Рванет ли Афган? Чем ухудшение ситуации в Афганистане аукнется Центральной Азии
Ситуация в Афганистане ухудшается. В 2015 году установлено сразу несколько антирекордов. Антиправительственные вооруженные группы (АВГ) взяли под контроль максимальную часть территории Афганистана с 2001 года. Особенно напряженная ситуация складывается в районах, граничащих с Таджикистаном. Эксперты клуба «Валдай» проанализировали, чем ухудшение обстановки в Афганистане грозит странам Центральной Азии.
Опасность на границе
В 2015-м вооруженные группировки впервые смогли захватить административный центр провинции — город Кундуз. Афганские силы безопасности (АСБ) вернули контроль над городом только через две недели ожесточенных боев, когда АВГ организованно отступили. Боевики захватили в 2015-м еще 23 административных центра в различных уездах Афганистана (в 2014-м — только четыре). Обстановка в регионах Афганистана вблизи границ со странами Центральной Азии начиная с 2009-го постоянно ухудшалась. В северо-восточных районах, примыкающих к Таджикистану, это приняло особенно острые формы в последние два года. При этом ситуация в регионах у Пакистанской границы, хотя именно туда «выдавливались» боевики, остается в последние годы сложной, но стабильной. Явного ухудшения нет.
Четыре провинции Афганистана граничат с Таджикистаном. Во всех ситуация осложняется. В Бадахшане два уезда — Вардудж и Юмган — практически полностью контролируются АВГ. В других уездах антиправительственные силы заняли значительные территории. В течение 2015 года вооруженные группировки захватили административные центры четырех уездов. В Бадахшане сильные позиции у «Сети Хаккани» и Исламской партии Афганистана Хекматиара. Но ведущую роль там играет движение «Талибан» (ДТ), запрещенное в России и ряде других государств. Отряды боевиков располагают тяжелым вооружением и боевой техникой. Отдаленный Бадахшан с преобладанием горной труднодоступной местности служит своеобразной базой для АВГ, действующих в других провинциях северо-востока и севера Афганистана.
По всей видимости, через Бадахшан идет транзит на север вооруженных отрядов из Пакистана и восточных провинций Афганистана. Оттуда же боевики и оружие уходят в другие провинции северо-востока и севера Афганистана. Кроме того, Бадахшан — важный «финансовый центр» для АВГ. В уезде Рогистон добывают золото и изумруды. В провинции действуют нарколаборатории, практически недосягаемые для АСБ, прибыль от которых направляется в вооруженные группировки. Наркотики транспортируются контрабандой через Таджикистан, что приводит к постоянным столкновениям на таджикско-афганской границе.
В Тахоре боевики создали прочные позиции в уездах Ишкамиш, Янгикала, Даркад, Хаджагор. Административные центры последних двух уездов боевики брали в прошлом году под свой контроль. Местный талибский губернатор Кари Аминулла Тайиба проживает в основном в уезде Ишкамиш. В провинции Тахор бои в прошлом году шли в непосредственной близости от границы с Таджикистаном, в трех приграничных афганских уездах — Янгикала, Хаджагор, Даркад. Жители примыкающих к границе двух районов Хатлонской области Таджикистана (Пянджского и Фархорского) в 2015 году неоднократно сообщали СМИ, что их дома сотрясаются от разрывов снарядов на афганской стороне, снаряды антиправительственных сил залетали и на таджикскую территорию. После чего официальный Кабул приносил извинения.
Большая часть провинции Кундуз контролируется талибами и другими АВГ. В течение 2015-го боевики захватывали административные центры пяти уездов, в том числе и столицу провинции. В 2016-м АСБ полностью контролируют только центр города Кундуз. Ситуация там крайне хрупкая. Эта провинция достаточно комфортна для вооруженных группировок, потому что в некоторых уездах преобладают пуштуны; местное население поддерживает талибов или как минимум относится к ним нейтрально. Талибы удерживали Кундуз с 28 сентября до 13 октября 2015 года. Боевики укрепились в трех уездах Кундуза (и захватывали их административные центры в 2015-м), граничащих с Хатлонской областью Таджикистана.
