Алексей Мордашов, гендиректор «Северстали»: «Мы с интересом смотрим на Индию»

Несколько лет назад «Север­сталь» активно скупала металлургические активы за океаном. Когда же грянул кризис и стало понятно, что предприятия группы в США убыточны, ее главу Алексея Мордашова не критиковал за рискованные приобретения только ленивый. Спустя четыре года, избавившись от трех из пяти американских заводов и инвестировав миллиарды долларов в оставшиеся два, гендиректор компании снова с гордостью говорит о дивизионе Severstal North America. О своем видении ситуации в мировой металлургической отрасли, планах развития «Северстали» в США, России и Азии АЛЕКСЕЙ МОРДАШОВ рассказал корреспонденту РБК daily АНАСТАСИИ МИШАНИНОЙ на торжественном открытии новых мощностей на заводе Dearborn.

— Завершены первые две фазы модернизации завода «Северстали» в Dearborn. Но изначально планировалось, что будет и третья. Вы отказались от этой идеи в связи с тем, что власти США не стали финансировать этот проект?

— Видимо, вы имеете в виду так называемую линию непрерывного отжига. Мы не отказались от этого проекта, более того, мы считаем, что в его реализации есть целесообразность, но в условиях нестабильного рынка мы хотели бы иметь более надежную ситуацию по его окупаемости. То есть мы планируем построить линию при условии получения финансирования от Министер­ства энергетики США. Поэтому пока вопрос с госкредитованием не решился, приступать к этому проекту мы не планируем.

— То есть власти США не отказали вам в кредитекредитное окончательно?

— Наша первая заявка прошла все стадии рассмотрения и одобрения, но в последний момент Министерство энергетики США решило не подписывать соглашение. Несмотря на наши многочисленные запросы, мы до сих пор не получили детальных объяснений причин такого решения. Тем не менее мы исходим из того, что нам было отказано. Поэтому мы подали вторую заявку уже на меньшую сумму, соответствующую размеру инвестиций в эту конкретную линию. Это около 320 млн долл. Дело в том, что первоначально мы рассчитывали на финансирование большего объема реконструкции, включая стан холодной прокатки и линию горячего оцинкования (первая заявка «Север­стали» предполагала госфинансирование на сумму 730 млн долл. — РБК daily). Сейчас мы снова проходим через процесс проверки. Надеемся, что на этот раз кредит мы все-таки получим.

— В Dearborn «Северсталь» уже вложила более 1,4 млрд долл., еще 1,5 млрд инвестировано в другой американский завод — Columbus. Расскажите, насколько экономически оправданны эти вложения. Сколько времени понадобится, чтобы эти деньги вернуть?

— О конкретных сроках говорить сейчас довольно сложно, потому что мы завершили и запустили эти проекты в период достаточно сложной ситуации в мировой экономике. США не ис­ключение, здесь тоже существует ряд рисков. С одной стороны, мы видим восстановление рынка и рост американской экономики (2% — это уже заметный рост), потребления стали, спроса на трубы, автомобили. Последнее для нас особенно важно, поскольку наши мощности в США ориентированы на производство проката для автомобильной промышленности. Но пока того восстановления, которое да­вало бы высокую доходность, мы не видим.

Кроме того, наши модернизированные производственные линии находятся в периоде выхода на проектную мощность. Фактически стан холодной прокатки в Dearborn начал реальное производство лишь в январе. Выйти на проектную мощность планируем в районе четвертого квартала текущего года. Срок же окупаемости будет зависеть от эволюции рынка.

При этом мы, конечно же, рассчитываем на определенную стабилизацию на мировом рынке. Тем более что во всем мире, за исключением Европы, рост все-таки есть. Поэтому мы уверены, что наши активы будут востребованы, и мы начнем зарабатывать хорошие деньги. Наши заводы в США уже прибыльны. В пер­вом квартале североамериканские активы заработали 66 млн долл. EBITDA. Конечно, мы сделали объемные инвестиции в США, но мы осваиваем новые технологии, новую продукцию, и с подъемом американской автоиндустрии мы рассчитываем зарабатывать все больше и больше.

