Обзор прессы от 28 августа 2007 г
Как сообщила Российская Бизнес-газета в статье "Стокгольм замахнулся березовым веником" Скандинавия опротестовывает в ЕС и ВТО российские лесоэкспортные пошлины
Скандинавские государства, недовольные повышением российских лесоэкспортных пошлин, ныне настаивают на ужесточении условий вступления России в ВТО. Дело в том, что в среднем треть скандинавских лесопромышленных мощностей работает на дешевом российском сырье.
Министр внешней торговли Швеции Стен Тольгфорс в недавнем интервью Рейтер сделал беспрецедентное по жесткости заявление, что прямые переговоры о торговле с Россией больше не являются продуктивными, и сообщил, что Швеция просит помощи у Евросоюза, ибо Москва вводит новые пошлины на экспорт древесины. Министр отметил также, что "впервые наше правительство так откровенно критически относится к России".
Минторг Швеции сообщил о письме, которое С. Тольгфорс отправил торговому комиссару ЕС Питеру Мандельсону, в котором изложены предложения о необходимости новых условий вступления России в ВТО. Поводом для этого письма стали намерения Москвы продолжать повышение экспортных пошлин на целлюлозу, древесину и многие пиломатериалы. Ранее аналогичное недовольство высказало руководство Финляндии
Очевидно, что скандинавские лесопромышленники получают из-за этого крупные убытки: благодаря дешевому российскому сырью в Скандинавии обеспечивалась колоссальная норма прибыли в лесопромышленных отраслях.
Иными словами, проблему импорта польского мяса, курируемую Евросоюзом, пытаются "дополнить" российскими лесоэкспортными пошлинами. Причем эти вопросы лоббируются в качестве тематики переговоров по линии ВТО. Многие аналитики полагают, что отказ России от своих позиций по данным вопросам становится условием нового соглашения РФ - ЕС о партнерстве: срок действия предыдущего соглашения истекает 1 декабря 2008 года. Намерение же предъявлять новые требования к российской внешнеэкономической политике, естественно, оттягивает подписание нового соглашения с ЕС, а в его отсутствие "позволительны" любые санкции против России со стороны всего Евросоюза и отдельных его участников.
С июля 2007 года в России взимается 10 евро (13,5 доллара) с каждого кубометра древесины, вывозимого за рубеж, а с января 2009 года эта пошлина должна вырасти до 50 евро с промежуточным повышением с апреля 2008 года.
Скандинавские исследователи полагают, что многие шведские импортеры леса могут не только лишиться прибыли и даже свернуть производство, что приведет к быстрому и резкому сокращению рабочих мест в лесопромышленном комплексе региона.
Основным российским сырьем для скандинавской лесопереработки является береза, рыночная цена которой в Скандинавии минимум втрое дешевле шведской и финляндской. Поэтому скандинавские правительства и бизнес-структуры лоббируют отмену высоких лесоэкспортных пошлин РФ прежде всего на березу и ее полуфабрикаты. Переориентация же на скандинавскую березу или на аналогичное сырье из постсоветской Прибалтики
и/или восточноевропейских стран сократит рентабельность скандинавской лесопереработки самое меньшее на треть.
По имеющейся информации, свыше половины российской березы поставляется в Скандинавию по нелегальным схемам, что еще больше занижает на нее экспортные и "внутрискандинавские" цены.
* * *
В статье "Освоение через дорожный прирост" Эксперт Сибирь сообщает: Отсутствие полноценной дорожной инфраструктуры сегодня одна из ключевых проблем в лесозаготовительной отрасли том, как это отражается на деятельности "лесников", о состоянии дел с дорогами в Группе "Илим", занимающей лидирующие позиции не только в российской, но и мировой лесной отрасли, нам удалось побеседовать с директором по взаимодействию с органами государственной власти и местного самоуправления компании Дмитрием Чуйко.
- Как на деятельности лесной отрасли и вашей компании в частности сказывается неразвитость сети дорог, в том числе лесовозных?
- Начнем с того, что не только для нашей Группы, а для всего лесопромышленного комплекса и его лесозаготовительного сектора проблема инфраструктуры вообще и транспортной сети в частности - одна из ключевых. Я имею в виду не только автодороги, а вообще всю транспортную структуру: автомобильные, железнодорожные, водные пути. Среди них самое слабое звено - это все же дорожная сеть. Наше общение с широким кругом лесопромышленников показывает, что мало кто ведет подробный и точный статистический анализ: сколько километров дорог и каких категорий имеется по обслуживанию закрепленной лесной площади, в каком они состоянии, сколько их необходимо и каковы потери из-за их неразвитости. Нет четкой статистики и факторного анализа у многих, если не у большинства. Нет обоснованного представления, сколько нужно магистральных дорог и сколько есть, сколько нужно и сколько есть лесных и технологических дорог, как это соотносится по летнему и зимнему лесному фонду, как влияет на освоение расчетной лесосеки на выделенной площади и каковы потребности в технике, в людях, в деньгах. Это вопрос, касающийся всех.
