Ставку рефинансирования в России можно снизить, и экономика этого не заметит
Правительство не может поддерживать ставку рефинансирования ЦБ ниже уровня инфляции, так как это разрушит экономику. Такое заявление сделал премьер-министр Владимир Путин.
По его мнению, если инфляция равна 13%, то ставка рефинансирования должна быть не ниже этой цифры. Однако некоторые экономисты утверждают, что «запретительно» высокая ставка рефинансирования ЦБ делает недоступными кредиты для предприятий реального сектора и населения. Дескать, сегодня мировые центробанки опускают свои процентные ставки и ниже показателя инфляции – почти до нуля. И именно это позволяет поддерживать спрос в условиях финансового кризиса и не дать экономике свалиться в пике рецессии. Так можно ли снизить ставку рефинансирования в России? На этот вопрос отвечает директор Института экономики РАН Руслан Гринберг.
«Здесь нет простого решения. Как правило, во всех странах с рыночной экономикой, если инфляция возрастает, то центробанк повышает процентную ставку до этого уровня. Да, сегодня многие мировые центробанки опускают свои ставки рефинансирования почти до нуля, но у них и инфляция нулевая. Например, в США она в декабре прошлого года составляла всего лишь 0,5%, а в Евросоюзе 2,2%. Впрочем, в России ставку рефинансирования можно было бы и снизить, и никто бы этого не заметил – она у нас не имеет особого значения. Причина этого в очень высокой инфляции. Даже если Центральный банк и понизит ставку рефинансирования, коммерческие банки ни за что не снизят свои проценты по кредитам. И их вполне можно понять. Сейчас ставка на межбанковском рынке составляет около 20% годовых – гораздо выше ставки рефинансирования. И вовсе не потому, что банки такие жадные. Просто они закладывают в нее высокие инфляционные ожидания и большие риски, что предприятия-заемщики не смогут рассчитаться по кредиту. Ведь ситуация на рынке весьма нестабильная, и никто не знает, когда экономика начнет восстанавливаться.
Конечно, если бы российская экономика была диверсифицирована, а не ориентирована на экспорт энергоресурсов, то можно было бы действовать как другие страны, понижая ставку и увеличивая спрос. Правда, у них это тоже пока не очень получается. Но Россия не совсем подходит под общие рыночные мерки: у нас в потреблении высокая доля импортных товаров, которые растут в цене, и очень мощное монопольное ценообразование. Поэтому фактор издержек в повышении инфляции играет большую роль, чем фактор спроса. И единственный выход в такой ситуации – точечно субсидировать процентную ставку, но не по всему кругу производителей, а выбирая приоритеты. Например, если процентная ставка составляет 15%, то государство может взять на себя 10% финансирования для предприятий приоритетных отраслей.
Ну, а в остальном мы вынуждены только ждать, когда начнется подъем в экономиках США, Евросоюза и Китая, от которых зависит наш экспорт. Вот такая сермяжная правда. Потому что мы не проводили осмысленную промышленную политику, не финансировали инфраструктурные проекты, которыми можно было бы попытаться заменить внешний спрос. Поэтому благополучие нашей экономики очень сильно зависит от хозяйственной активности во всем остальном мире.
Действия Центрального банка по сжатию денежной массы в экономике до 20% ВВП, конечно же, не нормальные, но и его можно понять. Центральный банк боится, что любое увеличение денежной массы и, соответственно, увеличение спроса приведет не к развитию производства, а лишь к росту цен и новому витку инфляции. Потому что для многих предприятий гораздо удобнее сократить производство и выиграть на повышении нормы прибыли. А банки пускают лишние деньги на игру на рынке. Прежде они играли на валютном рынке, а после жестких ограничений Центрального банка перешли на рынок фондовый. И тут они действуют абсолютно рационально, ведь деньги у них заемные, которые надо отдавать, да еще получив прибыль. А как они могут давать кредиты реальному сектору, если предприятия сами не знают, будут ли их товары покупать?
Вот потому мы сейчас находимся в зависимости от других стран, и в первую очередь от США. Да и не мы одни, ведь США потребляют до 40% мирового ВВП. Но я лично верю в команду Обамы, и думаю, что уже этой осенью начнется устойчивое оживление конъюнктуры в Северной Америке. Впрочем, отчасти это вопрос веры – так мне интуиция подсказывает. А уже от них пойдет оздоровление по всему миру».
Как сообщил Владимир Путин, общий объем антикризисного пакета России с учетом мер Центробанка оценивается в 12% ВВП, то есть около 5,8 трлн рублей. По мировым меркам он сравнительно небольшой – 163,5 млрд в долларовом выражении. При этом глава правительства подчеркнул, что Россия не только не снизила расходы на социальные обязательства, а наоборот, увеличила их. Меры социальной поддержки населения оцениваются правительством в 4,5% ВВП, или около 2,2 трлн рублей. По словам премьера, основными задачами правительства остаются исполнение социальных обязательств и содействие росту внутреннего спроса в экономике. Дефицит бюджета от увеличения расходных статей будет покрываться из доходов прошлых лет – из средств Резервного фонда. Сумма «резервного» покрытия составит около 3 трлн рублей, значит, к концу года из нынешних 4,9 трлн резервных рублей у нас останется всего ничего. Выходит, вся надежда на то, что интуиция Руслана Гринберга нас не подведет.