Коварные миллиарды: Почему олигархи оставляют своих детей с пустыми карманами
Миллиардеры все чаще решают спустить заработанное на благотворительность вместо того, чтобы позволить детям распоряжаться капиталами. Действительно ли они руководствуются филантропическими соображениями или попросту считают, что их наследники не сумеют правильно распорядиться деньгами?
Основатель «Альфа-групп» Михаил Фридман пообещал направить почти все свое состояние — а это, по оценкам Forbes, 13,3 миллиарда долларов — на благотворительность, пояснив, что передать детям столь крупные средства — худшее, что можно для них сделать. Бизнесмен надеется, что его дети добьются профессиональных и карьерных успехов в жизни самостоятельно, как и их отец. Кроме того, он не хочет, чтобы они оказались объектом внимания людей, преследующих неблаговидные цели.
Это не первый российский олигарх, решивший не обременять наследников капиталами. В 2010 году президент УК «Интеррос» Потанин тоже объявил, что отдаст большую часть своего состояния на благотворительность.
На Западе это тоже тренд. В 2010-м американский миллиардер Уоррен Баффет запустил филантропическую кампанию «Клятва дарения», сообщив, что передаст 99 процентов своего состояния пяти благотворительным фондам, и призвав других богачей последовать его примеру. Билл и Мелинда Гейтс пообещали пожертвовать на благотворительность 95 процентов личного капитала. В 2007-м они уже выделили на эти цели 28 миллиардов долларов.
В том же 2010 году глава дома Рокфеллеров Д. Рокфеллер-старший официально присоединился к «Клятве дарения». В 2012-м так же поступил Илон Маск, основатель и гендиректор Tesla Motors. Он и без того хорошо известен как филантроп, вкладывающий деньги в проекты, которые, по его мнению, определяют будущее. Так, он входит в совет попечителей фонда X-Prize, поддерживающего разработки в сфере возобновляемой энергии, и финансирует разные инициативы по развитию инновационного инженерного образования.
В 2013 году российский инвестор, основатель фонда DST Global Юрий Мильнер тоже поддержал «Клятву дарения». «Мое присоединение к The Giving Pledge означает не просто какое-то желание "подарить", а это попытка осмыслить жизненный опыт для того, чтобы благотворительность сделать эффективной. Я здесь, чтобы инвестировать в наше совместное будущее и наши лучшие умы», — объяснил Мильнер.
Зло или благо
Прав ли Михаил Фридман, считающий, что большое наследство — скорее зло, чем благо для детей? Ответ на этот вопрос не так прост. Разговоры о том, что в России формируется новая аристократия из детей местных олигархов, ведутся давно. Правда, многие из этих детей родились, выросли и получили образование совсем не в России, у них иностранное или двойное гражданство. Рано или поздно им — пусть и не всем — достанутся по наследству капиталы родителей, а это не только дома и спортивные клубы, но и крупные российские предприятия, в том числе стратегические.
Forbes подсчитал, что в России в настоящее время 77 долларовых миллиардеров, у которых 243 ребенка. В 20 выбранных изданием богатейших семьях (47 детей) на каждого наследника приходится капитал в размере не менее 1,82 миллиарда долларов.
Конечно, не все дети очень богатых родителей заняты лишь тем, что прожигают жизнь и деньги своих «предков». Хотя есть и такие — взять хотя бы недавнюю гонку с полицейскими, устроенную сыном вице-президента «Лукойла» Русланом Шамсуаровым на Mercedes Gelandewagen.
Многие отпрыски олигархов успешно трудятся и пытаются если не превзойти, то хотя бы не разочаровать родителей, найти свое место в жизни. Здесь можно вспомнить вице-президента МТС и дочь Владимира Евтушенкова Татьяну, приемного сына Алишера Усманова и владельца сети соляриев Антона Винера, модельера и дочь основателя «Вимм-Билль-Данн» Сергея Пластинина Киру и других.
Далеко не все из них предпочли остаться там, где выросли и получили образование, — в США или Европе. «За границей трудно найти свое место. Там свой мир. А они привыкли жить в своем. Даже когда они живут в Лондоне или Нью-Йорке, они все равно продолжают жить в своем мире. Конечно, бывает, что родители покупают детям на Западе какой-то бизнес — автомобильный заводик или спортивную команду. И им уже приходится ездить туда по делам. Но чаще всего настоящей интеграции не происходит», — рассказала в интервью «Ленте.ру» Марина Мелия, профессор психологии, генеральный директор консалтинговой компании «ММ-Класс», коуч-консультант первых лиц российского бизнеса.
