Глава Росрыболовства: Россия с лихвой обеспечивает себя рыбной продукцией
Заместитель министра сельского хозяйства РФ, руководитель Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков в эксклюзивном интервью ТАСС рассказал о том, какую роль играют российско-марокканские отношения в рыболовной сфере, а также о том, насколько должна вырасти доля российской рыбы на прилавках отечественных магазинов.
— Илья Васильевич, вы посещаете Марокко не впервые и на этот раз принимали участие в работе Второй сессии Российско-марокканской смешанной комиссии по рыболовству. Расскажите о том, как прошло это мероприятие и к каким договоренностям пришли стороны?
— Мероприятие прошло, как обычно, в достаточно дружественной обстановке. И для нас очень важно, что на второй год действия соглашения (Соглашение между правительством РФ и Марокко о сотрудничестве в области морского рыболовства подписано в марте 2016 года. — Прим. ТАСС) для наших рыболовецких компаний будет сохранен объем вылова, равный 140 тысячам тонн.
Также сохраняются условия с точки зрения ценовых параметров. Марокканская сторона обеспокоена некоторым снижением запасов в их исключительной экономической зоне, поэтому было озвучено предложение об ограничении ежемесячного вылова для российских судов в объеме 24 тысяч тонн.
Результаты научных исследований, которые проводились в 2016 году российским научно-исследовательским судном с участием марокканских и российских научных сотрудников, говорят о том, что запасы находятся на достаточно стабильном уровне. И только по отдельным видам рыб, как отмечают наши ученые, действительно в ближайшее время возможно снижение вылова. По другим видам позиция не такая критичная.
Мы договорились, что после исследований, которые дальше будут совместно проводить российские и марокканские специалисты в 2017 году, еще раз вернемся к этому вопросу. Возможно, что на следующий год будет некоторое сокращение разрешенных объемов добычи для российских судов, и это связано именно со снижением запасов рыб, о котором говорили наши марокканские коллеги.
— Были ли подписаны документы по итогам Второй сессии Российско-марокканской смешанной комиссии по рыболовству?
— Да, мы традиционно подписываем итоговый протокол. В нем мы закрепили на второй год и объемы вылова, и ценовые условия. Там также прописали пожелания марокканской стороны о выделении 18 дополнительных стипендий для обучения марокканских специалистов в российских отраслевых вузах.
Сейчас в России обучаются около 40 студентов из Марокко. Еще мы договорились о том, что стороны проработают возможность прохождения практики марокканскими студентами на российских рыбопромысловых судах. Согласовали условия, связанные с экспортом марокканской продукции.
Мы получили документы от марокканской стороны по еще десяти предприятиям, которые хотели бы заниматься поставками рыбопродукции в Россию. После изучения этих материалов в течение месяца Россельхознадзор примет решение либо о доступе их продукции на наш рынок, либо о необходимости предоставления дополнительных документов.
— Какое место занимает Марокко в рыболовной стратегии России? Проявляет ли королевство заинтересованность к расширению сотрудничества с нашей страной?
— Могу сказать, что для России рыболовство в водах Западной Африки очень важно. Наши рыбопромышленники работают не только в зоне Марокко, но и в других западноафриканских странах.
С точки зрения договоренностей, настроя на работу, объема вылова Марокко, конечно, играет ключевую роль. Российские суда вылавливают здесь наибольший объем из всех экономических зон Западной Африки.
Важно отметить, что в предыдущем году не было ни одного нарушения российскими рыболовными судами правил Марокко. Марокканская сторона, в свою очередь, за первый год реализации соглашения получила от российских рыбаков за возможность вылова более 23 млн долларов.
Кроме того, марокканская сторона очень заинтересована в подготовке профессиональных кадров. Речь идет о возможности реализации совместных программ по образованию. Осуществляется сотрудничество между отраслевым институтом, который готовит специалистов в Марокко, и нашим Калининградским государственным техническим университетом.