В наиболее развитых европейских странах, имеющих сравнительно небольшие площади и густую дорожную сеть, плотность дорог доходит до 40 километров на тысячу гектаров. Но это идеал, нереальный для нашей огромной страны. Мы посмотрели данные по большинству европейских и североамериканских стран. В среднем плотность дорожной сети там составляет 10-15 километров на тысячу гектаров. Будем считать, что этот уровень позволяет достаточно уверенно осваивать расчетную лесосеку. В России 0, 8 километра считается хорошим показателем. В нашей компании - а мы провели полную ревизию лесных дорог, и теперь можем точно сказать - этот показатель равен 1, 3 километра на тысячу гектаров.
У нас три главных производственных района: Коряжма (Архангельская область), Братск и Усть-Илимск (Иркутская область). Плотность наших лесных дорог в Коряжме - 2, 2 километра, Братске - 1, Усть-Илимске - 1, 2. Хотя и выше, чем в целом по России, но очень далеко от того, что обеспечивает оптимальный уровень использования закрепленного лесного фонда. В чем выражается эта оптимальность? Первое - в проценте освоения расчетной лесосеки. Второе - в среднем плече вывозки. Третье - в производительности техники. И четвертое - в затратах на ее ремонт. Зачастую оперируют только двумя первыми параметрами. Но можно осваивать расчетную лесосеку, вывозя лес внутри технологическими дорогами, а то и по бездорожью за три-пять километров, постоянно мучиться с поломками техники, и тогда потери будут огромными, хотя процент освоения будет высокий.
По Группе мы используем расчетную лесосеку на 80 процентов. А в сибирском регионе эти данные такие: в Братске - 62 процента, в Усть-Илимске - 87. Итак, первое, к чему приводит неразвитость дорожной сети - это недоосвоение расчетной лесосеки. Ясно, что здесь еще работать и работать, прежде всего, вкладывать деньги в развитие дорожной сети.
- А если бы плотность дорог у вас была в пределах 10 километров на тысячу гектаров, то освоение было бы стопроцентным?
- Такого никогда не бывает. 93-98 - да, но 100 нереально. Во-первых, не всегда породный состав строго соответствует технологическому заказу. И по новому лесному законодательству при определенном проценте концентрации породного состава, не соответствующего требованиям переработчика, его можно оставлять до будущих времен. Второе: есть соотношение летнего и зимнего лесного фонда, а реальные погодные условия могут не соответствовать параметрам этого разделения. Вы считаете, что это летний лесной фонд, но летом пошли затяжные дожди, и вы даже въехать на делянку не смогли. В результате переносите освоение на зиму. Все это тоже сказывается на проценте освоения расчетной лесосеки. Еще есть ряд факторов. Но ключевой, конечно, - это развитие дорожной инфраструктуры. Очевидно, что если мы по группе осваиваем арендованный лесной фонд на 80 процентов, а в идеальном варианте это было бы 95-98, то считайте - 1/6 той доходности, которую мы могли бы иметь с этого участка лесного фонда, мы не добираем. Вот реальный результат недофинансирования инфраструктуры. Обращаю внимание, что это по одной из ведущих компаний с точки зрения внимания к развитию инфраструктуры. А возьмите региональные данные освоения расчетной лесосеки и увидите цифры 17, 23, 30 процентов. Если 50, то считается уже регион - передовик производства. А ведь есть лесные области, где освоение всего на уровне 8-12 процентов. Получается замкнутый круг: неразвитость дорожной сети приводит к низкому освоению расчетной лесосеки, малые объемы лесозаготовки являются препятствием в создании перерабатывающих мощностей, а их отсутствие лишает финансовой возможности инвестировать в развитие дорожной сети. Разорвать это кольцо можно через дорожную инфраструктуру. Только так.
- А кто должен заниматься инвестированием?
- Я вижу идеальный вариант таким: собственник - в данном случае, государство - заинтересован в том, чтобы из своей собственности извлечь максимальный доход, конечно, по возможности не нарушив при этом социальные, экологические и другие нормы, то есть должен предоставить производственнику участок лесного фонда для разработки. В каком виде? В таком, в котором он дает максимальный результат и с точки зрения арендной платы, и с точки зрения получения конечной выгоды. Для этого надо выставить на аукцион участок лесного фонда, прошедший кадастровый учет, имеющий четкое межевание, на который есть полные актуализированные лесоустроительные материалы и, конечно же, проработана, создана дорожная сеть. Тогда можно сказать, что стоит это столько-то, а учитывая, что все подготовительные вопросы решены, темп освоения и финансово-экономический результат должен быть таким-то.
Вот это - предпосылки для проведения нормального доходного аукциона, полноценного освоения природных богатств, эффективного взаимодействия государства и частного бизнеса в природопользовании. В реальной жизни происходит, конечно, не так: лесоустроительные материалы не актуализированы, и кадастровый учет с межеванием отложили на 2009 год, и неизвестно, успеем или нет развить соответствующие профильные структуры. Потому что менталитет наш такой - если отложили, то и торопиться не нужно. Ведь еще год и четыре месяца до 2009-го - за это время ведь все может измениться - не будем спешить... И уж, конечно, рассуждаем: пусть дороги строят те, кто возьмет лес в аренду. А что будет с этими дорогами? Это ведь никого не волнует.
