Клан, намеренный стать крупнейших в мире производителем лекарств

Когда несколько лет назад компания Boehringer Ingelheim получила шанс увести ценную биотехнологическую компанию из-под носа соперника, они решили воздержаться. Это решение в 2011 году вызвало не очень довольный отклик у некоторых членов семьи, которые контролируют 132-летнего немецкого фармацевта.

«У нас кишка тонка, чтобы приобрести что-то подобное», - написал Матиас Альберт Берингер своему троюродному брату Кристофу Берингеру в текстовом сообщении. «Наша проблема в этом».

Обмен СМС, раскрытый в этом году в судебных показаниях, служит примером коллизий, с которыми сталкивается компания Борингер Ингельхайм. Теперь, когда на смену пришло более молодое, более амбициозное поколение, компания ставит перед собой цель увеличить продажи почти на 60 процентов к 2025 году до 25 миллиардов евро. По сегодняшним меркам это введет фирму в десятку лучших в мире производителей лекарств. По-прежнему, компания остается довольно скрытной и неохотно предпринимает смелые шаги. Конфликт отражает давнюю дилемму германской плеяды семейных предприятий - придерживаться ли консервативных традиций или стать открытыми для внешних инвестиций и постепенно убавлять семейный контроль. Одна из таких компаний, производитель строительной техники Wirtgen Group, уступила требованиям времени в прошлом месяце, согласившись на поглощение компанией Deere & Co. за 4,6 млрд. евро. Другая компания-поставщик производственных технологий Grohmann Engineering GmbH была продана группе Tesla Inc. в ноябре.

Риск не семейное дело

Борингер находится в высшей лиге. Если бы компанию выставили на публичные торги сегодня, она, вероятно, имела бы рыночную стоимость более 40 миллиардов евро, основываясь на средних коэффициентах прибыли, составленных Bloomberg для производителей лекарств соответствующего размера. Это одна из самых высоко оцениваемых закрытых компаний в Европе.

Взгляды семьи на бизнес ограничивают способность Boehringer Ingelheim брать на себя риски, поскольку компания пытается конкурировать с такими фармацевтическими гигантами, как Merck & Co. и Bristol-Myers Squibb Co. в области высоких ставок и в дорогостоящем бизнесе по разработке новых лекарств для таких заболеваний, как рак, болезнь печени, связанная с ожирением  или болезнь Альцгеймера. Компания неоднократно исключала продажу акций в рамках первичного публичного предложения, путь, который позволил бы ей претендовать на более крупные ставки.

«Вся динамика намного более контролируема и менее свободна, чем у зарегистрированной на бирже фирмы», - сказал Людо Ван дер Хейден, профессор французской бизнес-школы INSEAD. И цель дохода Boehringer в 25 миллиардов евро, которая была раскрыта сотрудникам, но не обнародована, посылает следующий сигнал рабочим и семье, эта цель говорит: «Нам нужно быть крупными игроками, потому что в противном случае нас проглотят».

В прошлом году фармацевт действительно рискнул заключив крупную сделку – был совершен обмен активами отдела здоровья животных и отдела лекарств безрецептурного отпуска с  Sanofi на 22,8 миллиарда евро, и в компании заявили, что планируют искать дальнейших внешних партнерских отношений в области новых перспективных лекарств.

Но даже вышеуказанная сделка была структурирована консервативно. Берингер заплатил 4,7 млрд. евро наличными, несмотря на благоприятные условия на долговых рынках. Это главным образом произошло потому, что компания не хотела, чтобы кто-то залезал в их книги, сказал главный финансовый директор Симона Менне, работающая в компании с прошлого года и подтвердившая цель продаж в интервью.

«Как только вы берете деньги на рынке, у вас появляются обязательства», - сказала Менне, имеющая большой опыт работы с инвесторами по ее предыдущей работе в качестве финансового директора Deutsche Lufthansa AG. «Если только можно сохранить эту свободу, мы предпочитаем ее сохранить».

Высокая культура Boehringer

Главный исполнительный директор Hubertus von Baumbach, который занял  это место 1 июля 2016 года, является правнуком Альберта Борингера, купившего фабрику в Ингельхайме в 1885 году чтобы производить тартар, используемый в разрыхлителе. Фон Баумбах и его двоюродный брат, председатель Кристиан Борингер, управляют компанией из одинаковых стеклянных офисов на седьмом этаже штаб-квартиры Boehringer Ingelheim. Офисы выходят окнами на Ингельхайм, оживленный город, расположенный в изгибе реки Рейн с населением в  26 500 человек.