Важность для Марокко представляют также вопрос экспорта марокканской продукции и, конечно, совместные научные исследования, оценка рыбных запасов в экономической зоне Марокко. Это основные направления, развитие которых мы обсуждаем на регулярной основе. Поэтому я уверен, что у нас взаимовыгодное сотрудничество.
— Вы довольны тем, как осуществляется сотрудничество между Марокко и Россией в рыболовной сфере?
— Безусловно, мы довольны результатами работы и благодарны марокканской стороне за то, что она дает возможность российским судам осуществлять вылов в своей зоне.
Новое соглашение, подписанное в марте 2016 года во время визита короля Марокко Мухаммеда VI в Москву, в котором объем выделяемой ежегодно квоты для России увеличен со 100 тысяч тонн до 140 тысяч тонн, — большой прогресс и знак дружбы в отношениях между нашими странами.
— Как долго, на ваш взгляд, должно сохраняться продэмбарго в отношении западных стран для поддержания продовольственной независимости России в рыбной отрасли?
— Надо сказать, что и до введения контрмер мы полностью обеспечивали себя рыбой: объема, добываемого российскими рыбаками, достаточно для того, чтобы покрывать собственные потребности и поставлять продукцию на экспорт.
И очень важно то, что российские рыбопромышленные компании стали больше внимания уделять внутреннему рынку. За период контрсанкций доля отечественной рыбной продукции на прилавках увеличилась на 25%.
Теперь стоит очередная большая задача — изменить структуру производства. Если до сих пор российские предприятия в основном производили сырье и поставляли его на экспорт, то сейчас важно переориентироваться и сделать так, чтобы продукция более глубокой переработки была представлена на внутреннем рынке, а ее остатки уходили за рубеж, но уже с высокой добавленной стоимостью.
Главный промысловый объект у нас — минтай, и с точки зрения объема вылова, и с точки зрения объемов экспортных поставок. Поэтому его переработка — один из основных возможных драйверов экономического роста. Помимо минтая, важен вопрос развития переработки трески — главного объекта добычи для Северного бассейна, всех видов сельди, а также объектов промысла, которые вернулись в российские воды после 25-летнего перерыва: сардины иваси и скумбрии. Это тоже требует дополнительных усилий со стороны рыбаков.
— Доля российской рыбы на прилавках магазинов в 2016 году достигла 83% по коэффициенту самообеспеченности в рамках доктрины продовольственной безопасности. Как вы считаете, этот показатель должен расти?
— С точки зрения представленности рыбной продукции, мне кажется, эта цифра оптимальная. В доктрине прописано, что для обеспечения продовольственной безопасности достаточно, чтобы на внутреннем рынке доля российской продукции составляла 80%. Если говорить о присутствии иностранной продукции, то это необходимо только для расширения ассортимента, в этом я не вижу ничего плохого. Но еще раз повторю: Россия с лихвой обеспечивает себя рыбной продукцией.
— Почему, на ваш взгляд, в России продолжают расти потребительские цены на рыбу? И что может на практике предпринять государство для повышения качества рыбной продукции в магазинах, для предотвращения подмены одного вида продукции другими?
— Если говорить о стоимости, то мы регулярно обращаем внимание, что у рыбаков цена достаточно низкая. И при реализации в оптовом звене цены не растут такими темпами, как в сегменте потребительного рынка.
В этой ситуации государство, его соответствующие службы должны смотреть на всю цепочку ценообразования, проводить расследования, делать выводы и искать виновных в том, почему происходят скачкообразные изменения цены на том или ином этапе.
Если же говорить о повышении качества продукции, то здесь мы проводим работу, связанную прежде всего с выдерживанием температурного режима на протяжении всего пути рыбы от моря до потребителя.
Понятно, что соблюдение необходимых условий — большая проблема, и она по большому счету заключается в устаревшем оборудовании. И если судно может довезти рыбу в порт при необходимых минус 18 градусах, то после хранения в порту и особенно транспортировок в устаревших рефрижераторных вагонах мы видим, что зачастую рыба приходит с другими температурными показателями.