Если государственная политика сводится к тому, что надо осваивать богатые, но удаленные участки лесного фонда, вовлекать их в оборот, делать основой развития лесопереработки и базой для закрепления населения в тех регионах, где население очень редкое, и есть угроза потери контроля над территорией, то тут для государства приоритетная задача - развитие дорог. Госструктуры строят их самостоятельно или дают госзаказ частным фирмам на создание транспортной инфраструктуры и передают этот удаленный участок лесного фонда лесопользователю через аукцион или под приоритетный инвестиционный проект. Без государства предприниматель туда не пошел бы, потому что это дорого, это далеко, большое плечо вывозки, но поскольку с него сняли финансовую нагрузку на строительство дорог, то он может зайти не на 220 километров от центра переработки по максимуму, а на 350. Вот такая логика, как представляется, должна быть.
- А как в вашей компании происходит инвестирование, и от чего вы отталкиваетесь?
- На основании инвентаризации, которую мы провели, могу назвать точную протяженность имеющихся у нас дорог, используемых при заготовке и транспортировке древесины - 6 586 километров. Из них 4, 8 тысячи - это лесные дороги, остальные - магистральные. В год мы строим порядка 110 километров дорог. Ежегодно направляем на их строительство и ремонт по 170 миллионов рублей. И думаю, что корректировка нашего бизнес-плана на ближайшие пять лет будет осуществляться путем увеличения инвестиций в транспортную инфраструктуру. 75 процентов мы строим собственными дорожно-строительными отрядами, на остальное привлекаем сторонние организации. Думаю, что перспектива - в изменении этого соотношения за счет более активного привлечения подрядных строительных организаций. Но только специализирующихся на строительстве лесных дорог, как магистральных, так и тех, которые могли бы обеспечить весь технологический процесс.
- Какие бонусы вы получаете от прироста инфраструктуры в 110 километров в год?
- Такой прирост позволяет нам поддерживать тот объем заготовок, который у нас есть - порядка 7, 5 миллионов кубометров, и создавать предпосылки для привлечения подрядных организаций в закрепленный за нами лесной фонд на лесозаготовку. Это широко используемый в мире опыт. Почему мы платим за закрепленный лесной фонд, а привлекаем силы подрядчиков? Для обеспечения экономической безопасности: мы в результате уверены, что сырьем будем обеспечены. И если встречаем полноценную подрядную организацию, то предлагаем вести лесозаготовку на нашей территории и устанавливаем с ней договорные отношения. Думаю, что по мере формирования небольших и индивидуальных лесозаготовительных структур, развития их с точки зрения технического оснащения, обеспечения выполнения нормативных требований, мы будем наращивать объем заготовки привлекаемыми подрядными организациями.
- В общем, будущее в любом случае за укрупнением?
- Несомненно. За укрупнением лесопромышленных комплексов в целом с ядром в переработке и с привлечением мелких частных структур в лесозаготовительный сектор для выполнения подрядных работ. В Финляндии прекрасно работают бригады, состоящие из членов одной семьи - два брата или отец с сыном, владеющие современным комплексом лесозаготовительных машин. Они идут на подряд в крупную фирму, имеют выгодный заказ, безукоризненно выполняют все природоохранные требования - и в результате в стране высокие показатели. Нам, отечественным лесозаготовителям, еще работать и работать, чтобы достичь их уровня.
- Исходя из того, что Группа инвестирует не только в строительство, но и в ремонт дорог, проблема их выбытия для вас неактуальна. Но в последние 15 лет лесные дороги в основном просто некому было содержать.
- Убежден, хотя это вроде бы и противоречит нашим эгоистичным интересам, что очень жестко надо принимать дороги после завершения лесозаготовки на конкретном участке. То, что остается, когда лесозаготовитель уходит - это чаще всего безобразие. Дороги должны быть приведены в порядок, тем более у населенного пункта. Для европейской части России это вообще очень острая проблема. Здесь должна быть очень четкая нормативная база и очень высокая степень ответственности. Если дорога после завершения заготовки на данном участке осталась в нерабочем состоянии, если по ней не то что проехать - пройти невозможно, должны быть предъявлены санкции к лесозаготовителю, включая, может быть, приостановку допуска к новым аукционам.
- А нужна ли эта дорога потом еще кому-нибудь?
- Нужна, и прежде всего - для ухода за лесом. Невозможно полноценно и с использованием современной техники вести лесовосстановление и уход за лесом на больших площадях, если нет инфраструктуры. Я уж не говорю о населенных пунктах, о том, что возникает необходимость в дороге в чрезвычайных ситуациях, в медицинских целях, при борьбе с пожарами, при болезнях леса.
* * *
"Срубить нельзя сохранить" сообщила Известия Петербург Не в этой жизни возродится Кургальский лес
Там, где Кингисеппский район граничит с Эстонией, на Кургальском полуострове, раскинулась заповедная зона - заказник площадью 59 950 га. Но статус особо охраняемой природной территории (ООПТ) не спасает лесные угодья от двух напастей - огненной стихии и чиновничьего произвола. Ситуацию, сложившуюся в Кургальском заказнике, пришлось брать под личный контроль губернатору Ленинградской области Валерию Сердюкову. В июле была назначена комплексная проверка ООПТ. После чего руководители Кингисеппского лесхоза (в его ведении находится Кургальский заказник) лишились своих постов.
