Сладкая розовая жидкость вместо шампанского
Если продраться сквозь бесконечные красивости, новая биография мадам Клико сообщает немало интересного об истории шампанского и преданной российской любви к нему.
Если бы современному человеку довелось попробовать шампанское двухсотлетней давности, он, скорее всего, решил бы, что ему по ошибке налили «кока-колу». Во времена, когда Барб-Николь Понсарден еще не была вдовой Клико и еще не могла знать, что станет одной из культовых фигур в истории мирового бизнеса, цвет шампанского был розовый с землистым оттенком, а количество сахара превышало нынешнее самое сладкое шипучее вино десятикратно.
Эти и некоторые другие занимательные сведения из истории игристого вина провинции Шампань содержатся в книге «Вдова Клико. История винной империи и ее императрицы», вышедшей в московском издательстве United Press. Сама по себе эта история настолько захватывающая, что ее не удалось загубить даже такому неумелому биографу, каким по праву может считаться американка Тилар Маццео. Эта дама приложила немало усилий, чтобы книга о вдове Клико превратилась в подобие той приторно сладкой розовой жидкости, которой было шампанское во времена юности героини.
Есть простой прием, позволяющий отличить хорошую биографию от плохой. В последней автор всегда способен совершить лоботомию своему герою и рассказать читателю о его мыслях и чаяниях. «Барб-Николь радостно смотрела в будущее», — пишет г-жа Маццео. Дальше — больше: «Глядя на потолок своей спальни ранним утром 10 февраля 1806 года, Барб-Николь, возможно, чувствовала легкое волнение». Или: «У Марии-Антуанетты было множество шелковых юбок и бриллиантовых пряжек для туфель, но ей казалось, что их недостаточно». Откуда современная американка может знать, что там казалось или не казалось французской королеве двести лет назад, и чем биограф меряет уровень оптимизма будущей вдовы Клико? Или вот еще чудесная находка: «Его энергия опьяняла», — пишет автор о муже своей героини. С учетом предмета повествования, энергия виноторговца, конечно же, должна опьянять.
Помимо мыслей и чувств героев, богатое воображение автора рисует даже запахи безвозвратно ушедшей эпохи. Так, г-жа Маццео предполагает, что во время свадьбы Барб-Николь с мсье Клико в руках невесты был букет «из роз и флердоранжей [так в тексте — BFM.ru]», а значит, по ее мысли, «легкий ветерок, рождавшийся где-то в глубине бесконечных туннелей под Реймсом» разносил «их нежный аромат в прохладном воздухе». Добро бы речь шла о женском романе, но перед нами биография исторического персонажа.
Если вы все же решили прочитать книгу в ярко-желтой обложке цвета этикетки Veuve Cliquot, то мой вам совет: пролистывайте необязательные описания, которыми автор пытается ввести нас в историческую эпоху при помощи почерпнутых из Интернета стереотипов. За вычетом этих красивостей в сочинении г-жи Маццео безусловно есть кое-что еще, что будет интересно всем любителям игристого напитка, а также, как это ни странно, российских нравов.
Например, в книге содержится ответ на вопрос о том, отчего в старину бокалы для шампанского, которые французы называют coupes, представляли собой некое подобие неглубокой чаши. Они, как повествует легенда, повторяли форму груди мадам де Помпадур. Любовница короля Людовика XV, помимо красивой груди, давшей форму бокалу, прославилась также фразой: «Шампанское — это единственное вино, выпив которое женщина становится красивее». Маркиза знала, о чем говорила.
Хотя шампанское почему-то считается по преимуществу женским напитком (с чем никогда бы не согласился такой его любитель, как, например, Уинстон Черчилль) руководят его производством преимущественно мужчины. Из крупных домов шампанского сейчас, если верить книге, только один (как раз носящий имя женщины) — Veuve Cliquot Ponsardin — возглавляет дама, Сесиль Бонфон. Но так было не всегда. В истории этого великолепного вина оставили заметный след многие женщины, и не только вдова Клико. Например, изобретением сухого шампанского, брют, мир обязан другой французской вдове — Луизе Поммери. Имена многих шампанских домов, например, Боланже или Лоран-Перье связаны с именами когда-то управлявших ими женщин, соответственно Лили Боланже (в книге «Боллингер») и Матильды Эмили Лоран-Перье (в книге «Лорен-Перрье»).
Помимо роли женщин во французском виноделии, книга г-жи Маццео достаточно убедительно рассказывает о роли России в мировых успехах французского виноделия. Подобно тому, как французская живопись конца XIX — начала XX вв. не состоялась бы во всем своем великолепии без русских меценатов Щукина и Морозова, история французского шампанского была бы гораздо скромнее, если бы не страсть российского императорского двора к этому напитку. В штаб-квартире французской компании Baccarat в Париже целый раздел посвящен хрустальным бокалам, которые заказывали члены Императорского семейства. Поскольку их величества имели похвальную (для французских производителей) привычку разбивать хрусталь, осушив бокал, то Baccarat едва успевала выполнять все новые заказы из Санкт-Петербурга. Предусмотрительные французы всякий раз делали императорский хрусталь в двух экземплярах, благодаря чему в Париже теперь имеется что-то вроде музея, повествующего о страстной любви российских повелителей к шампанскому.
