Полис страха

Росстрахнадзор намерен ужесточить контроль за страховыми компаниями, чтобы надежнее защитить клиентов. Ведомство будет проверять их в режиме реального времени. В случае неблагонадежности страховщика оно получило право вводить временную администрацию. Об этом и о других новациях на рынке страхования «Российской газете» рассказал руководитель Федеральной службы страхового надзора Александр Коваль.

Российская газета: Александр Павлович, в начале июля Госдума планирует рассмотреть новый законопроект об обязательном медицинском страховании. Пациент сможет сам выбирать страховую компанию, врача. Едиными станут тарифы на оплату медпомощи. А как этот закон изменит жизнь самих компаний?

Александр Коваль: Сейчас в этой области реального страхования, по сути, нет. Есть только одно название: обязательное медицинское страхование. Надзор выдает лицензии страховщикам, есть фонды – федеральный и территориальные, которые аккумулируют и направляют средства на оплату медицинских услуг. И все. Тогда как страховщик должен защищать права потребителей. А в случае с обязательным страхованием – еще и минимизировать затраты бюджета. Проверять, не назначили ли лишние лекарства, операции, процедуры. Но это делается не во всех компаниях.

РГ: То есть когда врач назначает лишнее лечение или кладет в стационар, когда этого не требуется, страховщик обязан вмешаться?

Коваль: Да. Ведь чем больше оказанных услуг, тем больше средств выделяется из федерального или региональных бюджетов. С одной стороны, страховщик должен обеспечить контроль за тем, чтобы были оказаны соответствующие услуги без причинения вреда пациенту. С другой стороны, экономить госсредства. Во всем мире медицинское страхование существует именно для этого. У нас – расчетно-кассовые операции. Только для аккумулирования и перераспределения бюджетных средств.

РГ: А не получится, что компании тогда будут поступать так же, как в автомобильном страховании: заниматься только экономией? В итоге лекарства будут устаревшие, неэффективные, зато дешевые. И куда людям жаловаться? Наши читатели пишут, что даже из вашей службы они получают отписки: это ваш частный договор – ваши частные проблемы.

Коваль: Нужно по каждому конкретному случаю разбираться. Но я вам объясню, как это все происходит. Поступает жалоба на конкретную компанию. Мы должны в течение 30 дней дать ответ тому, кто обратился. Инспекция делает запрос в компанию. У компании есть тот же 30-дневный срок на ответ нам. Перед тем как компетентно ответить на жалобу, мы должны получить ответ от страховщика. Но сроки нам этого не позволяют. Чтобы их не нарушать, мы даем сначала промежуточный ответ, затем – полный о принятых мерах.

Еще один момент, который затягивает подготовку ответа. У компании со страхователем заключен договор добровольного страхования. Мы должны изучить его содержание и содержание правил страхования, а это не одна и не две страницы. Кроме того, к договору могли быть приняты дополнительные условия или соглашения в соответствии с дополнительными правилами страхования, а они поступают в службу в уведомительном порядке. Кстати, таких поправок в правила нам поступает около двух тысяч в год. Их физически рассмотреть невозможно. У службы есть предложение о том, что необходимо отменить уведомительный порядок подачи правил страхования или увеличить срок их рассмотрения, чтобы полностью проверить их на соответствие законодательству.

РГ: Вы хотите ужесточить контроль?

Коваль: Да, и в части правил в том числе. Мы уже начали комплексную проверку. Взяли один вид страхования – ответственности за ненадлежащее исполнение госзаказа, затем другой и т.д. Как выяснилось, ни одни правила страховщиков не соответствуют в полной мере закону. Какие-то в большей степени, какие-то в меньшей. Это означает, что ту степень доверия, которую государство оказало страховщикам, позволяя самостоятельно принимать правила, они не оправдали. И такая либерализация для них преждевременна.

Вообще чтобы сделать рынок страхования прозрачным, а контроль четким, требуется серьезно заняться законодательной базой. И я, и мой предшественник предлагаем подготовить новый закон, в который войдет описание типовых договоров страхования по всем видам. Как это сделано в Германии и в других странах. Тогда клиент будет точно знать, какой договор ему подписывать, что он должен содержать и стоит ли вообще в конечном итоге связываться с данным страховщиком. Зная рынок изнутри, могу посоветовать иметь дело с более-менее открытыми и известными компаниями, теми, кто выплачивает страховое возмещение.

