Холодный тактический мир: Россия и Турция взяли курс на восстановление отношений
Стороны не доверяют друг другу, но у них много проблем, решить которые можно лишь через взаимное сотрудничество
«Если вы ищете справедливости, вы пришли не в то место». Эти слова Тириона Ланнистера из «Игры престолов» можно и нужно адресовать всем тем, кто критикует российского президента за нормализацию отношений с Турцией.
Да, они правы, утверждая, что «по справедливости» Анкара должна нести максимальный ответ за сбитый российской «Су» и убийство двух наших бойцов — летчика, а также морпеха, принимавшего участие в спасательной операции. С критиками даже можно отчасти согласиться — в том, что принесенные Анкарой извинения не искренни. Турция пошла на нормализацию отношений с нашей страной от большой нужды использовать российский рычаг в американском, европейском и курдском вопросах. И уж тем более не поспоришь с мыслью, что Турция «расколется при первом же шухере» (то есть «предаст нас при первой же опасности»). Причем не только сдаст, но и подставит Россию, если Анкаре это будет выгодно.
Проблема в том, что в международных отношениях справедливости нет. Точнее, она есть, но имеет совершенно иное значение, чем то, к которому мы привыкли в повседневной жизни. «Справедливость» — это следование национальным интересам во что бы то ни стало, а «получить по заслугам» — это пожать плоды своих предыдущих действий. Либо нерациональное следование эмоциональным моментам вопреки прагматичной политике, либо, наоборот, отстранение от эмоций во имя национальных интересов. Судя по всему, Россию ожидают именно вторые заслуги. Хотя потенциально могут и первые — если Москва уйдет в другую крайность и будет рассматривать нынешнюю нормализацию отношений как старт российско-турецкого стратегического партнерства. Слишком уж разные интересы у стран для такого партнерства.
Капкан для двоих
Одним из самых важных элементов такого тактического сотрудничества — ситуация в Сирии. Обе стороны понимают, что могут здесь облегчить друг другу жизнь.
С Москвой все очевидно. Владимир Путин приходил в Сирию реализовывать глобальные и региональные российские национальные интересы. На октябрь 2016 года напротив большей части пунктов этого списка поставлены галочки — не удался, пожалуй, лишь проект принуждения США к конструктивному диалогу. Ну не готовы американцы сейчас к этому, что ж тут поделать. В то же время голоса региональных союзников Москвы, усиленные за счет эха российского общественного мнения (забывающего про Афганистан), требуют продолжения банкета. Поэтому Кремль, лавирующий между рационализмом и имиджем, пытается всеми способами максимально оперативно победить в Сирии и уйти оттуда. Победа, в российском понимании, будет заключаться в достижении политического диалога между президентом Башаром Асадом и умеренными боевиками из числа светской оппозиции, которые станут «умеренными» лишь потому, что согласятся вести диалог, а не удобрять пески Леванта. После этого можно либо самим бомбить позиции запрещенной в нашей стране группировки «Исламское государство», либо передоверить эту работу другим силам, более заинтересованным.
Задача, в принципе, решаемая, однако требует принуждения боевиков к диалогу. Кремль решает этот вопрос через прореживание наиболее радикальных боевиков, однако куда более эффективным способом может стать влияние на террористов через их спонсоров. Не американцев — Вашингтон не может договариваться с Россией, и не способен контролировать своих номинальных сателлитов. Большая часть оппозиции сейчас находится на балансе у Саудовской Аравии и Турции. И если с первой договариваться очень непросто (саудиты заинтересованы воевать в Сирии с Ираном до последнего сирийца), то с турками можно.
Дело в том, что Анкара попала с боевиками в очень непростую ситуацию. Изначально планировалось, что руками оппозиции Эрдоган снимет Асада, а затем, по словам директора Центра востоковедных исследований, международных отношений и публичной дипломатии Владимира Аваткова, «ненужных исламистов ликвидирует, а нужных оденет в костюмчики и поставит у власти, приведя таким образом к власти удобный для нее умеренно исламистский режим». Ради этой великой цели — серьезного прыжка на пути восстановления турецкого господства в регионе — Турция готова была терпеть многое, в том числе миллионы беженцев на своей территории, выпадение доходов от исчезновения из юго-восточных провинций Турции сирийцев-туристов и сирийцев-торговцев. Однако после ввода российских войск в Сирию вопрос о смене режима Асада стал как минимум неактуальным. Оппозиция сейчас фактически борется за приемлемые для нее условия федерализации Сирии — что не устраивает турецких спонсоров. Ведь федерализация будет означать легальную автономию сирийских курдов и обострение борьбы турецких курдов за собственную автономию, а то и за независимость.