Но вернемся к книге о вдове Клико. Поразительно, но даже в годы наполеоновских войн на долю далекой России, при всех немыслимых логистических трудностях доставки пенного напитка из Реймса в СПб и Москву, приходилось не менее трети продаж того, что впоследствии назовут Veuve Cliquot. Надо заметить, что уже двести лет назад французские виноторговцы старались выведывать дворцовые слухи, чтобы правильно построить стратегию продаж. Например, когда представитель вдовы Клико проведал, что супруга Александра Первого беременна, в его воображении нарисовались тысячи ящиков шампанского, которые пересекают русско-французскую границу. Александр безумно хотел сына. А чем же и отпраздновать такое событие, как не напитком твоих заклятых врагов-французов?
Но тут вдову Клико и ее агента в СПб поджидало разочарование. Императрица разрешилась от бремени дочерью, да еще поговаривали, что — от любовника. Соответственно масштабы потребления шампанского при дворе не выросли.
Некоторые пассажи из писем агента мадам Клико в России звучат весьма современно. О трудностях работы в Петербурге он сообщает: «Избыток роскоши [здесь] таков, что агент, за вычетом всех расходов, не получает ничего…» В Москве дело обстояло еще хуже: «Торговля здесь полностью прогнила, недобросовестность в порядке вещей, — писал представитель дома Клико. — «Иностранные компании здесь считают дойными коровами, годными только на то, чтобы тянуть из них деньги».
Как видим, преемственность — одна из чудесных особенностей нашей с вами истории, и в этом смысле изучение биографии мадам Клико-Понсарден весьма поучительно. По прошествии двухсот лет описания нравов российского рынка в иностранных СМИ совпадают с вышеприведенными текстуально. Но есть и добрый знак. Впервые с дореволюционных времен повар главы государства — француз, а президент Дмитрий Медведев отдает должное дорогому французскому шампанскому Crуstal от Луи Родерера.
Правда, в Кремле предстоит рокировка, так что судьба французского повара Жерома Риго выглядит не столь блестяще, как до недавнего съезда «Единой России». В чем нет никаких сомнений, так это в том, что до тех пор, пока цены на нефть на биржах Нью-Йорка и Лондона будут продолжать колебаться вокруг нынешних значений, любовь наших соотечественников к Veuve Cliquot не ослабнет.
Если бы современному человеку довелось попробовать шампанское двухсотлетней давности, он, скорее всего, решил бы, что ему по ошибке налили «кока-колу». Во времена, когда Барб-Николь Понсарден еще не была вдовой Клико и еще не могла знать, что станет одной из культовых фигур в истории мирового бизнеса, цвет шампанского был розовый с землистым оттенком, а количество сахара превышало нынешнее самое сладкое шипучее вино десятикратно.
Эти и некоторые другие занимательные сведения из истории игристого вина провинции Шампань содержатся в книге «Вдова Клико. История винной империи и ее императрицы», вышедшей в московском издательстве United Press. Сама по себе эта история настолько захватывающая, что ее не удалось загубить даже такому неумелому биографу, каким по праву может считаться американка Тилар Маццео. Эта дама приложила немало усилий, чтобы книга о вдове Клико превратилась в подобие той приторно сладкой розовой жидкости, которой было шампанское во времена юности героини.
Есть простой прием, позволяющий отличить хорошую биографию от плохой. В последней автор всегда способен совершить лоботомию своему герою и рассказать читателю о его мыслях и чаяниях. «Барб-Николь радостно смотрела в будущее», — пишет г-жа Маццео. Дальше — больше: «Глядя на потолок своей спальни ранним утром 10 февраля 1806 года, Барб-Николь, возможно, чувствовала легкое волнение». Или: «У Марии-Антуанетты было множество шелковых юбок и бриллиантовых пряжек для туфель, но ей казалось, что их недостаточно». Откуда современная американка может знать, что там казалось или не казалось французской королеве двести лет назад, и чем биограф меряет уровень оптимизма будущей вдовы Клико? Или вот еще чудесная находка: «Его энергия опьяняла», — пишет автор о муже своей героини. С учетом предмета повествования, энергия виноторговца, конечно же, должна опьянять.
Помимо мыслей и чувств героев, богатое воображение автора рисует даже запахи безвозвратно ушедшей эпохи. Так, г-жа Маццео предполагает, что во время свадьбы Барб-Николь с мсье Клико в руках невесты был букет «из роз и флердоранжей [так в тексте — BFM.ru]», а значит, по ее мысли, «легкий ветерок, рождавшийся где-то в глубине бесконечных туннелей под Реймсом» разносил «их нежный аромат в прохладном воздухе». Добро бы речь шла о женском романе, но перед нами биография исторического персонажа.
