Консенсусу левых и умеренных либералов приходит конец: Новая структура Госдумы вынуждает "Единую Россию" становиться еще более популистской
«Единая Россия» поделилась с оппозицией комитетами в Государственной думе. В новом парламенте их будет 26, а не 30. Себе единороссы оставили 13 – ровно половину. Коммунисты возглавят пять комитетов, столько же получит ЛДПР, еще три отойдут «Справедливой России». «Единая Россия» поступила весьма щедро. Она выиграла выборы, вернула себе конституционное большинство, следовательно, раздел комитетов мог получиться и сугубо символическим.
На структурном уровне в Думе, таким образом, сохраняется видимость статус-кво. Это можно объяснить стремлением власти сохранить так называемый крымский консенсус, то есть поддержку ведущими партиями курса президента страны (см. «НГ» от 26.09.16), не позволить лояльной оппозиции пойти по пути протеста и игры не по правилам. Вместе с тем кажется очевидным, что прежнее распределение мандатов в Госдуме во многом отвечало интересам партии власти, которой теперь придется слишком многое брать на себя.
Экс-спикер нижней палаты Сергей Нарышкин незадолго до объявления о переходе на другую работу – в Службу внешней разведки – заявил, что в России уже «можно думать о введении разных уровней налогообложения в зависимости от доходов». Другими словами, речь идет о прогрессивной шкале налогообложения. Это левая политическая идея. До сих пор ее поднимала на щит оппозиция (опять же левая), а вовсе не «Единая Россия». Против прогрессивного налогообложения выступало правительство, глава которого является по совместительству и председателем правящей партии. Теперь выходит, что картина меняется и экономическая политика власти может оказаться еще более популистской.
На первый взгляд это может показаться парадоксальным. Партия выигрывает выборы с явным преимуществом, получает конституционное большинство и может сама диктовать политическую и экономическую повестку. Это так, если ориентироваться на стандартную логику политического процесса. Российская логика иная. Нынешняя правящая элита, реализуя в прошлом (и в настоящем) ряд социально ориентированных проектов, отобрала значительную часть электората у левых партий, прежде всего парламентских. Перед ними встал выбор: либо радикализация, а следовательно, маргинализация, либо игра по правилам, умеренная критика курса власти и время от времени озвучивание смелых левых идей, позволяющее прощупать социальную почву. Прогрессивная шкала налогообложения – одна из таких идей.
Ядерный электорат «Единой России» – зависимые от государства граждане, ориентированные на расширение его социальных обязательств. Одновременно с партией власти не конфликтовали и многие представители бизнеса. Они прагматики, и прагматизм подсказывал им, что нынешняя система власти утвердилась надолго, а в Госдуме самой рыночной партией является именно «Единая Россия». Партия власти, в свою очередь, не пошла по пути внутреннего разделения на левых и умеренных экономических либералов, продолжая сидеть на двух стульях. Имея значительный корпус оппозиционных левых популистов в Думе, это было делать легче. Теперь же партии власти, завладевшей абсолютным большинством, придется определяться, и едва ли этот выбор, учитывая общую левую ориентацию российского электората, окажется в пользу рынка или непопулярных реформ.
Крымский консенсус, вероятно, сохранится, но консенсус левых и умеренных либералов оказывается под угрозой. Думская оппозиция, в частности коммунисты, год за годом обвиняла власть в либерализме. «Единой России» это было отчасти выгодно: зависимый электорат и так верил делам, а не словам, а бизнес получал сигнал, кого из четырех думских партий правильнее поддерживать. Теперь это может оказаться неактуальным, а бизнес будет вынужден подстраиваться под общий левый курс власти.
На структурном уровне в Думе, таким образом, сохраняется видимость статус-кво. Это можно объяснить стремлением власти сохранить так называемый крымский консенсус, то есть поддержку ведущими партиями курса президента страны (см. «НГ» от 26.09.16), не позволить лояльной оппозиции пойти по пути протеста и игры не по правилам. Вместе с тем кажется очевидным, что прежнее распределение мандатов в Госдуме во многом отвечало интересам партии власти, которой теперь придется слишком многое брать на себя.
Экс-спикер нижней палаты Сергей Нарышкин незадолго до объявления о переходе на другую работу – в Службу внешней разведки – заявил, что в России уже «можно думать о введении разных уровней налогообложения в зависимости от доходов». Другими словами, речь идет о прогрессивной шкале налогообложения. Это левая политическая идея. До сих пор ее поднимала на щит оппозиция (опять же левая), а вовсе не «Единая Россия». Против прогрессивного налогообложения выступало правительство, глава которого является по совместительству и председателем правящей партии. Теперь выходит, что картина меняется и экономическая политика власти может оказаться еще более популистской.
На первый взгляд это может показаться парадоксальным. Партия выигрывает выборы с явным преимуществом, получает конституционное большинство и может сама диктовать политическую и экономическую повестку. Это так, если ориентироваться на стандартную логику политического процесса. Российская логика иная. Нынешняя правящая элита, реализуя в прошлом (и в настоящем) ряд социально ориентированных проектов, отобрала значительную часть электората у левых партий, прежде всего парламентских. Перед ними встал выбор: либо радикализация, а следовательно, маргинализация, либо игра по правилам, умеренная критика курса власти и время от времени озвучивание смелых левых идей, позволяющее прощупать социальную почву. Прогрессивная шкала налогообложения – одна из таких идей.
Ядерный электорат «Единой России» – зависимые от государства граждане, ориентированные на расширение его социальных обязательств. Одновременно с партией власти не конфликтовали и многие представители бизнеса. Они прагматики, и прагматизм подсказывал им, что нынешняя система власти утвердилась надолго, а в Госдуме самой рыночной партией является именно «Единая Россия». Партия власти, в свою очередь, не пошла по пути внутреннего разделения на левых и умеренных экономических либералов, продолжая сидеть на двух стульях. Имея значительный корпус оппозиционных левых популистов в Думе, это было делать легче. Теперь же партии власти, завладевшей абсолютным большинством, придется определяться, и едва ли этот выбор, учитывая общую левую ориентацию российского электората, окажется в пользу рынка или непопулярных реформ.
Крымский консенсус, вероятно, сохранится, но консенсус левых и умеренных либералов оказывается под угрозой. Думская оппозиция, в частности коммунисты, год за годом обвиняла власть в либерализме. «Единой России» это было отчасти выгодно: зависимый электорат и так верил делам, а не словам, а бизнес получал сигнал, кого из четырех думских партий правильнее поддерживать. Теперь это может оказаться неактуальным, а бизнес будет вынужден подстраиваться под общий левый курс власти.