Эксперты подвели итоги годовщины экономического кризиса
Для экономики России нынешний экономический кризис превзошел масштабы дефолта 1998 года.
Однако власти не смогли извлечь правильные уроки из происшедшего. Кроме того, у российской реакции на кризис есть фундаментальное отличие от мировой: в большинстве стран мира сокращают работников, останавливают убыточные производства, стараются повысить их эффективность, а в России просто сокращают зарплаты, консервируя все проблемы. Такие выводы были сделаны рядом российских экономистов и социологов на состоявшемся 15 сентября в Москве «круглом столе», посвященном годовщине мирового кризиса.
Кризис в России состоялся в масштабах, которые никто не ожидал. Директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев напомнил, что еще в конце прошлого года правительство прогнозировало в 2009 году падение ВВП в пределах 2,4%. А реально ВВП упал на 10%. Масштабы кризиса превзошли и по глубине и по длительности кризис 1998 года, когда фиксировалось снижение валового продукта на 4%, и сопоставимы с тем, что было в 1992 году, когда ВВП упал на 14%.
По его мнению, на России кризис сказался сильнее, чем на большинстве других стран. А среди государств группы БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай) только у нас произошло снижение валового продукта. В Индии, например, темпы роста в связи с кризисом также замедлились, но тем не менее она выходит на годовой прирост ВВП в 7%. «Это и кризисом-то назвать нельзя», -- считает г-н Николаев.
По его словам, главные ошибки антикризисной политики заключаются в том, что правительственные меры носили несвоевременный и несистемный характер. Первая антикризисная программа появилась только через полгода после начала острой фазы кризиса -- в июне 2009 года. Были неправильно выбраны приоритеты. Главной проблемой было падение спроса, но ставка была сделана на повышение устойчивости банковской системы.
На начальной стадии кризиса, по мнению Игоря Николаева, произошла «демотивация бизнеса к собственной активной антикризисной деятельности». Виновато в этом «то самое управление в ручном режиме, когда государственная поддержка стала оказываться отдельным отраслям и даже компаниям», а также появление списков так называемых стратегических предприятий. В результате все усилия бизнеса были направлены не на сокращение издержек и повышение эффективности, а на общение с чиновниками с целью попасть в круг избранных. Причем даже те, кому удалось попасть в этот круг, в большинстве случаев мало что получили.
Эту точку зрения поддержал член оппозиционного движения "Солидарность", президент Института энергетической политики Владимир Милов: «Все усилия были брошены на спасение банковской системы. Систему спасли, но она как не кредитовала население и производство, так и не делает этого. Так зачем, спрашивается, такую банковскую систему надо было спасать?».
Правда, директор Центра экономических исследований Московской финансово-промышленной академии Сергей Моисеев вступился за отечественных банкиров. По его словам, «Центробанк продемонстрировал ловкость эквилибриста в реакции на экономический кризис». К тому же банки, по словам г-на Моисеева, так и не получили никаких существенных денег. «То, что банковская система заработала на изменении валютного курса рубля, давно израсходовано, и она вышла на обычную для себя нулевую рентабельность. Краткосрочные кредиты, предоставленные государством, также возвращены. Единственным заметным вливанием денег стала докапитализация крупнейших госбанков», -- уверен экономист. Кроме того, российским банкам и не на кого надеяться, кроме как на государство. «У населения нет «кубышки». Следовательно, деньги есть только у государства», -- считает Сергей Моисеев.
По мнению Игоря Николаева, разговоры о приостановке падения и даже наметившемся росте ВВП не основаны на надежных статистических данных. Во-первых, потому, что «Росстат» не считает ВВП помесячно (только поквартально), а во-вторых, затем эти цифры неоднократно пересчитываются и корректируются. Сравнение абсолютных цифр июня с июлем тем более некорректно: в этих месяцах соответственно 21 и 23 рабочих дня. О чем можно сказать точно, считает экономист, так это о замедлении темпов экономического спада. По мнению Сергея Моисеева, в том, что правительство рисует оптимистическую картину, нет ничего необычного: «Регулятор не может быть буревестником. Он может говорить только, что все хорошо».