Есть ли жизнь после Алеппо?
Судя по всему, сейчас Турция и Россия пытаются понять, как им сотрудничать на этом пространстве. По некоторым данным, на сегодняшний день достигнут частичный тактический размен, причем не в виде компромисса (когда стороны обмениваются уступками), а в виде взаимовыгодного соглашения, когда эти уступки выгодны самому уступающему. Так, Россия и Иран позволили туркам начать военную операцию против сирийских курдов, решивших не дожидаться формальной автономии, провозгласивших создание региона Роджава и начавших отбирать будущую землю для этой территории у Халифата. Москва и Асад тут ничего не теряли — сирийские курды не только являлись клиентами американцев, но и незадолго до вторжения совершали враждебные действия в отношении сирийских войск. И сейчас они расплачиваются за неверные ставки — турецкое вторжение поставило крест на планах курдов соединить собственные анклавы в единую Роджаву.
Что же касается ответных уступок Анкары, то среди очевидных видится изменение позиции турецких властей по отношению к режиму Асада — от абсолютного неприятия Турция перешла к возобновлению диалога. Необходимого для самой Турции, если учесть, что ей придется работать с Асадом или другим представителем власти после окончания гражданской войны. Кроме того, по некоторым данным, Турция окажет помощь Москве в операции по взятию Алеппо. Специалисты по региону говорят, что Анкара уже поумерила свою активность в поддержке тамошних боевиков. Кроме того, ходят слухи, что протурецкие банды близки к соглашению с режимом об эвакуации из города, что существенно упростит задачу сирийских войск по освобождению бывшей экономической столицы Сирии. Именно поэтому Дамаск хотя и критикует ввод турецких войск в Сирийский Курдистан, но в целом позитивно расценивает сотрудничество Москвы с турками. «Я надеюсь, что россияне смогут их переубедить остановить поддержку террористов и поток денег и наемников через турецкие границы», — говорит президент Башар Асад.
Вопрос теперь в том, насколько эффективно будет развиваться российско-турецкое сотрудничество в Сирии после Алеппо, когда реально встанет вопрос о закрытии северо-западного участка сирийско-турецкой границы — то есть об освобождении Идлиба, где концентрируются протурецкие боевики и откуда уходить им будет уже некуда, кроме как в Турцию. «Переговорных» вариантов тут два. Первый — Анкара, занятая курдским вопросом, закрывает границу сама и бросает боевиков на растерзание российской авиации. Крайне маловероятный сценарий, поскольку в этом случае под вопросом окажется внешнеполитическая репутация Турции и внутриполитический рейтинг ее президента Реджепа Эрдогана, особенно среди местных националистов. Второй вариант заключается в том, что турки принуждают свою оппозицию к компромиссу. Чуть более реалистичный сценарий, однако очевидно, что этому компромиссу будут мешать слишком многие заинтересованные силы как внутри Турции, так и за рубежом. Поэтому достаточно высока вероятность статус-кво: турки продолжат поддерживать боевиков, а Асад и Россия — их уничтожать. И, как следствие, возникнет вероятность нового обострения российско-турецких отношений
Газ направляется…
Соглашение по газопроводу «Турецкий поток» уже считают одним из основных достижений российско-турецкой оттепели. В ходе визита Владимира Путина в Турцию стороны подписали межправительственное соглашение о строительстве двух ниток «Турецкого потока» с пропускной способностью 15,75 млрд кубометров каждая. Одна нитка предназначена для снабжения турецкого рынка, вторая пойдет в Европу. Морскими сегментами обеих веток будет владеть и, соответственно, строить их Россия. Сухопутная часть «турецкой» нитки будет принадлежать Турции, а «европейская» будет находиться в ведении специально создаваемого совместного российско-турецкого предприятия.
