Секретные материалы: Как "открывали" Марадыково

Сейчас в редкой газете нашей области не прочитаешь об очередных шагах по решению вопроса по уничтожению химического оружия, хранящегося в арсенале Марадыково.
Я же хочу вернуться к тем временам, когда о Марадыкове знали только узкий круг лиц и специалисты, обслуживающие данный объект. Об арсенале не только не писали в газетах, но и не говорили, так как все, что окружало эти опаснейшие склады авиационного химического вооружения, являлось государственной тайной.
Вскоре после моего назначения осенью 1991 года представителем Президента РФ в Кировской области меня пригласил к себе главный федеральный инспектор - начальник Контрольного управления Валерий Антонович Махарадзе.
Немного отступая от темы, хочу пояснить, что В.А. Махарадзе был очень удачной кадровой фигурой в окружении Б.Н. Ельцина. Он имел большой жизненный опыт: работал инженером, директором крупного предприятия, председателем областного Совета народных депутатов Волгоградской области. Махарадзе был контактен, прост, не политизирован, его отличали чувство юмора и порядочность в служебных отношениях.
В непростой обстановке, после августовских событий 1991 года, он настойчиво просил нас искать для "новой" России талантливые кадры хозяйственников, не допуская к власти мошенников и приспособленцев. Его бескомпромиссное поведение в той обстановке своеобразно отразилось на собственной карьере. Он был назначен заместителем Председателя Правительства РФ, а вскоре переведен на дипломатическую работу в Канаду.
При том, памятном для меня, разговоре Валерий Антонович сказал: "Руководство СССР оставило нам немало проблем и загадок в виде закрытых объектов, где, возможно, расположены производства, выпускающие продукцию, загрязняющую окружающую среду или запрещенную международными соглашениями и договорами. Вы там, на месте, поизучайте эти вопросы и, если будет что непонятное, выходите на меня".
Конечно, в те времена мы еще не слыхали о челябинском "Маяке", где произошел ядерный взрыв, отравивший огромную территорию. Жертвами этого предприятия, как и многих ядерных производств в Сибири, стало огромное количество людей: многие умерли от лучевой болезни или болезней, вызванных радиационным облучением. В местах, зараженных отходами ядерных и химических производств, дети рождаются с серьезными отклонениями, уродами, больными. Все это тщательно скрывалось от общественности. Оборонное ведомство ради защиты Отечества в будущем убивало безнаказанно людей в настоящем.
Охрана арсенала ослаблена
В 1994 году ко мне в кабинет пришел генерал-лейтенант. Представился, сообщил мне, что объезжает объекты, охрану которых несут подчиненные ему войска. Главной целью его визита ко мне, по его словам, была необходимость усилить меры по охране режимного объекта "Марадыково", где сосредоточено огромное количество химических авиационных бомб, начиненных отравляющими веществами.
А дело в том, что этот объект охраняли в основном военнослужащие, призванные из среднеазиатских республик. В связи с распадом СССР поток призывников оттуда прекратился, а других на охрану арсенала военкоматы не поставляли. Я пообещал генералу разобраться и сделать все для того, чтобы положение исправить.
Мой помощник, офицер УФСК В.Д. Крыгин, пояснил мне, что у руководства области существует ошибочное мнение об объекте Марадыково, навязанное спецслужбами в целях сохранения режима секретности.
Согласно легенде, сочиненной для этих целей, в Марадыкове имеются склады пиротехнических средств, используемых для проведения салютов и фейерверков. В соответствии с этой легендой при пожаре на объекте сюда направляли курсантов КВАТУ с саперными лопатами (для тушения песком горящих пороховых игрушек). Крыгин подтвердил, что положение с охраной авиабомб очень серьезное. Хранятся авиабомбы не простые, а с отравляющими веществами и в таком количестве, что любое ЧП может привести к массовой гибели людей.
Мы с Крыгиным выехали в Марадыково. Начальник арсенала подтвердил, что караул нести некому: пополнения призывников практически нет. Личный состав офицеров, прапорщиков непрерывно находится в карауле, не имея выходных и дней отдыха. Побывав на территории хранилища, я был поражен увиденным.
Если бетонные склады были в надлежащем порядке, то открытые площадки, где хранились авиабомбы в штабелях, вызывали неприятные ассоциации. Рядом со штабелями находился лес, и легко было представить весь ужас в случае лесного пожара.
Мне в жизни приходилось видеть лесной пожар 50-х годов в районе п. Октябрьский Слободского района. Люди были бессильны против стихии. Огненный смерч поднимался в воздух на десятки метров и перекидывался дальше с огромной скоростью, поглощая сразу сотни метров леса. Я представил: не дай бог случиться такому - никакие курсанты не смогли бы ничего сделать. Здесь должны работать специально обученные и соответственно экипированные команды.
Противопожарные средства на объекте были старые, полупригодные, и их явно не хватало.
Я понял: нужно действовать. И немедленно.