Провинция Балх (граничит с Таджикистаном, Туркменистаном, но в основном — с Узбекистаном) остается относительно безопасной. Губернатор Ата Нур, один из самых сильных таджикских полевых командиров, пока удерживает ситуацию под контролем. Это одна из двух провинций Афганистана, граничащих со странами Центральной Азии, где АВГ в прошлом году не смогли захватить ни одного административного центра (другая — Герат). Однако в юго-западной части провинции отряды боевиков обосновались в горных районах.
Угрозы для стран Центральной Азии
В ходе вероятного обострения военных действий государства Центральной Азии не подвергнутся непосредственной угрозе со стороны основных отрядов АВГ. Можно достаточно уверенно говорить о том, что пока задача вооруженных групп на западе, севере и северо-востоке Афганистана — расширять подконтрольную им территорию, устанавливать там свою власть, и главное — готовить захват провинциальных административных центров. Основные антиправительственные силы не намерены сейчас идти на север или запад за пределы Афганистана, атаковать государства Центральной Азии. Поэтому лобовой удар АВГ по границам Таджикистана, Узбекистана и Туркменистана практически исключен — до тех пор, пока боевики не установили полный контроль над прилегающими к странам Центральной Азии афганскими провинциями. Вместе с тем нельзя исключать ограниченных атак со стороны основных отрядов АВГ, что может служить выражением недовольства политикой соседних государств и/или осуществляться по заказу спонсоров.
При продолжении войны антиправительственных групп с Афганскими силами безопасности очевидны две угрозы. Во-первых, контрабанда наркотиков через границы Таджикистана и Туркменистана (на узбекской границе это невозможно) при поддержке вооруженных боевых групп. С этим таджикские и туркменские пограничники сталкиваются постоянно. Активность боевиков, прикрывающих контрабанду наркотиков, может возрасти. Антиправительственные войска по мере расширения своей зоны контроля будут все больше вовлекаться в наркобизнес, постепенно отбирая его у прежней наркомафии. Они станут с боем прокладывать себе контрабандные маршруты в Таджикистан и Туркменистан. При ослаблении Афганских сил безопасности и повышении роли региональных полевых командиров они тоже могут все сильнее вовлекаться в контрабанду наркотиков и других товаров для финансирования своих отрядов. Эта проблема особенно обострится при существенном ослаблении международной помощи Кабулу. Отрезанные от финансирования полевые командиры, воюющие с антиправительственными группировками, обратятся к единственному доступному им быстрому источнику дохода — контрабанде. Либо станут просить материальной помощи у внешних партнеров.
Во-вторых, это постепенная инфильтрация небольших групп боевиков из тех отрядов антиправительственных сил, в которых находятся выходцы из стран постсоветского пространства. Главная угроза в данном случае исходит от молодежи, направлявшейся в последние пять лет из стран Центральной Азии на войну в Сирию и Ирак. Официальные пути возвращения домой для них затруднены. Кто-то обоснуется в Турции и других мусульманских странах, но уже сейчас они появляются в Афганистане, и можно ожидать, что некоторые пожелают вернуться домой через афганско-таджикскую и афганско-туркменскую границу. Разъезжаясь по всему региону, они могут организовывать подполье и прием новых боевиков из Афганистана, возможны и прямые нападения отрядов, состоящих из выходцев с постсоветского пространства, для прощупывания границы, демонстрации силы или прорыва групп из десятков боевиков с целью закрепиться в некоторых районах Таджикистана или Туркменистана.
В случае установления стабильного контроля антиправительственных войск над несколькими провинциями Афганистана, примыкающими к странам Центральной Азии, предыдущие две угрозы сохранятся и, вероятно, даже усилятся. Но к ним добавятся и новые. Так, возможен поток беженцев, причем это будут не «чужаки», а люди той же национальности, что и в соседних странах Центральной Азии. Туркменистану, Узбекистану и особенно Таджикистану (поток этнических таджиков может быть особенно сильным в силу их многочисленности) придется принять хотя бы часть беженцев. Это создаст не только социальную, но и серьезную политическую проблему.
