Топ-менеджеры и проекты национального масштаба

Проекты национального масштаба на сотни миллиардов рублей государство анонсирует один за другим: зимняя Олимпиада в Сочи, форум стран АТЭС на Дальнем Востоке, развитие Северного Кавказа, инновационный центр «Сколково», впереди еще подготовка к проведению чемпионата мира по футболу в 2018 году. Все эти частно-государственные партнерства привлекают все больше топ-менеджеров из компаний, никак не связанных с государством. Платят здесь не меньше, а то и больше, уровень рисков ниже, чем в частном бизнесе, вероятность потерять работу невелика. Доля «госзаказа» в агентствах по подбору персонала высшего уровня приблизилась к 10%.

Игорь Столяров к 40 годам сделал отличную карьеру. Выпускник МГИМО в 1992 году начал профессиональную деятельность с должности супервайзера в Coca-Cola, затем работал коммерческим директором Duracell, в 2000 году стал территориальным директором Gillette International по странам СНГ и Балтии, потом руководил проектами этой компании в Мельбурне, в 2004 году был назначен вице-президентом МТС.

Но в 2007 году топ-менеджер неожиданно ушел работать на государство — теперь он старший вице-президент оргкомитета «Сочи-2014». «Такой шанс выпадает раз в жизни, — объясняет Столяров. — Олимпиада — это самый большой, самый позитивный и продвинутый проект в стране».

Компенсация Столярова, по его словам, не снизилась. По оценке Артура Шамилова, партнера TopContact Executive Search, годовой доход вице-президента олимпийского оргкомитета составляет $500 000. Что Столяров хотел приобрести в профессиональном плане? «Это навыки взаимоотношений с чиновниками, опыт решения нескольких задач одновременно в условиях абсолютного информационного голода, — говорит Столяров. — Списать ведь не у кого, есть только международный опыт, а он в России не всегда применим».

Сочинский олимпийский проект стартовал осенью 2005 года, когда глава Госкомспорта Вячеслав Фетисов предложил совладельцу рекламной группы «Медиа Артс» Дмитрию Чернышенко возглавить заявочный комитет. «Дмитрий переехал из своего офиса в помещение на Красной Пресне и начал набирать команду из своих знакомых из бизнеса», — рассказывает бывший сотрудник заявочного комитета. На первом этапе проект больше напоминал стартап — приглашенные сами определяли себе круг задач и придумывали должности. «Команда была небольшой, это сейчас в оргкомитете сплошная бюрократия, а тогда было весело», — рассказывает собеседник Forbes.

В июле 2007 года Сочи выиграл право проводить зимнюю Олимпиаду 2014 года, после чего часть команды Чернышенко вернулась в бизнес. «Мы резко повысили свою капитализацию, как герои, выигравшие Олимпиаду, стоили очень дорого, в оргкомитете таких денег предложить не смогли», — рассказывает бывший сотрудник заявочного комитета.

Столяров пока не задумывается о том, чем займется после Олимпиады. «После такой школы я могу уйти куда угодно», — считает он.

Рабочая группа по созданию центра «Сколково», проекта, инициированного президентом Дмитрием Медведевым, была собрана в конце декабря 2009 года. За пять лет на почти 400 га подмосковной земли должен быть построен современный научно-технологический комплекс по разработке и внедрению новых технологий, российская Кремниевая долина.

Бывшего вице-президента «Вымпелкома» Марину Новикову хедхантеры уговаривали перейти в Фонд «Сколково» три месяца. Сначала она имела очень смутное представление о будущем инновационном центре и откровенно боялась госслужбы с совершенно иной культурой, жесткой регламентацией, сложным внутренним документооборотом. Но в итоге поддалась на уговоры и вот уже девять месяцев работает руководителем департамента по работе с персоналом Фонда «Сколково». «Первые полгода было очень сложно, — признается она. — На первых порах в фонде работало много выходцев из министерств и ведомств, долго принимались решения, было очень много бюрократии».

Сейчас команда Фонда «Сколково», создающая наукоград в Подмосковье, состоит из четырех групп: ученых, инженеров-строителей, бывших чиновников и управленцев из частного бизнеса. Последняя группа самая многочисленная — треть от 160 сотрудников. Бывших чиновников стало меньше, их стараются не брать. «Команда сформирована очень сильная, — уверена Новикова, — много единомышленников, людей, которые хотят сделать этот уникальный проект. Когда есть такой энтузиазм, в будущем проекта можно не сомневаться».

Успешная карьера в бизнесе далеко не всегда гарантирует хороший результат в государственном проекте или компании. Побывавший начальником казначейства ЮКОСа, главным управляющим директором компании «Илим Палп» и председателем совета директоров Объединенной финансовой группы Михаил Мошиашвили в 2008 году перешел на работу в государственную корпорацию «Ростехнологии». Ему поручили создать национального авиаперевозчика на базе обанкротившейся авиакомпании «ЭйрЮнион».

