"Мы не понимаем аграрной стратегии государства" Готова ли Россия импортировать технологии, а не сельхозмашины?
На встрече с руководителями предприятий АПК в Элисте Президент РФ Владимир Путин предложил активнее налаживать производство иностранными компаниями сельскохозяйственной техники на территории России. "Необходимо, чтобы иностранные компании завозили в Россию не готовые товары, а разворачивали производство у нас и развивали здесь сервис", — отметил глава государства. Вместе с тем он подчеркнул, что в этом вопросе необходима взвешенная политика. Какую политику в отношении сельхозмашиностроения можно считать взвешенной? Мы попросили высказать свою точку зрения на этот вопрос генерального директора Союза производителей сельскохозяйственной техники и оборудования для АПК "Союзагромаш" Евгения Корчевого. На днях он вернулся с ежегодной конференции европейской ассоциации производителей сельскохозяйственной техники СЕМА, где встречался как раз с теми, кто, по крайней мере теоретически, может "разворачивать производство у нас" и "развивать сервис".
— Евгений Анатольевич, насколько нам известно, представители России первые были приглашены на годовую конференцию этой европейской ассоциации. Какое впечатление у вас осталось от общения с участниками?
— Многие европейцы пока мало знают Россию. Им известно, что на Востоке есть Китай, в котором происходит грандиозный рост экономики, и Россия, в которой нечто похожее вот-вот должно начаться. Мне пришлось беседовать там с зарубежными коллегами, которые связывают с приходом на российский рынок большие надежды. Но когда я немного рассказал им о том, настолько велика кредиторская задолженность российского сельского хозяйства, какова реальная государственная поддержка отрасли, их пыл немножко поугас.
С другой стороны, когда на конференции я высказал мнение, что России сейчас нужен импорт технологий, а не импорт машин, меня, внимательно выслушав, спросили: а что для этого в России сейчас есть? Мне нечего было ответить. Действительно, ввозные пошлины у нас минимальные, государственных программ поддержки сельхозмашиностроения практически нет. В таких условиях значительно проще и выгоднее привезти в нашу страну готовую машину и просто продать ее.
— Тем не менее в России уже сейчас действует целый ряд компаний, созданных на основе международного сотрудничества.
— Российские сельхозмашиностроители всегда с удовольствием идут на контакт с иностранными компаниями, договариваются, например, о поставках комплектующих. В прошлом производство многих деталей и узлов было монополизировано, и это негативно сказывалось на качестве техники. Сейчас такие монополии разрушаются и изнутри страны (например, производители строительной техники начинает выпускать гидравлику и для сельхозмашин, организуются новые производства) и снаружи, когда развитие конкурентной среды достигается путем покупки некоторых комплектующих за рубежом. И это, в свою очередь, дает новые рычаги воздействия на цену и качество.
Второй уровень сотрудничества между российскими компаниями и зарубежными — это лицензионное производство. В таком случае компания предоставляет полный комплект чертежей, технологии, показывает, как и из чего эта техника делается, и за это получает лицензионные платежи.
Третий уровень сотрудничества — это совместные производства, когда помимо лицензии иностранный партнер приносит на нашу территорию еще и деньги. Свои собственные или дешевые заемные — под 2-3 % годовых. Это более глубокий уровень сотрудничества, при котором зарубежного партнера глубоко интересует ситуация на российском рынке.
В качестве положительных примеров интергации можно привести опыт ЗАО "Евротехника", "Колнаг", "Кировец -Ландтехник". Сюда я отнес бы и сотрудничество Ростсельмаша с Клаасом по поставке мостов. В Кемерове есть очень интересное производство сеялок "Кузбасс". И этот список можно продолжить.
— Существует ли какая-либо специфика в деятельности таких предприятий?