Подписание соглашения было в интересах и Турции, и России. Анкара давно испытывает дефицит серьезных инструментов давления на ЕС в переговорном процессе. Прежде всего по евроинтеграции — крайне важном процессе для Турции, который рассматривается Анкарой как доказательство признания «европейскости» турецкой нации, но весьма нежелательном процессе для Евросоюза, не горящего стремлением взять в свой состав большую нестабильную мусульманскую страну. Последняя попытка шантажа Брюсселя через инструмент беженцев провалилась — Евросоюз нарушил условия сделки. Концентрация же на турецкой территории идущих в ЕС трубопроводов (не только из России — из Азербайджана, а в перспективе и из Ирана и Израиля) дает Эрдогану новый, куда более эффективный рычаг. И это не говоря уже о таких мелочах, как плата за транзит в турецкий бюджет и безопасность поставок газа (ранее Турция получала его в том числе через украинские трубопроводы).
У России же планы стратегические — Москва должна до 10 часов утра 1 января 2020 года, то есть до окончания срока действия соглашения о транзите газа через территорию Украины, построить и запустить альтернативные маршруты. Как верно отметил один из российских бизнесменов в далеком 2014 году, негоже кормить шпану вокруг трубы, а сейчас, на фоне антироссийской истерии на Украине и разгула добробатов, вопрос стоит уже не просто о противодействии шантажистам, но и о безопасности самих поставок.
Частичная альтернатива уже запущена: Москва построила газопровод «Северный поток» и создает «Северный поток — 2» (СП-2). Вот только эти проекты не закрывают все потребности наших традиционных покупателей газа в Европе. «Через СП-2 можно пустить газ на север Италии, но нельзя доставить его в Турцию, Грецию, Болгарию и в балканские страны», — поясняет первый проректор Финансового университета Константин Симонов. Альтернативные турецкому варианту проекты — тот же «Южный поток», который доставлял бы газ напрямую в ЕС, — провалился из-за саботажа Еврокомиссии и Болгарии (которую Россия создала как государство — привет всем, кто ищет справедливости в международных отношениях). «Турецкий поток» эту проблему решает. Да, остается вопрос третьего энергопакета (при строительстве трубы от турецко-греческой границы на Балканы и в Болгарию), но, по словам Константина Симонова, вопрос можно в целом обойти. Нужно лишь создавать трубу строго в соответствии с законодательством ЕС, не позволять «Газпрому» быть ее акционером и т. п.
«Шпану» меняют на торговцев
Однако «Турецкий поток» порождает другие вопросы. Ведь если для той же Турции он, безусловно, выгоден во всех отношениях, то для Москвы возникают дополнительные риски. Например, в связи с заменой «шпаны» на профессиональных торговцев. Анкара может использовать вторую нитку этого газопровода не только для шантажа ЕС, но и для давления на Россию. И у турок, в отличие от украинцев, хватит ума выбивать не только газовые скидки, но и политические уступки по всему спектру российско-турецких отношений. По сути, эти риски (наряду с непонятным ценообразованием и дороговизной проекта — около 7 млрд долларов за обе нитки) были одними из основных аргументов против «Турецкого потока».
К счастью, Москва, судя по всему, сумела нивелировать эти риски. Во-первых, уменьшением мощности газопровода, что автоматически приводит и к уменьшению значимости шантажа. В ЕС пойдет всего 15,75 млрд кубометров газа — это явно не сто с лишним миллиардов, которые шли через Украину в лучшие годы. Во-вторых, совместным владением сухопутной частью второй нитки — опять-таки это не украинская ГТС, с которой Киев может делать все, что хочет и когда хочет. И в-третьих — и это самое главное — возможностью отказаться от «Турецкого потока» при определенных условиях. «Договор пока в стадии проработки. По второй нитке у России нет юридических обязательств строить трубу через Турцию. Напомню, что трасса предполагавшегося "Южного потока" в принципе повторяет линию "Турецкого потока", и маршрут разделяется лишь у турецко-болгарской границы», — говорит Симонов. То есть если вдруг Европа проснется и осознает все последствия предоставления в руки турок газового рычага, у нее будет возможность реанимировать «Южный поток».