Если вы все же решили прочитать книгу в ярко-желтой обложке цвета этикетки Veuve Cliquot, то мой вам совет: пролистывайте необязательные описания, которыми автор пытается ввести нас в историческую эпоху при помощи почерпнутых из Интернета стереотипов. За вычетом этих красивостей в сочинении г-жи Маццео безусловно есть кое-что еще, что будет интересно всем любителям игристого напитка, а также, как это ни странно, российских нравов.
Например, в книге содержится ответ на вопрос о том, отчего в старину бокалы для шампанского, которые французы называют coupes, представляли собой некое подобие неглубокой чаши. Они, как повествует легенда, повторяли форму груди мадам де Помпадур. Любовница короля Людовика XV, помимо красивой груди, давшей форму бокалу, прославилась также фразой: «Шампанское — это единственное вино, выпив которое женщина становится красивее». Маркиза знала, о чем говорила.
Хотя шампанское почему-то считается по преимуществу женским напитком (с чем никогда бы не согласился такой его любитель, как, например, Уинстон Черчилль) руководят его производством преимущественно мужчины. Из крупных домов шампанского сейчас, если верить книге, только один (как раз носящий имя женщины) — Veuve Cliquot Ponsardin — возглавляет дама, Сесиль Бонфон. Но так было не всегда. В истории этого великолепного вина оставили заметный след многие женщины, и не только вдова Клико. Например, изобретением сухого шампанского, брют, мир обязан другой французской вдове — Луизе Поммери. Имена многих шампанских домов, например, Боланже или Лоран-Перье связаны с именами когда-то управлявших ими женщин, соответственно Лили Боланже (в книге «Боллингер») и Матильды Эмили Лоран-Перье (в книге «Лорен-Перрье»).
Помимо роли женщин во французском виноделии, книга г-жи Маццео достаточно убедительно рассказывает о роли России в мировых успехах французского виноделия. Подобно тому, как французская живопись конца XIX — начала XX вв. не состоялась бы во всем своем великолепии без русских меценатов Щукина и Морозова, история французского шампанского была бы гораздо скромнее, если бы не страсть российского императорского двора к этому напитку. В штаб-квартире французской компании Baccarat в Париже целый раздел посвящен хрустальным бокалам, которые заказывали члены Императорского семейства. Поскольку их величества имели похвальную (для французских производителей) привычку разбивать хрусталь, осушив бокал, то Baccarat едва успевала выполнять все новые заказы из Санкт-Петербурга. Предусмотрительные французы всякий раз делали императорский хрусталь в двух экземплярах, благодаря чему в Париже теперь имеется что-то вроде музея, повествующего о страстной любви российских повелителей к шампанскому.
Но вернемся к книге о вдове Клико. Поразительно, но даже в годы наполеоновских войн на долю далекой России, при всех немыслимых логистических трудностях доставки пенного напитка из Реймса в СПб и Москву, приходилось не менее трети продаж того, что впоследствии назовут Veuve Cliquot. Надо заметить, что уже двести лет назад французские виноторговцы старались выведывать дворцовые слухи, чтобы правильно построить стратегию продаж. Например, когда представитель вдовы Клико проведал, что супруга Александра Первого беременна, в его воображении нарисовались тысячи ящиков шампанского, которые пересекают русско-французскую границу. Александр безумно хотел сына. А чем же и отпраздновать такое событие, как не напитком твоих заклятых врагов-французов?
Но тут вдову Клико и ее агента в СПб поджидало разочарование. Императрица разрешилась от бремени дочерью, да еще поговаривали, что — от любовника. Соответственно масштабы потребления шампанского при дворе не выросли.
Некоторые пассажи из писем агента мадам Клико в России звучат весьма современно. О трудностях работы в Петербурге он сообщает: «Избыток роскоши [здесь] таков, что агент, за вычетом всех расходов, не получает ничего…» В Москве дело обстояло еще хуже: «Торговля здесь полностью прогнила, недобросовестность в порядке вещей, — писал представитель дома Клико. — «Иностранные компании здесь считают дойными коровами, годными только на то, чтобы тянуть из них деньги».
Как видим, преемственность — одна из чудесных особенностей нашей с вами истории, и в этом смысле изучение биографии мадам Клико-Понсарден весьма поучительно. По прошествии двухсот лет описания нравов российского рынка в иностранных СМИ совпадают с вышеприведенными текстуально. Но есть и добрый знак. Впервые с дореволюционных времен повар главы государства — француз, а президент Дмитрий Медведев отдает должное дорогому французскому шампанскому Crуstal от Луи Родерера.
Правда, в Кремле предстоит рокировка, так что судьба французского повара Жерома Риго выглядит не столь блестяще, как до недавнего съезда «Единой России». В чем нет никаких сомнений, так это в том, что до тех пор, пока цены на нефть на биржах Нью-Йорка и Лондона будут продолжать колебаться вокруг нынешних значений, любовь наших соотечественников к Veuve Cliquot не ослабнет.
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00