, цен на нефть и т. д. Так, в бюджете ТНК-ВР на 2008 г. британцы заложили цену нефти на уровне $82/барр., хотя еще прошлой осенью цены пробили психологический рубеж $100/барр.
"Если бы ТНК-ВР смогла увеличить долю собственной переработки до 50%, сейчас бы она стоила не $38 млрд, а $60-70 млрд", — уверен аналитик ИГ "КапиталЪ" Виталий Крюков.
Могла бы ТНК-ВР пойти верным путем? В недавно опубликованной презентации AAR перечисляются сделки, которые не были реализованы ТНК-ВР из-за возражений британских акционеров. В основном речь идет как раз о нефтеперерабатывающих заводах — упоминаются Гданьский НПЗ в Польше, Mazeikiu Nafta в Литве, турецкий Tupras, заводы Ruhr Oel и Schwedt в Германии. "Для литовского правительства идеальным кандидатом на покупку Mazeikiu Nafta была как раз ТНК-ВР — гарантированная российская нефть плюс западный менеджмент", — вспоминает Половец.
В ВР уверяют, что российские акционеры и сами были не готовы выложить за Mazeikiu Nafta те $2,34 млрд, в которые продавцы оценили свои пакеты акций. Покупка Гданьского НПЗ и Tupras тоже не была гарантирована. Ведь отказали же местные власти другим российским нефтяникам (на первый НПЗ претендовал ЛУКОЙЛ, на второй — "Татнефть"). Наконец, в Ruhr Oel сама ВР владеет долей — здесь возникал прямой конфликт интересов.
ТЫСЯЧА МЕЛОЧЕЙ
Список различий можно продолжать долго. Например, ЛУКОЙЛ еще с 1990-х гг. размещает свои акции на зарубежных биржах, у компании большой free-float, ее бумаги абсолютно ликвидны. У ТНК-ВР free-float составляет лишь 5%, оборот торгов по ее акциям — смехотворные $130 000 в день. Компания думала провести IPO, чтобы повысить тем самым ликвидность своих бумаг, но в результате долгих переговоров и российские, и британские акционеры решили, что без этого лучше обойтись.
Еще деталь: ЛУКОЙЛ имеет собственного трейдера Litasco, который продает нефть конечным потребителям в третьих странах. ТНК-ВР до конечного потребителя не доходит и продает нефть трейдерам — самой ВР, а также одиозной Gunvor — в портах или на конце трубы. "Естественно, это делается с небольшим дисконтом к рыночной цене, ведь трейдерам тоже надо зарабатывать", — говорит Крюков из ИГ "КапиталЪ". Размер дисконта ТНК-ВР не раскрывает, но Крюков предполагает, что он может составлять от 2 до 5%. Не так уж мало.
Получается, что в большей части проблем ТНК-ВР, на которые жалуются российские акционеры, они же сами виноваты. А кое-какие обвинения и вовсе выглядят надуманными. С точки зрения ВР, к примеру, итоги первой пятилетки работы альянса вполне удовлетворительны. Добыча хотя и не сильно, но выросла (в общей сложности на 9%).
Благодаря британским технологиям удалось повысить нефтеотдачу пластов. Рентабельность компании по EBITDA высокая — 25%, коэффициент восполнения запасов на очень высоком уровне — 143%. Каждая из сторон за пять лет получила по $9 млрд дивидендов, а государство — $70 млрд налогов. Кроме того, ТНК-ВР таки начала делать серьезные капвложения (по $3-4 млрд в год) в разработку новых месторождений. Важнейшее из них — Верхнечонское в Восточной Сибири, нефть которого будет поставляться по ВСТО на азиатские рынки.