Поэтому важно менять способ поставок: транспортировать продукцию в более современных рефрижераторных контейнерах. Существует и другая проблема — хранение в точках продаж.
К сожалению, условия реализации зачастую не соответствуют требованиям. Когда рыбу по несколько раз размораживают и замораживают в магазине, ее качество, конечно, оставляет желать лучшего. Есть контролирующие органы, наделенные соответствующими полномочиями, которые должны решать эти вопросы. Мне кажется, просто нужно, чтобы коллеги, которые этим занимаются, активнее работали.
— Кто должен это реализовывать?
— Если говорить о вопросах ценообразования, то здесь большая роль отводится Федеральной антимонопольной службе (ФАС). За качеством продукции, условиями ее хранения и реализации в магазинах должен следить Роспотребнадзор.
— В марте вы заявили, что через пять лет Россия может увеличить вылов рыбы до 5,7 млн тонн в год. На ваш взгляд, какие меры необходимо принять, чтобы добиться этой цели?
— Вылов российскими рыбаками растет два года подряд, причем растет достаточно хорошими темпами. В 2015 году объем добычи увеличился на 5,5%, в 2016 году — на 6%. В прошлом году побит рекорд 20-летней давности по объемам вылова. Сейчас видим, что в российские воды заходят новые, перспективные для промысла объекты.
Как я уже отмечал, это скумбрия и сардина иваси на Дальнем Востоке. Наша задача — оптимально использовать возможность дополнительного объема, чтобы российские рыбаки смогли его освоить, переработать, поставить на внутренний рынок и на экспорт. В целом мы ожидаем, что эти объекты могут обеспечить прирост вылова на миллион тонн ежегодно.
При этом есть виды водных биоресурсов, которые рыбаки осваивают недостаточно в силу разных причин, и надо повышать уровень их вылова. Для этого необходимо прежде всего провести модернизацию рыболовецкого флота. У нас, к сожалению, большая часть судов морально и физически устарела.
Принятый закон о выделении квот на инвестиционные цели — строительство новых, высокоэффективных рыбопромысловых судов — даст нам возможность нарастить объемы вылова и, самое главное, изменить структуру производства. Поскольку будет предусмотрено, что новые суда должны быть оборудованы современным перерабатывающим производством.
— То есть речь идет о предстоящей реконструкции российского рыболовного флота?
— Мы предполагаем, что сможем обновить порядка 40% мощностей рыболовного флота. Реализация программы рассчитана, по нашим оценкам, на пять-шесть лет.
— Черная икра из России всегда пользовалась популярностью у зарубежных потребителей. Как вы считаете, возможно ли увеличение объемов отечественного производства этого деликатесного продукта для дальнейшего экспорта в другие страны? Заинтересовано ли наше правительство в том, чтобы черная икра оставалась всемирно узнаваемым российским брендом?
— К сожалению, сейчас мировой рынок черной икры ассоциируется с Россией только по наитию. Нам предстоит заново завоевывать зарубежные рынки, с первых шагов начинать пытаться на них присутствовать. Безусловно, у нас есть небольшой экспорт, но в целом российская черная икра уже не такой узнаваемый бренд на международной арене, как во времена СССР.
— Почему?
— С одной стороны, продолжительный период Россия не занималась продвижением черной икры. В то же время наши коллеги из других стран активно стали заниматься производством аквакультурной продукции.
Активно на рынке осетровой икры себя проявляют Иран, европейские страны. Большой рост производства идет в Китае. А объемы российского экспорта не так велики: около 6,7 тонны и в прошлом, и в 2015 году. Что касается производства в России, то его объем все же растет: по итогам 2016 года прирост составил 5%, российскими фермерами-осетроводами произведено более 44 тонн икры.
Мы не считаем данное направление одним из приоритетных, но это тот сегмент, который с точки зрения брендирования действительно интересен и должен таковым оставаться. Конечно, мы поддерживаем, в том числе субсидиями, аквакультурные предприятия, которые занимаются выращиванием осетровых рыб.
