Wider Europe: "Ось зла", проходящая через нефтяные регионы мира
Казалось бы, все стороны выступают за мирное решение иранской ядерной проблемы. Лежащие на поверхности факторы свидетельствуют о спаде накала страстей вокруг Ирана. Вот и Северная Корея заглушила свой ядерный реактор. Вроде бы одна из составных "оси зла" сняла причины для конфронтации и подала сигнал для остальных непокорных. Может быть, есть смысл набраться терпения и дожидаться, когда проблема "рассосется" сама о себе и останется в прошлом как некий след взаимных недоразумений?
Большинство наблюдателей, как бы сговорившись, говорят о том, что ближневосточные коллизии опять входят в спираль бесконечно тлеющей междоусобицы. Палестинский вопрос никогда не будет решен. Запад либо впал в определенное замешательство, либо ведет такую тонкую игру, что ее нюансы почти не видны невооруженным глазом. Израиль совершенно явно обескуражен, и уже даже выстраивает гипотетические проекты ближневосточной географии без государственных границ. Во всяком случае, без своего присутствия.
Иранские правители-богословы продолжают традицию углубленных теософских изысканий и приглашают весь мир заняться тем же самым. Ведь, как известно, глубокая вера в высшие силы помогает человеку осознать бренность земной жизни и сопутствующих ценностей. Стоит только Западу, христианам вернуть веру в потусторонний мир - и все стает на свои места. Вот только забывают они уточнить такой момент: как западный мир относится к вере мусульманина в загробный мир как к основанию для безразличного отношения к жизни земной, короткой и преходящей. К безразличию по отношению к своей судьбе, к своей собственной земной жизни. Если к тому же учесть, что такое безразличие позволяет обосновать целесообразность, вероятность и необходимость жертвовать своей земной оболочкой ради целей, поставленных религиозными фанатиками.
Есть и другие особенности, например, собственный, особый взгляд на окружающий мир. Даже общепринятые географические понятия у них отличаются. Например, там, где для европейцев находится Ближний Восток, для иранцев — это Запад, а Иран, находящийся в этом регионе мира, воспринимается многими иранцами как центр мироздания и земной географии. Специфика, короче говоря…
Однако, как говорил Козьма Прутков, "зри в корень". Корень нужно искать в геополитике, а за всей глобальной политикой стоит нефть. На нефти (как и на других энергоресурсах) зиждется мировая экономика, деньги и власть. Азбука политэкономии.
Дэниел Ергин в своей знаменитой книге "Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть" очень ярко живописал перипетии последовательных действий Запада по получению доступа к мировым нефтяным ресурсам на протяжении двадцатого века. Эта история, но уже на уровне новых технологий, повторяется и в двадцать первом веке. В подоплеке практически всех политических конструкций и интриг нового века по-прежнему находится нефтяной вопрос. Кто контролирует ресурсы энергии, тот правит миром или, по крайней мере, обеспечивает свою самостоятельность. А ядерная проблема Ирана — только обозначение вектора политики Запада.
Согласно оценкам Международного энергетического агентства, в странах Среднего Востока сосредоточено (по состоянию на 2004 год) порядка 57% мировых запасов нефти. Как известно, в сегодняшнем мире правит тот, кто контролирует энергетические ресурсы. Не скажу ничего нового, если напомню, что пресловутая "ось зла", придуманная на берегах Потомака, проходила через Ближний и Средний Восток, то есть через крупнейшие нефтеносные провинции. Соответственно выстроена и вся концепция экспансии в этот регион. Иракская нефть (около 9% мировых запасов) уже под относительным контролем. Экспорт нефти из Саудовской Аравии (порядка 21% мировых запасов), Кувейта (8%), ОАЭ (7,7%) и остальных нефтяных эмиратов Персидского залива пока осуществляется в соответствии с установленными правилами игры — так, как нужно вашингтонским стратегам. Остался еще один крупный игрок, Иран (почти 10 % мировых запасов нефти, второе место в регионе по объемам добычи) — страна, которая, можно сказать, представляет собой важнейшее звено "оси зла", и которая вот уже несколько десятков лет пытается играть свою игру и создает проблемы для системного распространения глобального контроля над нефтяными ресурсами*).