Ну и, наконец, Москва зарезервировала для себя возможность отказаться даже от строительства морской части — мало ли что, вдруг теперь, после достижения договоренностей о «Турецком потоке», изменится ситуация с украинской ГТС? Ведь «Турецкий поток» ставит под вопрос не только газовый транзит через Украину, но и снабжение украинских потребителей. «Появится очевидная необходимость вывода из эксплуатации отдельных участков ГТС страны, ведь, по оценкам экспертов, при текущих тарифах объем транзита ниже 60 миллиардов кубометров нерентабелен для "Укртрансгаза" (в первом полугодии 2016 года транзит составил 37,6 миллиардов кубометров). В сложившейся ситуации Киеву остается надеяться, что реализация проекта "Турецкий поток" замедлится из-за каких-либо политических противоречий между Москвой и Анкарой, а также на противодействие проекту со стороны США и ЕС. Хотя на фоне очевидного потепления отношений и активизации совместных российско-турецких проектов мне сложно представить, каким должны быть соответствующие аргументы Брюсселя и Вашингтона», — говорит сопредседатель украинского Фонда энергетических стратегий Дмитрий Марунич. Возможно, единственным аргументом Европы станет принятие планов Москвы о передаче украинской ГТС в совместное пользование ЕС, Украины и России либо другие варианты, предусматривающие абсолютную безопасность транзита. Ну или, в конце концов, в Киеве сменится власть.
Вместе независимее
Наконец, еще один важный элемент тактического сотрудничества — балансировка в треугольнике Турция—США—Россия. Разрыв грани Турция—Россия привел к ненужной зависимости остальных вершин от американской.
Для России это, в частности, сказалось в сирийском вопросе: пользуясь неопределенностью турецкой позиции, американцы давили на Москву в вопросе боевиков, а также могли (но, к счастью, не сумели) разыграть карабахскую карту. Однако для Турции последствия разрыва российско-турецкой грани оказались гораздо серьезнее. Анкара осталась в дипломатической изоляции, чем американцы воспользовались для игнорирования турецких интересов в курдском вопросе. США поддерживали сирийских курдов вопреки турецким протестам, прекрасно понимая, что турки не смогут ничем ответить ни США, ни самим курдам (Анкаре запрещалось вторжение в Курдистан под угрозой того, что Вашингтон не поможет турецкому экспедиционному корпусу после превращения последнего в металлолом силами российских ВКС). Некоторые эксперты называют российско-турецкий разрыв одной из причин попытки переворота (экономические санкции Москвы и игнорирование Путиным интересов Турции в Сирии серьезно пошатнули позиции Эрдогана внутри своей страны). Слабостью турок пользовались и европейцы — в частности, игнорируя заключенную с турецким президентом сделку по беженцам, то есть отказавшись разблокировать процесс евроинтеграции Турции и снять визовые ограничения для турецких граждан.
Восстановление же отношений резко повысило возможности обеих стран в дипломатическом маневрировании с Вашингтоном. И дело тут даже не столько в «Турецком потоке», сколько в Сирии. Российско-турецкий тактический компромисс резко ослабил американские позиции в Леванте, вынудив американцев сначала сдать туркам курдов (коль Москва дала добро на турецкую интервенцию, США пришлось делать выбор между союзником по НАТО и курдскими ополченцами), а затем и уступить России в сделке по перемирию. Да, сделка сорвалась, но сейчас США, лишившись альтернативного сценария в виде подконтрольной им турецкой интервенции, никак не могут ответить на российские действия в Алеппо. Фактически США вытесняются из сирийского конфликта, и в перспективе не исключен сценарий, когда дальнейшее государственное устройство Сирии будет вырабатываться триумвиратом России, Ирана и Турции при максимальном, но поставленном в определенные рамки противодействии Саудовской Аравии.
Безусловно, на фоне всех указанных российско-турецких тактических союзов между странами есть и серьезные противоречия. Есть, например, Крым, где Турция продолжит поддерживать террористов из так называемого меджлиса, даже понимая, что эти люди к власти не вернутся. Для нынешней Анкары крымские татары — часть «тюркского мира», и ни один пантюркистски или неоосмански настроенный турецкий президент не откажется от попыток контроля за этим народом. Есть Кавказ, где интересы России и США расходятся кардинально в карабахском конфликте. Даже если Москва и Анкара решат соблюдать там холодный мир, не контролируемые ими Армения и Азербайджан своими действиями втянут Россию и Турцию в неизбежный конфликт. И это уже не говоря о том, что после решения сирийского конфликта Москве, Анкаре и Тегерану может быть попросту тесно на сирийском и даже на ближневосточном пятачке.
С другой стороны, как говорил тот же Тирион Ланнистер, «мы заключаем мир с врагами, а не с друзьями». Правда, на своей же шкуре убедился, что этот мир может быть непрочен и Мастера вернутся за своей собственностью. Для полного же мира потребовалась несколько сожженных кораблей и перерезанных глоток. Хотелось бы надеяться, что российско-турецкий мир будет более прочным с самого начала.