Другой вопрос заключается в том, что легальным производителям также надо помогать, ограничивая оборот нелегальной продукции: аквакультурная и браконьерская икра, по сути, конкурируют на рынке. Мы рассчитываем, что рост объема внутреннего производства продолжится, но говорить о том, что это будет каким-то драйвером для рыбной отрасли, не приходится.
— Как в настоящее время обстоят дела с рыболовной отраслью Крыма?
— Самое главное — нам удалось добиться того, что рыболовная отрасль Крыма не только не потеряла в объемах вылова, а, наоборот, их нарастила. По итогам работы за прошлый год крымчане добыли почти 60 тысяч тонн, увеличив вылов по сравнению с предыдущим годом на 13%, и более чем на 8% превзошли рекордный показатель за весь период украинской истории полуострова. Он был зафиксирован в 2013 году на уровне 55 тысяч тонн. При этом основная добыча велась в то время на Украине незаконным путем.
Сейчас крымские рыбаки активно работают, в том числе и в абхазских территориальных водах. Очень важно и то, что период адаптации для рыболовной отрасли Крыма прошел без каких-либо потрясений. Могу сказать, что была масса проблем и нам удалось все решить.
Сегодня сотрудничество с крымскими рыбаками развивается очень активно. Виды рыб, которые вылавливают крымские рыбаки в Черном море, достаточно малоценные, не такие рентабельные, как, например, на Дальнем Востоке.
И конечно, состояние экономики Крыма не позволяет обновлять рыбопромысловые суда без поддержки государственных программ. Сейчас мы совместно с крымскими рыбаками приступили к обсуждению того, какие же меры может принять государство в среднесрочной перспективе для того, чтобы обновить крымский флот.
— Глава Росрыболовства Илья Шестаков ест рыбу?
— Ем. (Улыбается.)
— И как? Не надоедает? Пресыщения нет?
— Нет, пресыщения нет. У нас большое разнообразие рыбы, разнообразие вкусов. Поэтому невозможно пресытиться. Такое национальное богатство — речная, озерная рыба, океаническая, морепродукты. И наша основная задача — это богатство рационально использовать и сохранить.
— Илья Васильевич, вы посещаете Марокко не впервые и на этот раз принимали участие в работе Второй сессии Российско-марокканской смешанной комиссии по рыболовству. Расскажите о том, как прошло это мероприятие и к каким договоренностям пришли стороны?
— Мероприятие прошло, как обычно, в достаточно дружественной обстановке. И для нас очень важно, что на второй год действия соглашения (Соглашение между правительством РФ и Марокко о сотрудничестве в области морского рыболовства подписано в марте 2016 года. — Прим. ТАСС) для наших рыболовецких компаний будет сохранен объем вылова, равный 140 тысячам тонн.
Также сохраняются условия с точки зрения ценовых параметров. Марокканская сторона обеспокоена некоторым снижением запасов в их исключительной экономической зоне, поэтому было озвучено предложение об ограничении ежемесячного вылова для российских судов в объеме 24 тысяч тонн.
Результаты научных исследований, которые проводились в 2016 году российским научно-исследовательским судном с участием марокканских и российских научных сотрудников, говорят о том, что запасы находятся на достаточно стабильном уровне. И только по отдельным видам рыб, как отмечают наши ученые, действительно в ближайшее время возможно снижение вылова. По другим видам позиция не такая критичная.
Мы договорились, что после исследований, которые дальше будут совместно проводить российские и марокканские специалисты в 2017 году, еще раз вернемся к этому вопросу. Возможно, что на следующий год будет некоторое сокращение разрешенных объемов добычи для российских судов, и это связано именно со снижением запасов рыб, о котором говорили наши марокканские коллеги.
— Были ли подписаны документы по итогам Второй сессии Российско-марокканской смешанной комиссии по рыболовству?
