Почему у нас все так дорого, или проблемы модернизации

 О проблемах развития иновационного технологичного бизнеса рассказал  генеральный директор ООО «Стереоник» Дмитрий Климов

Мое твердое убеждение: успешно в России можно заниматься лишь таким технологическим бизнесом, который не предполагает какого-либо перемещения материальных ценностей через таможенную границу РФ. Делать веб-сервисы и создавать продукты, ориентированные на внутренний рынок, — пожалуйста.

Экспортировать что-то или закупать оборудование и комплектующие за рубежом — боже упаси! А если уж приходится, то иностранным партнерам лучше сразу растолковать главный принцип сотрудничества (впрочем, многие за рубежом и так уже в курсе): любой российский подрядчик может провалить заказ по не зависящим от него обстоятельствам, среди которых наиболее вероятное — действие или бездействие российской таможни.

 Таможня — самое уязвимое место российских компаний с точки зрения их конкурентоспособности на мировом рынке.

Более крупные технологические компании, давно занимающиеся внешнеэкономической деятельностью, худо-бедно приноровились — и к маразматическому таможенному режиму, и к такой репутации. А легким на подъем инновационным стартапам, в особенности если их рынок, контрагенты и потенциальные инвесторы находятся за рубежом, лучше крепко подумать, не стоит ли сразу перебраться в юрисдикцию с более благоприятным таможенным режимом. И разумно ли вообще претерпевать многочисленные таможенные невзгоды в России — ради сомнительного счастья заниматься научно-техническими проектами на Родине?

Скажу откровенно: в стартаперской среде желание «свалить» из страны, чтобы без помех заниматься любимым делом, просто витает в воздухе.

А ввоз и ныне там?

Чем для российского стартапа оборачивается попытка ввезти из‑за рубежа научное оборудование, я испытал на собственном опыте. Все необходимые (как я по наивности считал) бумаги для растаможки были собраны загодя. Однако когда груз пришел на российскую таможню, потребовалось еще два месяца дописывать и собирать маловразумительные документы. На этот немаленький срок ключевые сотрудники стартапа погрузились в интенсивную бумажную работу, полностью лишенную какого-либо смысла, вместо того чтобы строить компанию и заниматься разработкой своей технологии.

И все это время мы сомневались, сможем ли вообще в конце концов получить на руки свой груз и не придется ли его возвращать отправителю. И не потому что мы какие-то уникальные разгильдяи: просто процедура устроена таким образом, что пропихнуть через таможню что-либо инновационное в любом направлении и сделать это в разумные сроки, не имея за плечами многолетнего опыта, практически невозможно.

Научное оборудование иностранного производства с большим трудом пробивается через лексический фильтр российских таможенных правил. Прилагаемые к нему инструкции, технические спецификации и прочие документы составлены, естественно, исключительно на английском языке и в соответствии с принципами, принятыми в США и Евросоюзе.

Еще одна роковая деталь: в технических характеристиках используются научные единицы измерения (стандарт SI), а не «любительские», применяемые для бытовых приборов и понятные нашей таможне.

А поскольку однозначного соответствия между «любительскими» и «физическими» характеристиками часто не бывает вовсе (применительно к нашему случаю — люмены и люксы невозможно линейно пересчитать в «электроны на пиксел»), то процесс растаможки разбивает паралич.

И вот российский получатель груза садится и, испытывая неловкость, пишет производителю оборудования идиотское письмо: просим подтвердить нашей таможне, что — таки-да! — «удавы иногда измеряются в попугаях», но исключительно в научных целях, безо всякого умысла на контрабанду. Хорошо еще, если производитель попадется с пониманием и подтвердит! Недавно мне рассказывали историю про электромобиль, который застрял на таможне на целый год: у таможенников не было инструкции, как оприходовать автомобили, не имеющие рабочего объема двигателя. Могу себе представить объем переписки, который возник у получателя в этой связи!

Простая, казалось бы, штука — CD-диски с драйверами, которые прилагаются к оборудованию. Ан нет: будьте любезны представить таможенникам письма, что они не содержат пропаганды фашизма, экстремизма и порнографии.

В комплект поставки входит блок питания? Час от часу не легче: значит, таможенным органам будет принципиально важно убедиться именно из вашего письма (а не по этикетке на самом приборе), что никакого подвоха нет и что устройство и впрямь выдает напряжение в пять вольт с силой тока до одного ампера.