Геворг Мирзаян
«Если вы ищете справедливости, вы пришли не в то место». Эти слова Тириона Ланнистера из «Игры престолов» можно и нужно адресовать всем тем, кто критикует российского президента за нормализацию отношений с Турцией.
Да, они правы, утверждая, что «по справедливости» Анкара должна нести максимальный ответ за сбитый российской «Су» и убийство двух наших бойцов — летчика, а также морпеха, принимавшего участие в спасательной операции. С критиками даже можно отчасти согласиться — в том, что принесенные Анкарой извинения не искренни. Турция пошла на нормализацию отношений с нашей страной от большой нужды использовать российский рычаг в американском, европейском и курдском вопросах. И уж тем более не поспоришь с мыслью, что Турция «расколется при первом же шухере» (то есть «предаст нас при первой же опасности»). Причем не только сдаст, но и подставит Россию, если Анкаре это будет выгодно.
Проблема в том, что в международных отношениях справедливости нет. Точнее, она есть, но имеет совершенно иное значение, чем то, к которому мы привыкли в повседневной жизни. «Справедливость» — это следование национальным интересам во что бы то ни стало, а «получить по заслугам» — это пожать плоды своих предыдущих действий. Либо нерациональное следование эмоциональным моментам вопреки прагматичной политике, либо, наоборот, отстранение от эмоций во имя национальных интересов. Судя по всему, Россию ожидают именно вторые заслуги. Хотя потенциально могут и первые — если Москва уйдет в другую крайность и будет рассматривать нынешнюю нормализацию отношений как старт российско-турецкого стратегического партнерства. Слишком уж разные интересы у стран для такого партнерства.
Капкан для двоих
Одним из самых важных элементов такого тактического сотрудничества — ситуация в Сирии. Обе стороны понимают, что могут здесь облегчить друг другу жизнь.
С Москвой все очевидно. Владимир Путин приходил в Сирию реализовывать глобальные и региональные российские национальные интересы. На октябрь 2016 года напротив большей части пунктов этого списка поставлены галочки — не удался, пожалуй, лишь проект принуждения США к конструктивному диалогу. Ну не готовы американцы сейчас к этому, что ж тут поделать. В то же время голоса региональных союзников Москвы, усиленные за счет эха российского общественного мнения (забывающего про Афганистан), требуют продолжения банкета. Поэтому Кремль, лавирующий между рационализмом и имиджем, пытается всеми способами максимально оперативно победить в Сирии и уйти оттуда. Победа, в российском понимании, будет заключаться в достижении политического диалога между президентом Башаром Асадом и умеренными боевиками из числа светской оппозиции, которые станут «умеренными» лишь потому, что согласятся вести диалог, а не удобрять пески Леванта. После этого можно либо самим бомбить позиции запрещенной в нашей стране группировки «Исламское государство», либо передоверить эту работу другим силам, более заинтересованным.
Задача, в принципе, решаемая, однако требует принуждения боевиков к диалогу. Кремль решает этот вопрос через прореживание наиболее радикальных боевиков, однако куда более эффективным способом может стать влияние на террористов через их спонсоров. Не американцев — Вашингтон не может договариваться с Россией, и не способен контролировать своих номинальных сателлитов. Большая часть оппозиции сейчас находится на балансе у Саудовской Аравии и Турции. И если с первой договариваться очень непросто (саудиты заинтересованы воевать в Сирии с Ираном до последнего сирийца), то с турками можно.
Дело в том, что Анкара попала с боевиками в очень непростую ситуацию. Изначально планировалось, что руками оппозиции Эрдоган снимет Асада, а затем, по словам директора Центра востоковедных исследований, международных отношений и публичной дипломатии Владимира Аваткова, «ненужных исламистов ликвидирует, а нужных оденет в костюмчики и поставит у власти, приведя таким образом к власти удобный для нее умеренно исламистский режим». Ради этой великой цели — серьезного прыжка на пути восстановления турецкого господства в регионе — Турция готова была терпеть многое, в том числе миллионы беженцев на своей территории, выпадение доходов от исчезновения из юго-восточных провинций Турции сирийцев-туристов и сирийцев-торговцев. Однако после ввода российских войск в Сирию вопрос о смене режима Асада стал как минимум неактуальным. Оппозиция сейчас фактически борется за приемлемые для нее условия федерализации Сирии — что не устраивает турецких спонсоров. Ведь федерализация будет означать легальную автономию сирийских курдов и обострение борьбы турецких курдов за собственную автономию, а то и за независимость.