— Да, мы традиционно подписываем итоговый протокол. В нем мы закрепили на второй год и объемы вылова, и ценовые условия. Там также прописали пожелания марокканской стороны о выделении 18 дополнительных стипендий для обучения марокканских специалистов в российских отраслевых вузах.
Сейчас в России обучаются около 40 студентов из Марокко. Еще мы договорились о том, что стороны проработают возможность прохождения практики марокканскими студентами на российских рыбопромысловых судах. Согласовали условия, связанные с экспортом марокканской продукции.
Мы получили документы от марокканской стороны по еще десяти предприятиям, которые хотели бы заниматься поставками рыбопродукции в Россию. После изучения этих материалов в течение месяца Россельхознадзор примет решение либо о доступе их продукции на наш рынок, либо о необходимости предоставления дополнительных документов.
— Какое место занимает Марокко в рыболовной стратегии России? Проявляет ли королевство заинтересованность к расширению сотрудничества с нашей страной?
— Могу сказать, что для России рыболовство в водах Западной Африки очень важно. Наши рыбопромышленники работают не только в зоне Марокко, но и в других западноафриканских странах.
С точки зрения договоренностей, настроя на работу, объема вылова Марокко, конечно, играет ключевую роль. Российские суда вылавливают здесь наибольший объем из всех экономических зон Западной Африки.
Важно отметить, что в предыдущем году не было ни одного нарушения российскими рыболовными судами правил Марокко. Марокканская сторона, в свою очередь, за первый год реализации соглашения получила от российских рыбаков за возможность вылова более 23 млн долларов.
Кроме того, марокканская сторона очень заинтересована в подготовке профессиональных кадров. Речь идет о возможности реализации совместных программ по образованию. Осуществляется сотрудничество между отраслевым институтом, который готовит специалистов в Марокко, и нашим Калининградским государственным техническим университетом.
Важность для Марокко представляют также вопрос экспорта марокканской продукции и, конечно, совместные научные исследования, оценка рыбных запасов в экономической зоне Марокко. Это основные направления, развитие которых мы обсуждаем на регулярной основе. Поэтому я уверен, что у нас взаимовыгодное сотрудничество.
— Вы довольны тем, как осуществляется сотрудничество между Марокко и Россией в рыболовной сфере?
— Безусловно, мы довольны результатами работы и благодарны марокканской стороне за то, что она дает возможность российским судам осуществлять вылов в своей зоне.
Новое соглашение, подписанное в марте 2016 года во время визита короля Марокко Мухаммеда VI в Москву, в котором объем выделяемой ежегодно квоты для России увеличен со 100 тысяч тонн до 140 тысяч тонн, — большой прогресс и знак дружбы в отношениях между нашими странами.
— Как долго, на ваш взгляд, должно сохраняться продэмбарго в отношении западных стран для поддержания продовольственной независимости России в рыбной отрасли?
— Надо сказать, что и до введения контрмер мы полностью обеспечивали себя рыбой: объема, добываемого российскими рыбаками, достаточно для того, чтобы покрывать собственные потребности и поставлять продукцию на экспорт.
И очень важно то, что российские рыбопромышленные компании стали больше внимания уделять внутреннему рынку. За период контрсанкций доля отечественной рыбной продукции на прилавках увеличилась на 25%.
Теперь стоит очередная большая задача — изменить структуру производства. Если до сих пор российские предприятия в основном производили сырье и поставляли его на экспорт, то сейчас важно переориентироваться и сделать так, чтобы продукция более глубокой переработки была представлена на внутреннем рынке, а ее остатки уходили за рубеж, но уже с высокой добавленной стоимостью.
Главный промысловый объект у нас — минтай, и с точки зрения объема вылова, и с точки зрения объемов экспортных поставок. Поэтому его переработка — один из основных возможных драйверов экономического роста. Помимо минтая, важен вопрос развития переработки трески — главного объекта добычи для Северного бассейна, всех видов сельди, а также объектов промысла, которые вернулись в российские воды после 25-летнего перерыва: сардины иваси и скумбрии. Это тоже требует дополнительных усилий со стороны рыбаков.