РГ: Последнее время страховщики увлеклись векселями. Это опасно?

Коваль: Все чрезмерные увлечения опасны. Компании должны иметь собственные средства и резервы, необходимые для выполнения своих обязательств, размещенные в строго определенных активах. Это закон. Они обязаны размещать те средства, которые получают от страхователей, в соответствии с приказами минфина, по строго определенным направлениям и пропорциям. Столько-то в недвижимость, столько-то в собственность, акции, облигации, деньги… Но есть такой замечательный и, в общем, ликвидный инструмент – банковские векселя. Почти деньги. Может, даже лучше денег. И вдруг оказывается: у страховщика на 500 миллионов рублей векселя Сбербанка. И они погашены в 2008 году, т.е. это просто бумага. Мы задаем страховщику вопрос: «Где вы брали эти векселя? Вы их хотя бы проверяли?» Нет, говорят, купили у хорошего партнера. «А вы знаете, что они погашены два года назад?» – спрашиваем. В ответ: «А почему вы нам раньше не сказали?» Что на это можно ответить? Компания ушла от нас сильно недовольная. Хотя всем ясно, что нет дураков, которые приобретают на такую сумму ценные бумаги без их проверки. В магазине сторублевки проверяют. А здесь векселя на 500 миллионов.

Компания отреагировала на наше предписание, заменила эти векселя на другие ценные бумаги и представила их список. Мы снова запрашиваем Центробанк – и картина та же. Бумаги снова фальшивые. Мы снова претензию в компанию, а они снова меняют бумаги. И этот процесс может быть бесконечным.

Чтобы избежать таких ситуаций, мы предложили: надзор отзывает лицензию за фальсификацию данных без предшествующих санкций. Для этого нужно было прописать сумму фальсификации. Мы предложили 3 миллиона рублей. Но страховщики говорят: это маленькая сумма. Хотя с какой точки зрения смотреть. Если взять за основу среднюю выплату по ОСАГО, а это примерно 25 тысяч рублей, то это 120 человек. Если считать по количеству обманутых людей – это уже более чем много.

РГ: Страховщики должны увеличить уставный капитал. Чем это обернется для рынка?

Коваль: У более половины страховых компаний будут проблемы. Напомню, пока установлен минимальный размер уставного капитала – 30 миллионов рублей. Когда закон заработает, он должен быть увеличен до 120 миллионов. Но на эти компании приходится всего лишь 5 процентов объемов сборов рынка. К тому же вся эта процедура будет растянута по времени, и уже сейчас многие начали консолидироваться, вливаться в крупные компании, кому-то помогают акционеры. Так что для рынка и страхователей все это пройдет более-менее незаметно.

РГ: Была идея наказывать руководство компании за действия, которые привели к ликвидации компании. Не прошла?

Коваль: Полагаю, будет и это. Руководители компании и бухгалтеры с правом подписи, акционеры должны нести ответственность за компанию. Мы готовим соответствующие поправки в закон о страховом деле.

Пока ситуация следующая: мы отозвали лицензию у страховой компании, компания обанкротилась, но ее руководитель или акционеры могут создать другую, и никто им не может этого запретить. Мы предлагаем запретительные меры, включая запрет на профессию. Вас не должно это удивлять. За рубежом действуют и такие строгие правила.

Где-то есть запрет на покупку акций более одного процента, где-то – более пяти. Есть практика назначения руководителя страховой компании после собеседования с кандидатом в надзорных органах. И это понятно, он будет работать с населением, с деньгами людей. А там самый развитый вид страхования – страхование жизни, и гражданин платит взносы 10, 15, 20 и более лет. То есть долгосрочные страховые продукты. Человек по копеечке откладывает и далее вдруг сталкивается с мошенником в лице страховщика. И отвечать будет тот, кто его назначил. А это надзор.

У нас такую практику согласования могут счесть неприемлемой, коррупционной. Но если выдачу лицензий присовокупить к ответственности надзорного органа, то претензии по коррупции мы уберем. А сейчас смотрите, что происходит. В прошлом году 100 лицензий отозвано, в этом, я думаю, будет не меньше. А какие страховщики расплатились со страхователями?! Не назову таких.

