О сравнительной опасности проступка Дадина и воровства Васильевой
Наказание в российской политической и правовой действительности не всегда соразмерно тяжести содеянного
Вчера в Сегежской исправительной колонии, где отбывает наказание оппозиционный активист Ильдар Дадин, ждали бригаду независимых врачей. Они должны были установить, подвергался ли Дадин физическому насилию. В письме к жене он утверждает, что его уже месяц избивают и пытают, он опасается этого не выдержать. В свою очередь, ФСИН информацию о пытках опровергает, ссылаясь на видеозапись, на которой сам Дадин заявляет, что никаких телесных повреждений у него нет. Видео было распространено в Интернете. Адвокат Дадина Алексей Липцер считает, что его подзащитного могли заставить дать такие показания.
Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков еще во вторник обещал проинформировать Владимира Путина о ситуации с заключенным активистом. История с издевательствами над оппозиционером в колонии, конечно, политически невыгодна власти. Впрочем, Ильдар Дадин вполне мог и не оказаться в тюрьме. Это случилось с ним потому, что в 2014 году федеральным законом в Уголовный кодекс была введена статья 212.1 «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». Дадин оказался первым осужденным по новой статье, потому что несколько раз его задерживали во время одиночного пикета и один раз во время шествия по Мясницкой улице.
Примечательно, что статья 212.1 предполагает широкий спектр наказаний – от разного размера штрафов и разной продолжительности общественных работ до лишения свободы на срок от одного года до пяти лет. Дадину дали два с половиной года колонии. Почему пошли по жесткому пути? Ответ, вероятно, прост: чтобы другим неповадно было. Но если под другими понимались протестные массы, то им стало неповадно уже после «болотного дела». Если же имелись в виду активисты вроде самого Дадина, то их наказание, как правило, не отпугивает, а заставляет искать новые формы протеста.
Соразмерно ли наказание, которое несет Ильдар Дадин, его проступку (если вообще считать попытку заявить о своей гражданской позиции проступком)? Здесь можно привести другой, довольно свежий пример преступления и наказания. В 2014 году суд установил, что Евгения Васильева, обвиненная в мошенничестве с активами Министерства обороны, причинила государству ущерб на сумму 647 млн руб. Это ущерб, нанесенный не абстрактному государству, а армии и флоту, двум надежным друзьям России, если цитировать Александра III.
Ущерб, нанесенный государству человеком, развернувшим протестный плакат в рамках одиночного пикета, измерить деньгами гораздо сложнее. Вероятно, он огромен, ведь Евгения Васильева, дожидаясь суда, могла совершать прогулки и покупки, писать стихи и рисовать картины. Ильдар Дадин не пользовался такой свободой. Васильева была освобождена из колонии спустя месяц после этапирования, получив положительную характеристику от администрации. Дадин едва ли рассчитывает на такое развитие событий.
По всей видимости, в глазах власти речь идет о разных типах ущерба и угрозы. Махинации с государственными финансами, хищение – дело внутреннее, даже можно сказать, внутриэлитное. Преступник теряет доверие руководства, его не прощают, но и не унижают. Человек может красть деньги, но не желает разрушить систему. Оппозиционер, по мысли власти, именно разрушением и занят. Сам по себе одиночный пикет – мелочь, равно как и митинг или даже небольшая оппозиционная партия. Но все это вместе, будучи легальным, создает среду для вмешательства извне в дела России. Именно поэтому Васильевой – снисхождение, а Дадину – закон во всей его строгости.
Вчера в Сегежской исправительной колонии, где отбывает наказание оппозиционный активист Ильдар Дадин, ждали бригаду независимых врачей. Они должны были установить, подвергался ли Дадин физическому насилию. В письме к жене он утверждает, что его уже месяц избивают и пытают, он опасается этого не выдержать. В свою очередь, ФСИН информацию о пытках опровергает, ссылаясь на видеозапись, на которой сам Дадин заявляет, что никаких телесных повреждений у него нет. Видео было распространено в Интернете. Адвокат Дадина Алексей Липцер считает, что его подзащитного могли заставить дать такие показания.
Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков еще во вторник обещал проинформировать Владимира Путина о ситуации с заключенным активистом. История с издевательствами над оппозиционером в колонии, конечно, политически невыгодна власти. Впрочем, Ильдар Дадин вполне мог и не оказаться в тюрьме. Это случилось с ним потому, что в 2014 году федеральным законом в Уголовный кодекс была введена статья 212.1 «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». Дадин оказался первым осужденным по новой статье, потому что несколько раз его задерживали во время одиночного пикета и один раз во время шествия по Мясницкой улице.
Примечательно, что статья 212.1 предполагает широкий спектр наказаний – от разного размера штрафов и разной продолжительности общественных работ до лишения свободы на срок от одного года до пяти лет. Дадину дали два с половиной года колонии. Почему пошли по жесткому пути? Ответ, вероятно, прост: чтобы другим неповадно было. Но если под другими понимались протестные массы, то им стало неповадно уже после «болотного дела». Если же имелись в виду активисты вроде самого Дадина, то их наказание, как правило, не отпугивает, а заставляет искать новые формы протеста.
Соразмерно ли наказание, которое несет Ильдар Дадин, его проступку (если вообще считать попытку заявить о своей гражданской позиции проступком)? Здесь можно привести другой, довольно свежий пример преступления и наказания. В 2014 году суд установил, что Евгения Васильева, обвиненная в мошенничестве с активами Министерства обороны, причинила государству ущерб на сумму 647 млн руб. Это ущерб, нанесенный не абстрактному государству, а армии и флоту, двум надежным друзьям России, если цитировать Александра III.
Ущерб, нанесенный государству человеком, развернувшим протестный плакат в рамках одиночного пикета, измерить деньгами гораздо сложнее. Вероятно, он огромен, ведь Евгения Васильева, дожидаясь суда, могла совершать прогулки и покупки, писать стихи и рисовать картины. Ильдар Дадин не пользовался такой свободой. Васильева была освобождена из колонии спустя месяц после этапирования, получив положительную характеристику от администрации. Дадин едва ли рассчитывает на такое развитие событий.
По всей видимости, в глазах власти речь идет о разных типах ущерба и угрозы. Махинации с государственными финансами, хищение – дело внутреннее, даже можно сказать, внутриэлитное. Преступник теряет доверие руководства, его не прощают, но и не унижают. Человек может красть деньги, но не желает разрушить систему. Оппозиционер, по мысли власти, именно разрушением и занят. Сам по себе одиночный пикет – мелочь, равно как и митинг или даже небольшая оппозиционная партия. Но все это вместе, будучи легальным, создает среду для вмешательства извне в дела России. Именно поэтому Васильевой – снисхождение, а Дадину – закон во всей его строгости.