— Доля российской рыбы на прилавках магазинов в 2016 году достигла 83% по коэффициенту самообеспеченности в рамках доктрины продовольственной безопасности. Как вы считаете, этот показатель должен расти?
— С точки зрения представленности рыбной продукции, мне кажется, эта цифра оптимальная. В доктрине прописано, что для обеспечения продовольственной безопасности достаточно, чтобы на внутреннем рынке доля российской продукции составляла 80%. Если говорить о присутствии иностранной продукции, то это необходимо только для расширения ассортимента, в этом я не вижу ничего плохого. Но еще раз повторю: Россия с лихвой обеспечивает себя рыбной продукцией.
— Почему, на ваш взгляд, в России продолжают расти потребительские цены на рыбу? И что может на практике предпринять государство для повышения качества рыбной продукции в магазинах, для предотвращения подмены одного вида продукции другими?
— Если говорить о стоимости, то мы регулярно обращаем внимание, что у рыбаков цена достаточно низкая. И при реализации в оптовом звене цены не растут такими темпами, как в сегменте потребительного рынка.
В этой ситуации государство, его соответствующие службы должны смотреть на всю цепочку ценообразования, проводить расследования, делать выводы и искать виновных в том, почему происходят скачкообразные изменения цены на том или ином этапе.
Если же говорить о повышении качества продукции, то здесь мы проводим работу, связанную прежде всего с выдерживанием температурного режима на протяжении всего пути рыбы от моря до потребителя.
Понятно, что соблюдение необходимых условий — большая проблема, и она по большому счету заключается в устаревшем оборудовании. И если судно может довезти рыбу в порт при необходимых минус 18 градусах, то после хранения в порту и особенно транспортировок в устаревших рефрижераторных вагонах мы видим, что зачастую рыба приходит с другими температурными показателями.
Поэтому важно менять способ поставок: транспортировать продукцию в более современных рефрижераторных контейнерах. Существует и другая проблема — хранение в точках продаж.
К сожалению, условия реализации зачастую не соответствуют требованиям. Когда рыбу по несколько раз размораживают и замораживают в магазине, ее качество, конечно, оставляет желать лучшего. Есть контролирующие органы, наделенные соответствующими полномочиями, которые должны решать эти вопросы. Мне кажется, просто нужно, чтобы коллеги, которые этим занимаются, активнее работали.
— Кто должен это реализовывать?
— Если говорить о вопросах ценообразования, то здесь большая роль отводится Федеральной антимонопольной службе (ФАС). За качеством продукции, условиями ее хранения и реализации в магазинах должен следить Роспотребнадзор.
— В марте вы заявили, что через пять лет Россия может увеличить вылов рыбы до 5,7 млн тонн в год. На ваш взгляд, какие меры необходимо принять, чтобы добиться этой цели?
— Вылов российскими рыбаками растет два года подряд, причем растет достаточно хорошими темпами. В 2015 году объем добычи увеличился на 5,5%, в 2016 году — на 6%. В прошлом году побит рекорд 20-летней давности по объемам вылова. Сейчас видим, что в российские воды заходят новые, перспективные для промысла объекты.
Как я уже отмечал, это скумбрия и сардина иваси на Дальнем Востоке. Наша задача — оптимально использовать возможность дополнительного объема, чтобы российские рыбаки смогли его освоить, переработать, поставить на внутренний рынок и на экспорт. В целом мы ожидаем, что эти объекты могут обеспечить прирост вылова на миллион тонн ежегодно.
При этом есть виды водных биоресурсов, которые рыбаки осваивают недостаточно в силу разных причин, и надо повышать уровень их вылова. Для этого необходимо прежде всего провести модернизацию рыболовецкого флота. У нас, к сожалению, большая часть судов морально и физически устарела.
Принятый закон о выделении квот на инвестиционные цели — строительство новых, высокоэффективных рыбопромысловых судов — даст нам возможность нарастить объемы вылова и, самое главное, изменить структуру производства. Поскольку будет предусмотрено, что новые суда должны быть оборудованы современным перерабатывающим производством.