РГ: Есть ли возможность у надзора вводить кризисное управление?

Коваль: Закон, который вступит в силу 27 июля, предполагает введение временной администрации по основаниям, которые в шок приводят страховщиков. Одно из них – нарушение закона или договора, правил страхования, в т.ч. несоблюдение сроков выплат. Всего семь таких критериев. В случае их нарушения мы можем ввести временную администрацию.

Даже я понимаю, что это слишком жестко. Но у нас появятся основания запрашивать план финансового оздоровления, а затем при необходимости назначать временную администрацию. Ее должен возглавлять арбитражный управляющий, который прошел соответствующую подготовку. Его кандидатуру определяем мы.

Очень интересно еще одно положение этого закона. Если компания выявляет у себя признаки неплатежеспособности и финансовой несостоятельности, она должна нас об этом уведомить. А дальше представить план восстановления платежеспособности. Вот такой меч над страховщиками завис.

РГ: Помимо мошенников-страховщиков есть еще мошенники-страхователи. Давно говорят о необходимости создать и для них «черный список». Однако его до сих пор нет.

Коваль: Это проблема самих страховщиков. Речь идет в основном об ОСАГО и каско. Должна быть общая информационная база, к которой должны иметь доступ сами страховщики, а также правоохранительные органы. Сейчас, когда задаешь вопрос страховщикам, почему вы задерживаете выплаты, они отвечают: у нас есть подозрение в мошенничестве. Нам эти их подозрения безразличны. Есть договор, есть сроки – выплачивайте. Даже если страховая компания написала заявление в милицию, что этот человек мошенник, это не аргумент. Если суд признает человека мошенником – тогда да. А до решения суда – платите.

РГ: Почему же страховщики не создадут такую базу? Ведь это в их интересах.

Коваль: Сейчас уже все это поняли, и работа идет. А сначала боялись утечки какой-нибудь конфиденциальной информации, например о клиенте. Но хочется, чтобы страховщики занялись еще и своими агентами. Они тоже бывают нечистоплотными в страховых делах. Берут пачку полисов и исчезают с ними. И страховщики потом не могут найти эти бумаги. А затем заявляют, что полис украден, по нему случился страховой случай, и мы платить не будем. Я отвечаю: будете. Потому что он не фальшивый. А со своим агентом или брокером разбирайтесь сами. Очень нехотя, но платят. Поэтому мы предложили вести базу агентов со всеми их данными. Я часто привожу один пример: в Положении о надзоре от 01.06.1896 года, утвержденном императором России, было написано: «имена и место пребывания агентов должны быть известны Правительству» – не больше и не меньше. А агенты могут прийти к вам в дом, квартиру, дачу, для того чтобы оформить полис, осмотреть имущество.

РГ: Как вы оцениваете состояние страхового рынка?

Коваль: Несмотря на кризис, состояние довольно стабильное. В прошлом году мы предполагали, что возможен кризис неплатежей. Количество жалоб увеличилось тогда больше чем в два раза. Нам пришлось ставить дополнительных сотрудников, покупать дополнительную технику, чтобы эту лавину обрабатывать. У нас не осталось выбора, кроме как применять жесткие и сверхжесткие меры. В этом году поток жалоб пошел на убыль.

Мы еще в прошлом году начали разрабатывать систему оценки рисков страховой компании. Это шаг к упреждающему пруденциальному надзору. Сейчас мы принимаем решение, когда все пакуют вещи или уже разбежались, а хотелось бы принимать меры до этого. Такую систему мы уже протестировали в начале года в ручном режиме, а сейчас вводим в программный. Пока только по двум показателям: финансовая устойчивость и платежеспособность. И с июля мы начнем тестировать по ним все компании. А остальные риски – управленческие, операционные, законодательные и др. – введем с начала следующего года. Нам нужна полная информация в режиме реального времени. В прошлом году 55 компаний поменяли наименование, мне это непонятно. Казалось бы, компания должна дорожить своим брендом: это узнавание на рынке, потребитель больше доверяет известной марке. Когда одна-две компании это делают, можно понять. Новому руководителю не нравится «Лютик», он поменял на «Ромашку». Но в прошлом году впервые столь массово и внешне немотивированно начали менять названия. Что это за тенденция? Можно только предположить, что компании бегут от страхователя. >Российская газета