Есть ли жизнь после Алеппо?
Судя по всему, сейчас Турция и Россия пытаются понять, как им сотрудничать на этом пространстве. По некоторым данным, на сегодняшний день достигнут частичный тактический размен, причем не в виде компромисса (когда стороны обмениваются уступками), а в виде взаимовыгодного соглашения, когда эти уступки выгодны самому уступающему. Так, Россия и Иран позволили туркам начать военную операцию против сирийских курдов, решивших не дожидаться формальной автономии, провозгласивших создание региона Роджава и начавших отбирать будущую землю для этой территории у Халифата. Москва и Асад тут ничего не теряли — сирийские курды не только являлись клиентами американцев, но и незадолго до вторжения совершали враждебные действия в отношении сирийских войск. И сейчас они расплачиваются за неверные ставки — турецкое вторжение поставило крест на планах курдов соединить собственные анклавы в единую Роджаву.
Что же касается ответных уступок Анкары, то среди очевидных видится изменение позиции турецких властей по отношению к режиму Асада — от абсолютного неприятия Турция перешла к возобновлению диалога. Необходимого для самой Турции, если учесть, что ей придется работать с Асадом или другим представителем власти после окончания гражданской войны. Кроме того, по некоторым данным, Турция окажет помощь Москве в операции по взятию Алеппо. Специалисты по региону говорят, что Анкара уже поумерила свою активность в поддержке тамошних боевиков. Кроме того, ходят слухи, что протурецкие банды близки к соглашению с режимом об эвакуации из города, что существенно упростит задачу сирийских войск по освобождению бывшей экономической столицы Сирии. Именно поэтому Дамаск хотя и критикует ввод турецких войск в Сирийский Курдистан, но в целом позитивно расценивает сотрудничество Москвы с турками. «Я надеюсь, что россияне смогут их переубедить остановить поддержку террористов и поток денег и наемников через турецкие границы», — говорит президент Башар Асад.
Вопрос теперь в том, насколько эффективно будет развиваться российско-турецкое сотрудничество в Сирии после Алеппо, когда реально встанет вопрос о закрытии северо-западного участка сирийско-турецкой границы — то есть об освобождении Идлиба, где концентрируются протурецкие боевики и откуда уходить им будет уже некуда, кроме как в Турцию. «Переговорных» вариантов тут два. Первый — Анкара, занятая курдским вопросом, закрывает границу сама и бросает боевиков на растерзание российской авиации. Крайне маловероятный сценарий, поскольку в этом случае под вопросом окажется внешнеполитическая репутация Турции и внутриполитический рейтинг ее президента Реджепа Эрдогана, особенно среди местных националистов. Второй вариант заключается в том, что турки принуждают свою оппозицию к компромиссу. Чуть более реалистичный сценарий, однако очевидно, что этому компромиссу будут мешать слишком многие заинтересованные силы как внутри Турции, так и за рубежом. Поэтому достаточно высока вероятность статус-кво: турки продолжат поддерживать боевиков, а Асад и Россия — их уничтожать. И, как следствие, возникнет вероятность нового обострения российско-турецких отношений
Газ направляется…
Соглашение по газопроводу «Турецкий поток» уже считают одним из основных достижений российско-турецкой оттепели. В ходе визита Владимира Путина в Турцию стороны подписали межправительственное соглашение о строительстве двух ниток «Турецкого потока» с пропускной способностью 15,75 млрд кубометров каждая. Одна нитка предназначена для снабжения турецкого рынка, вторая пойдет в Европу. Морскими сегментами обеих веток будет владеть и, соответственно, строить их Россия. Сухопутная часть «турецкой» нитки будет принадлежать Турции, а «европейская» будет находиться в ведении специально создаваемого совместного российско-турецкого предприятия.