А вот вам лингвистическая задачка позаковыристее... В комплект входит нестандартный кабель без маркировки. Стало быть, вам необходимо так составить его описание, чтобы никто не придрался и не потащил кабель на экспертизу в какой-нибудь специализированный государственный орган.

Зачем таможне вся эта информация — бог весть. Абсурдность ситуации еще в том, что многие из писем должны быть подписаны производителем или на худой конец отправителем! Разъяснения от получателя по большинству вопросов подобного рода не принимаются.

 Теперь представьте себе выражение лица обитателя высокоразвитого мира (где, впрочем, тоже существуют разнообразные формы маразма), когда я поневоле пытаюсь вовлечь его в эту бессмысленную возню на российской таможне и заставить написать все эти письма и разъяснения. Отчего я вроде бы выгляжу, как он, и так же свободно изъясняюсь по-английски — но обращаюсь с совершенно безумными просьбами?

Думаете, после того, как вы наконец вытащите свой груз с таможни, наступает счастье? Наше счастье оказалось недолгим: прибор не работал. Примерно месяц у нас ушел на выяснение того, что же именно сломалось в процессе доставки и растаможки. Разумеется, отправление было застраховано на полную стоимость. Однако страховка покрывает механическое повреждение товара — например, когда его случайно роняют на бетонный пол. Разморозка замороженных биохимических реактивов или электростатический «пробой» электроники страховкой не покрывается.

Практика показывает, что такие повреждения на складе случаются довольно часто — за два-то с лишним месяца хранения. О температурном режиме можно забыть сразу. Но и про элементарные правила при досмотре отправления с чувствительной электроникой на складе тоже, похоже, не знают, поскольку не имеют инструкций на сей счет.

Помните школьную программу по физике за 10-й класс и эксперименты с эбонитовыми палочками и пластмассовыми расческами? О том, что наша повседневная одежда легко создает электростатический потенциал в несколько тысяч вольт, который может оказаться «убийственным» для электронных устройств, оказывается, мы тоже должны отдельно уведомлять российских сотрудников склада и таможни! Я не знаю, как бы решился вопрос с порчей оборудования, если бы это произошло на таможне в США. Обычно таких проблем там не возникает.

Итак, к чему нужно быть готовым российскому стартаперу, которого судьба-злодейка заставила пуститься во все тяжкие импорта оборудования? В среднем к пяти месяцам непродуктивной возни, с учетом ремонта и замены вышедших из строя узлов, и удорожанию стоимости почти в два раза — благодаря НДС, таможенным пошлинам, услугам по хранению груза на складе и проч.

Надеюсь, вас теперь не удивит, что, например, цена на многие биохимические расходные материалы в России в 3–5 раз выше, чем закупочная в США. А бывает — и на порядок. Между тем биохимикам нужны свежие реактивы, причем часто они не могут даже на неделю вперед запланировать, какие именно им понадобятся. Типичный срок поставки реактивов — от 60 до 90 дней. При таких исходных данных заниматься биохимией в России как минимум нерационально. Российскому биохимику проще один раз решить вопрос с визой, перебраться за границу и создавать ценности там, чем бороться здесь с одной только российской таможней!

Экспорт — редьки не слаще

Аналогичная история творится и с экспортом инновационной продукции из России. Тут добавляются проблемы с получением разрешений на вывоз: мало ли, вдруг у вас продукция двойного назначения? Требуется оформление кипы документов — все в бумажном виде, с подписями и печатями, сроками рассмотрения и — не дай бог! — с экспертизами (это отдельная кипа бумаг, подписи, печати, коридоры, кабинеты).

Как-то при вывозе из США высокочувствительной видеокамеры мы на всякий случай связались с тамошним компетентным органом по электронной почте. Разрешение получили через несколько дней — также в почту. На нашу просьбу предоставить ответ в бумажном виде с печатями и подписями там лишь отмахнулись: довольно и этого, не отнимайте время.

А теперь представьте, что вы производите в России сложное технологическое оборудование и торгуете им за рубежом. Разумеется, от вас потребуется обеспечить его техническое обслуживание и гарантийный ремонт. Представьте себе, через что вам придется пройти, чтобы получить неисправный аппарат от зарубежного клиента, а потом отправить его обратно после ремонта. Не буду даже описывать весь этот ужас. Скажу лишь, что предусмотренная на этот случай «процедура временного ввоза» по факту не работает.