— Достигнуть гармонии в североамериканском дивизионе удалось благодаря тому, что «Северсталь» избавилась от трех мало­эффективных заводов?

— Гармония — слишком сильное слово. Но во всяком случае сегодня в США мы имеем гораздо более сбалансированный набор активов, и это активы гораздо лучшего качества. Мы завершили программу модернизации здесь в Dearborn и строительство второй очереди в Columbus. В целом сейчас мы на двух заводах можем производить больше стали, чем когда-то делали на пяти.

— Кто ваши покупатели в США сейчас?

— Исторически и географически наши активы в США в основном сориентированы на снабжение автопрома. Мы являемся поставщиком таких классических автопроизводителей США, как Ford, General Motors, Chrysler. При этом мы рассчитываем снабжать и более молодых игроков этого рынка. В 2012 году объем продаж легковых автомобилей в США ожидается на уровне 14 млн единиц, что составляет рост около 15% к предыдущему году. Сейчас мы вышли на новую ступень качества нашей стали и проката. Кроме того, наша линия холодного травления и прокатки по издержкам менее затратна, чем более старое оборудование большинства конкурентов. И что немаловажно для диверсификации рисков, мы производим продукцию и для других секторов американской экономики. Таких как производство бытовой техники, строительство, например. Кроме того, снабжаем трубников, которые сейчас на подъеме из-за высокой активности в сфере добычи нефти и газа.

— А какие сейчас у вас издержки в Dearborn? В презентации к Дню инвестора указано, что после модернизации на линии холодного проката они составят 683 долл. за тонну.

— Мы рассчитываем выйти на план. Конечно, это зависит от цен на сырье. Цены на руду у нас определяются долгосрочным контрактом с Cleveland Cliffs до конца 2022 года и меняются раз в год в зависимости от мировой конъюнктуры и местного рынка. Вот цены на уголь могут меняться чаще.

— Разве вы не поставляете его с PBS (принадлежит ОАО «Северсталь»)?

— Не только. Уголь PBS специфичен, а нам для производства кокса высокого качества нужен определенный состав, в том числе и марок, которые PBS не добывает. У нас есть доля в компании, которая занимается производством кокса, — Mountain State Carbon. Там из разного угля, в том числе с PBS, мы делаем кокс. А PBS реализует остальную часть продукции на рынке. Это обеспечивает нам экономическое хеджирование по изме­нениям цены угля.

— И все же углем в США вы практически полностью само­обеспечены. Не хотели бы приобрести тут соб­ст­венную руду для полной вертикальной интеграции?

— В принципе мы готовы рассмотреть разные возможности. Но каких-то четких планов пока нет.

— А где есть четкие планы? Вы говорили, что заинтересованы в новых проектах в азиатских странах...

— Мы с интересом смотрим на Индию, там есть несколько интересующих нас проектов. Большой проект с NMDC — лидирую­щей государственной горнодобывающей компанией в стране. Есть и несколько других менее масштабных совместных с индийскими компаниями сталелитейных проектов, возможности реализации которых мы рассматриваем.

Мы возлагаем больше надежды на индийский рынок, потому что там есть все условия для того, чтобы успешно развивать бизнес: большой растущий рынок, растущее население, средний класс, есть собственное сырье... Но существуют и трудности, связанные с бюрократией, неразвитостью инфраструктуры. На решение всех этих проблем нужно время. Нужно запастись терпением. Реально в Индию мы будем инвестировать только тогда, когда все компоненты проекта будут готовы. Мы ориентируемся на опыт других компаний — того же Posco... Прежде чем начать работу, необходимо все подготовить — то есть получить все разрешения, доступ к инфраструктуре, воде, железным дорогам, ясность по руде... Мы считаем, что компания в Индии должна быть вертикально интегрирована в руду. Именно поэтому для нас важно партнер­ство с NMDC.

В целом нам интересна вся Азия, за исключением, может быть, Китая. Как в принципе и Россия...