- Камбий жив, - констатирует, отряхивая землю с колен, профессор Лесотехнической академии Анатолий Грязькин. Только что он перочинным ножиком поковырял кору сосны. И выяснил: не погибли клетки ткани, благодаря которой древесный ствол растет в ширину, и образуются хорошо известные всем годичные кольца. Но это оптимистичное открытие никак не повлияет на судьбу сосенки. Ее, как и всех соседок, пустят под топор. Вернее, под технически продвинутый американский агрегат, который и лес валит, и сучки со стволов срезает, и на сегменты бревно делит, заменяя собой бригаду из 5 лесорубов.
- Перед специалистами встал вопрос, убирать ли деревья, обрамляющие очаг прошлогоднего пожара и ветровала, - поясняет Анатолий Грязькин. - Сосны еще живы, но через год все равно погибнут от вредителей - лубоеда, златки. Заразятся от остатков полегшего и вовремя не убранного леса. К тому же, очевидно, из-за низового пожара погиб запас лесной подстилки, корневая система, видимо, испорчена. Ничего не поделаешь - если в организме много больных мест, то их надо удалять.
"Больных мест" в Кургальском заказнике действительно немало. По разным данным, прошлым, особенно пожароопасным, летом в Кингисеппском лесхозе сгорело от 500 до 2000 га лесных угодий.
- Год назад тут грибы-ягоды собирали, а теперь - пепелище, и в ближайшие полвека ничего не вырастет, - директор фонда "Леноблприрода" Александр Лисицын с горечью машет рукой в сторону зловещего пейзажа - обуглившиеся обрубки деревьев, искалеченные пни, облака гари, вздымающиеся из-под подошв при каждом шаге. - В прошлом году тут с огнем всего два инспектора боролись. А нынче выясняется - чуть не каждый второй "пахал". Как в истории с ленинским бревном на субботнике, который только ленивый не тащил.
Причину лесных пожаров глава "Леноблприроды" видит в разгильдяйстве отдыхающих, разводящих костры и бросающих где попало мусор.
- Мы стараемся вытеснить их в четыре специально отведенные на территории заказника рекреационные зоны. Но случается недопонимание. Тут нам очень помогают соседи из погранотряда. У них есть оружие, что является довольно сильным и доходчивым аргументом.
А вот местные жители утверждают, что в заказнике орудуют "лесные братья" - браконьеры. Сельчане, отказываясь называть свои имена, говорят, что "большие дяди" нанимают за несколько сотен рублей мальчишек, чтобы те подожгли сосняк. После чего на выжженной делянке организуется так называемая санитарная, а на деле - сплошная вырубка. Под этой "вывеской" якобы можно неплохо нажиться на продаже уцелевших деревьев.
Эту версию категорически отвергает новый, назначенный меньше месяца назад директор Кингисеппского лесхоза Олег Ходотов:
- Специально поджигать лес, чтобы потом его спилить и продать, - нет никакого смысла. Это нецелесообразно с экономической точки зрения. Такая древесина теряет свою ценность. Любой специалист подтвердит.
Его предшественник Петр Гузовский поплатился своим креслом, кстати, не за то, что сквозь пальцы смотрел на эти санитарные (и не совсем) рубки. А как раз за то, что с ними не торопился. "70% площадей Кургальского полуострова, пройденных лесным пожаром 2006 года, подверглись сплошному ветровалу. Данные завалы лесхозом не были расчищены, рубка не производилась. Остались на корню сухостойные деревья. В результате погибал здоровый лес. Чтобы его спасти, необходимо срочное проведение санитарных рубок", - к такому выводу пришла комиссия, организованная комитетом по природным ресурсам и охране окружающей среды Ленобласти. Сменить директора и главного лесничего хозяйства областным властям удалось потому, что с этого года контроль за лесхозами перешел из федерального ведения в региональное. Теперь все лесхозы реорганизуются в новые структуры - лесничества и лесопарки. Будут переоформлены и договоры с прежними арендаторами. Что касается Кургальского заказника, то здесь частных арендаторов нет.
- Прямого запрета на сдачу в аренду территорий заказника в законе не содержится. Может быть, такая мера и была бы полезной, появился бы настоящий хозяин. Но если пойти на этот шаг, получим массовое возмущение общественности, - считает Наталия Орлова, представитель комитета по природным ресурсам Ленобласти.
Как бы то ни было, сейчас Кургальский - особо охраняемая зона, похожая совсем не на заповедные угодья, а на самый настоящий лесоповал, производит удручающее впечатление.
А на делянках новых посадок, в бороздах, едва виднеются крошечные (сантиметров 5-10) зеленые метелки - сосновый молодняк, который лесоводы высадили минувшей весной. И, кстати, выживут не все побеги, а лишь сильнейшие.
- Что-то она мне не нравится - верхушек много, - озабоченно склоняется Олег Ходотов над сосенкой-младенцем. - Верхушка должна вверх одна торчать. А если их несколько, вероятно, деревце больно.
Руководители лесхоза собираются строить специальные теплицы, чтобы легче было следить за тем, как растет и развивается "посадочный сосновый материал". И высаживать на делянки уже окрепшие, жизнеспособные деревца.