Поверит ли кто-нибудь из российских предпринимателей, а тем более — сотрудников таможни, если я скажу, что всего этого бреда может и не быть? Что можно получать и отправлять грузы за рубеж за несколько дней? В странах Евросоюза и в США — почему-то можно. Когда я пытался обсуждать с тамошними предпринимателями проблему таможни, они делали удивленные глаза: «А разве что-то может быть не так с таможней?»

Поразительное дело: руководитель западной компании, занимающейся импортом-экспортом, часто не имеет ни малейшего представления о том, что вообще делает его родная таможня, когда она это делает и зачем. По российским меркам — удивительная расслабленность! Я в такую халяву сам было не поверил. Однако весной прошлого года принял со своим проектом участие в работе бизнес-акселератора Startup Sauna в Финляндии.

В процессе мне понадобилось выписать кое-что из Китая, поэтому обратился на финскую таможню: «Я тут временно, не резидент, банковского счета и постоянного адреса проживания не имею — что делать?» И через 2 (прописью: два!) дня получил по электронной почте обстоятельнейшее письмо, дающее больше ответов, чем я задал вопросов. И не на финском, как опасался, а на идеальном английском. В письме также были ссылки на правила, размещенные на сайте ведомства, — на столь же идеальном английском. Там подробно разъяснялись все тонкости и — «для чайников» — приводились примеры вычисления пошлин и налогов. Мне не понадобилось специальных знаний и услуг таможенных брокеров, чтобы быстро выполнить все формальности. «Ух ты, будущее уже где-то наступило!» — сказал, узнав об этом, мой брат. Наступило. Но не в России.

Еще немного соли на раны — свои и читателя. Как известно, наши таможенные пошлины составляют в среднем 15% (от 5 до 30 — для разных категорий импорта). При этом необходимо уплатить НДС в размере 18%, в том числе если товар импортируется не для перепродажи (в этом случае НДС «возвращается»), а для собственного «потребления» юридическим лицом — например, промышленное оборудование для вашего заводика. Так вот, импортные пошлины и НДС представляют собой типичный пример того, как молодые российские производственные предприятия «обкрадываются» собственным государством еще на этапе, когда они не начали приносить прибыль.

Когда налоги берутся с дохода или прибыли — это нормально и естественно. Когда до запуска производства еще очень далеко — это означает рубить сук, на котором сидишь.

В ЕС ни о каком НДС при импорте для юридического лица речи не идет вовсе (поставщик продает по своей официальной цене, а покупатель — юридическое лицо — получает товар через границу и тоже никакого НДС не платит); таможенная пошлина, как правило, составляет 3–4%, а часто — и 0 (например, для научного оборудования).

Если речь идет о приобретении оборудования для собственных нужд в пределах одной европейской страны, то НДС в счете на оплату фигурирует, однако позже покупатель может обратиться в налоговое ведомство и потребовать возврата НДС. Кстати, в той же Финляндии НДС возвращается в течение месяца.

Словом, российский заводик с импортным оборудованием влетает в копеечку. Тратим кучу времени и денег на растаможку, перевод документов на русский, оплату брокерских услуг. Вместо изначальной стоимости, допустим, в $10 млн сразу получаем $15 млн. Затем проходим сертификацию в Ростехнадзоре («Ах, у вас инновационное оборудование? Сертифицируйте там каждую гайку!») и получаем согласования в прочих контролирующих органах. Страшно сказать: знакомый предприниматель говорил о возрастании расходов с 10 до 30 миллионов! Что имеем дальше? Понятно, будет задержка со строительством и пуском производства, заминка с получением импортного сырья, если оно требуется. Проходят месяцы, капают проценты по кредитам (не менее 15–20% годовых в России против 2–5% у конкурентов — «там»).

Не прошла еще охота производить в России и тягаться с зарубежными производителями? Выход у бизнеса, разумеется, есть: сокращать иные издержки (например, зарплаты) и по возможности повышать отпускные цены. А потом мы все будем удивляться, отчего это Россия превращается в страну с дешевой рабочей силой (в Китае месячный оклад рабочего в 500 долларов становится нормой) и дорогими товарами народного потребления (на 30–50% дороже, чем в США).