Последовательная политика давления на Северную Корею в конце концов вынудила Пхеньян остановить ядерный реактор. Возобновились поставки мазута из Южной Кореи в Северную. Казалось бы, хороший сигнал для Ирана. После остановки северокорейского реактора, имеется информация и том, что Иран вышел на новый уровень договоренности с МАГАТЭ об инспекциях иранских ядерных объектов. Всплыла информация о допуске инспекторов МАГАТЭ на плутониевый реактор, о котором до сих пор ничего не было слышно. Внешне все представляется таким образом, что "ось зла" начинает терять критическую массу. Тегеран подает сигналы о том, что готов к сотрудничеству с Западом на определенных условиях, в том числе на условии признания права Ирана на реализацию ядерной программы. Однако эти и все прочие политические демарши будут представлять из себя только увертюру к дальнейшему развитию трагедийного фарса, пока не будет решен основной вопрос — установление контроля над потоками энергоресурсов.
Только политическая и экономическая зависимость нефтедобывающих стран позволит Западу контролировать мировые поставки нефти (в какой форме — это отдельный вопрос). Существование политически сильного Ирана, который беспрепятственно развивает свой экономический и военный потенциал и распространяет растущее влияние на соседние страны, ни в коей мере не устраивает Запад. Анализ существующих темпов роста энергопотребления в мире и перспектив развития нефтяного рынка должен предусматривать возможные сбои в результате тех или иных политических или природных коллизий. При этом желательно предупредить возможные нежелательные коллизии, которые могут иметь серьезные последствия. Так, за период с 1970 г. в результате различных событий (политические решения правительств отдельных стран, межгосударственные конфликты, внутренние беспорядки, локальные войны, революции и т.п.) отмечались сбои в поставках нефти на международные рынки, составлявшие достаточно серьезные объемы в глобальном масштабе. Например, ирано-иракская война в начальный период в 1980–81 гг. привела к недопоставке на мировой рынок порядка 6,2% от объема совокупного спроса, вторжение Ирака в Кувейт в 1990 г — соответственно 6,5%, введенное арабскими странами эмбарго на поставки нефти в связи с арабо-израильской войной в 1973–74 гг. — 7,1%. Наибольший сбой в поставках произошел в связи с исламской революцией в Иране в 1978–79 гг. — порядка 8,5% от совокупного спроса мирового рынка ("World Energy Outlook 2005").
Как видим, последний пример является довольно впечатляющим, и как представляется, западное сообщество, мягко говоря, вряд ли заинтересовано в повторении подобного сбоя, что может стать весьма вероятным при непредсказуемости нынешнего иранского режима. В этой связи, думается, не составит труда ответить на вопрос, каковы действительные намерения администрации США в отношении Ирана и других нефтедобывающих государств в ближайшей перспективе. (Здесь мы не касаемся вопроса наличия колоссальных ресурсов природного газа, значение которого по мере истощения нефтяных месторождений неизмеримо возрастает).
Отсюда напрашивается и вывод о том, что, скорее всего, никому не нужно, чтобы Иран действительно последовал примеру Северной Кореи. Особенно, если есть пример Ирака, пусть и со всеми сопутствующими издержками. Есть и предлог — Иран не держит обещания оказывать содействие в стабилизации обстановки в Ираке и оказывает помощь иракским повстанцам.
*) На Западе не часто употребляется формулировка "контроль над нефтяными ресурсами". Вместо этого принято говорить о рыночном регулировании, о невмешательстве правительств нефтедобывающих стран в деятельность нефтедобывающих компаний, а также о том, что правительства должны содействовать инвестициям, т.е. создавать благоприятные условия для работы в отрасли как для отечественных, так и для международных компаний. Например, как говорит упоминавшийся выше Ергин, "…лучше переложить бремя коммерческих рисков и коммерческих решений на компании, действующие в широких рамках стабильного правопорядка и надежных договоров. Интересам правительств — и стран — служит более высокий уровень добычи и более высокий уровень поступлений в государственную казну, которые можно было бы использовать для нужд столь важных отраслей, как здравоохранение и образование".