Кроме того, в случае успехов антиправительственных сил терпящие поражение полевые командиры могут попросить разрешения хотя бы частично перенести свой тыл в соседние центральноазиатские страны и даже временно вывести на их территорию часть своих отрядов. Таджикистану, Узбекистану, Туркменистану трудно будет принять решение по такому вопросу. Если политические обстоятельства заставят какую-либо из республик согласиться на это, она выйдет на новый уровень вовлеченности в афганский конфликт.
Основные силы антиправительственных войск, закрепившись в афганских провинциях, рассмотрят возможность оказать помощь идеологически близким им «братьям», особенно тем, кто еще недавно воевал с ними вместе в Афганистане, а затем ушел формировать подполье в Центральной Азии. Связь между АВГ, спонсорами радикалов и ушедшими в подполье в Центральной Азии боевиками сохранится. При достаточной силе подполья, особенно в относительной близости от афганской границы (в восточных районах Туркменистана, южных районах Узбекистана, в Таджикистане или на юге Киргизии), основные антиправительственные отряды могут поддержать мятеж. Тогда это уже будет крупная атака на Таджикистан (или через его территорию на Киргизию), Узбекистан или Туркменистан.
Защита на афганском направлении
В Таджикистане охрана афганской границы считается важным элементом национальной безопасности с 1993 года, когда на сопредельную территорию ушли отряды Объединенной таджикской оппозиции (ОТО). После захвата талибами Кабула в 1996-м и мирных соглашений с ОТО в 1997-м Таджикистан в сотрудничестве с Россией, Ираном и Индией играл важную роль в поддержке Северного альянса на севере Афганистана. В охране границы участвовали и российские погранслужбы.
После свержения режима талибов осенью 2001 года настроения стали постепенно меняться. Официальный Таджикистан поверил, что на афганской территории могут установиться мир и порядок. Душанбе по-прежнему уделял большое внимание охране границы, но снизил уровень сотрудничества с Россией (российские пограничники были убраны с таджикско-афганской границы в 2005-м). В Таджикистане росла популярность идеи «разворота на Юг».
Транспортные связи с Казахстаном и Россией с опорой на железнодорожное сообщение через Узбекистан были всегда затруднены из-за сложных отношений Таджикистана и Узбекистана. Автомобильные дороги через Киргизию в обход Узбекистана проходят в горной местности, даже самое их интенсивное использование не может заменить железную дорогу. В маршрутах через Афганистан в Пакистан и Индию просматривался выход из затруднительного положения, которое даже называли «транспортной блокадой».
В русле таких настроений Таджикистан подключился к реализации различных проектов (строительство мостов и дорог), теснее связывавших страну с Афганистаном. Культурная и языковая близость таджиков и афганцев (особенно афганских таджиков) тому только способствовала. По некоторым данным, таджикские консульства в Афганистане выдавали в последнее десятилетие по 20-30 тысяч виз в год. Но режим охраны границы поддерживался на должном уровне. После 2010 года Таджикистан вновь стал расширять сотрудничество с Россией и ОДКБ. Можно сказать, что Душанбе делает упор на национальные усилия по охране границы, но в тесном сотрудничестве с региональной организацией безопасности — ОДКБ. Если развитие экономических связей с Афганистаном вступает в противоречия с интересами безопасности, Душанбе делает выбор в пользу безопасности. В последние годы пограничный режим ужесточался, что вызывало затруднения и неудовольствие афганских бизнесменов. Впрочем, укрепляя границу, Таджикистан все-таки отказался вернуть на нее российских пограничников, о чем шла речь в 2010-2011 годах. Причем на экспертном уровне укрепилось мнение, что Душанбе отказался от этого из-за соответствующей позиции США.