Президент помог
Я пригласил к себе тогдашнего военного комиссара области Н. Михайлова и поинтересовался, почему область не выделяет для охраны объектов призывников. Военком ответил, что понимает тревогу и сочувствует начальнику арсенала, но отправка призывников по военным округам и отдельным воинским частям ведется по нарядам Главного мобилизационного управления Генерального штаба МО РФ, и никто не вправе ее изменить. Михайлов порекомендовал: начальнику арсенала необходимо обратиться по инстанции - в управление авиации округа, управление авиации округа поддержит ходатайство и передаст его в ВВС МО РФ, а те - в ГШ МО РФ. И только тогда может быть принято нужное решение.
Я вспомнил байку про ишака и шаха и, зная реальные сроки рассмотрения писем во всех инстанциях, понял: переписка может затянуться на неопределенный срок. А время было дорого. И решил обратиться напрямую к Верховному Главнокомандующему - Президенту РФ Б.Н. Ельцину. Подготовил необходимые документы и во время очередного совещания у Бориса Николаевича, в перерыве, подошел к нему. Сказал, что вынужден напрямую обратиться к президенту, так как никто другой оперативно решить вопрос не сможет. Президент взял письмо и сказал: "Рассмотрим!" И слово свое сдержал. Примерно через полмесяца было принято решение - многие вятские призывники служат сегодня на этом объекте.
Ведомственные неувязки
Хочу сказать, что решение вопроса с охраной не снимало для меня с повестки дня вопрос о дальнейшей судьбе арсенала. Я уже упоминал, что особорежимный объект, на мой взгляд, был плохо обеспечен противопожарными средствами.
Беспокойство вызывало и то, что в стране довольно часто случались катастрофы на военных объектах. В частности, известно было о пожарах в арсеналах Тихоокеанского флота. В огне там погибли гигантские хранилища боеприпасов для кораблей и подводных лодок. Взорвались тысячи вагонов снарядов, ракет, имелись жертвы среди населения. Даже отбросив рассуждения об огромном экономическом ущербе (на производство этих боеприпасов сотни заводов страны работали десятки лет, народ "снимал с себя последнюю рубаху"), опасность создавалась для населения.
Неизмеримо большей могла бы быть опасность от аналогичной катастрофы в Марадыкове.
Проверку состояния безопасности хранения я поручил провести военной прокуратуре Кировского гарнизона. К сожалению, мои худшие предположения подтвердились. В своем письме военный прокурор Н. Мещеряков сообщал мне о плачевном состоянии дел в арсенале, как по части безопасности, так и по части финансирования деятельности объекта. Не буду утомлять цифрами, только отмечу, что финансирование велось в пределах 15 - 30 процентов от минимальных потребностей, а техническое перевооружение средств безопасности вообще не планировалось.
Это меня более всего и возмущало. В то время, как известно, наша армия покинула страны Восточной Европы и Монголию. Сотни тысяч единиц боевой техники, спецмашин вывозились в Россию и бросались - иногда в чистом поле, без охраны. Среди техники было огромное количество бронетранспортеров, пожарных машин и т.д. Обо всей этой бесхозяйственности, распродаже за бесценок военного имущества широко сообщала пресса.
Началась длительная переписка с различными министерствами и ведомствами о поставке в арсенал дополнительной техники и спецсредств для защиты и охраны. Часто шли отписки, решение вопроса продвигалось черепашьими шагами.
Обо всей этой волоките знал глава администрации области В.А. Десятников - ставил его в известность о своих действиях. Когда переписка зашла в тупик, я написал гневное письмо главе Правительства РФ.
Генералы сердятся
В область выехала весьма представительная комиссия из Министерства обороны, Генштаба, ВВС. Возглавлял ее генерал-полковник. С ним было несколько генералов и полковников. Поздним вечером собрались в Марадыкове на совещание.
Область на встрече была представлена губернатором, двумя его заместителями, руководителем службы гражданской обороны, начальником ФСБ, моим помощником В. Крыгиным.
Я попросил предоставить слово В. Крыгину, имеющему невысокое воинское звание, но как офицеру ФСБ, курирующему этот объект и хорошо знающему обстановку, и принципиальному человеку.
Виктор Дмитриевич начал излагать претензии по тем недостаткам, которые были отмечены в охране и хранении авиационных химических боеприпасов. Сказал о том, что все обращения руководства области в московские инстанции игнорируются, на письма приходят формальные отписки.
Председатель московской комиссии взорвался. Оборвав Крыгина на полуслове, сказал: "Вы еще будете нас учить работать! Этим мы без вас занимаемся, по долгу службы!" Мне пришлось, несмотря на высокое генеральское звание и занимаемое положение, сделать гостю замечание. Сказал о том, что собрались мы здесь не ради праздного любопытства, а из-за того, что опаснейший объект Министерства обороны практически оставлен без внимания, а жизнь местного населения поставлена под угрозу. "Вы приехали и уехали, товарищ генерал, а нам здесь жить, поэтому давайте без истерики говорить по существу проблемы", - закончил я.
В разговоре активно участвовали В. Десятников, другие представители области. Совещание завершилось ближе к полночи выработкой совместного документа о принимаемых мерах как со стороны военных ведомств, так и руководства области.
Принципиальным, на мой взгляд, в том документе было (по настоянию руководства области!) разрешение на участие в контроле за ситуацией на арсенале общественности. Журналистам представилась возможность писать о происходящем в Марадыкове в "открытой печати".
Ну а как все развивалось дальше и развивается сегодня, кировчане знают из сегодняшних публикаций.