Участников «круглого стола» тревожит, что из уроков кризиса не делается нужных выводов. Некоторые положительные тенденции, связанные с восстановлением объемов внешнеторгового оборота, не способны перекрыть тот негатив, который накопился в российской экономике. Тем более что восстановления докризисного уровня внешней торговли, по мнению Игоря Николаева, ожидать не приходится, «хотя бы потому, что мы потеряли значительную часть рынка газа в Европе». При этом государство продолжает брать на себя завышенные социальные обязательства. «Их можно только взять, их нельзя отменить, -- предостерегает директор департамента стратегического анализа ФБК. -- Даже поддерживать на стабильном уровне не удастся, придется только наращивать. В результате на это как раз и может уйти весь внешнеторговый положительный эффект».
Растут инвестиции в частный сектор. Однако их структура вызывает большое беспокойство. В России финансовые вложения всегда в три-четыре раза превышали инвестиции в нефинансовые активы, где как раз и учитываются прежде всего затраты на рост основных фондов. За первую половину 2009 года эта пропорция выросла до 4,7 раза. «Это грозит практически неизбежным новым кризисом перекапитализации на фондовом рынке», -- опасается Игорь Николаев.
Владимир Милов главную угрозу видит не в этом. «Экономическое чудо 2006--2008 годов базировалось на притоке капитала -- около 170 млрд долл. Все они утекли», -- уверен экономист. Его беспокоит состояние розничного рынка. По мнению г-на Милова, от краха нас спасает внутренний спрос: его доля в ВВП увеличилась с 60% в докризисное время, до 80% сейчас (остальное иностранные инвестиции и чистый экспорт). Но с апреля по июнь оборот розницы сокращался, а в июле падение составило 8,3%. «Пока внутренний спрос поддерживается в значительной степени увещеванием властей, что все будет хорошо, -- считает г-н Милов. -- Но классической иллюстрацией того, что нас ожидает в ближайшее время, является решение «АвтоВАЗа» уволить каждого третьего». Он обратил внимание, что уже «есть жертвы и небезграничности госбюджета: это госслужащие. Сначала им отменили повышение зарплаты, а теперь начались разговоры о необходимости сокращения госаппарата».
Игоря Николаева обнадеживает, что в мире появились проблески осознания фундаментальных причин кризиса. В США признают, что рост цен на сырьевом рынке накануне кризиса был спекулятивным. Сейчас Китай в рамках борьбы с экономическими «пузырями», которые признаны главными причинами нынешнего плачевного положения мировой экономики, взялись за ограничение роста, например, сталелитейного производства. ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию. -- Ред.) высказывает тревогу по поводу перекупленности и спекулятивности на фондовом рынке. Для России же, по мнению представителя ФБК, наилучшим решением была бы ставка на стимулирование спроса. Для этого нужны инвестиции в инфраструктуру и транспорт, которые способны дать наибольший мультипликативный эффект. Этим, по словам г-на Николаева, сейчас активно занимаются Китай и даже Казахстан.
Г-н Николаев обратил внимание, что кризис в России вызывает нестандартную реакцию бизнеса. Во всем мире предприниматели на падение спроса реагируют остановкой убыточного производства, сокращением персонала, сохраняя оставшимся прежний уровень зарплат. У нас же работников не увольняют, а сокращают зарплаты всем.
Недоверие экономистов к правительственным мерам по преодолению кризиса, как выяснилось на «круглом столе», разделяет большинство россиян. По представленным руководителем отдела социокультурных исследований «Левада-центра» Алексеем Левинсоном результатам опросов августа 2009 года, новую волну кризиса считают вполне реальной 52% респондентов, еще 11% убеждены, что она неизбежна. Не лучше и ожидания изменений своего личного благосостояния. На 12% тех, кто надеется, что будет лучше, приходится 23% уверенных, что будет хуже.
