«Коммерсант»: российские банки отказываются от пенсионного бизнеса
Российские банки, массово создававшие 6 лет назад собственные негосударственные пенсионные фонды (НПФ), фактически отказались от развития этого бизнеса. Заметными игроками пенсионного рынка, объем которого оценивается почти в 1 трлн рублей, остаются лишь 3 банка. В отличие от мировых российские пенсионные фонды так и не стали высокодоходным бизнесом, пишет в понедельник «Коммерсант».
На прошлой неделе Федеральная служба по финансовым рынкам направила предписания об устранении нарушений законодательства 15 НПФ. Среди фондов, получивших предписание регулятора, оказались НПФ, учредителями которых выступают крупные банки и страховые компании: «Ренессанс Жизнь и Пенсии» (учредитель страховая компания «Ренессанс Life»), Первый русский пенсионный фонд (БТА Банк), НПФ МДМ (МДМ-Банк). «Банки фактически отказались от развития пенсионного бизнеса», — оценивает ситуацию исполнительный директор НПФ «Стайер» Аркадий Недбай.
Интерес банков к пенсионному бизнесу возник в 2003 году с началом пенсионной реформы. «Когда НПФ разрешили работать на рынке обязательного пенсионного страхования, у банков появилось предчувствие длинных денег, и они стали создавать свои фонды», — объясняет бывший президент НПФ Газпромбанка Владимир Серебряный. Собственные НПФ тогда появились у банков «Менатеп СПб», Гута-Банка, Внешторгбанка, «Глобэкса», ING банка, Русского Банка Развития, Альфа-Банка, «Зенита», Промстройбанка, Сбербанка и многих других.
Банки делали ставку на свою филиальную сеть, с помощью которой, как они думали, им удастся привлечь тысячи клиентов с открытого рынка, отмечает Серебряный. «Но российский пенсионный рынок строился по кэптивной модели — лидерами рынка являются НПФ, которые учреждены крупными промышленными компаниями с корпоративными пенсионными программами», — говорит Недбай.
Фондов, работающих на открытом рынке, сегодня единицы, утверждают эксперты. «Для завоевания значимой доли на открытом рынке и для того, чтобы сделать НПФ рентабельным, требуются колоссальные инвестиции, а срок окупаемости этого бизнеса может достигать пяти лет», — констатирует исполнительный директор НПФ «Райффайзен» Елена Горшкова. Недбай добавляет, что специфика пенсионного бизнеса такова, что маржа от основной деятельности банков несравнимо выше. Так, прибыль НПФ складывается лишь из 3% от суммы взносов (только в рамках пенсионных резервов) и 15% от инвестиционного дохода.
В результате заметными игроками пенсионного рынка считаются лишь три «банковских» НПФ — это Газпромбанк-фонд (22-е место по объему пенсионных резервов, 1,6 млрд рублей), НПФ Сбербанка (25-е, 1,4 млрд) и НПФ «Райффайзен» (36-е, 705 млн). Остальные фонды, созданные банками, не входят даже в топ-50, подчеркивает газета.
После того как лицензионные требования к НПФ ужесточились (в частности, была повышена минимальная оценка имущества для обеспечения уставной деятельности до 50 млн рублей), собственники банков — учредителей НПФ оказались не готовы инвестировать в пенсионный бизнес, предпочитая развивать банковский. «В начале пенсионной реформы банки надеялись, что, как и во всем мире, НПФ в России станут большим бизнесом, однако этого не произошло и фонды не стали самостоятельными бизнес-единицами, генерирующими стабильно высокую прибыль», — считает Недбай.
На прошлой неделе Федеральная служба по финансовым рынкам направила предписания об устранении нарушений законодательства 15 НПФ. Среди фондов, получивших предписание регулятора, оказались НПФ, учредителями которых выступают крупные банки и страховые компании: «Ренессанс Жизнь и Пенсии» (учредитель страховая компания «Ренессанс Life»), Первый русский пенсионный фонд (БТА Банк), НПФ МДМ (МДМ-Банк). «Банки фактически отказались от развития пенсионного бизнеса», — оценивает ситуацию исполнительный директор НПФ «Стайер» Аркадий Недбай.
Интерес банков к пенсионному бизнесу возник в 2003 году с началом пенсионной реформы. «Когда НПФ разрешили работать на рынке обязательного пенсионного страхования, у банков появилось предчувствие длинных денег, и они стали создавать свои фонды», — объясняет бывший президент НПФ Газпромбанка Владимир Серебряный. Собственные НПФ тогда появились у банков «Менатеп СПб», Гута-Банка, Внешторгбанка, «Глобэкса», ING банка, Русского Банка Развития, Альфа-Банка, «Зенита», Промстройбанка, Сбербанка и многих других.
Банки делали ставку на свою филиальную сеть, с помощью которой, как они думали, им удастся привлечь тысячи клиентов с открытого рынка, отмечает Серебряный. «Но российский пенсионный рынок строился по кэптивной модели — лидерами рынка являются НПФ, которые учреждены крупными промышленными компаниями с корпоративными пенсионными программами», — говорит Недбай.
Фондов, работающих на открытом рынке, сегодня единицы, утверждают эксперты. «Для завоевания значимой доли на открытом рынке и для того, чтобы сделать НПФ рентабельным, требуются колоссальные инвестиции, а срок окупаемости этого бизнеса может достигать пяти лет», — констатирует исполнительный директор НПФ «Райффайзен» Елена Горшкова. Недбай добавляет, что специфика пенсионного бизнеса такова, что маржа от основной деятельности банков несравнимо выше. Так, прибыль НПФ складывается лишь из 3% от суммы взносов (только в рамках пенсионных резервов) и 15% от инвестиционного дохода.
В результате заметными игроками пенсионного рынка считаются лишь три «банковских» НПФ — это Газпромбанк-фонд (22-е место по объему пенсионных резервов, 1,6 млрд рублей), НПФ Сбербанка (25-е, 1,4 млрд) и НПФ «Райффайзен» (36-е, 705 млн). Остальные фонды, созданные банками, не входят даже в топ-50, подчеркивает газета.
После того как лицензионные требования к НПФ ужесточились (в частности, была повышена минимальная оценка имущества для обеспечения уставной деятельности до 50 млн рублей), собственники банков — учредителей НПФ оказались не готовы инвестировать в пенсионный бизнес, предпочитая развивать банковский. «В начале пенсионной реформы банки надеялись, что, как и во всем мире, НПФ в России станут большим бизнесом, однако этого не произошло и фонды не стали самостоятельными бизнес-единицами, генерирующими стабильно высокую прибыль», — считает Недбай.