Об этом пишет Wider Europe.
Большинство наблюдателей, как бы сговорившись, говорят о том, что ближневосточные коллизии опять входят в спираль бесконечно тлеющей междоусобицы. Палестинский вопрос никогда не будет решен. Запад либо впал в определенное замешательство, либо ведет такую тонкую игру, что ее нюансы почти не видны невооруженным глазом. Израиль совершенно явно обескуражен, и уже даже выстраивает гипотетические проекты ближневосточной географии без государственных границ. Во всяком случае, без своего присутствия.
Иранские правители-богословы продолжают традицию углубленных теософских изысканий и приглашают весь мир заняться тем же самым. Ведь, как известно, глубокая вера в высшие силы помогает человеку осознать бренность земной жизни и сопутствующих ценностей. Стоит только Западу, христианам вернуть веру в потусторонний мир - и все стает на свои места. Вот только забывают они уточнить такой момент: как западный мир относится к вере мусульманина в загробный мир как к основанию для безразличного отношения к жизни земной, короткой и преходящей. К безразличию по отношению к своей судьбе, к своей собственной земной жизни. Если к тому же учесть, что такое безразличие позволяет обосновать целесообразность, вероятность и необходимость жертвовать своей земной оболочкой ради целей, поставленных религиозными фанатиками.
Есть и другие особенности, например, собственный, особый взгляд на окружающий мир. Даже общепринятые географические понятия у них отличаются. Например, там, где для европейцев находится Ближний Восток, для иранцев — это Запад, а Иран, находящийся в этом регионе мира, воспринимается многими иранцами как центр мироздания и земной географии. Специфика, короче говоря…
Однако, как говорил Козьма Прутков, "зри в корень". Корень нужно искать в геополитике, а за всей глобальной политикой стоит нефть. На нефти (как и на других энергоресурсах) зиждется мировая экономика, деньги и власть. Азбука политэкономии.
Дэниел Ергин в своей знаменитой книге "Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть" очень ярко живописал перипетии последовательных действий Запада по получению доступа к мировым нефтяным ресурсам на протяжении двадцатого века. Эта история, но уже на уровне новых технологий, повторяется и в двадцать первом веке. В подоплеке практически всех политических конструкций и интриг нового века по-прежнему находится нефтяной вопрос. Кто контролирует ресурсы энергии, тот правит миром или, по крайней мере, обеспечивает свою самостоятельность. А ядерная проблема Ирана — только обозначение вектора политики Запада.
Согласно оценкам Международного энергетического агентства, в странах Среднего Востока сосредоточено (по состоянию на 2004 год) порядка 57% мировых запасов нефти. Как известно, в сегодняшнем мире правит тот, кто контролирует энергетические ресурсы. Не скажу ничего нового, если напомню, что пресловутая "ось зла", придуманная на берегах Потомака, проходила через Ближний и Средний Восток, то есть через крупнейшие нефтеносные провинции. Соответственно выстроена и вся концепция экспансии в этот регион. Иракская нефть (около 9% мировых запасов) уже под относительным контролем. Экспорт нефти из Саудовской Аравии (порядка 21% мировых запасов), Кувейта (8%), ОАЭ (7,7%) и остальных нефтяных эмиратов Персидского залива пока осуществляется в соответствии с установленными правилами игры — так, как нужно вашингтонским стратегам. Остался еще один крупный игрок, Иран (почти 10 % мировых запасов нефти, второе место в регионе по объемам добычи) — страна, которая, можно сказать, представляет собой важнейшее звено "оси зла", и которая вот уже несколько десятков лет пытается играть свою игру и создает проблемы для системного распространения глобального контроля над нефтяными ресурсами*).