Правда, г-н Левинсон поспешил предупредить, что «кризисные ожидания у россиян всегда были острее, чем реальные изменения в их жизни». «В этом смысле кризис разочаровал публику», -- сыронизировал социолог. Тем не менее зафиксировано изменение модели потребления во всех социальных группах. Верхние слои без особых проблем сократили некоторые из массы своих не жизненно важных сверхтрат: отложили покупку новых домов и машин, выбрали поскромнее курорт для летнего отдыха, не стали покупать какие-то безделушки. В средней группе реально произошло снижение расходов на гардероб и ухудшение меню. И, наконец, самые бедные, которые не в состоянии экономить на еде, отказываются от любых других разовых трат, прежде всего экономят на одежде. Только расходы на алкоголь ни в одной из групп не сократились, даже чуть ли не выросли.
При этом г-н Левинсон обратил внимание на российский феномен, когда даже негативная оценка экономической ситуации никак не сказывается на политических выводах респондентов. Доверие и к Владимиру Путину и к Дмитрию Медведеву находится на самой верхней планке. Доля совершенно неудовлетворенных происходящим в стране опускалась в 2006--2009 годах практически до нуля, с началом кризиса поднялась, но остается ниже уровня 2001 года. Это позволяет социологу прогнозировать, что «локальные вспышки массового недовольства в небольших моногородах возможны, но они не запалят ситуацию в целом по стране». «Кризис не берет граждан за горло, потому что они и не жили никогда богато», -- считает Алексей Левинсон. А г-ну Милову ситуация напомнила старый советский анекдот: «В магазинах ничего нет, при этом в холодильниках все есть, при этом все недовольны и ругают власти, но при этом все голосуют «за».
Ждут ли россияне вторую волну
Итоги своего опроса относительно возможности второй волны кризиса вчера представил Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ).
Более трети россиян убеждены, что наступление второго этапа экономического кризиса в стране невозможно, около четверти населения придерживается противоположного мнения. "Россияне, как правило, затрудняются оценить вероятность наступления в стране нового витка кризиса, и 42% респондентов не знают четкого ответа на этот вопрос, однако каждый третий уверен в том, что его не будет -- оптимистичных оценок придерживается 34% граждан", -- сообщили ИНТЕРФАКСУ во ВЦИОМ по результатам опроса, проведенного 12--13 сентября в 140 населенных пунктах 42 регионов России.
Как следует из материалов опроса, вторую волну кризиса ожидают 24% респондентов, причем 11% прогнозируют, что это случится в 2010 году. Начала второй волны в краткосрочной перспективе (т.е. в конце текущего года) ожидают 6% респондентов, 2% ждут повторения не ранее чем через два года, еще 2% не могут указать время наступления нового кризисного периода, но уверены в его реальности. Наконец, 2% наших сограждан полагают, что вторая волна уже началась.
Большинство россиян полагает, что на преодоление кризиса потребуется не менее года (67%): 32% считают, что стабилизация ситуации произойдет в течение года-двух, 26% -- в течение пяти лет, а 9% рассчитывают на выход из кризиса лишь через десять лет. В меньшинстве те, кто надеется на преодоление трудной экономической ситуации в краткосрочной перспективе (12%): 2% прогнозируют победу над кризисом в течение ближайших месяцев, 10% -- в течение полугода.
На выход из кризиса в ближайшее время (т.е. в течение полугода или ранее) надеются в основном 18--24-летние и материально обеспеченные россияне (16 и 22% соответственно). В том, что экономика стабилизируется в течение года-двух, уверены, как правило, респонденты моложе 34 лет (37--38%) и обладатели средней и более высокой самооценки материального положения (35--36%). На преодоление кризиса в течение пяти лет чаще рассчитывают 45--59-летние сограждане (31%) и те, у кого средняя и более низкая самооценка материального положения (26%). Нормализацию ситуации лишь в долгосрочной перспективе (т.е. не ранее чем через десять лет) прогнозируют в основном пожилые и малообеспеченные россияне (12 и 15% соответственно).