— Трудности, которые испытывают эти предприятия, лежат не в сфере отношений между партнерами. Им приходится решать те же проблемы, с которыми сталкиваются и компании со стопроцентно российским капиталом — неразвитость коммерческого лизинга, недоступность кредитов в банках, рост цен на ресурсы и так далее. Более того, совместные предприятия так же заинтересованы в инвестициях, как и отечественные.
— Возможно, именно из-за этих проблем основным видом международного сотрудничества на сегодняшний день остается импорт зарубежной техники?
— Мы серьезно обеспокоены тем, что доля импортной сельскохозяйственной техники и тракторов на нашем рынке приближается к 50 %. Причем это именно чистый импорт — машины, закупленные за деньги, и не маленькие — порядка 600-650 миллионов долларов в год. Конечно, и государство, и бизнес выиграли бы, если бы эти деньги вкладывались не в импорт машин, а в импорт технологий, если бы эти тракторы и сельхозмашины собирали в нашей стране.
— Вы, конечно, имеете в виду не так называемую "колесную" сборку?
— Мы долго искали ответ на вопрос, какую технику можно считать отечественной. Нам говорили в достаточно высоких кабинетах, что если есть сертификат происхождения, в котором указано "Россия", значит перед нами — отечественная техника. Оказалось, в законе о таможенном тарифе сказано, что отечественной продукция может называться только в двух случаях. Во-первых, если среди завезенных деталей, например, комбайна по коду "комбайны" в товарной номенклатуре не проходит ни одна. Иными словами, на территорию России завезли отдельно двигатель, металл, шасси, краску. Когда все это вместе собрали, получился комбайн российского производства.
Во-вторых, если не менее 40 % добавленной стоимости машины произведено в России. Этот пункт, к сожалению, достаточно легко можно обойти путем занижения таможенной стоимости. Проблема, кстати, имеет отношение не только к сельскохозяйственной технике. Нам известно, что калининградцы активно работают в этом направлении. Недавно на эту тему мне пришлось говорить с чиновниками из Минфина. Выяснилось, что они все видят и понимают, но не надеются что-либо поменять.
— Чем реально угрожает расширение международных проектов отечественным компаниям?
— Цивилизованное сотрудничество, учитывающее особенности нашего развития, приносит пользу. Однако наше производство действительно может серьезно пострадать, если будут созданы определенные условия.
Во-первых, если совместные проекты будут получать какие-то преференции в виде передачи земли за копейки или налоговых льгот, а чисто отечественных производители — нет. Такой подход мы считаем недопустимым.
Во-вторых, если отечественные производители замкнутся только на российском рынке, будут пытаться защитить себя на нем, как на последнем рубеже обороны, и не начнут искать свое место на мировом рынке.
В-третьих, если совместные проекты будут ориентироваться только на российский рынок. Это — верный признак того, что они организованы с одной целью — потихоньку захватить российский рынок.
В том случае, если удастся не допустить развития этих трех негативных тенденций, отечественное сельхозмашиностроение будет развиваться и только выиграет от укрепления международного сотрудничества.
— Евгений Анатольевич, наша техника способна конкурировать с импортной?
— С точки зрения экономики комбайны Ростсельмаша, например, — одни из самых конкурентоспособных в мире. Да, у всей российской техники есть одно слабое место -недостаточная надежность, связанная и с качеством материалов, и с качеством комплектующих, и с качеством сборки. Это проблема, над которой наши предприятия работают, многое делают, и добились уже существенных результатов. Но все же по этому показателю существует разрыв между импортными и отечественными машинами. Однако за счет того, что отечественные машины очень дешевые, экономически они выгодны. С точки зрения себестоимости уборки зерна российские комбайны вполне конкурентоспособны — этот показатель у наших машин в два-три раза ниже, чем у импортных.
Правда, это обстоятельство неизвестно многим из тех, кто определяет политику государства в отношении сельхозмашиностроения. Во всяком случае, общаясь с чиновниками, я часто слышу два вопроса: когда в российском комбайне будет стоять кондиционер и почему у российского комбайна такие большие потери. Приходится рассказывать, что уже давно 100% наших комбайнов оснащаются кондиционерами и потери невелики, если техника правильно эксплуатируется.