Осенью 2015 года, когда отряды антиправительственных сил не только закрепились в приграничных с Таджикистаном Бадахшане, Тахоре и Кундузе, но и в ряде уездов этих провинций взяли под контроль приграничные территории, официальный Душанбе особенно остро почувствовал угрозу своей безопасности. 6 октября 2015 года (АВГ уже неделю контролировали город Кундуз и закреплялись в шести приграничных с Таджикистаном уездах провинций Кундуз и Тахор) президент Таджикистана Эмомали Рахмон встречался в Сочи с российским президентом Владимиром Путиным. «Хотел бы сегодня поговорить о вопросах безопасности в зоне ответственности ОДКБ, поскольку таджикско-афганская граница входит в эту зону. Обстановка, ситуация в Афганистане ухудшается с каждым днем. Практически идут боевые действия на протяженности более 60 процентов границы, напротив таджикской стороны, сопредельных стран. Нас это очень настораживает, поэтому хотел бы сегодня в ходе нашей встречи обсудить вопросы именно обеспечения безопасности в регионе», — отметил президент Таджикистана.
Впрочем, сотрудничая с ОДКБ в вопросах безопасности, Таджикистан продолжает возлагать большие надежды на то, что в Кабуле сохранится дееспособное правительство, способное поддерживать порядок на своей территории. Весна 2016 года дает в этом отношении некоторую надежду. Афганские силы безопасности смогли расширить контролируемые правительством территории в провинциях Кундуз, Тахор и Бадахшан. Особенно важно для Душанбе то, что антиправительственные группировки были оттеснены из районов, примыкающих к таджикской границе. Пока приоритет Таджикистана — это сотрудничество с официальным Кабулом. Однако если политический кризис окончательно парализует центральные власти Афганистана, Таджикистан может колебаться между необходимостью договариваться с отдельными представителями АВГ или поддерживать дружественных полевых командиров, воюющих с ними.
Статья публикуется с сокращениями.
Международный дискуссионный клуб «Валдай» — существующий с 2004 года экспертно-аналитический центр, цель которого — содействие диалогу российской и международной интеллектуальной элиты и объективный научный анализ событий в России и мире.
Косимшо Искандаров завотделом истории и исследований региональных конфликтов Института востоковедения и письменного наследия Академии наук Республики Таджикистан
Акбаршо Искандаров чрезвычайный и полномочный посол Республики Таджикистан в Республике Казахстан
Иван Сафранчук замруководителя Института актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России
Опасность на границе
В 2015-м вооруженные группировки впервые смогли захватить административный центр провинции — город Кундуз. Афганские силы безопасности (АСБ) вернули контроль над городом только через две недели ожесточенных боев, когда АВГ организованно отступили. Боевики захватили в 2015-м еще 23 административных центра в различных уездах Афганистана (в 2014-м — только четыре). Обстановка в регионах Афганистана вблизи границ со странами Центральной Азии начиная с 2009-го постоянно ухудшалась. В северо-восточных районах, примыкающих к Таджикистану, это приняло особенно острые формы в последние два года. При этом ситуация в регионах у Пакистанской границы, хотя именно туда «выдавливались» боевики, остается в последние годы сложной, но стабильной. Явного ухудшения нет.
Четыре провинции Афганистана граничат с Таджикистаном. Во всех ситуация осложняется. В Бадахшане два уезда — Вардудж и Юмган — практически полностью контролируются АВГ. В других уездах антиправительственные силы заняли значительные территории. В течение 2015 года вооруженные группировки захватили административные центры четырех уездов. В Бадахшане сильные позиции у «Сети Хаккани» и Исламской партии Афганистана Хекматиара. Но ведущую роль там играет движение «Талибан» (ДТ), запрещенное в России и ряде других государств. Отряды боевиков располагают тяжелым вооружением и боевой техникой. Отдаленный Бадахшан с преобладанием горной труднодоступной местности служит своеобразной базой для АВГ, действующих в других провинциях северо-востока и севера Афганистана.