Подписание соглашения было в интересах и Турции, и России. Анкара давно испытывает дефицит серьезных инструментов давления на ЕС в переговорном процессе. Прежде всего по евроинтеграции — крайне важном процессе для Турции, который рассматривается Анкарой как доказательство признания «европейскости» турецкой нации, но весьма нежелательном процессе для Евросоюза, не горящего стремлением взять в свой состав большую нестабильную мусульманскую страну. Последняя попытка шантажа Брюсселя через инструмент беженцев провалилась — Евросоюз нарушил условия сделки. Концентрация же на турецкой территории идущих в ЕС трубопроводов (не только из России — из Азербайджана, а в перспективе и из Ирана и Израиля) дает Эрдогану новый, куда более эффективный рычаг. И это не говоря уже о таких мелочах, как плата за транзит в турецкий бюджет и безопасность поставок газа (ранее Турция получала его в том числе через украинские трубопроводы).
У России же планы стратегические — Москва должна до 10 часов утра 1 января 2020 года, то есть до окончания срока действия соглашения о транзите газа через территорию Украины, построить и запустить альтернативные маршруты. Как верно отметил один из российских бизнесменов в далеком 2014 году, негоже кормить шпану вокруг трубы, а сейчас, на фоне антироссийской истерии на Украине и разгула добробатов, вопрос стоит уже не просто о противодействии шантажистам, но и о безопасности самих поставок.
Частичная альтернатива уже запущена: Москва построила газопровод «Северный поток» и создает «Северный поток — 2» (СП-2). Вот только эти проекты не закрывают все потребности наших традиционных покупателей газа в Европе. «Через СП-2 можно пустить газ на север Италии, но нельзя доставить его в Турцию, Грецию, Болгарию и в балканские страны», — поясняет первый проректор Финансового университета Константин Симонов. Альтернативные турецкому варианту проекты — тот же «Южный поток», который доставлял бы газ напрямую в ЕС, — провалился из-за саботажа Еврокомиссии и Болгарии (которую Россия создала как государство — привет всем, кто ищет справедливости в международных отношениях). «Турецкий поток» эту проблему решает. Да, остается вопрос третьего энергопакета (при строительстве трубы от турецко-греческой границы на Балканы и в Болгарию), но, по словам Константина Симонова, вопрос можно в целом обойти. Нужно лишь создавать трубу строго в соответствии с законодательством ЕС, не позволять «Газпрому» быть ее акционером и т. п.
«Шпану» меняют на торговцев
Однако «Турецкий поток» порождает другие вопросы. Ведь если для той же Турции он, безусловно, выгоден во всех отношениях, то для Москвы возникают дополнительные риски. Например, в связи с заменой «шпаны» на профессиональных торговцев. Анкара может использовать вторую нитку этого газопровода не только для шантажа ЕС, но и для давления на Россию. И у турок, в отличие от украинцев, хватит ума выбивать не только газовые скидки, но и политические уступки по всему спектру российско-турецких отношений. По сути, эти риски (наряду с непонятным ценообразованием и дороговизной проекта — около 7 млрд долларов за обе нитки) были одними из основных аргументов против «Турецкого потока».
К счастью, Москва, судя по всему, сумела нивелировать эти риски. Во-первых, уменьшением мощности газопровода, что автоматически приводит и к уменьшению значимости шантажа. В ЕС пойдет всего 15,75 млрд кубометров газа — это явно не сто с лишним миллиардов, которые шли через Украину в лучшие годы. Во-вторых, совместным владением сухопутной частью второй нитки — опять-таки это не украинская ГТС, с которой Киев может делать все, что хочет и когда хочет. И в-третьих — и это самое главное — возможностью отказаться от «Турецкого потока» при определенных условиях. «Договор пока в стадии проработки. По второй нитке у России нет юридических обязательств строить трубу через Турцию. Напомню, что трасса предполагавшегося "Южного потока" в принципе повторяет линию "Турецкого потока", и маршрут разделяется лишь у турецко-болгарской границы», — говорит Симонов. То есть если вдруг Европа проснется и осознает все последствия предоставления в руки турок газового рычага, у нее будет возможность реанимировать «Южный поток».