По ее словам, в основной массе молодые люди из богатых семей сейчас относятся к России как к месту потребления. «Здесь есть хорошие клубы, неплохие рестораны. Здесь стало больше света. Улицы появились пешеходные, — продолжает эксперт. — В России сейчас, как они говорят, прикольно».
И, приехав сюда, далеко не каждый из наследников стремится продолжить дело отца, влиться в его бизнес. Профессии они предпочитают модные — дизайнер, искусствовед, политолог, юрист. Но здесь тоже проблема. «Их родители уже сделали блистательные карьеры, новому поколению трудно повторить их успех. А тем более превзойти. И это очень сильно подавляет молодых людей. Они думают: что же мы такого должны совершить, чтобы превзойти собственных отцов? И приходят к выводу, что лучше вообще ничего не делать, чем делать что-то и потерпеть поражение», — рассуждает эксперт.
Сейчас, по словам Марины Мелия, все больше родителей осознают, что их взрослые вроде бы дети на самом деле очень инфантильны. «Им надо помочь повзрослеть, — говорит она. — Причем сделать это следует очень аккуратно, а не так, как один мой клиент заявил: "Все, с завтрашнего дня больше своему ничего не даю. Пусть побарахтается, как я когда-то!"» Эксперт уверена, что в идеале каждый родитель должен сам — не привлекая армию психологов — найти подход к своему ребенку и научить его жить не только для себя, но и для других. Причем начинать лучше прямо сейчас.
Если ребенок с детства воспитывался в роскоши и достатке, то разом лишить его всего этого и заставить зарабатывать на жизнь с нуля — это слишком жестоко, считает партнер компании «Деловой фарватер», член независимого экспертного центра «Общественная Дума» Сергей Варламов. В мире такое особо не практикуется. Наследникам открывают трастовые фонды или просто счета с большими суммами, покупают им или переводят на них бизнес (часть бизнеса). «То есть дробят свое состояние. Потом, после смерти хозяина капиталов, часть состояния действительно идет на благотворительность, но его дети к тому моменту уже обеспечены и устроены», — говорит эксперт.
В том, что те, кто имеет доступ к большим деньгам, часто сами не представляют из себя ничего существенного, обычно виноваты их богатые родители, считает генеральный директор МФО «Мани Фанни» Александр Шустов. Либо из-за доброты, либо из-за собственных комплексов (чего-то недополучили в детстве) они хотят радовать своих детей каждый день. «Поэтому если человек осознает, что ничего хорошего, кроме денег, он своим близким дать не смог, то один из вариантов чисто на психологическом уровне исправить ситуацию — заставить их побывать в собственной шкуре. То есть оставить без наследства и отправить на работу или в свободное плавание. Однако, как мне кажется, это не самый правильный вариант», — говорит эксперт. По его словам, внутренний посыл олигарха, принимающего такое решение, понятен — просто доказать детям и близким, что не в деньгах счастье и дать им возможность начать думать самостоятельно. Но привыкшие к другой жизни люди, скорее всего, этого не поймут. Такой подход — сначала все, потом ничего — наносит психологическую травму. Важно, чтобы дети росли с осознанием того, что это богатство не их собственное, а отца, и вообще это явление временное и нестабильное. Надо, чтобы отец занимался всесторонним развитием детей, готовил их к тому, что в дальнейшем придется самому прокладывать себе дорогу, пусть даже и с лоббированием отца в тех или иных вопросах. Вот такой подход формирует самостоятельную бизнес-единицу, считает эксперт.
Проблема наследников актуальна не только для России, подчеркивает эксперт. В книге «Ваш сосед — миллионер» («The Millionaire next door») приводятся такие данные: около 75 процентов всех сегодняшних миллионеров в США не получили никакого наследства или им досталось очень маленькое наследство, а свой капитал заработали сами. Дети богатых родителей, получившие большое наследство, добиваются в жизни меньших успехов.
Именно поэтому, например, в Японии очень большие налоги на наследство: до 60 процентов. Это своеобразная страховка общества от молодых неопытных состоятельных граждан, рассказывает аналитик «Алор Брокер» Кирилл Яковенко. Эксперт не исключает, что кто-то из детей Фридмана со временем возглавит какую-то из его компаний, но, судя по словам банкира, путь в акционеры для них будет закрыт.