Мошиашвили в авральном режиме решал проблемы с массовыми задержками рейсов, с кредиторами (долг компании приближался к $1 млрд), по-ставками топлива. «Морально и физически этот этап был самым тяжелым для меня в жизни, — говорил он. — Уровень моральной ответственности, напряжения и давления, пожалуй, достиг апогея». Но, несмотря на все его усилия, государственная авиакомпания так и не была создана.

В ноябре 2010 года было объявлено, что он станет исполнительным директором инновационного центра «Сколково». Но к работе Мошиашвили так и не приступил, президент Фонда «Сколково» Виктор Вексельберг не стал заключать с ним трудовой контракт. По одной из версий, кандидатура не прошла согласование в администрации президента. В «Сколково» об этом эпизоде говорят неохотно. На вопросы о Мошиашвили представитель фонда отвечает одной фразой: «Он у нас всего две недели работал».

«Корпорация развития Северного Кавказа» (КРСК) создана в январе 2011 года государственным Банком развития и внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк) для привлечения в регион российских и зарубежных инвестиций. Бывший заместитель председателя правления банка «Международный финансовый клуб» Антон Пак принимал участие в ее создании еще на стадии разработки концепции и стратегии, а потом стал генеральным директором. Работу в проекте, по его словам, ему предложило руководство Внешэкономбанка. «Мне показалась очень интересной идея создать в России региональный институт развития принципиально нового типа, — говорит финансист. — В процессе обсуждения стратегии я и принял окончательное решение — в какой-то момент стало ясно, что я буду работать в очень сильной команде единомышленников».

В деньгах Пак, по его признанию, немного потерял, но это компенсируется «нематериальной составляющей» — масштабом решаемых проблем и опытом работы в абсолютно новой для него среде. По оценке Шамилова из TopContact Executive Search, компенсация гендиректора КРСК составляет $700 000.

При этом КРСК стала второй государственной структурой по привлечению инвестиций на Северный Кавказ. В 2010 году было подписано постановление правительства о создании в регионе туристического кластера под управлением ОАО «Курорты Северного Кавказа». При создании КРСК планировалось, что пересечений с курортным ОАО не будет. Однако в августе 2011 года КРСК вошла в проект по строительству поселковой и горнолыжной инфраструктуры на курорте Архыз, который находится в зоне ответственности ОАО «Курорты Северного Кавказа».

Возможные пересечения проектов национального масштаба уже никого не смущают. В августе 2011 года премьер-министр Владимир Путин подписал распоряжение о создании Агентства стратегических инициатив по продвижению новых проектов, его цели и задачи схожи и с проектом инновационного центра «Сколково», и с «Корпорацией развития Северного Кавказа». Кадровый призыв на госслужбу управленцев из бизнеса продолжается и набирает обороты.

«Тренд сложился: менеджеры из бизнеса переходят в госпроекты, — говорит Юлия Балактина, директор по развитию группы «Консорт», выигравшей тендер на подбор персонала в один из национальных проектов. — Что интересно, за четыре года как процесс начался, еще ни один из моих знакомых не вернулся обратно в частную компанию». По оценке Артура Шамилова, переходы связаны и с усилением роли государства в экономике: в 2000 году госсектор обеспечивал 23% ВВП, а сейчас — 52%.

Менеджеры, работающие на государство, охотно говорят о большом масштабе задач, высокой ответственности, возможности сделать свою страну лучше и пр. Но что еще движет ими при переходе из частного бизнеса?

Деньги на национальные проекты государством выделены, никакой кризис не повлияет на финансирование, то есть потерять работу из-за рыночных рисков невозможно. При этом уровень компенсаций зачастую даже выше, чем в частных компаниях. «В государственных проектах менеджеров развращают большими деньгами, там нет рисков, нет контроля, они не зависят от конъюнктуры рынка», — считает основатель крупнейшего в стране автомобильного дилера «Рольф» и депутат Госдумы Сергей Петров.

«Критерии в частном бизнесе жесткие, особенно когда есть несколько акционеров и тем более в публичных компаниях, — говорит Александр Лебедев, владелец Национальной резервной корпорации (НРК). — Они не позволят ни воровать, ни получить негативный финансовый результат. В государственных структурах таких критериев нет: не работает парламентский контроль, Счетная палата свои функции не выполняет. Там полная, тотальная бесконтрольность, все ничье — государственное и народное». Впрочем, менеджеры у самого Лебедева, по его признанию, тоже воровали.

Шамилов добавляет, что амбиции менеджеров часто простираются дальше возможности просто заработать денег при низком риске. «Многие хотят засветиться перед государственной властью, чтобы потом попасть на госслужбу: в администрацию президента, на высокие посты в министерствах», — полагает он.