КОРНИ СКАНДАЛА
Так зачем же AAR подняла весь этот шум? Формальный повод — желание развивать бизнес ТНК-ВР в третьих странах. Вексельберг уже сформулировал предложения, что для этого надо: раз не удается уволить одного Дадли, пусть с начала 2009 г. уйдет в отставку все правление ТНК-ВР, включая и российских менеджеров. Нового, независимого президента пусть назначит ВР. Пусть помимо сотрудников ВР в ТНК-ВР появятся и другие иностранные профессионалы, как это было раньше. Эти предложения совет директоров ТНК-ВР обсуждал в прошлую пятницу на Кипре. Правда, к согласию стороны так и не пришли.
Но есть, очевидно, и другой способ остановить войну. Представители AAR, скорее всего, не кривят душой, говоря, что не желают продавать свою долю в ТНК-ВР. Но не желают продавать за деньги, а вот обменять ее на акции ВР — вполне могут. Банк Dresdner Kleinwort оценивает стоимость доли российских акционеров в $20-23 млрд. Ее можно будет обменять примерно на 10% акций ВР. Можно заглянуть еще дальше: если сделка состоится, то британцы впоследствии могут поделиться долей в ТНК-ВР с какой-нибудь российской госкомпанией. Правда, наши чиновники пока не хотят вмешиваться в ситуацию: пусть сначала AAR и ВР о чем-нибудь договорятся.
Офис ТНК-ВР на Старом Арбате практически парализован. С мая в него по решению суда не пускают 150 прикомандированных менеджеров из ВР — они якобы неправильно оформили рабочие визы. Британцы вынужденно отдыхают, проматывая свои гигантские зарплаты (в среднем по $1 млн в год). Российские топ-менеджеры со стороны консорциума "Альфа-групп" и Access/Renova (AAR) — в частности, Герман Хан и Виктор Вексельберг — тоже ограничены в правах. Президент ТНК-ВР Роберт Дадли отказался продлевать им доверенности на представление интересов компании. Россияне уже дважды пытались уволить Дадли, но ВР стоит за него горой. Ситуация патовая. У противоборствующих сторон ровно по 50% акций управляющей компании, друг без друга они не могут принять ни одного важного решения. Такая конструкция была заложена при создании ТНК-ВР еще в 2003 г. Неужели многоопытные ветераны корпоративных войн вроде Михаила Фридмана или Виктора Вексельберга не могли предвидеть конфликт заранее?
ДВЕ ВОЛНЫ
"ТНК была создана финансовыми инвесторами, которые умели приобретать активы. Но у них не было достаточно знаний и навыков, чтобы руководить крупной нефтяной компанией", — вспоминает вице-президент ТНК по слияниям и поглощениям Стэн Половец. Главное месторождение ТНК — легендарный Самотлор, который начали разрабатывать еще в 1970-х, — истощилось. Себестоимость добычи возросла, ее можно было снизить только за счет внедрения современных технологий. А другие перспективные месторождения — Уват, Каменное — надо было разрабатывать с нуля. И для того, и для другого требовался западный партнер.
"Потенциальных инвесторов было несколько. Были французская Total, норвежская Statoil. Были компании среднего уровня типа американской Marathon Oil, но они не были готовы пойти на те огромные инвестиции, которые требовались, — продолжает Половец. — В итоге ВР оказалась единственной компанией, которая рискнула". Да и то рискнула не сразу. ВР приглядывалась к ТНК с 2001 г. Чтобы британцы согласились на сделку, компанию пришлось "упаковать" — консолидировать "дочек", выпустить отчетность по МСФО. Для этого ТНК наняла 37 иностранных менеджеров — американцев, англичан, хорватов. Были и бывшие эмигранты, вернувшиеся поработать в Россию, — и среди них сам Половец, чьи родители после его рождения перебрались из Москвы в США.
После создания ТНК-ВР компанию накрыла вторая волна экспатов — на этот раз менеджеров из ВР. Это были люди совершенно иного склада. Первые ехали в "страну больших возможностей" практически на голом энтузиазме, вторые же рассматривали работу в России как очередную ступеньку в карьерной лестнице после работы в филиалах ВР где-нибудь в Анголе или Тринидаде. Они не учили язык, не заводили знакомств. "Большинство из них с удовольствием бы здесь не находились, — говорит Половец. — И это чувствуется на уровне взаимоотношений".