Также, по словам эксперта, лишая детей наследства, Фридман снимает и политические риски, связанные с гражданством собственников российских компаний.
В добрые руки
Вопрос о будущем российских компаний, которыми владеют нынешние олигархи, немаловажен: ведь наследник может оказаться подданным другого государства. Шансы на то, что наследники возглавят компании, принадлежащие их родителям, очень высоки. «Если к моменту смерти отец не обанкротит бизнес или не продаст его, то с вероятностью 99 процентов бизнес перейдет его детям, и они его возглавят», — говорит эксперт.
Михаил Фридман, как и любой другой российский гражданин, имеет как моральное, так и законное право (согласно статье 1119 ГК РФ) распоряжаться имуществом по своему усмотрению — в том числе принимать решение о том, кто его унаследует, подчеркивает Диана Агасиева из Люберецкой коллегии адвокатов. «Вероятно, остальные состоятельные предприниматели также будут ориентироваться в вопросах наследования на собственные ценности и взгляды на воспитание детей, и предугадать их поведение никто не может, хотя в России и странах СНГ принято скорее готовить отпрысков к продолжению семейного дела», — отмечает юрист. Она также напоминает, что Гражданский кодекс РФ уравнивает иностранных граждан в правах наследования (как по завещанию, так и по закону) с российскими гражданами, независимо от того, проживают ли иностранцы на территории России или нет. Таким образом, дети олигархов — полноправные наследники независимо от того, гражданами какой страны они являются.
По мнению Александра Шустова, у детей олигархов наверняка двойное гражданство, и, соответственно, при переходе активов к ним трудностей с управлением предприятиями возникнуть не должно. Если же у кого-то нет российского гражданства, то наследник может получать доход с бизнеса, наняв российского управленца. «Разумеется, деловое сообщество будет понимать, что основной владелец — подданный, вероятно, даже недружественной страны, но с другой — предприятие на территории России и платит все налоги в бюджет именно России, обеспечивая рабочими местами российских граждан, поэтому с международной правовой точки зрения тут проблем нет», — объясняет эксперт.
В то же время закон накладывает ограничения на владение иностранными гражданами долями в российских предприятиях в зависимости от отрасли, напоминает Сергей Варламов. К моменту, когда нынешние миллиардеры передадут бизнес детям, законы в стране могут поменяться либо дети примут российское гражданство. Поэтому переход стратегических предприятий в руки иностранных граждан маловероятен.
Основатель «Альфа-групп» Михаил Фридман пообещал направить почти все свое состояние — а это, по оценкам Forbes, 13,3 миллиарда долларов — на благотворительность, пояснив, что передать детям столь крупные средства — худшее, что можно для них сделать. Бизнесмен надеется, что его дети добьются профессиональных и карьерных успехов в жизни самостоятельно, как и их отец. Кроме того, он не хочет, чтобы они оказались объектом внимания людей, преследующих неблаговидные цели.
Это не первый российский олигарх, решивший не обременять наследников капиталами. В 2010 году президент УК «Интеррос» Потанин тоже объявил, что отдаст большую часть своего состояния на благотворительность.
На Западе это тоже тренд. В 2010-м американский миллиардер Уоррен Баффет запустил филантропическую кампанию «Клятва дарения», сообщив, что передаст 99 процентов своего состояния пяти благотворительным фондам, и призвав других богачей последовать его примеру. Билл и Мелинда Гейтс пообещали пожертвовать на благотворительность 95 процентов личного капитала. В 2007-м они уже выделили на эти цели 28 миллиардов долларов.
В том же 2010 году глава дома Рокфеллеров Д. Рокфеллер-старший официально присоединился к «Клятве дарения». В 2012-м так же поступил Илон Маск, основатель и гендиректор Tesla Motors. Он и без того хорошо известен как филантроп, вкладывающий деньги в проекты, которые, по его мнению, определяют будущее. Так, он входит в совет попечителей фонда X-Prize, поддерживающего разработки в сфере возобновляемой энергии, и финансирует разные инициативы по развитию инновационного инженерного образования.
В 2013 году российский инвестор, основатель фонда DST Global Юрий Мильнер тоже поддержал «Клятву дарения». «Мое присоединение к The Giving Pledge означает не просто какое-то желание "подарить", а это попытка осмыслить жизненный опыт для того, чтобы благотворительность сделать эффективной. Я здесь, чтобы инвестировать в наше совместное будущее и наши лучшие умы», — объяснил Мильнер.