— То есть речь идет о предстоящей реконструкции российского рыболовного флота?
— Мы предполагаем, что сможем обновить порядка 40% мощностей рыболовного флота. Реализация программы рассчитана, по нашим оценкам, на пять-шесть лет.
— Черная икра из России всегда пользовалась популярностью у зарубежных потребителей. Как вы считаете, возможно ли увеличение объемов отечественного производства этого деликатесного продукта для дальнейшего экспорта в другие страны? Заинтересовано ли наше правительство в том, чтобы черная икра оставалась всемирно узнаваемым российским брендом?
— К сожалению, сейчас мировой рынок черной икры ассоциируется с Россией только по наитию. Нам предстоит заново завоевывать зарубежные рынки, с первых шагов начинать пытаться на них присутствовать. Безусловно, у нас есть небольшой экспорт, но в целом российская черная икра уже не такой узнаваемый бренд на международной арене, как во времена СССР.
— Почему?
— С одной стороны, продолжительный период Россия не занималась продвижением черной икры. В то же время наши коллеги из других стран активно стали заниматься производством аквакультурной продукции.
Активно на рынке осетровой икры себя проявляют Иран, европейские страны. Большой рост производства идет в Китае. А объемы российского экспорта не так велики: около 6,7 тонны и в прошлом, и в 2015 году. Что касается производства в России, то его объем все же растет: по итогам 2016 года прирост составил 5%, российскими фермерами-осетроводами произведено более 44 тонн икры.
Мы не считаем данное направление одним из приоритетных, но это тот сегмент, который с точки зрения брендирования действительно интересен и должен таковым оставаться. Конечно, мы поддерживаем, в том числе субсидиями, аквакультурные предприятия, которые занимаются выращиванием осетровых рыб.
Другой вопрос заключается в том, что легальным производителям также надо помогать, ограничивая оборот нелегальной продукции: аквакультурная и браконьерская икра, по сути, конкурируют на рынке. Мы рассчитываем, что рост объема внутреннего производства продолжится, но говорить о том, что это будет каким-то драйвером для рыбной отрасли, не приходится.
— Как в настоящее время обстоят дела с рыболовной отраслью Крыма?
— Самое главное — нам удалось добиться того, что рыболовная отрасль Крыма не только не потеряла в объемах вылова, а, наоборот, их нарастила. По итогам работы за прошлый год крымчане добыли почти 60 тысяч тонн, увеличив вылов по сравнению с предыдущим годом на 13%, и более чем на 8% превзошли рекордный показатель за весь период украинской истории полуострова. Он был зафиксирован в 2013 году на уровне 55 тысяч тонн. При этом основная добыча велась в то время на Украине незаконным путем.
Сейчас крымские рыбаки активно работают, в том числе и в абхазских территориальных водах. Очень важно и то, что период адаптации для рыболовной отрасли Крыма прошел без каких-либо потрясений. Могу сказать, что была масса проблем и нам удалось все решить.
Сегодня сотрудничество с крымскими рыбаками развивается очень активно. Виды рыб, которые вылавливают крымские рыбаки в Черном море, достаточно малоценные, не такие рентабельные, как, например, на Дальнем Востоке.
И конечно, состояние экономики Крыма не позволяет обновлять рыбопромысловые суда без поддержки государственных программ. Сейчас мы совместно с крымскими рыбаками приступили к обсуждению того, какие же меры может принять государство в среднесрочной перспективе для того, чтобы обновить крымский флот.
— Глава Росрыболовства Илья Шестаков ест рыбу?
— Ем. (Улыбается.)
— И как? Не надоедает? Пресыщения нет?
— Нет, пресыщения нет. У нас большое разнообразие рыбы, разнообразие вкусов. Поэтому невозможно пресытиться. Такое национальное богатство — речная, озерная рыба, океаническая, морепродукты. И наша основная задача — это богатство рационально использовать и сохранить.
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00