Последовательная политика давления на Северную Корею в конце концов вынудила Пхеньян остановить ядерный реактор. Возобновились поставки мазута из Южной Кореи в Северную. Казалось бы, хороший сигнал для Ирана. После остановки северокорейского реактора, имеется информация и том, что Иран вышел на новый уровень договоренности с МАГАТЭ об инспекциях иранских ядерных объектов. Всплыла информация о допуске инспекторов МАГАТЭ на плутониевый реактор, о котором до сих пор ничего не было слышно. Внешне все представляется таким образом, что "ось зла" начинает терять критическую массу. Тегеран подает сигналы о том, что готов к сотрудничеству с Западом на определенных условиях, в том числе на условии признания права Ирана на реализацию ядерной программы. Однако эти и все прочие политические демарши будут представлять из себя только увертюру к дальнейшему развитию трагедийного фарса, пока не будет решен основной вопрос — установление контроля над потоками энергоресурсов.
Только политическая и экономическая зависимость нефтедобывающих стран позволит Западу контролировать мировые поставки нефти (в какой форме — это отдельный вопрос). Существование политически сильного Ирана, который беспрепятственно развивает свой экономический и военный потенциал и распространяет растущее влияние на соседние страны, ни в коей мере не устраивает Запад. Анализ существующих темпов роста энергопотребления в мире и перспектив развития нефтяного рынка должен предусматривать возможные сбои в результате тех или иных политических или природных коллизий. При этом желательно предупредить возможные нежелательные коллизии, которые могут иметь серьезные последствия. Так, за период с 1970 г. в результате различных событий (политические решения правительств отдельных стран, межгосударственные конфликты, внутренние беспорядки, локальные войны, революции и т.п.) отмечались сбои в поставках нефти на международные рынки, составлявшие достаточно серьезные объемы в глобальном масштабе. Например, ирано-иракская война в начальный период в 1980–81 гг. привела к недопоставке на мировой рынок порядка 6,2% от объема совокупного спроса, вторжение Ирака в Кувейт в 1990 г — соответственно 6,5%, введенное арабскими странами эмбарго на поставки нефти в связи с арабо-израильской войной в 1973–74 гг. — 7,1%. Наибольший сбой в поставках произошел в связи с исламской революцией в Иране в 1978–79 гг. — порядка 8,5% от совокупного спроса мирового рынка ("World Energy Outlook 2005").
Как видим, последний пример является довольно впечатляющим, и как представляется, западное сообщество, мягко говоря, вряд ли заинтересовано в повторении подобного сбоя, что может стать весьма вероятным при непредсказуемости нынешнего иранского режима. В этой связи, думается, не составит труда ответить на вопрос, каковы действительные намерения администрации США в отношении Ирана и других нефтедобывающих государств в ближайшей перспективе. (Здесь мы не касаемся вопроса наличия колоссальных ресурсов природного газа, значение которого по мере истощения нефтяных месторождений неизмеримо возрастает).
Отсюда напрашивается и вывод о том, что, скорее всего, никому не нужно, чтобы Иран действительно последовал примеру Северной Кореи. Особенно, если есть пример Ирака, пусть и со всеми сопутствующими издержками. Есть и предлог — Иран не держит обещания оказывать содействие в стабилизации обстановки в Ираке и оказывает помощь иракским повстанцам.
*) На Западе не часто употребляется формулировка "контроль над нефтяными ресурсами". Вместо этого принято говорить о рыночном регулировании, о невмешательстве правительств нефтедобывающих стран в деятельность нефтедобывающих компаний, а также о том, что правительства должны содействовать инвестициям, т.е. создавать благоприятные условия для работы в отрасли как для отечественных, так и для международных компаний. Например, как говорит упоминавшийся выше Ергин, "…лучше переложить бремя коммерческих рисков и коммерческих решений на компании, действующие в широких рамках стабильного правопорядка и надежных договоров. Интересам правительств — и стран — служит более высокий уровень добычи и более высокий уровень поступлений в государственную казну, которые можно было бы использовать для нужд столь важных отраслей, как здравоохранение и образование".
Об этом пишет Wider Europe.