Зло или благо
Прав ли Михаил Фридман, считающий, что большое наследство — скорее зло, чем благо для детей? Ответ на этот вопрос не так прост. Разговоры о том, что в России формируется новая аристократия из детей местных олигархов, ведутся давно. Правда, многие из этих детей родились, выросли и получили образование совсем не в России, у них иностранное или двойное гражданство. Рано или поздно им — пусть и не всем — достанутся по наследству капиталы родителей, а это не только дома и спортивные клубы, но и крупные российские предприятия, в том числе стратегические.
Forbes подсчитал, что в России в настоящее время 77 долларовых миллиардеров, у которых 243 ребенка. В 20 выбранных изданием богатейших семьях (47 детей) на каждого наследника приходится капитал в размере не менее 1,82 миллиарда долларов.
Конечно, не все дети очень богатых родителей заняты лишь тем, что прожигают жизнь и деньги своих «предков». Хотя есть и такие — взять хотя бы недавнюю гонку с полицейскими, устроенную сыном вице-президента «Лукойла» Русланом Шамсуаровым на Mercedes Gelandewagen.
Многие отпрыски олигархов успешно трудятся и пытаются если не превзойти, то хотя бы не разочаровать родителей, найти свое место в жизни. Здесь можно вспомнить вице-президента МТС и дочь Владимира Евтушенкова Татьяну, приемного сына Алишера Усманова и владельца сети соляриев Антона Винера, модельера и дочь основателя «Вимм-Билль-Данн» Сергея Пластинина Киру и других.
Далеко не все из них предпочли остаться там, где выросли и получили образование, — в США или Европе. «За границей трудно найти свое место. Там свой мир. А они привыкли жить в своем. Даже когда они живут в Лондоне или Нью-Йорке, они все равно продолжают жить в своем мире. Конечно, бывает, что родители покупают детям на Западе какой-то бизнес — автомобильный заводик или спортивную команду. И им уже приходится ездить туда по делам. Но чаще всего настоящей интеграции не происходит», — рассказала в интервью «Ленте.ру» Марина Мелия, профессор психологии, генеральный директор консалтинговой компании «ММ-Класс», коуч-консультант первых лиц российского бизнеса.
По ее словам, в основной массе молодые люди из богатых семей сейчас относятся к России как к месту потребления. «Здесь есть хорошие клубы, неплохие рестораны. Здесь стало больше света. Улицы появились пешеходные, — продолжает эксперт. — В России сейчас, как они говорят, прикольно».
И, приехав сюда, далеко не каждый из наследников стремится продолжить дело отца, влиться в его бизнес. Профессии они предпочитают модные — дизайнер, искусствовед, политолог, юрист. Но здесь тоже проблема. «Их родители уже сделали блистательные карьеры, новому поколению трудно повторить их успех. А тем более превзойти. И это очень сильно подавляет молодых людей. Они думают: что же мы такого должны совершить, чтобы превзойти собственных отцов? И приходят к выводу, что лучше вообще ничего не делать, чем делать что-то и потерпеть поражение», — рассуждает эксперт.
Сейчас, по словам Марины Мелия, все больше родителей осознают, что их взрослые вроде бы дети на самом деле очень инфантильны. «Им надо помочь повзрослеть, — говорит она. — Причем сделать это следует очень аккуратно, а не так, как один мой клиент заявил: "Все, с завтрашнего дня больше своему ничего не даю. Пусть побарахтается, как я когда-то!"» Эксперт уверена, что в идеале каждый родитель должен сам — не привлекая армию психологов — найти подход к своему ребенку и научить его жить не только для себя, но и для других. Причем начинать лучше прямо сейчас.
Если ребенок с детства воспитывался в роскоши и достатке, то разом лишить его всего этого и заставить зарабатывать на жизнь с нуля — это слишком жестоко, считает партнер компании «Деловой фарватер», член независимого экспертного центра «Общественная Дума» Сергей Варламов. В мире такое особо не практикуется. Наследникам открывают трастовые фонды или просто счета с большими суммами, покупают им или переводят на них бизнес (часть бизнеса). «То есть дробят свое состояние. Потом, после смерти хозяина капиталов, часть состояния действительно идет на благотворительность, но его дети к тому моменту уже обеспечены и устроены», — говорит эксперт.