ДВЕ ПЛАНЕТЫ
Различия двух корпоративных культур оказались огромными. ВР — мощная корпоративная бюрократия. Это нормально для компании, которая существует с 1908 г. и работает в сотне с лишним стран мира. Чтобы управлять такой махиной, нужно тщательно отладить бюрократические процессы. В крупных западных компаниях, например, после каждой деловой встречи положено рассылать электронные письма на десятки разных адресов: "Я встретился с таким-то человеком, и вот что мы обсуждали". На каждый шаг требуется одобрение — рабочих групп, комиссий, правления, комитетов при совете директоров. В итоге подготовка к сделке обычно занимает один-два года.
ТНК же изначально управлялась как стартап, там работали менеджеры предпринимательского склада. Некоторые совладельцы — например, упомянутые Хан и Вексельберг — одновременно были и менеджерами. Компания развивалась очень динамично, решения принимались быстро. Половец, привыкший к другому ритму работы, поначалу сильно удивлялся: "Когда я пытался информировать высшее начальство о переговорных процессах, то всегда натыкался на жесткий ответ: "Мы не хотим тратить время, чтоб читать твои отчеты! Тебя наняли делать сделки! Когда подготовишь сделку и нужно будет деньги перевести, приходи к CFO — он переведет"".
Сделать из менеджеров, привыкших работать в условиях этих двух крайностей, полноценную управленческую команду не было никаких шансов. Их просто расставили в шахматном порядке: в одном блоке начальника делегирует ВР, заместителя — российские акционеры. В следующем блоке наоборот: начальник местный, заместитель — из ВР. Получилась не функциональная менеджерская структура, а своего рода коалиционное правительство. После создания ТНК-ВР Половец целый год проработал руководителем аппарата Дадли. А потом ушел — как и большинство из иностранных менеджеров ТНК первой волны.
КТО ПРАВЕЕ
Сейчас Половец — по другую сторону баррикад. Он главный исполнительный директор AAR и представляет интересы российских акционеров ТНК-ВР в их конфликте с британцами. Конфликт тем временем набирает обороты. Председатель совета директоров ТНК-ВР Михаил Фридман упрекает ВР в том, что она ограничивает бизнес компании рамками России и Украины (Лисичанский НПЗ) и не дает ей развиваться в других странах. Российские акционеры хотели бы, говорит Фридман, чтобы ТНК-ВР развивалась как международная компания. Потому что в рамках нынешней стратегии компании тесно. За пять лет рыночная стоимость ТНК-ВР выросла всего на 138% — против роста на 467%, который продемонстрировал ЛУКОЙЛ. Начинали практически на равных, а теперь ЛУКОЙЛ стоит $78 млрд, а ТНК-ВР — $38 млрд.
У Фридмана, конечно, есть кандидаты в виноватые, и он их без обиняков назвал. Однако, обвиняя партнеров, глава "Альфы" забывает упомянуть о нескольких важных различиях между ТНК-ВР и ЛУКОЙЛом.
Различие первое: ЛУКОЙЛ в 2003 г. добывал на 30% больше нефти, чем ТНК-ВР (без учета половины "Славнефти"), а сейчас добывает на 36% больше. Компания Вагита Алекперова осуществляла крупные капвложения в разработку новых месторождений, покупала добывающие предприятия за рубежом — в Казахстане, Азербайджане, даже Колумбии. В то время как ТНК-ВР почти всю свою прибыль отправляла на дивиденды. За пять лет существования ТНК-ВР потратила на дивиденды $18 млрд — больше, чем любая другая нефтяная компания России.