По всей видимости, через Бадахшан идет транзит на север вооруженных отрядов из Пакистана и восточных провинций Афганистана. Оттуда же боевики и оружие уходят в другие провинции северо-востока и севера Афганистана. Кроме того, Бадахшан — важный «финансовый центр» для АВГ. В уезде Рогистон добывают золото и изумруды. В провинции действуют нарколаборатории, практически недосягаемые для АСБ, прибыль от которых направляется в вооруженные группировки. Наркотики транспортируются контрабандой через Таджикистан, что приводит к постоянным столкновениям на таджикско-афганской границе.
В Тахоре боевики создали прочные позиции в уездах Ишкамиш, Янгикала, Даркад, Хаджагор. Административные центры последних двух уездов боевики брали в прошлом году под свой контроль. Местный талибский губернатор Кари Аминулла Тайиба проживает в основном в уезде Ишкамиш. В провинции Тахор бои в прошлом году шли в непосредственной близости от границы с Таджикистаном, в трех приграничных афганских уездах — Янгикала, Хаджагор, Даркад. Жители примыкающих к границе двух районов Хатлонской области Таджикистана (Пянджского и Фархорского) в 2015 году неоднократно сообщали СМИ, что их дома сотрясаются от разрывов снарядов на афганской стороне, снаряды антиправительственных сил залетали и на таджикскую территорию. После чего официальный Кабул приносил извинения.
Большая часть провинции Кундуз контролируется талибами и другими АВГ. В течение 2015-го боевики захватывали административные центры пяти уездов, в том числе и столицу провинции. В 2016-м АСБ полностью контролируют только центр города Кундуз. Ситуация там крайне хрупкая. Эта провинция достаточно комфортна для вооруженных группировок, потому что в некоторых уездах преобладают пуштуны; местное население поддерживает талибов или как минимум относится к ним нейтрально. Талибы удерживали Кундуз с 28 сентября до 13 октября 2015 года. Боевики укрепились в трех уездах Кундуза (и захватывали их административные центры в 2015-м), граничащих с Хатлонской областью Таджикистана.
Провинция Балх (граничит с Таджикистаном, Туркменистаном, но в основном — с Узбекистаном) остается относительно безопасной. Губернатор Ата Нур, один из самых сильных таджикских полевых командиров, пока удерживает ситуацию под контролем. Это одна из двух провинций Афганистана, граничащих со странами Центральной Азии, где АВГ в прошлом году не смогли захватить ни одного административного центра (другая — Герат). Однако в юго-западной части провинции отряды боевиков обосновались в горных районах.
Угрозы для стран Центральной Азии
В ходе вероятного обострения военных действий государства Центральной Азии не подвергнутся непосредственной угрозе со стороны основных отрядов АВГ. Можно достаточно уверенно говорить о том, что пока задача вооруженных групп на западе, севере и северо-востоке Афганистана — расширять подконтрольную им территорию, устанавливать там свою власть, и главное — готовить захват провинциальных административных центров. Основные антиправительственные силы не намерены сейчас идти на север или запад за пределы Афганистана, атаковать государства Центральной Азии. Поэтому лобовой удар АВГ по границам Таджикистана, Узбекистана и Туркменистана практически исключен — до тех пор, пока боевики не установили полный контроль над прилегающими к странам Центральной Азии афганскими провинциями. Вместе с тем нельзя исключать ограниченных атак со стороны основных отрядов АВГ, что может служить выражением недовольства политикой соседних государств и/или осуществляться по заказу спонсоров.
При продолжении войны антиправительственных групп с Афганскими силами безопасности очевидны две угрозы. Во-первых, контрабанда наркотиков через границы Таджикистана и Туркменистана (на узбекской границе это невозможно) при поддержке вооруженных боевых групп. С этим таджикские и туркменские пограничники сталкиваются постоянно. Активность боевиков, прикрывающих контрабанду наркотиков, может возрасти. Антиправительственные войска по мере расширения своей зоны контроля будут все больше вовлекаться в наркобизнес, постепенно отбирая его у прежней наркомафии. Они станут с боем прокладывать себе контрабандные маршруты в Таджикистан и Туркменистан. При ослаблении Афганских сил безопасности и повышении роли региональных полевых командиров они тоже могут все сильнее вовлекаться в контрабанду наркотиков и других товаров для финансирования своих отрядов. Эта проблема особенно обострится при существенном ослаблении международной помощи Кабулу. Отрезанные от финансирования полевые командиры, воюющие с антиправительственными группировками, обратятся к единственному доступному им быстрому источнику дохода — контрабанде. Либо станут просить материальной помощи у внешних партнеров.