— Есть, мнение, что в результате жесткой конкуренции все слабые уйдут с рынка, а сильные — разовьются.
— С таким же успехом можно новорожденных выбрасывать из окна второго этажа. Прогноз такой — из 100 младенцев 99 погибнут, но те, что выживут, составят элиту общества. Мне кажется, это не гуманно. И не хотелось бы, чтобы сельхозмашиностроение оказалось в таком положении.
Отечественные предприятия относительно недавно начали работать в рыночных условиях и объективно не готовы к жесткой борьбе за выживание. Во-первых, машиностроительное производство очень инертно, здесь нельзя за полгода вывести на рынок новый товар. Это крайне капиталоемкий, трудоемкий материалоемкий процесс. К тому же наследие массового, конвейерного производства сильно тормозит развитие любых машиностроительных производств.
Во-вторых, весовые категории у наших предприятий и у транснациональных корпораций, мягко говоря, немножко разные. Джон Дир — это ежегодный оборот в 9 миллиардов долларов только по сельхозмашинам, а все отечественное сельхозмашиностроение имеет всего около 1 миллиарда долларов в год. Понятно, у кого ресурсов больше. Такие гиганты очень влиятельны в политике, в бизнесе, в финансовой сфере. Развиваться в условиях конкуренции с ними очень сложно.
— Как можно решить эту проблему?
— Думаю, что решение лежит в области политики. Но мы не понимаем, какова аграрная стратегия российского государства. Нет такого документа, в котором однозначно было бы сформулировано, в чем состоят государственные интересы России в области АПК. Поэтому и понятие "государственные интересы" трактуется у нас то так, то эдак — в зависимости от того, как на данный момент удобно и выгодно. Некоторые говорят: мы должны дать сельхозпроизводителям самую дорогую технику в мире, существенная часть стоимости которой является оплатой бренда. Нам нужно оснащать сельское хозяйство, в особенности крупные агрохолдинги, самой современной техникой, потому что они, бедные, истратили все свои деньги на покупку земли. Мы же представляем себе государственный интерес иначе: у нас есть свои машиностроительные компании, и нужно, помогая крестьянину, предоставляя ему возможность купить технику дешевле, тем самым развивать отечественное сельхозмашиностроение. Таким образом, деньги останутся в стране, а не уйдут за рубеж.
Какая позиция возобладает — пока не понятно. Если нам скажут честно — нам плевать на ваше сельхозмашиностроение, конкурируйте, как хотите, нас это не волнует, а не можете конкурировать — закрывайтесь… Что ж, это, по крайней мере, ясная позиция, и мы будем знать, на что ориентироваться.
— Однако вы наверняка надеетесь на иной подход государства к решеню проблемы?
— Мы уверены, что потенциал у сельхозмашиностроения в России очень велик. Либеральные экономисты любят говорить о специализации стран. О том, что, если мы выращиваем зерно, нам не обязательно производить сельхозтехнику. Все это теория. Но опыт развитых стран показывает — каждый стремится развивать свое собственное производство. И это правильно. Мы убеждены — если в России есть рынок, металл, трудовые ресурсы, производить сельскохозяйственные машины выгодно у нас, в России. В том числе и на совместных предприятиях. Но не только на них.
"СОЮЗАГРОМАШ" — Союз производителей сельскохозяйственной техники и оборудования для АПК "Союзагромаш" создан в октябре 1998 года как некоммерческая организация, объединяющая организации, деятельность которых связана с разработкой, производством и реализацией сельскохозяйственной техники и оборудования, а также организации, оказывающие участникам рынка сельхозтехники финансовые, страховые, снабженческие, транспортные, научно-технические, информационные и иные услуги.