В любом случае, увидеть повзрослевшие деревья Кургальского заказника смогут лишь следующие поколения. Молодняк станет настоящими соснами лет через 90
Скандинавские государства, недовольные повышением российских лесоэкспортных пошлин, ныне настаивают на ужесточении условий вступления России в ВТО. Дело в том, что в среднем треть скандинавских лесопромышленных мощностей работает на дешевом российском сырье.
Министр внешней торговли Швеции Стен Тольгфорс в недавнем интервью Рейтер сделал беспрецедентное по жесткости заявление, что прямые переговоры о торговле с Россией больше не являются продуктивными, и сообщил, что Швеция просит помощи у Евросоюза, ибо Москва вводит новые пошлины на экспорт древесины. Министр отметил также, что "впервые наше правительство так откровенно критически относится к России".
Минторг Швеции сообщил о письме, которое С. Тольгфорс отправил торговому комиссару ЕС Питеру Мандельсону, в котором изложены предложения о необходимости новых условий вступления России в ВТО. Поводом для этого письма стали намерения Москвы продолжать повышение экспортных пошлин на целлюлозу, древесину и многие пиломатериалы. Ранее аналогичное недовольство высказало руководство Финляндии
Очевидно, что скандинавские лесопромышленники получают из-за этого крупные убытки: благодаря дешевому российскому сырью в Скандинавии обеспечивалась колоссальная норма прибыли в лесопромышленных отраслях.
Иными словами, проблему импорта польского мяса, курируемую Евросоюзом, пытаются "дополнить" российскими лесоэкспортными пошлинами. Причем эти вопросы лоббируются в качестве тематики переговоров по линии ВТО. Многие аналитики полагают, что отказ России от своих позиций по данным вопросам становится условием нового соглашения РФ - ЕС о партнерстве: срок действия предыдущего соглашения истекает 1 декабря 2008 года. Намерение же предъявлять новые требования к российской внешнеэкономической политике, естественно, оттягивает подписание нового соглашения с ЕС, а в его отсутствие "позволительны" любые санкции против России со стороны всего Евросоюза и отдельных его участников.
С июля 2007 года в России взимается 10 евро (13,5 доллара) с каждого кубометра древесины, вывозимого за рубеж, а с января 2009 года эта пошлина должна вырасти до 50 евро с промежуточным повышением с апреля 2008 года.
Скандинавские исследователи полагают, что многие шведские импортеры леса могут не только лишиться прибыли и даже свернуть производство, что приведет к быстрому и резкому сокращению рабочих мест в лесопромышленном комплексе региона.
Основным российским сырьем для скандинавской лесопереработки является береза, рыночная цена которой в Скандинавии минимум втрое дешевле шведской и финляндской. Поэтому скандинавские правительства и бизнес-структуры лоббируют отмену высоких лесоэкспортных пошлин РФ прежде всего на березу и ее полуфабрикаты. Переориентация же на скандинавскую березу или на аналогичное сырье из постсоветской Прибалтики
и/или восточноевропейских стран сократит рентабельность скандинавской лесопереработки самое меньшее на треть.
По имеющейся информации, свыше половины российской березы поставляется в Скандинавию по нелегальным схемам, что еще больше занижает на нее экспортные и "внутрискандинавские" цены.
* * *
В статье "Освоение через дорожный прирост" Эксперт Сибирь сообщает: Отсутствие полноценной дорожной инфраструктуры сегодня одна из ключевых проблем в лесозаготовительной отрасли том, как это отражается на деятельности "лесников", о состоянии дел с дорогами в Группе "Илим", занимающей лидирующие позиции не только в российской, но и мировой лесной отрасли, нам удалось побеседовать с директором по взаимодействию с органами государственной власти и местного самоуправления компании Дмитрием Чуйко.
- Как на деятельности лесной отрасли и вашей компании в частности сказывается неразвитость сети дорог, в том числе лесовозных?
- Начнем с того, что не только для нашей Группы, а для всего лесопромышленного комплекса и его лесозаготовительного сектора проблема инфраструктуры вообще и транспортной сети в частности - одна из ключевых. Я имею в виду не только автодороги, а вообще всю транспортную структуру: автомобильные, железнодорожные, водные пути. Среди них самое слабое звено - это все же дорожная сеть. Наше общение с широким кругом лесопромышленников показывает, что мало кто ведет подробный и точный статистический анализ: сколько километров дорог и каких категорий имеется по обслуживанию закрепленной лесной площади, в каком они состоянии, сколько их необходимо и каковы потери из-за их неразвитости. Нет четкой статистики и факторного анализа у многих, если не у большинства. Нет обоснованного представления, сколько нужно магистральных дорог и сколько есть, сколько нужно и сколько есть лесных и технологических дорог, как это соотносится по летнему и зимнему лесному фонду, как влияет на освоение расчетной лесосеки на выделенной площади и каковы потребности в технике, в людях, в деньгах. Это вопрос, касающийся всех.
В наиболее развитых европейских странах, имеющих сравнительно небольшие площади и густую дорожную сеть, плотность дорог доходит до 40 километров на тысячу гектаров. Но это идеал, нереальный для нашей огромной страны. Мы посмотрели данные по большинству европейских и североамериканских стран. В среднем плотность дорожной сети там составляет 10-15 километров на тысячу гектаров. Будем считать, что этот уровень позволяет достаточно уверенно осваивать расчетную лесосеку. В России 0, 8 километра считается хорошим показателем. В нашей компании - а мы провели полную ревизию лесных дорог, и теперь можем точно сказать - этот показатель равен 1, 3 километра на тысячу гектаров.