Во-вторых, это постепенная инфильтрация небольших групп боевиков из тех отрядов антиправительственных сил, в которых находятся выходцы из стран постсоветского пространства. Главная угроза в данном случае исходит от молодежи, направлявшейся в последние пять лет из стран Центральной Азии на войну в Сирию и Ирак. Официальные пути возвращения домой для них затруднены. Кто-то обоснуется в Турции и других мусульманских странах, но уже сейчас они появляются в Афганистане, и можно ожидать, что некоторые пожелают вернуться домой через афганско-таджикскую и афганско-туркменскую границу. Разъезжаясь по всему региону, они могут организовывать подполье и прием новых боевиков из Афганистана, возможны и прямые нападения отрядов, состоящих из выходцев с постсоветского пространства, для прощупывания границы, демонстрации силы или прорыва групп из десятков боевиков с целью закрепиться в некоторых районах Таджикистана или Туркменистана.
В случае установления стабильного контроля антиправительственных войск над несколькими провинциями Афганистана, примыкающими к странам Центральной Азии, предыдущие две угрозы сохранятся и, вероятно, даже усилятся. Но к ним добавятся и новые. Так, возможен поток беженцев, причем это будут не «чужаки», а люди той же национальности, что и в соседних странах Центральной Азии. Туркменистану, Узбекистану и особенно Таджикистану (поток этнических таджиков может быть особенно сильным в силу их многочисленности) придется принять хотя бы часть беженцев. Это создаст не только социальную, но и серьезную политическую проблему.
Кроме того, в случае успехов антиправительственных сил терпящие поражение полевые командиры могут попросить разрешения хотя бы частично перенести свой тыл в соседние центральноазиатские страны и даже временно вывести на их территорию часть своих отрядов. Таджикистану, Узбекистану, Туркменистану трудно будет принять решение по такому вопросу. Если политические обстоятельства заставят какую-либо из республик согласиться на это, она выйдет на новый уровень вовлеченности в афганский конфликт.
Основные силы антиправительственных войск, закрепившись в афганских провинциях, рассмотрят возможность оказать помощь идеологически близким им «братьям», особенно тем, кто еще недавно воевал с ними вместе в Афганистане, а затем ушел формировать подполье в Центральной Азии. Связь между АВГ, спонсорами радикалов и ушедшими в подполье в Центральной Азии боевиками сохранится. При достаточной силе подполья, особенно в относительной близости от афганской границы (в восточных районах Туркменистана, южных районах Узбекистана, в Таджикистане или на юге Киргизии), основные антиправительственные отряды могут поддержать мятеж. Тогда это уже будет крупная атака на Таджикистан (или через его территорию на Киргизию), Узбекистан или Туркменистан.
Защита на афганском направлении
В Таджикистане охрана афганской границы считается важным элементом национальной безопасности с 1993 года, когда на сопредельную территорию ушли отряды Объединенной таджикской оппозиции (ОТО). После захвата талибами Кабула в 1996-м и мирных соглашений с ОТО в 1997-м Таджикистан в сотрудничестве с Россией, Ираном и Индией играл важную роль в поддержке Северного альянса на севере Афганистана. В охране границы участвовали и российские погранслужбы.
После свержения режима талибов осенью 2001 года настроения стали постепенно меняться. Официальный Таджикистан поверил, что на афганской территории могут установиться мир и порядок. Душанбе по-прежнему уделял большое внимание охране границы, но снизил уровень сотрудничества с Россией (российские пограничники были убраны с таджикско-афганской границы в 2005-м). В Таджикистане росла популярность идеи «разворота на Юг».