CEMA — ассоциация производителей сельскохозяйственной техники Европейского Союза.
Основана в 1959 году, включает 13 стран — производителей сельскохозяйственных машин: Австрия, Бельгия, Дания, Финляндия, Франция, Германия, Греция, Италия, Голландия, Португалия, Великобритания, Испания, Швейцария.
Ассоциация представляет общие экономические, технические и научные интересы предприятий сельхозмашиностроения, способствует экономическому и индустриальному развитию, совершенствованию системы безопасности на производстве.
— Евгений Анатольевич, насколько нам известно, представители России первые были приглашены на годовую конференцию этой европейской ассоциации. Какое впечатление у вас осталось от общения с участниками?
— Многие европейцы пока мало знают Россию. Им известно, что на Востоке есть Китай, в котором происходит грандиозный рост экономики, и Россия, в которой нечто похожее вот-вот должно начаться. Мне пришлось беседовать там с зарубежными коллегами, которые связывают с приходом на российский рынок большие надежды. Но когда я немного рассказал им о том, настолько велика кредиторская задолженность российского сельского хозяйства, какова реальная государственная поддержка отрасли, их пыл немножко поугас.
С другой стороны, когда на конференции я высказал мнение, что России сейчас нужен импорт технологий, а не импорт машин, меня, внимательно выслушав, спросили: а что для этого в России сейчас есть? Мне нечего было ответить. Действительно, ввозные пошлины у нас минимальные, государственных программ поддержки сельхозмашиностроения практически нет. В таких условиях значительно проще и выгоднее привезти в нашу страну готовую машину и просто продать ее.
— Тем не менее в России уже сейчас действует целый ряд компаний, созданных на основе международного сотрудничества.
— Российские сельхозмашиностроители всегда с удовольствием идут на контакт с иностранными компаниями, договариваются, например, о поставках комплектующих. В прошлом производство многих деталей и узлов было монополизировано, и это негативно сказывалось на качестве техники. Сейчас такие монополии разрушаются и изнутри страны (например, производители строительной техники начинает выпускать гидравлику и для сельхозмашин, организуются новые производства) и снаружи, когда развитие конкурентной среды достигается путем покупки некоторых комплектующих за рубежом. И это, в свою очередь, дает новые рычаги воздействия на цену и качество.
Второй уровень сотрудничества между российскими компаниями и зарубежными — это лицензионное производство. В таком случае компания предоставляет полный комплект чертежей, технологии, показывает, как и из чего эта техника делается, и за это получает лицензионные платежи.
Третий уровень сотрудничества — это совместные производства, когда помимо лицензии иностранный партнер приносит на нашу территорию еще и деньги. Свои собственные или дешевые заемные — под 2-3 % годовых. Это более глубокий уровень сотрудничества, при котором зарубежного партнера глубоко интересует ситуация на российском рынке.
В качестве положительных примеров интергации можно привести опыт ЗАО "Евротехника", "Колнаг", "Кировец -Ландтехник". Сюда я отнес бы и сотрудничество Ростсельмаша с Клаасом по поставке мостов. В Кемерове есть очень интересное производство сеялок "Кузбасс". И этот список можно продолжить.
— Существует ли какая-либо специфика в деятельности таких предприятий?
— Трудности, которые испытывают эти предприятия, лежат не в сфере отношений между партнерами. Им приходится решать те же проблемы, с которыми сталкиваются и компании со стопроцентно российским капиталом — неразвитость коммерческого лизинга, недоступность кредитов в банках, рост цен на ресурсы и так далее. Более того, совместные предприятия так же заинтересованы в инвестициях, как и отечественные.
— Возможно, именно из-за этих проблем основным видом международного сотрудничества на сегодняшний день остается импорт зарубежной техники?