В том, что те, кто имеет доступ к большим деньгам, часто сами не представляют из себя ничего существенного, обычно виноваты их богатые родители, считает генеральный директор МФО «Мани Фанни» Александр Шустов. Либо из-за доброты, либо из-за собственных комплексов (чего-то недополучили в детстве) они хотят радовать своих детей каждый день. «Поэтому если человек осознает, что ничего хорошего, кроме денег, он своим близким дать не смог, то один из вариантов чисто на психологическом уровне исправить ситуацию — заставить их побывать в собственной шкуре. То есть оставить без наследства и отправить на работу или в свободное плавание. Однако, как мне кажется, это не самый правильный вариант», — говорит эксперт. По его словам, внутренний посыл олигарха, принимающего такое решение, понятен — просто доказать детям и близким, что не в деньгах счастье и дать им возможность начать думать самостоятельно. Но привыкшие к другой жизни люди, скорее всего, этого не поймут. Такой подход — сначала все, потом ничего — наносит психологическую травму. Важно, чтобы дети росли с осознанием того, что это богатство не их собственное, а отца, и вообще это явление временное и нестабильное. Надо, чтобы отец занимался всесторонним развитием детей, готовил их к тому, что в дальнейшем придется самому прокладывать себе дорогу, пусть даже и с лоббированием отца в тех или иных вопросах. Вот такой подход формирует самостоятельную бизнес-единицу, считает эксперт.
Проблема наследников актуальна не только для России, подчеркивает эксперт. В книге «Ваш сосед — миллионер» («The Millionaire next door») приводятся такие данные: около 75 процентов всех сегодняшних миллионеров в США не получили никакого наследства или им досталось очень маленькое наследство, а свой капитал заработали сами. Дети богатых родителей, получившие большое наследство, добиваются в жизни меньших успехов.
Именно поэтому, например, в Японии очень большие налоги на наследство: до 60 процентов. Это своеобразная страховка общества от молодых неопытных состоятельных граждан, рассказывает аналитик «Алор Брокер» Кирилл Яковенко. Эксперт не исключает, что кто-то из детей Фридмана со временем возглавит какую-то из его компаний, но, судя по словам банкира, путь в акционеры для них будет закрыт.
Также, по словам эксперта, лишая детей наследства, Фридман снимает и политические риски, связанные с гражданством собственников российских компаний.
В добрые руки
Вопрос о будущем российских компаний, которыми владеют нынешние олигархи, немаловажен: ведь наследник может оказаться подданным другого государства. Шансы на то, что наследники возглавят компании, принадлежащие их родителям, очень высоки. «Если к моменту смерти отец не обанкротит бизнес или не продаст его, то с вероятностью 99 процентов бизнес перейдет его детям, и они его возглавят», — говорит эксперт.
Михаил Фридман, как и любой другой российский гражданин, имеет как моральное, так и законное право (согласно статье 1119 ГК РФ) распоряжаться имуществом по своему усмотрению — в том числе принимать решение о том, кто его унаследует, подчеркивает Диана Агасиева из Люберецкой коллегии адвокатов. «Вероятно, остальные состоятельные предприниматели также будут ориентироваться в вопросах наследования на собственные ценности и взгляды на воспитание детей, и предугадать их поведение никто не может, хотя в России и странах СНГ принято скорее готовить отпрысков к продолжению семейного дела», — отмечает юрист. Она также напоминает, что Гражданский кодекс РФ уравнивает иностранных граждан в правах наследования (как по завещанию, так и по закону) с российскими гражданами, независимо от того, проживают ли иностранцы на территории России или нет. Таким образом, дети олигархов — полноправные наследники независимо от того, гражданами какой страны они являются.
По мнению Александра Шустова, у детей олигархов наверняка двойное гражданство, и, соответственно, при переходе активов к ним трудностей с управлением предприятиями возникнуть не должно. Если же у кого-то нет российского гражданства, то наследник может получать доход с бизнеса, наняв российского управленца. «Разумеется, деловое сообщество будет понимать, что основной владелец — подданный, вероятно, даже недружественной страны, но с другой — предприятие на территории России и платит все налоги в бюджет именно России, обеспечивая рабочими местами российских граждан, поэтому с международной правовой точки зрения тут проблем нет», — объясняет эксперт.
В то же время закон накладывает ограничения на владение иностранными гражданами долями в российских предприятиях в зависимости от отрасли, напоминает Сергей Варламов. К моменту, когда нынешние миллиардеры передадут бизнес детям, законы в стране могут поменяться либо дети примут российское гражданство. Поэтому переход стратегических предприятий в руки иностранных граждан маловероятен.