В. Ивантер: Мы должны внешний рынок заменить внутренним спросом
О том, насколько сильно кризис задел Россию и как скоро экономика сумеет оправиться от удара, "Yтро" беседует с академиком РАН, доктором экономических наук, директором Института народнохозяйственного прогнозирования Виктором Ивантером.
"Yтро": В декабре в одном из интервью вы сказали, что говорить о рецессии в экономике на тот момент было рано. Что по этому поводу можете сказать сейчас?
Виктор Ивантер: Я предлагаю вам посмотреть, что именно произошло. В ноябре, декабре, январе и феврале, по моей оценке, мы оказались на дне корыта. Образно говоря, это такая V–образная система, как корыто, где дно – это длина времени, которое мы там находимся. Итак, в ноябре произошел экономический обвал. Несколько ухудшилась ситуацию в январе, но это такой месяц, в котором ничего не происходит ввиду того, что мы в эти дни мало работаем. И хоть некоторые мои коллеги считают, что дно было в январе, я убежден, что оно случилось в ноябре. Если мы говорим о реальном секторе, то произошел обвал, который был ориентирован на экспорт. Все думают, что это только нефть и газ, – ничего похожего. Нефть и газ неэластичны по отношению к кризису. В свое время, когда в 90-е годы мы говорили о том, что спад экономики в России составил 50%, мы удивлялись: как можно говорить о спаде наполовину, если потребление электроэнергии упало всего на 10%? Скажем даже так: энергоресурсы слабо эластичны по отношению к объемам спроса. И в тоже время есть вещи сильно эластичные, именно по ним и произошел основной сброс.
"Y": Насколько возможно переориентирование секторов реальной экономики на внутренний рынок? Какие это должны быть сектора?
В.И.: Прежде всего, это металлургия – цветная и черная. Это не было неожиданностью. Я говорил, что нельзя на экспорте алюминиевых болванок строить свой бизнес. Нет продукции, ориентированной на внутренний спрос. Металлургия должна была погибнуть еще в 90-х годах, но этого не произошло, потому что ее вытолкнули на внешний рынок, резко упростив. И тем самым, благодаря своим ляпам, мы позволили американцам и европейцам провести реструктуризацию своей металлургии. В то время цены на металл было очень хорошие, денег было много, нам бы провести свою реструктуризацию, но сделано ничего не было. Бизнес оказался недальновидным. Так что в том, что черная и цветная металлургия резко сбросила объемы, ничего удивительного нет. Так, черный металл в ноябре упал до 55%, а в феврале уже до 73%. Мы должны внешний рынок заменить внутренним спросом. И если мы будем строить дороги и мосты, если поднимем жилищное строительство, то это, безусловно, спрос на черный металл. Экономический рост без металла невозможен. Металлофонд для развития экономики, возможно, даже важнее, чем валютные резервы.
Возможно ли спасти отрасль? Да, но не мгновенно. И, конечно, бизнес должен понимать, что он делает, и понимать, что будущее отечественной металлургии – на внутреннем рынке.
То же самое мы можем сказать и о цветной металлургии. Она упала, потому что в свое время упала оборонка, которая была основным потребителем цветмета.
Второе, что сильно упало, – производство минеральных удобрений. Ноябрь – минус 48%, сейчас – минус 82%. Это значит, что необходимо переориентировать рынок внутрь России. Но проблема в том, что нет инфраструктуры распространения удобрений. Тут тоже нужна подготовка. Мало крестьянину дать деньги на удобрения, нужно еще, чтобы он мог с толком их использовать.
Далее – металлопрокат. Здесь мы как легли в ноябре, так и лежим, где-то порядка минус 75% по отрасли. Что еще? Целлюлоза. Ее производство упало более чем на 50%, сейчас более 70%, и тут надо понимать, что мы существенно зависим от внешнего рынка. Я не думаю, что здесь можно быстро переориентироваться на внутренний спрос.
Так что в целом есть ощущение, что по экспортно-ориентированным производствам мы можем если не 100%, то в значительной мере заменить внешний спрос на внутренний. И это постепенно делается.
Полную версию интервью читайте на портале электронной газеты Утро.ru