Среда заела

Оптимисты скажут: становись резидентом Сколкова или какой-нибудь ОЭЗ — и конкурируй себе на здоровье! Можно и стать. Пройти через фильтр отбора, через экспертизы и согласования, взять на себя определенные дополнительные обязательства — и «вытянуть счастливый билет». То есть приблизиться по условиям ведения бизнеса и конкурентоспособности к обычной европейской или американской фирме, работающей в аналогичной сфере. Лишь приблизиться, а не догнать. А нельзя ли как-то без подобных формальностей и дополнительных обязательств — просто взять и добавить конкурентоспособности для всех?

Летом 2010 года был составлен замечательный документ — «Перечень поручений Президента РФ по итогам заседания Комиссии при Президенте РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России»1. При чтении некоторых пунктов сердце прямо радовалось: ведь думают же, думают «наверху» о том, чтобы «оптимизировать процедуры таможенного оформления, валютного и экспортного контроля при экспорте готовой продукции, а также при импорте комплектующих и оборудования»! И что вдвойне приятно — про научные и лабораторные материалы и оборудование тоже не забывают! Надо полагать, все ответственные ведомства успешно и в срок отчитались — то есть представили свои предложения.

Меры приняты? Нулевую таможенную пошлину для «научного импорта» не приняли. Единой товарной номенклатуры внешнеэкономической деятельности (ТН ВЭД) для данной категории товаров тоже не ввели (видно, не придумали, как: убоялись открыть коррупционную лазейку для недобросовестных импортеров). Единственное замеченное на практике послабление — освобождение от каких-то копеечных пошлин и уплаты таможенных сборов при временном ввозе. Однако, как говорят, это процедура, которую врагу не пожелаешь, и по ней все равно получаются огромные расходы. Таким образом, что для дорогостоящего научного оборудования, что для оборудования производственного — расходы на импорт остались на прежнем уровне.

В общем, вывод здесь невеселый: при таких делах (не только на таможне — по другим проблемным тематикам тоже) не будет в России ни своих «Айпадов», ни стартапов, ни Кремниевых долин.

Скоро уже вообще ничего не будет: эти сложности душат не только стартапы, но и большие компании! Бизнес-эмиграция среди российских стартаперов нарастает. А терять таких людей для страны все-таки жалко: они мобильные, высокообразованные, амбициозные и смелые (все-таки смена страны проживания — задачка не для слабаков).

Нашим правителям необходимо понять: недостаточно просто накачивать деньги в «инновации» и «модернизации». Это не труба, здесь очень сложные механизмы создания ценности. Нужно сформировать условия, при которых разработка и производство инновационных продуктов будут экономически выгоднее, чем прокачка нефти через трубу или продажа турецких кроссовок. Условия, при которых люди с успешным опытом создания таких продуктов для глобального рынка захотят переехать в Россию на долгий срок и заниматься этим здесь, а не в благоустроенных Европах и Америках.

Пока же этих условий не создано, половина вливаемых денег изымается тем же государством, которое их дало, а еще половина — растрачивается инновационными компаниями впустую, на преодоление бюрократических барьеров и выплату зарплат не создающим ценностей (не путать с «бездельничающими») сотрудникам. Кто-то из бывших министров недавно сказал, что в России 600 тысяч бухгалтеров, деятельность которых по сути сводится к расчету НДС; не было бы НДС — занимались бы люди чем-то другим, создающим ценность, а не бумажки. А сколько у нас в экономике людей, администрирующих делопроизводство с таможней — никто не считал?

Наверху жалуются: мол, в стране низкая производительность труда, поэтому нужно срочно все модернизировать. Ошибка! У нас не производительность труда низкая: умеют у нас люди работать. Просто большая часть их усилий, талантов и навыков идет на преодоление сопротивления среды. Вот эту-то среду для начала и нужно модернизировать.

О чем я хочу попросить своего читателя? Читатель, будь добр: распространяй знания! Особенно это важно делать в отношении чиновников: они же делают так, как им велят инструкции, а «лучших практик» они не знают — их этому не учат, а на самообразование им не хватает времени. Давайте чиновникам знание о том, как именно все передовое создается в этом мире и как своей работой они могут этому поспособствовать! Расскажите им о том, что эти практики уже используются во всем мире и ни к каким катастрофам не привели. Может, эти ребята станут добрее ко всем нам и постараются помочь? Придут к начальству и предложат: «А не упростить ли нам эту процедурку? Зачем она нужна?» Глядишь, попадет это предложение в соответствующий думский комитет и отразится в каких-то законах... Все может быть!