Вместо того чтобы покупать активы, ТНК-ВР их продавала. "В 2005-2006 гг. ТНК-ВР продала ряд профильных активов в нефтедобыче, сославшись на их низкую рентабельность, что вызвало неоднозначную реакцию инвесторов", — пишет в своем отчете аналитик Банка Москвы Владимир Веденеев. В частности, "Удмуртнефть" была продана "Роснефти", а "Саратовнефтегаз" — "Русснефти" Михаила Гуцериева. "Совокупные мощности этих добывающих подразделений составляют порядка 145 000 баррелей в сутки, или около 10% от текущей добычи ТНК-ВР", — констатирует Веденеев. Активы были проданы удачно, куда выше рынка на тот момент. От продажи ТНК-ВР выручила около $4 млрд. Но ведь с тех пор цены на нефть взлетели втрое. Аргументы о низкой рентабельности теперь неуместны: очевидно, что ТНК-ВР потеряла на этой сделке несколько миллиардов долларов. Как раз из-за продажи этих активов добыча ТНК-ВР в 2006 г. упала на 4,5%, а в 2007 г. — еще на 5%. Продажу части активов — равно как и направление прибыли на дивиденды вместо инвестиций — российские акционеры ТНК-ВР сами же и одобрили. Чего теперь возмущаться?
МИФИЧЕСКИЕ НПЗ
Различие второе: ЛУКОЙЛ самостоятельно перерабатывает 56% добытой им нефти, а ТНК-ВР — только 33%. Поэтому EBITDA ЛУКОЙЛа в 2007 г. составила $15,6 млрд, а ТНК-ВР — только $8,6 млрд. Здесь и вправду отчасти виновата психология менеджеров ВР. На Западе нефтепереработку обычно выделяют в отдельный бизнес. Глобальные нефтяные мейджоры не контролируют НПЗ, а лишь владеют небольшими долями в них, получая определенные квоты на переработку нефти. На рынке много независимых НПЗ, конкуренция высока, и маржа в переработке довольно низкая. "ВР, как и многие западные мейджоры, исторически не любит переработку, — говорит Половец. — Они уже обжигались на этом, покупая доли в американских НПЗ и теряя деньги".
Британцы побоялись углубляться в переработку и в рамках ТНК-ВР. Хотя в России и Восточной Европе это как раз самый рентабельный бизнес. Да и российская налоговая система устроена так, что нефтепродукты экспортировать выгоднее, чем сырую нефть. "Российские акционеры доказывали, что маржа в переработке будет столько-то долларов за баррель и надо покупать данный НПЗ, — рассказывает Половец. — Но ВР говорила, что маржа будет на порядок меньше, и заворачивала сделку".
Среди глобальных нефтяных мейджоров ВР вообще считается самой зашоренной, консервативной компанией: в своих бизнес-планах она всегда закладывает самые низкие прогнозы маржи, цен на нефть и т. д. Так, в бюджете ТНК-ВР на 2008 г. британцы заложили цену нефти на уровне $82/барр., хотя еще прошлой осенью цены пробили психологический рубеж $100/барр.
"Если бы ТНК-ВР смогла увеличить долю собственной переработки до 50%, сейчас бы она стоила не $38 млрд, а $60-70 млрд", — уверен аналитик ИГ "КапиталЪ" Виталий Крюков.
Могла бы ТНК-ВР пойти верным путем? В недавно опубликованной презентации AAR перечисляются сделки, которые не были реализованы ТНК-ВР из-за возражений британских акционеров. В основном речь идет как раз о нефтеперерабатывающих заводах — упоминаются Гданьский НПЗ в Польше, Mazeikiu Nafta в Литве, турецкий Tupras, заводы Ruhr Oel и Schwedt в Германии. "Для литовского правительства идеальным кандидатом на покупку Mazeikiu Nafta была как раз ТНК-ВР — гарантированная российская нефть плюс западный менеджмент", — вспоминает Половец.