У нас три главных производственных района: Коряжма (Архангельская область), Братск и Усть-Илимск (Иркутская область). Плотность наших лесных дорог в Коряжме - 2, 2 километра, Братске - 1, Усть-Илимске - 1, 2. Хотя и выше, чем в целом по России, но очень далеко от того, что обеспечивает оптимальный уровень использования закрепленного лесного фонда. В чем выражается эта оптимальность? Первое - в проценте освоения расчетной лесосеки. Второе - в среднем плече вывозки. Третье - в производительности техники. И четвертое - в затратах на ее ремонт. Зачастую оперируют только двумя первыми параметрами. Но можно осваивать расчетную лесосеку, вывозя лес внутри технологическими дорогами, а то и по бездорожью за три-пять километров, постоянно мучиться с поломками техники, и тогда потери будут огромными, хотя процент освоения будет высокий.
По Группе мы используем расчетную лесосеку на 80 процентов. А в сибирском регионе эти данные такие: в Братске - 62 процента, в Усть-Илимске - 87. Итак, первое, к чему приводит неразвитость дорожной сети - это недоосвоение расчетной лесосеки. Ясно, что здесь еще работать и работать, прежде всего, вкладывать деньги в развитие дорожной сети.
- А если бы плотность дорог у вас была в пределах 10 километров на тысячу гектаров, то освоение было бы стопроцентным?
- Такого никогда не бывает. 93-98 - да, но 100 нереально. Во-первых, не всегда породный состав строго соответствует технологическому заказу. И по новому лесному законодательству при определенном проценте концентрации породного состава, не соответствующего требованиям переработчика, его можно оставлять до будущих времен. Второе: есть соотношение летнего и зимнего лесного фонда, а реальные погодные условия могут не соответствовать параметрам этого разделения. Вы считаете, что это летний лесной фонд, но летом пошли затяжные дожди, и вы даже въехать на делянку не смогли. В результате переносите освоение на зиму. Все это тоже сказывается на проценте освоения расчетной лесосеки. Еще есть ряд факторов. Но ключевой, конечно, - это развитие дорожной инфраструктуры. Очевидно, что если мы по группе осваиваем арендованный лесной фонд на 80 процентов, а в идеальном варианте это было бы 95-98, то считайте - 1/6 той доходности, которую мы могли бы иметь с этого участка лесного фонда, мы не добираем. Вот реальный результат недофинансирования инфраструктуры. Обращаю внимание, что это по одной из ведущих компаний с точки зрения внимания к развитию инфраструктуры. А возьмите региональные данные освоения расчетной лесосеки и увидите цифры 17, 23, 30 процентов. Если 50, то считается уже регион - передовик производства. А ведь есть лесные области, где освоение всего на уровне 8-12 процентов. Получается замкнутый круг: неразвитость дорожной сети приводит к низкому освоению расчетной лесосеки, малые объемы лесозаготовки являются препятствием в создании перерабатывающих мощностей, а их отсутствие лишает финансовой возможности инвестировать в развитие дорожной сети. Разорвать это кольцо можно через дорожную инфраструктуру. Только так.
- А кто должен заниматься инвестированием?
- Я вижу идеальный вариант таким: собственник - в данном случае, государство - заинтересован в том, чтобы из своей собственности извлечь максимальный доход, конечно, по возможности не нарушив при этом социальные, экологические и другие нормы, то есть должен предоставить производственнику участок лесного фонда для разработки. В каком виде? В таком, в котором он дает максимальный результат и с точки зрения арендной платы, и с точки зрения получения конечной выгоды. Для этого надо выставить на аукцион участок лесного фонда, прошедший кадастровый учет, имеющий четкое межевание, на который есть полные актуализированные лесоустроительные материалы и, конечно же, проработана, создана дорожная сеть. Тогда можно сказать, что стоит это столько-то, а учитывая, что все подготовительные вопросы решены, темп освоения и финансово-экономический результат должен быть таким-то.
Вот это - предпосылки для проведения нормального доходного аукциона, полноценного освоения природных богатств, эффективного взаимодействия государства и частного бизнеса в природопользовании. В реальной жизни происходит, конечно, не так: лесоустроительные материалы не актуализированы, и кадастровый учет с межеванием отложили на 2009 год, и неизвестно, успеем или нет развить соответствующие профильные структуры. Потому что менталитет наш такой - если отложили, то и торопиться не нужно. Ведь еще год и четыре месяца до 2009-го - за это время ведь все может измениться - не будем спешить... И уж, конечно, рассуждаем: пусть дороги строят те, кто возьмет лес в аренду. А что будет с этими дорогами? Это ведь никого не волнует.