Деньги Boehringer здесь можно найти повсюду - от концертного зала и недавно отреставрированного делового квартала до огороженного угла для семейного кладбища и территории, обнесенной стенами, где живет 49-летний генеральный директор  в ни чем другом не примечательном жилом районе. Десяток членов семьи перечислены в корпоративных документах как ограниченные партнеры, самому младшему, 19-летнему Максимилиану фон Баумбах прошлым летом было передано его владение Хубертусом фон Баумбахом.

И 52-летний Христиан,  и Хубертус фон Баумбах и Андреас Барнер, бывший генеральный директор, который теперь является единственным не членом семьи в комитете шести акционеров, отклонили запросы на интервью. На ежегодной пресс-конференции фармацевта в апреле фон Баумбах также отказался обсуждать стратегические планы клана. Позднее он согласился ответить на вопросы в письменной форме.

«Я верю в высокие стандарты нашей науки», - сказал он. «И  считаю, что культура Boehringer Ingelheim делает нас привлекательными, как для сотрудников, так и для внешних партнеров».

Если предположить, что Boehringer сможет поддерживать средний годовой темп роста, достигнутый за период с 2005 года по последний год, он мог бы теоретически достичь своей цели продаж к 2025 году без приобретений дополнительных активов, сказала финансовый директор Менне. Тем не менее, по ее словам, компания остается открытой для сделок. Это может означать крупное приобретение или другой обмен активами, но только в случае правильно выбранных целей.

«Величина компании это еще не все, не так ли? BMW не самая крупная компания, сказала Менне, ссылаясь на автопроизводителя, как на пример традиции семейных компаний в Германии, которые доминируют на узкоспециализированных рынках. «В нашей компании люди думают: «Хорошо, а создаем ли мы ценности для следующего поколения?» И это совершенно другое чувство, и для меня именно это главное».

Менне сказала, что семья не судит строго по квартальным результатам. Вместо этого комитет по работе с акционерами измеряет достижения компании в зависимости от того, является ли ее прибыльность и новые лекарства конкурентоспособными в сравнении со средними рыночными показателями, прикидывая на три-пять лет вперед.

Иногда осторожность окупается

 Джеймс Пфаус, профессор Университета Конкордия в Монреале, посоветовавший Берингеру Ингельхайму начать выпуск первого препарата повышения женского желания, вспомнил свое удивление на ознакомительной встрече с несколькими членами семьи Борингер чтобы обсудить, финансировать ли клинические испытания на людях.

«Считаю, я обязан был продать им эту идею», - сказал Пфаус о членах семьи, которые посмеивались во время презентации, но также задавали вопросы. «Я никогда раньше этого не видел, и видел, как научный персонал задает вопросы, но, чтобы люди, которые владеют компанией? И их вопросы были по делу».

Тем не менее, Пфаус сказал, что у него никогда не было впечатления, что Борингеры были довольны, что их фамилия связана с лекарством для лечения сексуальной дисфункции. Когда в 2010 году администрация США по контролю за продуктами и лекарствами отклонила первоначальную заявку на продажу этого препарата, Boehringer Ingelheim продал его маленькому фармацевтическому предприятию Sprout. Valeant Pharmaceuticals International Inc. позже купила Sprout, но лекарство для увеличения сексуального желания так и не принесло успеха никому.

Консерватизм Берингера  не позволил ему стать лидером на некоторых других рынках. В 2012 году, когда Pfizer Inc. рассматривала продажу своего подразделения здоровья животных, тогдашний финансовый директор фон Баумбах сказал, что подразделение будет «слишком велико, чтобы поглотить» для компании, которая хотела бы сосредоточиться на росте. Pfizer продал акции этого бизнеса менее чем через год в ходе IPO, которое дало цену в 13 миллиардов долларов, а компания Zoetis Inc. стала крупнейшим в мире производителем лекарств для животных с капитализацией около 31 миллиарда долларов.