— А что, в России есть куда расти?

— Конечно. Здесь тоже растет спрос. Несмотря на то что Россия производит больше стали, чем потребляет, развитие в нашей стране возможно, особенно в области продукции с высокой добавленной стоимостью. Мы видим, что российская экономика растет и, что самое главное, усложняется.

Хороший пример — автомобильная отрасль. Она в целом довольно успешно развивается. Во многом благодаря приходу иностранных брендов. Для нас это отличный шанс. Мы уже проходим омологацию на целый ряд моделей Ford, Volkswagen в Калуге... Мы традиционно являлись классическим поставщиком российского автопрома — АвтоВАЗа, ГАЗа и т.д. Но с приходом иностранных брендов мы должны улучшить качество стали, при этом увеличится и добавленная стоимость продукции. Плюс мы видим рост ТЭКа, производства труб большого диаметра, развитие строительства...

— Вы говорите, что большие ставки делаете на Россию. А вы не рассматри­ваете возможность консолидации с другими россий­скими игроками? Поступали ли «Северстали» такие предложения?

— В принципе производство стали в России и без того достаточно высоко консолидировано. В листовом прокате у нас всего три игрока. Учитывая размер страны, дистанции, население, представить одного главного игрока в России трудно. С другой стороны, такую возможность мы не исключаем. Но пока все игроки независимы, экономически устойчивы.

— Evraz как-то заявляла, что не против в принципе...

— Ну на самом деле они ничего такого не заявляли. Вы, наверное, имеете в виду знаменитое высказывание Александра Абрамова (совладелец и председатель СД Evraz. — РБК daily) о том, что он видит в этом определенные синергии...

— А вы видите?

— Вы знаете, в любых ком­бинациях в принципе определенные синергии возможны. Ну представьте, если вы бе­рете две компании и сливаете их вместе, то, наверное, нужно меньше управленцев, общая инфра­структура и т.д. В этом смысле синергия есть. Но этого еще недостаточно, чтобы вести речь о консолидации. Поэтому планов таких пока нет, тем не менее я не исключаю, что они когда-то появятся. Это будет зависеть от развития экономиче­ской ситуации. Традиционно в хорошее время меньше условий, заставляющих компании сливаться, в плохое — больше. А какое время сейчас, пока непонятно...

— Устраивает ли вас капитализация «Север­стали»? Есть ли какие-то планы и идеи по тому, как ее повысить?

— Если вы спрашиваете о том, принимаем ли мы то, что есть на рынке, — очевидно, да. Потому что рынок есть рынок. При этом, конечно, хотелось бы больше. Я всегда хочу большего. И для этого мы будем делать две простые вещи. Первое — повышать эффективность компании за счет повышения эффективности тех активов, которые у нас уже есть, и развития бизнеса в новых фронтирных регионах типа Индии, хотя это и требует больше времени и капитала. И конечно, сейчас время больше подходит для первого. Мы это делаем. По итогам прошлого года мы показали самую высокую маржу среди российских сталелитейных компаний, первый квартал закончили лучше многих и надеемся в дальнейшем быть самыми эффективными среди конкурентов. Кроме того, у нас самый низкий среди российских металлургических компаний долг. Мы считаем это очень большим преимуществом, потому что это банально необходимо, чтобы выжить в период нестабильности мировой экономики. Надо быть готовыми ко всему. Мы хотим быть устойчивыми к колебанию цикла. И второе направление — мы будем улучшать коммуникации с инвесторами, объяснять им наши намерения, делиться нашими планами...

— А как насчет использования дополнительных инст­рументов для повышения капитализации, как то: проведение buy-back, получение листинга на новых биржевых площадках и т.д.?

— Пока мы ничего такого не планируем. Мы знаем о таких инструментах, видим, как другие их используют. Но нам этого пока не нужно. Мы считаем, что фундаментальных преимуществ компании достаточно для того, чтобы ее рыночная капита­ли­зация росла за счет повышения собственной эффективности. И мы видим, что динамика наших акций в этом году лучше, чем в прошлом.