Если государственная политика сводится к тому, что надо осваивать богатые, но удаленные участки лесного фонда, вовлекать их в оборот, делать основой развития лесопереработки и базой для закрепления населения в тех регионах, где население очень редкое, и есть угроза потери контроля над территорией, то тут для государства приоритетная задача - развитие дорог. Госструктуры строят их самостоятельно или дают госзаказ частным фирмам на создание транспортной инфраструктуры и передают этот удаленный участок лесного фонда лесопользователю через аукцион или под приоритетный инвестиционный проект. Без государства предприниматель туда не пошел бы, потому что это дорого, это далеко, большое плечо вывозки, но поскольку с него сняли финансовую нагрузку на строительство дорог, то он может зайти не на 220 километров от центра переработки по максимуму, а на 350. Вот такая логика, как представляется, должна быть.
- А как в вашей компании происходит инвестирование, и от чего вы отталкиваетесь?
- На основании инвентаризации, которую мы провели, могу назвать точную протяженность имеющихся у нас дорог, используемых при заготовке и транспортировке древесины - 6 586 километров. Из них 4, 8 тысячи - это лесные дороги, остальные - магистральные. В год мы строим порядка 110 километров дорог. Ежегодно направляем на их строительство и ремонт по 170 миллионов рублей. И думаю, что корректировка нашего бизнес-плана на ближайшие пять лет будет осуществляться путем увеличения инвестиций в транспортную инфраструктуру. 75 процентов мы строим собственными дорожно-строительными отрядами, на остальное привлекаем сторонние организации. Думаю, что перспектива - в изменении этого соотношения за счет более активного привлечения подрядных строительных организаций. Но только специализирующихся на строительстве лесных дорог, как магистральных, так и тех, которые могли бы обеспечить весь технологический процесс.
- Какие бонусы вы получаете от прироста инфраструктуры в 110 километров в год?
- Такой прирост позволяет нам поддерживать тот объем заготовок, который у нас есть - порядка 7, 5 миллионов кубометров, и создавать предпосылки для привлечения подрядных организаций в закрепленный за нами лесной фонд на лесозаготовку. Это широко используемый в мире опыт. Почему мы платим за закрепленный лесной фонд, а привлекаем силы подрядчиков? Для обеспечения экономической безопасности: мы в результате уверены, что сырьем будем обеспечены. И если встречаем полноценную подрядную организацию, то предлагаем вести лесозаготовку на нашей территории и устанавливаем с ней договорные отношения. Думаю, что по мере формирования небольших и индивидуальных лесозаготовительных структур, развития их с точки зрения технического оснащения, обеспечения выполнения нормативных требований, мы будем наращивать объем заготовки привлекаемыми подрядными организациями.
- В общем, будущее в любом случае за укрупнением?
- Несомненно. За укрупнением лесопромышленных комплексов в целом с ядром в переработке и с привлечением мелких частных структур в лесозаготовительный сектор для выполнения подрядных работ. В Финляндии прекрасно работают бригады, состоящие из членов одной семьи - два брата или отец с сыном, владеющие современным комплексом лесозаготовительных машин. Они идут на подряд в крупную фирму, имеют выгодный заказ, безукоризненно выполняют все природоохранные требования - и в результате в стране высокие показатели. Нам, отечественным лесозаготовителям, еще работать и работать, чтобы достичь их уровня.
- Исходя из того, что Группа инвестирует не только в строительство, но и в ремонт дорог, проблема их выбытия для вас неактуальна. Но в последние 15 лет лесные дороги в основном просто некому было содержать.
- Убежден, хотя это вроде бы и противоречит нашим эгоистичным интересам, что очень жестко надо принимать дороги после завершения лесозаготовки на конкретном участке. То, что остается, когда лесозаготовитель уходит - это чаще всего безобразие. Дороги должны быть приведены в порядок, тем более у населенного пункта. Для европейской части России это вообще очень острая проблема. Здесь должна быть очень четкая нормативная база и очень высокая степень ответственности. Если дорога после завершения заготовки на данном участке осталась в нерабочем состоянии, если по ней не то что проехать - пройти невозможно, должны быть предъявлены санкции к лесозаготовителю, включая, может быть, приостановку допуска к новым аукционам.
- А нужна ли эта дорога потом еще кому-нибудь?
- Нужна, и прежде всего - для ухода за лесом. Невозможно полноценно и с использованием современной техники вести лесовосстановление и уход за лесом на больших площадях, если нет инфраструктуры. Я уж не говорю о населенных пунктах, о том, что возникает необходимость в дороге в чрезвычайных ситуациях, в медицинских целях, при борьбе с пожарами, при болезнях леса.
* * *
"Срубить нельзя сохранить" сообщила Известия Петербург Не в этой жизни возродится Кургальский лес
Там, где Кингисеппский район граничит с Эстонией, на Кургальском полуострове, раскинулась заповедная зона - заказник площадью 59 950 га. Но статус особо охраняемой природной территории (ООПТ) не спасает лесные угодья от двух напастей - огненной стихии и чиновничьего произвола. Ситуацию, сложившуюся в Кургальском заказнике, пришлось брать под личный контроль губернатору Ленинградской области Валерию Сердюкову. В июле была назначена комплексная проверка ООПТ. После чего руководители Кингисеппского лесхоза (в его ведении находится Кургальский заказник) лишились своих постов.