Когда на рынке появилась компания ветеринарного бизнеса Санофи, фон Баумбах был готов попытаться угнаться за ними. Хотя, все еще был на стадии перехода на роль генерального директора, он был движущей силой в поддержку обмена активами, по словам Дидье Краузе, главы рабочего совета, который представляет сотрудников в Ингельхайме.

«Для людей важно снова иметь члена семьи наверху», - сказал Краузе. «Это будет продвигать компанию вперед».

Boehringer Ingelheim медленно вводит и другие изменения. В ноябре 2015 года, за месяц до раскрытия переговоров с Sanofi, компания заявила, что будет искать больше партнерских отношений с другими компаниями, что является отходом от традиции поиска открытий лучших препаратов исключительно в собственных лабораториях. В результате был сокращен бюджет на собственные исследования и разработки внутри компании. В прошлом месяце Boehringer также создал независимое подразделение BI X для работы над новыми цифровыми продуктами.

Изменения внутри семьи

В прошлом году перестановки в исполнительном совете создали прецедент для инноваций и дали каждому подразделению больше возможностей принимать самостоятельные решения - например, отправить новое химическое соединение на испытания на пациентах.

Судебные показания в этом году, когда Кристоф Борингер подвергался разбирательствам по обвинениям в торговле активами с использованием конфиденциальной информации, приоткрыли окно на происходившие внутренние дебаты в семье, которые привели к переменам. Суд раскрыл обмен текстовыми сообщениями между ним и Матиасом Борингер о том, как Micromet Inc. попросила семейную компанию инвестировать, чтобы отбить желание поглощения со стороны Amgen Inc., крупнейшей в мире биотехнологической компании.

48-летний Матиас объяснил в суде, что они общались, потому что консервативные действия компании в отношении внешних партнеров были «темой обсуждения существующего препятствия для построения взаимоотношений» между ними. С 47-летнего Кристофа, всегда отрицавшего свою вину, в мае были сняты все обвинения в использовании внутренней информации для торговли акциями Micromet и другой компании.

«Мы говорили с руководством фирмы,  говорили с акционерами, ничего не изменилось», -сообщил Матиас в своих показаниях. «Это огромная проблема, потому что вы сможете увидеть последствия таких неправильных действий только через 10 или 12 лет. Если здесь не предпринять правильные шаги вовремя, часто бывает слишком поздно что-то менять».

Кристиан Борингер, который был председателем с 2007 года, изложил противоположное мнение в интервью в корпоративном журнале в 2011 году, в котором он сравнивал Boehringer Ingelheim с деревом и сказал, что компания пытается «расти независимо и изнутри».

В течение многих лет эта стратегия работала. Каждое лекарство-блокбастер – то есть то, у которого годовой объем продаж превышает 1 миллиард долларов, находящееся в портфеле Boehringer Ingelheim, поступало из того же обширного комплекса лабораторий в Биберах-на-Рисе, небольшом городе примерно в полутора часах езды к юго-востоку от Штутгарта на юге Германии. Сотрудники здесь прогуливаются по территории со стаканчиками мороженого во время обеденных перерывов, а другие крутят педали, разъезжая на принадлежащих компании велосипедах.

Совсем недавно были сделаны некоторые неправильно просчитанные шаги. Один из них включал лекарство от диабета Trajjenta или linagliptin, одобренное в США через пять лет после того, как Merck начал продавать подобный препарат. По словам немецких регуляторов, предложение Boehringer было не лучше уже существующих методов лечения. Компания предпочла не продавать лекарство в Германии. И хотя Tradjenta действительно удалось стать глобальным блокбастером с продажами в 1,13 млрд. евро в прошлом году, лидер сегмента компании Merck приносит фирме меньше одной пятой дохода.

Продажи Boehringer Ingelheim упали в 2013 и 2014 годах. Компания сократила 453 рабочих места в Германии начиная с 2014 года, хотя почти всем работникам нашли другие рабочие места в фирме. В США за последние 18 месяцев было ликвидировано около 1000 рабочих мест.

Тем не менее, члены семьи не проявляют особого острого интереса в отношении краткосрочных финансовых достижений. Когда Кристиан начал работать в качестве председателя, глава бизнеса компании в Германии Стефан Ринн спросил его, каковы его цели.

«Я думал, он скажет: «Я хочу увеличить прибыль через два года», - сказал Ринн. «Но Кристиан сказал, что для него главное передать компанию своим детям в том же самом состоянии, что и сейчас».