Ну и, наконец, Москва зарезервировала для себя возможность отказаться даже от строительства морской части — мало ли что, вдруг теперь, после достижения договоренностей о «Турецком потоке», изменится ситуация с украинской ГТС? Ведь «Турецкий поток» ставит под вопрос не только газовый транзит через Украину, но и снабжение украинских потребителей. «Появится очевидная необходимость вывода из эксплуатации отдельных участков ГТС страны, ведь, по оценкам экспертов, при текущих тарифах объем транзита ниже 60 миллиардов кубометров нерентабелен для "Укртрансгаза" (в первом полугодии 2016 года транзит составил 37,6 миллиардов кубометров). В сложившейся ситуации Киеву остается надеяться, что реализация проекта "Турецкий поток" замедлится из-за каких-либо политических противоречий между Москвой и Анкарой, а также на противодействие проекту со стороны США и ЕС. Хотя на фоне очевидного потепления отношений и активизации совместных российско-турецких проектов мне сложно представить, каким должны быть соответствующие аргументы Брюсселя и Вашингтона», — говорит сопредседатель украинского Фонда энергетических стратегий Дмитрий Марунич. Возможно, единственным аргументом Европы станет принятие планов Москвы о передаче украинской ГТС в совместное пользование ЕС, Украины и России либо другие варианты, предусматривающие абсолютную безопасность транзита. Ну или, в конце концов, в Киеве сменится власть.
Вместе независимее
Наконец, еще один важный элемент тактического сотрудничества — балансировка в треугольнике Турция—США—Россия. Разрыв грани Турция—Россия привел к ненужной зависимости остальных вершин от американской.
Для России это, в частности, сказалось в сирийском вопросе: пользуясь неопределенностью турецкой позиции, американцы давили на Москву в вопросе боевиков, а также могли (но, к счастью, не сумели) разыграть карабахскую карту. Однако для Турции последствия разрыва российско-турецкой грани оказались гораздо серьезнее. Анкара осталась в дипломатической изоляции, чем американцы воспользовались для игнорирования турецких интересов в курдском вопросе. США поддерживали сирийских курдов вопреки турецким протестам, прекрасно понимая, что турки не смогут ничем ответить ни США, ни самим курдам (Анкаре запрещалось вторжение в Курдистан под угрозой того, что Вашингтон не поможет турецкому экспедиционному корпусу после превращения последнего в металлолом силами российских ВКС). Некоторые эксперты называют российско-турецкий разрыв одной из причин попытки переворота (экономические санкции Москвы и игнорирование Путиным интересов Турции в Сирии серьезно пошатнули позиции Эрдогана внутри своей страны). Слабостью турок пользовались и европейцы — в частности, игнорируя заключенную с турецким президентом сделку по беженцам, то есть отказавшись разблокировать процесс евроинтеграции Турции и снять визовые ограничения для турецких граждан.
Восстановление же отношений резко повысило возможности обеих стран в дипломатическом маневрировании с Вашингтоном. И дело тут даже не столько в «Турецком потоке», сколько в Сирии. Российско-турецкий тактический компромисс резко ослабил американские позиции в Леванте, вынудив американцев сначала сдать туркам курдов (коль Москва дала добро на турецкую интервенцию, США пришлось делать выбор между союзником по НАТО и курдскими ополченцами), а затем и уступить России в сделке по перемирию. Да, сделка сорвалась, но сейчас США, лишившись альтернативного сценария в виде подконтрольной им турецкой интервенции, никак не могут ответить на российские действия в Алеппо. Фактически США вытесняются из сирийского конфликта, и в перспективе не исключен сценарий, когда дальнейшее государственное устройство Сирии будет вырабатываться триумвиратом России, Ирана и Турции при максимальном, но поставленном в определенные рамки противодействии Саудовской Аравии.
Безусловно, на фоне всех указанных российско-турецких тактических союзов между странами есть и серьезные противоречия. Есть, например, Крым, где Турция продолжит поддерживать террористов из так называемого меджлиса, даже понимая, что эти люди к власти не вернутся. Для нынешней Анкары крымские татары — часть «тюркского мира», и ни один пантюркистски или неоосмански настроенный турецкий президент не откажется от попыток контроля за этим народом. Есть Кавказ, где интересы России и США расходятся кардинально в карабахском конфликте. Даже если Москва и Анкара решат соблюдать там холодный мир, не контролируемые ими Армения и Азербайджан своими действиями втянут Россию и Турцию в неизбежный конфликт. И это уже не говоря о том, что после решения сирийского конфликта Москве, Анкаре и Тегерану может быть попросту тесно на сирийском и даже на ближневосточном пятачке.
С другой стороны, как говорил тот же Тирион Ланнистер, «мы заключаем мир с врагами, а не с друзьями». Правда, на своей же шкуре убедился, что этот мир может быть непрочен и Мастера вернутся за своей собственностью. Для полного же мира потребовалась несколько сожженных кораблей и перерезанных глоток. Хотелось бы надеяться, что российско-турецкий мир будет более прочным с самого начала.
Геворг Мирзаян