— Мы серьезно обеспокоены тем, что доля импортной сельскохозяйственной техники и тракторов на нашем рынке приближается к 50 %. Причем это именно чистый импорт — машины, закупленные за деньги, и не маленькие — порядка 600-650 миллионов долларов в год. Конечно, и государство, и бизнес выиграли бы, если бы эти деньги вкладывались не в импорт машин, а в импорт технологий, если бы эти тракторы и сельхозмашины собирали в нашей стране.
— Вы, конечно, имеете в виду не так называемую "колесную" сборку?
— Мы долго искали ответ на вопрос, какую технику можно считать отечественной. Нам говорили в достаточно высоких кабинетах, что если есть сертификат происхождения, в котором указано "Россия", значит перед нами — отечественная техника. Оказалось, в законе о таможенном тарифе сказано, что отечественной продукция может называться только в двух случаях. Во-первых, если среди завезенных деталей, например, комбайна по коду "комбайны" в товарной номенклатуре не проходит ни одна. Иными словами, на территорию России завезли отдельно двигатель, металл, шасси, краску. Когда все это вместе собрали, получился комбайн российского производства.
Во-вторых, если не менее 40 % добавленной стоимости машины произведено в России. Этот пункт, к сожалению, достаточно легко можно обойти путем занижения таможенной стоимости. Проблема, кстати, имеет отношение не только к сельскохозяйственной технике. Нам известно, что калининградцы активно работают в этом направлении. Недавно на эту тему мне пришлось говорить с чиновниками из Минфина. Выяснилось, что они все видят и понимают, но не надеются что-либо поменять.
— Чем реально угрожает расширение международных проектов отечественным компаниям?
— Цивилизованное сотрудничество, учитывающее особенности нашего развития, приносит пользу. Однако наше производство действительно может серьезно пострадать, если будут созданы определенные условия.
Во-первых, если совместные проекты будут получать какие-то преференции в виде передачи земли за копейки или налоговых льгот, а чисто отечественных производители — нет. Такой подход мы считаем недопустимым.
Во-вторых, если отечественные производители замкнутся только на российском рынке, будут пытаться защитить себя на нем, как на последнем рубеже обороны, и не начнут искать свое место на мировом рынке.
В-третьих, если совместные проекты будут ориентироваться только на российский рынок. Это — верный признак того, что они организованы с одной целью — потихоньку захватить российский рынок.
В том случае, если удастся не допустить развития этих трех негативных тенденций, отечественное сельхозмашиностроение будет развиваться и только выиграет от укрепления международного сотрудничества.
— Евгений Анатольевич, наша техника способна конкурировать с импортной?
— С точки зрения экономики комбайны Ростсельмаша, например, — одни из самых конкурентоспособных в мире. Да, у всей российской техники есть одно слабое место -недостаточная надежность, связанная и с качеством материалов, и с качеством комплектующих, и с качеством сборки. Это проблема, над которой наши предприятия работают, многое делают, и добились уже существенных результатов. Но все же по этому показателю существует разрыв между импортными и отечественными машинами. Однако за счет того, что отечественные машины очень дешевые, экономически они выгодны. С точки зрения себестоимости уборки зерна российские комбайны вполне конкурентоспособны — этот показатель у наших машин в два-три раза ниже, чем у импортных.
Правда, это обстоятельство неизвестно многим из тех, кто определяет политику государства в отношении сельхозмашиностроения. Во всяком случае, общаясь с чиновниками, я часто слышу два вопроса: когда в российском комбайне будет стоять кондиционер и почему у российского комбайна такие большие потери. Приходится рассказывать, что уже давно 100% наших комбайнов оснащаются кондиционерами и потери невелики, если техника правильно эксплуатируется.
— Есть, мнение, что в результате жесткой конкуренции все слабые уйдут с рынка, а сильные — разовьются.
— С таким же успехом можно новорожденных выбрасывать из окна второго этажа. Прогноз такой — из 100 младенцев 99 погибнут, но те, что выживут, составят элиту общества. Мне кажется, это не гуманно. И не хотелось бы, чтобы сельхозмашиностроение оказалось в таком положении.