- Камбий жив, - констатирует, отряхивая землю с колен, профессор Лесотехнической академии Анатолий Грязькин. Только что он перочинным ножиком поковырял кору сосны. И выяснил: не погибли клетки ткани, благодаря которой древесный ствол растет в ширину, и образуются хорошо известные всем годичные кольца. Но это оптимистичное открытие никак не повлияет на судьбу сосенки. Ее, как и всех соседок, пустят под топор. Вернее, под технически продвинутый американский агрегат, который и лес валит, и сучки со стволов срезает, и на сегменты бревно делит, заменяя собой бригаду из 5 лесорубов.
- Перед специалистами встал вопрос, убирать ли деревья, обрамляющие очаг прошлогоднего пожара и ветровала, - поясняет Анатолий Грязькин. - Сосны еще живы, но через год все равно погибнут от вредителей - лубоеда, златки. Заразятся от остатков полегшего и вовремя не убранного леса. К тому же, очевидно, из-за низового пожара погиб запас лесной подстилки, корневая система, видимо, испорчена. Ничего не поделаешь - если в организме много больных мест, то их надо удалять.
"Больных мест" в Кургальском заказнике действительно немало. По разным данным, прошлым, особенно пожароопасным, летом в Кингисеппском лесхозе сгорело от 500 до 2000 га лесных угодий.
- Год назад тут грибы-ягоды собирали, а теперь - пепелище, и в ближайшие полвека ничего не вырастет, - директор фонда "Леноблприрода" Александр Лисицын с горечью машет рукой в сторону зловещего пейзажа - обуглившиеся обрубки деревьев, искалеченные пни, облака гари, вздымающиеся из-под подошв при каждом шаге. - В прошлом году тут с огнем всего два инспектора боролись. А нынче выясняется - чуть не каждый второй "пахал". Как в истории с ленинским бревном на субботнике, который только ленивый не тащил.
Причину лесных пожаров глава "Леноблприроды" видит в разгильдяйстве отдыхающих, разводящих костры и бросающих где попало мусор.
- Мы стараемся вытеснить их в четыре специально отведенные на территории заказника рекреационные зоны. Но случается недопонимание. Тут нам очень помогают соседи из погранотряда. У них есть оружие, что является довольно сильным и доходчивым аргументом.
А вот местные жители утверждают, что в заказнике орудуют "лесные братья" - браконьеры. Сельчане, отказываясь называть свои имена, говорят, что "большие дяди" нанимают за несколько сотен рублей мальчишек, чтобы те подожгли сосняк. После чего на выжженной делянке организуется так называемая санитарная, а на деле - сплошная вырубка. Под этой "вывеской" якобы можно неплохо нажиться на продаже уцелевших деревьев.
Эту версию категорически отвергает новый, назначенный меньше месяца назад директор Кингисеппского лесхоза Олег Ходотов:
- Специально поджигать лес, чтобы потом его спилить и продать, - нет никакого смысла. Это нецелесообразно с экономической точки зрения. Такая древесина теряет свою ценность. Любой специалист подтвердит.
Его предшественник Петр Гузовский поплатился своим креслом, кстати, не за то, что сквозь пальцы смотрел на эти санитарные (и не совсем) рубки. А как раз за то, что с ними не торопился. "70% площадей Кургальского полуострова, пройденных лесным пожаром 2006 года, подверглись сплошному ветровалу. Данные завалы лесхозом не были расчищены, рубка не производилась. Остались на корню сухостойные деревья. В результате погибал здоровый лес. Чтобы его спасти, необходимо срочное проведение санитарных рубок", - к такому выводу пришла комиссия, организованная комитетом по природным ресурсам и охране окружающей среды Ленобласти. Сменить директора и главного лесничего хозяйства областным властям удалось потому, что с этого года контроль за лесхозами перешел из федерального ведения в региональное. Теперь все лесхозы реорганизуются в новые структуры - лесничества и лесопарки. Будут переоформлены и договоры с прежними арендаторами. Что касается Кургальского заказника, то здесь частных арендаторов нет.
- Прямого запрета на сдачу в аренду территорий заказника в законе не содержится. Может быть, такая мера и была бы полезной, появился бы настоящий хозяин. Но если пойти на этот шаг, получим массовое возмущение общественности, - считает Наталия Орлова, представитель комитета по природным ресурсам Ленобласти.
Как бы то ни было, сейчас Кургальский - особо охраняемая зона, похожая совсем не на заповедные угодья, а на самый настоящий лесоповал, производит удручающее впечатление.
А на делянках новых посадок, в бороздах, едва виднеются крошечные (сантиметров 5-10) зеленые метелки - сосновый молодняк, который лесоводы высадили минувшей весной. И, кстати, выживут не все побеги, а лишь сильнейшие.
- Что-то она мне не нравится - верхушек много, - озабоченно склоняется Олег Ходотов над сосенкой-младенцем. - Верхушка должна вверх одна торчать. А если их несколько, вероятно, деревце больно.
Руководители лесхоза собираются строить специальные теплицы, чтобы легче было следить за тем, как растет и развивается "посадочный сосновый материал". И высаживать на делянки уже окрепшие, жизнеспособные деревца.
В любом случае, увидеть повзрослевшие деревья Кургальского заказника смогут лишь следующие поколения. Молодняк станет настоящими соснами лет через 90
Ещё новости по теме:
15:00
14:20