В ВР уверяют, что российские акционеры и сами были не готовы выложить за Mazeikiu Nafta те $2,34 млрд, в которые продавцы оценили свои пакеты акций. Покупка Гданьского НПЗ и Tupras тоже не была гарантирована. Ведь отказали же местные власти другим российским нефтяникам (на первый НПЗ претендовал ЛУКОЙЛ, на второй — "Татнефть"). Наконец, в Ruhr Oel сама ВР владеет долей — здесь возникал прямой конфликт интересов.
ТЫСЯЧА МЕЛОЧЕЙ
Список различий можно продолжать долго. Например, ЛУКОЙЛ еще с 1990-х гг. размещает свои акции на зарубежных биржах, у компании большой free-float, ее бумаги абсолютно ликвидны. У ТНК-ВР free-float составляет лишь 5%, оборот торгов по ее акциям — смехотворные $130 000 в день. Компания думала провести IPO, чтобы повысить тем самым ликвидность своих бумаг, но в результате долгих переговоров и российские, и британские акционеры решили, что без этого лучше обойтись.
Еще деталь: ЛУКОЙЛ имеет собственного трейдера Litasco, который продает нефть конечным потребителям в третьих странах. ТНК-ВР до конечного потребителя не доходит и продает нефть трейдерам — самой ВР, а также одиозной Gunvor — в портах или на конце трубы. "Естественно, это делается с небольшим дисконтом к рыночной цене, ведь трейдерам тоже надо зарабатывать", — говорит Крюков из ИГ "КапиталЪ". Размер дисконта ТНК-ВР не раскрывает, но Крюков предполагает, что он может составлять от 2 до 5%. Не так уж мало.
Получается, что в большей части проблем ТНК-ВР, на которые жалуются российские акционеры, они же сами виноваты. А кое-какие обвинения и вовсе выглядят надуманными. С точки зрения ВР, к примеру, итоги первой пятилетки работы альянса вполне удовлетворительны. Добыча хотя и не сильно, но выросла (в общей сложности на 9%).
Благодаря британским технологиям удалось повысить нефтеотдачу пластов. Рентабельность компании по EBITDA высокая — 25%, коэффициент восполнения запасов на очень высоком уровне — 143%. Каждая из сторон за пять лет получила по $9 млрд дивидендов, а государство — $70 млрд налогов. Кроме того, ТНК-ВР таки начала делать серьезные капвложения (по $3-4 млрд в год) в разработку новых месторождений. Важнейшее из них — Верхнечонское в Восточной Сибири, нефть которого будет поставляться по ВСТО на азиатские рынки.
КОРНИ СКАНДАЛА
Так зачем же AAR подняла весь этот шум? Формальный повод — желание развивать бизнес ТНК-ВР в третьих странах. Вексельберг уже сформулировал предложения, что для этого надо: раз не удается уволить одного Дадли, пусть с начала 2009 г. уйдет в отставку все правление ТНК-ВР, включая и российских менеджеров. Нового, независимого президента пусть назначит ВР. Пусть помимо сотрудников ВР в ТНК-ВР появятся и другие иностранные профессионалы, как это было раньше. Эти предложения совет директоров ТНК-ВР обсуждал в прошлую пятницу на Кипре. Правда, к согласию стороны так и не пришли.
Но есть, очевидно, и другой способ остановить войну. Представители AAR, скорее всего, не кривят душой, говоря, что не желают продавать свою долю в ТНК-ВР. Но не желают продавать за деньги, а вот обменять ее на акции ВР — вполне могут. Банк Dresdner Kleinwort оценивает стоимость доли российских акционеров в $20-23 млрд. Ее можно будет обменять примерно на 10% акций ВР. Можно заглянуть еще дальше: если сделка состоится, то британцы впоследствии могут поделиться долей в ТНК-ВР с какой-нибудь российской госкомпанией. Правда, наши чиновники пока не хотят вмешиваться в ситуацию: пусть сначала AAR и ВР о чем-нибудь договорятся.