Отечественные предприятия относительно недавно начали работать в рыночных условиях и объективно не готовы к жесткой борьбе за выживание. Во-первых, машиностроительное производство очень инертно, здесь нельзя за полгода вывести на рынок новый товар. Это крайне капиталоемкий, трудоемкий материалоемкий процесс. К тому же наследие массового, конвейерного производства сильно тормозит развитие любых машиностроительных производств.
Во-вторых, весовые категории у наших предприятий и у транснациональных корпораций, мягко говоря, немножко разные. Джон Дир — это ежегодный оборот в 9 миллиардов долларов только по сельхозмашинам, а все отечественное сельхозмашиностроение имеет всего около 1 миллиарда долларов в год. Понятно, у кого ресурсов больше. Такие гиганты очень влиятельны в политике, в бизнесе, в финансовой сфере. Развиваться в условиях конкуренции с ними очень сложно.
— Как можно решить эту проблему?
— Думаю, что решение лежит в области политики. Но мы не понимаем, какова аграрная стратегия российского государства. Нет такого документа, в котором однозначно было бы сформулировано, в чем состоят государственные интересы России в области АПК. Поэтому и понятие "государственные интересы" трактуется у нас то так, то эдак — в зависимости от того, как на данный момент удобно и выгодно. Некоторые говорят: мы должны дать сельхозпроизводителям самую дорогую технику в мире, существенная часть стоимости которой является оплатой бренда. Нам нужно оснащать сельское хозяйство, в особенности крупные агрохолдинги, самой современной техникой, потому что они, бедные, истратили все свои деньги на покупку земли. Мы же представляем себе государственный интерес иначе: у нас есть свои машиностроительные компании, и нужно, помогая крестьянину, предоставляя ему возможность купить технику дешевле, тем самым развивать отечественное сельхозмашиностроение. Таким образом, деньги останутся в стране, а не уйдут за рубеж.
Какая позиция возобладает — пока не понятно. Если нам скажут честно — нам плевать на ваше сельхозмашиностроение, конкурируйте, как хотите, нас это не волнует, а не можете конкурировать — закрывайтесь… Что ж, это, по крайней мере, ясная позиция, и мы будем знать, на что ориентироваться.
— Однако вы наверняка надеетесь на иной подход государства к решеню проблемы?
— Мы уверены, что потенциал у сельхозмашиностроения в России очень велик. Либеральные экономисты любят говорить о специализации стран. О том, что, если мы выращиваем зерно, нам не обязательно производить сельхозтехнику. Все это теория. Но опыт развитых стран показывает — каждый стремится развивать свое собственное производство. И это правильно. Мы убеждены — если в России есть рынок, металл, трудовые ресурсы, производить сельскохозяйственные машины выгодно у нас, в России. В том числе и на совместных предприятиях. Но не только на них.
"СОЮЗАГРОМАШ" — Союз производителей сельскохозяйственной техники и оборудования для АПК "Союзагромаш" создан в октябре 1998 года как некоммерческая организация, объединяющая организации, деятельность которых связана с разработкой, производством и реализацией сельскохозяйственной техники и оборудования, а также организации, оказывающие участникам рынка сельхозтехники финансовые, страховые, снабженческие, транспортные, научно-технические, информационные и иные услуги.
CEMA — ассоциация производителей сельскохозяйственной техники Европейского Союза.
Основана в 1959 году, включает 13 стран — производителей сельскохозяйственных машин: Австрия, Бельгия, Дания, Финляндия, Франция, Германия, Греция, Италия, Голландия, Португалия, Великобритания, Испания, Швейцария.
Ассоциация представляет общие экономические, технические и научные интересы предприятий сельхозмашиностроения, способствует экономическому и индустриальному развитию, совершенствованию системы безопасности на производстве.
Ещё новости по теме:
15:42
13:00
12:00