Дания знает, как обуздать корпоративную жадность

Дания не является социалистической утопией, как заявил об этом сенатор Берни Сандерс во время президентских дебатов, прошедших в октябре. Стоит прислушаться к датскому премьер-министру Ларсу Лёкке Расмуссену, ответившему на это заявление две недели назад, что экономика его страна «далека от плановой. Дания – страна с рыночной экономикой». Но, тем не менее, когда речь заходит об управлении крупнейшими компаниями, в Дании на этот счет существует особое мнение.

Большинство крупных корпоративных гигантов в стране контролируется некоммерческими организациями и благотворительными учреждениями, владеющими крупнейшими пакетами их голосующих акций. Их поддержка облегчает руководству компаний выдержать давление других акционеров, преследующих мгновенные финансовые цели, порой за счет урезания компенсации сотрудников, наплевательского отношения к окружающей среде, даже в ущерб конкурентоспособности компании в долгосрочной перспективе.

«Структуру собственности многих датских компаний позволяет нам избежать недальновидных решений, основанных на краткосрочной конъюнктуре рынка и мыслить по существу в долгосрочной перспективе. Я считаю это благоприятной почвой для устойчивости», - сказал во вторник в интервью The Huffington Post президент датской компании Novozymes Педер Хольк Нильсен.

Биоинновационная компания Novozymes из Копенгагена, мировой лидер в производстве промышленных ферментов, микроорганизмов и биофармацевтических препаратов, контролируется благотворительным фондом.

 Точно так же около 51% пивоваренного гиганта Carlsberg принадлежит одноименному фонду, инвестирующему свою прибыль в научные исследования.  Датская транспортная корпорация Maersk контролируется фондом A.P.Møller и Chastine Mc-Kinney Moller Foundation, владеющим более 50% голосующих акций компании. Фонд Lundbeck Foundation, которому принадлежит 70% одноименной фармацевтической компании, ежегодно тратит около $74,4 миллионов долларов на гранты по образовательным программам и на финансирование исследований в области медицины.

Под контролем благотворительных фондов

Во всем мире предприятия расценивают прибыль, как основной фактор успеха, а фондовые рынки, где компании продают свои акции, привлекая деньги, лишь усиливают эту точку зрения. Но недавно несколько известных предпринимателей призвали покончить с навязчивой идеей о ежеквартальных показателях, мешающая предприятиям инвестировать в более долгосрочные проекты, например, такие, как возобновляемая энергия.

«Парни типа меня защищены от явно краткосрочного фокуса фондового рынка», - считает Нильсен. «При этом 75% наших акций находятся в свободном плавании, так что мы практически полностью представлены на фондовом рынке».

Благотворительная организация контролирует 69% голосующих акций Novozymes, но фактически ей принадлежит только 25%-процентный портфель. Подобная гибридная модель оберегает компанию от давления и требований обеспечить быструю спекулятивную прибыль, обладая при этом всеми рыночными механизмами. Кроме того, она защищает предприятия от недружественных слияний и поглощений конкурентами.

«Вы не собираетесь свалиться от плохих квартальных показателей», - рассуждает Нильсен. «Но, все же, вы воспринимаете эти показатели серьезно, поскольку фондовый рынок отрицательно реагирует на них».

Похоже, выход за рамки ежеквартальной отчетности не ущемляет интересы акционеров. Компании, контролируемые благотворительными организациями, демонстрируют показатели соотношения риска и доходности на Копенгагенской фондовой бирже не хуже, чем предприятия с традиционной формой собственности, свидетельствуют данные исследования, опубликованного в 2004 году в журнале European Journal of Law and Economics.

Универсальная модель?

Безусловно, модель с фондом в качестве собственника является не совсем демократической. Она отдает управление публичной компании в руки малочисленного совета директоров из некоммерческих организаций, а не более многочисленной группе инвесторов, владеющих акциями предприятия.

В большинстве случаев контроль со стороны фондов явилось желанием учредителей предприятий, стремящихся сохранить свой бизнес, который они создали для потомства, считает один из авторов исследования 2004 года, профессор Центра корпоративного управления Копенгагенского предпринимательского колледжа Стин Томсен.

«Типичная история учредителя, расценивающего свою организацию, как личный вклад в мир во всем мире, у которого больше нет ничего в жизни, и он не желает ее потерять или видеть, как ее разрывают на части не способные договориться друг с другом родственники», - сказал Томсен Financial Times в 2011 году.

Кроме того, бизнес-модель для страны, уступающей по размерам штату Мэриленд в США, с населением около 5,6 миллионов граждан,  может не работать в более крупных государствах.

«В таких небольших странах семьи руководителей компаний имеют колоссальное влияние на политику», - считает Гуан Янг, эксперт в области финансов, выросший в Копенгагене и закончивший Нью-Йоркский Университет. Более того, если мы воспользуемся американским примером типа империи братьев Кох, то даже они окажутся слишком малы в масштабах экономики США».

В США контроль со стороны благотворительных фондов – явление редкое. До 1969 года он практиковался чаще, написал в 2013 году в своем исследовании Томсен. Однако  принятие  закона о налоговой реформе в 1969 году фактически устранило подобную модель, ограничив долю владения частных фондов в предприятиях, свидетельствуют данные Foundation Center. Изменения в законодательстве были инспирированы давними страхами по поводу полномочий частных фондов, установленных промышленниками типа Джона Д. Рокфеллера и Эндрю Карнеги для сохранения династического принципа наследия состояния.

Но поскольку в США разрыв между рожденными богатыми и бедными продолжает увеличиваться, сдерживание тяги к обогащению может оказаться спорным вопросом.