Транспортные связи с Казахстаном и Россией с опорой на железнодорожное сообщение через Узбекистан были всегда затруднены из-за сложных отношений Таджикистана и Узбекистана. Автомобильные дороги через Киргизию в обход Узбекистана проходят в горной местности, даже самое их интенсивное использование не может заменить железную дорогу. В маршрутах через Афганистан в Пакистан и Индию просматривался выход из затруднительного положения, которое даже называли «транспортной блокадой».
В русле таких настроений Таджикистан подключился к реализации различных проектов (строительство мостов и дорог), теснее связывавших страну с Афганистаном. Культурная и языковая близость таджиков и афганцев (особенно афганских таджиков) тому только способствовала. По некоторым данным, таджикские консульства в Афганистане выдавали в последнее десятилетие по 20-30 тысяч виз в год. Но режим охраны границы поддерживался на должном уровне. После 2010 года Таджикистан вновь стал расширять сотрудничество с Россией и ОДКБ. Можно сказать, что Душанбе делает упор на национальные усилия по охране границы, но в тесном сотрудничестве с региональной организацией безопасности — ОДКБ. Если развитие экономических связей с Афганистаном вступает в противоречия с интересами безопасности, Душанбе делает выбор в пользу безопасности. В последние годы пограничный режим ужесточался, что вызывало затруднения и неудовольствие афганских бизнесменов. Впрочем, укрепляя границу, Таджикистан все-таки отказался вернуть на нее российских пограничников, о чем шла речь в 2010-2011 годах. Причем на экспертном уровне укрепилось мнение, что Душанбе отказался от этого из-за соответствующей позиции США.
Осенью 2015 года, когда отряды антиправительственных сил не только закрепились в приграничных с Таджикистаном Бадахшане, Тахоре и Кундузе, но и в ряде уездов этих провинций взяли под контроль приграничные территории, официальный Душанбе особенно остро почувствовал угрозу своей безопасности. 6 октября 2015 года (АВГ уже неделю контролировали город Кундуз и закреплялись в шести приграничных с Таджикистаном уездах провинций Кундуз и Тахор) президент Таджикистана Эмомали Рахмон встречался в Сочи с российским президентом Владимиром Путиным. «Хотел бы сегодня поговорить о вопросах безопасности в зоне ответственности ОДКБ, поскольку таджикско-афганская граница входит в эту зону. Обстановка, ситуация в Афганистане ухудшается с каждым днем. Практически идут боевые действия на протяженности более 60 процентов границы, напротив таджикской стороны, сопредельных стран. Нас это очень настораживает, поэтому хотел бы сегодня в ходе нашей встречи обсудить вопросы именно обеспечения безопасности в регионе», — отметил президент Таджикистана.
Впрочем, сотрудничая с ОДКБ в вопросах безопасности, Таджикистан продолжает возлагать большие надежды на то, что в Кабуле сохранится дееспособное правительство, способное поддерживать порядок на своей территории. Весна 2016 года дает в этом отношении некоторую надежду. Афганские силы безопасности смогли расширить контролируемые правительством территории в провинциях Кундуз, Тахор и Бадахшан. Особенно важно для Душанбе то, что антиправительственные группировки были оттеснены из районов, примыкающих к таджикской границе. Пока приоритет Таджикистана — это сотрудничество с официальным Кабулом. Однако если политический кризис окончательно парализует центральные власти Афганистана, Таджикистан может колебаться между необходимостью договариваться с отдельными представителями АВГ или поддерживать дружественных полевых командиров, воюющих с ними.
Статья публикуется с сокращениями.
Международный дискуссионный клуб «Валдай» — существующий с 2004 года экспертно-аналитический центр, цель которого — содействие диалогу российской и международной интеллектуальной элиты и объективный научный анализ событий в России и мире.
Косимшо Искандаров завотделом истории и исследований региональных конфликтов Института востоковедения и письменного наследия Академии наук Республики Таджикистан
Акбаршо Искандаров чрезвычайный и полномочный посол Республики Таджикистан в Республике Казахстан
Иван Сафранчук замруководителя Института актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД России