Бывший посол России в Турции Петр Стегний о феномене Гюлена: «Гюленовская система напоминает масонскую»
Как устроена "духовная корпорация" проповедника Гюлена и почему американцы не отдадут его Эрдогану
В Турции всю прошлую неделю продолжались увольнения сотен военных, сотрудников Минсвязи и полицейских, обвиненных в связях с Фетхуллахом Гюленом, названным организатором и вдохновителем неудавшегося 15 июля военного переворота. Антигюленовская кампания развернута и в Азербайджане: глава тамошней оппозиционной Партии народного фронта (ПНФА) Али Керимли объявлен пособником Гюлена со всеми вытекающими последствиями.
Масштабы турецких "чисток" впечатляют: только по официальным данным в тюрьмах находятся свыше 30 тысяч человек, закрыты десятки школ и вузов.
Анкара добивается экстрадиции самого бывшего имама из США, где он проживает уже 17 лет. Президент Реджеп Эрдоган поставил ультиматум: или дружеские отношения с Турцией, или Гюлен.
В чем опасность гюленовских структур и почему Запад не спешит с ним расстаться? Об этом "Огонек" спросил бывшего посла России в Турции Петра Стегния.
- Петр Владимирович, путч сорван, десятки тысяч "гюленовцев" в тюрьме, Турция требует от Штатов экстрадиции Ходжи-эфэнди. Кто этот "мощный старик"?
- Гюлен - сложный феномен. Не турецкий Киса Воробьянинов, конечно, он - своего рода мусульманский Джордж Сорос. Проповедник умеренного ислама, филантроп, создавший широкую сеть образовательных учреждений по всему мусульманскому миру и за его пределами, в том числе на постсоветском пространстве. Гюленовские образовательные программы ориентированы на задачи, во многом аналогичные соросовским. Он занимается формированием через систему образования, параллельную государственной, либерально мыслящих, но воспитанных в духе мусульманской традиции элит. Не буду перечислять вехи биографии Гюлена - они есть в интернете. Остановлюсь на одном - с 1999 года он живет в США, покинув Турцию после "постмодернистского переворота" 1997 года (27 февраля, в результате которого после жесткого демарша со стороны военных ушел в отставку тогдашний премьер исламист Неджматтин Эрбакан.- "О"). И что интересно: как только Гюлен обосновался в пенсильванском захолустье, у него появились большие деньги...
- Откуда?
- Дело, мягко говоря, нетранспарентное. Как, кстати, и в случае с Соросом. Гюлен точно не выиграл состояние на бирже: как исламский проповедник он не признает ростовщичества. Вряд ли был он и "агентом Запада", о чем ходили слухи, благодаря широко известному факту помощи ему со стороны ЦРУ при получении вида на жительство в США. Так или иначе, в начале нулевых Гюлен сделался эффективным благотворителем, вкладывая немалые средства в создание школ и институтов. Все они были светскими, но в их программах немало внимания уделялось исламу, разумеется, умеренного толка. Такой подход - сохранение светской формы при религиозном содержании - исповедовали и до, и после Гюлена многие. В сущности, он лежит и в основе программы эрдогановской Партии справедливости и развития.
- То есть заказчика у гюленовской системы не было?
- Деятельность организации такого масштаба, каким стало гюленовское движение,- всегда продукт крупных региональных и даже глобальных тенденций. Оно появилось в том вакууме, какой образовался после исчезновения "левой альтернативы" - распада СССР. Брешь в идеологии на Большом Ближнем Востоке могло заполнить нечто, соединяющее в себе традиции Запада и Востока. Что-то одно не подходило. Потому что это на Западе, отстроенном Максом Вебером в духе протестантского прагматизма, можно разрушать устои, легализовать однополые браки и т.п. Восток, как известно,- дело тонкое, там важна традиция. Не думаю, что существовал какой-то явный заказ на учение Гюлена, хотя американские политтехнологи, занимающиеся переформатированием Ближнего Востока, конечно, присматривали за ним. Да и другого авторитетного автора этих идей, кроме Гюлена, не наблюдается. Зато немало попутчиков - из тех, кто "оседлал волну", когда благотворительные учреждения Гюлена множились, как грибы после дождя. Это как в случае с "арабской весной"...
- Какая тут может быть аналогия?
- Достаточно прямая - функционально это схожие процессы. Можно говорить об их "вирусном характере", когда ни сам процесс, ни его конечный результат не являются продуктом четко запрограммированных усилий, тут немалый процент стихийности. Когда в Тунисе повеяло "арабской весной", я работал в Израиле и хорошо помню, как американский коллега искренне изумлялся: "Почему Тунис?" Я, конечно, ответил, что ему виднее: я тогда не сомневался, что без "помощников" из-за океана в Тунисе не обошлось. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что действие запущенного, несомненно, с помощью американцев алгоритма "цветных революций" и правда стало для них самих на первом этапе неожиданностью, "выстрелив" не в направлении, скажем, Ирана или Сирии, а там, где этого меньше всего ждали,- в сравнительно благополучном, ориентированном на Европу Тунисе. Именно там недовольство среднего класса, чьи представители не могли устроиться на высокооплачиваемую работу, запустило через соцсети цепную реакцию и выплеснулось на улицы. Только на этом этапе, думаю, к поискам методики управления процессами подключились спецслужбы.
- С какой целью?
- Продвижения демократии в том виде, как они это понимали. Со времен второго президентского срока Дж. Буша-младшего это стало основной задачей американских политиков и дипломатов. Но на волне эйфории от победы в холодной войне американцы совершили стратегическую ошибку, которая сегодня аукается им повсеместно. Они превратили демократию в жесткую идеологизированную схему, сделав упор на обязательности неприемлемых для традиционалистских обществ ценностей, например легализацию однополых браков. Известна история с Саидом Котбом - одним из лидеров египетских "Братьев-мусульман", автором "Катехизиса" радикального ислама - книги "Вехи в пути", казненного за подрывную деятельность в правление Гамаля Абдель Насера. Во время визита в США в тамошнюю провинциальную школу его коробило от вида девчонок в мини-юбках. В своих "Вехах" он вспоминает об этом как об одной из причин радикализации своих взглядов. И не он один: исламисты отрицают в первую очередь западный образ жизни, основанный на неолиберальных ценностях, а уже потом тамошнюю политическую систему, даже не столько систему, сколько практику двойных стандартов, высокомерие "золотого миллиарда". И в определенной степени деятельность современных радикалов - ответ на "демократический диктат" Запада". Гюлен в этой ситуации смотрелся как неплохая альтернатива радикалам. Все же он - влиятельная в регионе сила, да и его оценки происходящего небезынтересны.
- Как объяснить такое влияние?
- Сразу оговорюсь: серьезных исследований о Гюлене и его системе взглядов нет. Если судить по многочисленным публикациям самого Гюлена, в основе их - толерантность, терпимость к другим нациям и религиям, призыв к социальному миру. На деле в этой бочке меда есть и изрядная ложка дегтя, связанная с тем, что практическая деятельность его образовательных учреждений была связана с подспудной, скрывавшейся, но настойчиво, даже навязчиво продвигавшейся тюркской идеей. Неудивительно, что гюленовские школы, которые были открыты в государствах Средней Азии и в России, прежде всего в тюркоязычных регионах (Татарстан, Башкирия), со временем закрылись. Не берусь утверждать, что все, может, какие-то и остались, но погоды они не делают. Но гюленовские фонды и культурные центры по-прежнему активны: они умудрялись влезть в финансирование научных программ, академических институтов и издательств. Чем-то эта система напоминает масонскую, когда истинные цели и задачи организации известны лишь избранному кругу посвященных, а нижние "чины" живут в неведении, соблюдая правила сообщества и разделяя его ценности. Гюлен заполняет вакуум образования там, где этому вопросу не уделяет должного внимания государство. Потому-то Эрдоган и осознает всю мощь этого течения, что знает, насколько за прошедшее десятилетие оно успело проникнуть во все слои турецкого общества. Да, ему удалось подавить путч, но в том числе и потому, что в Турции за последние годы появилось немало частных университетов, построенных на деньги олигархов. Власти есть на кого опереться. И в этом вопросе турки опередили россиян: в России нет такого числа частных университетов, не так продвинут процесс слияния частного и общественного интереса.
- О чем речь?
- Школьный учебный день в Штатах начинается с пения гимна и поднятия флага, но не только. В головы детей с раннего детства вбита фраза из "Декларации прав человека и гражданина", написанная во времена Французской революции, но вошедшей в Конституции многих стран: "Свобода одного заканчивается там, где она начинает затрагивать свободу других". В Турции уже создано солидарное общество, базирующееся на таком принципе. Думаю, это одна из причин, почему Эрдоган смог нанести ответный удар по путчистам, несмотря на то что гюленовская система обладала по-настоящему мощной и развитой структурой, сопоставимой с той, что создали в свое время "Братья-мусульмане".
- Как одному человеку удалось достичь результата целой организации?
- Гюлен совсем не одиночка. В государственной "обойме" Турции оказалась критическая масса выпускников гюленовских школ и вузов еще на момент прихода Эрдогана к власти. Эти люди, как правило, выбирали поприще военного, судьи или учителя. Но тогда, в начале нулевых, гюленисты и Эрдоган были союзниками. Сторонники Гюлена помогли Эрдогану выиграть парламентские выборы 2002 года. Известно, что избирательная система в турецких провинциях во многом замыкается или на суфийские ордена (в Анатолии), или на влиятельную прослойку среднего класса - выходцев из гюленовских школ и институтов. В прежние времена Эрдоган и Гюлен частенько появлялись вместе под софитами. Так что к нынешним словам Эрдогана, называющего сторонников Гюлена террористами, а его самого - вдохновителем и организатором путча, следует относиться с осторожностью.
- Это неправда?
- Правда в какой-то степени, но дьявол, как известно, в деталях. Гюлен и его институты никогда не действуют напрямую. Он сеет идеи, взращивает элиту, но он не полевой командир. Никто не отдает приказов и его последователям, достаточно того, что они сплочены корпоративной солидарностью. Этим они и опасны, в том числе и потому, что не становятся опорой власти Эрдогана.
- Как их пути разошлись?
- Вначале была общая цель - снизить роль армии в общественно-политической жизни Турции. Когда ее реализовали, пути Эрдогана и Гюлена разошлись. Это стало очевидно пару лет назад во время массовых волнений в Стамбуле, в парке Гези. Тогда организатором беспорядков впервые был назван Гюлен. Эксперты пытались понять, как произошло размежевание. В качестве возможной причины, например, называли позицию Гюлена по курдскому вопросу, его прошлые отношения с Курдской рабочей партией. На мой взгляд, это заблуждение: у Гюлена не просматривается совпадения интересов с РПК, однако в конкретных условиях того периода это выглядело как попытка вместе с националистами сорвать курдскую инициативу Эрдогана. В этом уже можно было усмотреть элементы борьбы за власть - с учетом взятого Эрдоганом курса на изменение Конституции с целью преобразования парламентской республики в президентскую. Следствием стало возрастание конфронтации властей с той частью турецкого среднего класса, которая связана с гюленовскими структурами (движение Хизмет) и СМИ. Серьезную трещину в отношениях с гюленовцами дала и публикация личной переписки Эрдогана с сыном, в которой немало место было уделено вопросу о поставках топлива и нефти из Ирака и от ИГИЛ. Это уже был личный выпад в адрес турецкого президента, который он Гюлену не простил. Конечно, гюленовцы стали костяком попытки переворота 15 июля.
- Если бы победа была за путчистами, Турция стала бы более прозападной?
- Именно, что прозападной. Отвечает ли это интересам страны - вопрос.
- Им отвечает Эрдоган?
- Все политические партии Турции, включая Народно-республиканскую (кемалистов), поддержали Эрдогана после подавления попытки переворота. На массовом митинге на трибуне рядом с ним стояли и "отставники" - бывшие президент Абдалла Гюль и премьер Ахмед Давутоглу. Дело в том, что на Востоке концентрация власти в определенные периоды является необходимым условием развития. В головах турок это ассоциируется с национальным спасением, с Ататюрком, которому удалось сохранить страну в ее нынешних пределах, несмотря на попытки расчленения после Первой мировой войны.
- Американцы Гюлена не отдадут?
- Гюлен, пока он в Штатах, будет осложнять отношения США и Турции. Но выхода тут не два - выдать его или отказать,- а больше. При каких-то условиях Эрдоган может оказаться заинтересованным в получении "компенсации", тогда Гюлен останется доживать за океаном. Но американцы точно будут сопротивляться его выдаче до последнего. Эрдоган же вряд ли будет дожимать их, оставляя за собой право на маневр в рамках той евразийской двойственности, которая ему выгодна. Можно ждать сближения Анкары со структурами типа ШОС: Китай станет для Турции не менее важным стратегическим партнером, чем Россия и США, если часть Шелкового пути пройдет через Анатолию. Возможно и создание конфигурации с участием Китая, Турции, России и Ирана.
- Есть опасения, что Эрдоган может сделать ставку на исламизм...
- Эта возможность всегда существовала. Все будет зависеть от того, как будут развиваться события вокруг Турции. Идеология тут на десятом месте. Но надо помнить, что турецкая политическая система - калька с западного образца. Хотя большинство ее населения предпочитает исламские модели правления, тормозом на этом пути выступает бизнес - могущественный, богатый и светский. Ведь, что ни говори, а Турция - это демократия с национальным окрасом.
Светлана Сухова
В Турции всю прошлую неделю продолжались увольнения сотен военных, сотрудников Минсвязи и полицейских, обвиненных в связях с Фетхуллахом Гюленом, названным организатором и вдохновителем неудавшегося 15 июля военного переворота. Антигюленовская кампания развернута и в Азербайджане: глава тамошней оппозиционной Партии народного фронта (ПНФА) Али Керимли объявлен пособником Гюлена со всеми вытекающими последствиями.
Масштабы турецких "чисток" впечатляют: только по официальным данным в тюрьмах находятся свыше 30 тысяч человек, закрыты десятки школ и вузов.
Анкара добивается экстрадиции самого бывшего имама из США, где он проживает уже 17 лет. Президент Реджеп Эрдоган поставил ультиматум: или дружеские отношения с Турцией, или Гюлен.
В чем опасность гюленовских структур и почему Запад не спешит с ним расстаться? Об этом "Огонек" спросил бывшего посла России в Турции Петра Стегния.
- Петр Владимирович, путч сорван, десятки тысяч "гюленовцев" в тюрьме, Турция требует от Штатов экстрадиции Ходжи-эфэнди. Кто этот "мощный старик"?
- Гюлен - сложный феномен. Не турецкий Киса Воробьянинов, конечно, он - своего рода мусульманский Джордж Сорос. Проповедник умеренного ислама, филантроп, создавший широкую сеть образовательных учреждений по всему мусульманскому миру и за его пределами, в том числе на постсоветском пространстве. Гюленовские образовательные программы ориентированы на задачи, во многом аналогичные соросовским. Он занимается формированием через систему образования, параллельную государственной, либерально мыслящих, но воспитанных в духе мусульманской традиции элит. Не буду перечислять вехи биографии Гюлена - они есть в интернете. Остановлюсь на одном - с 1999 года он живет в США, покинув Турцию после "постмодернистского переворота" 1997 года (27 февраля, в результате которого после жесткого демарша со стороны военных ушел в отставку тогдашний премьер исламист Неджматтин Эрбакан.- "О"). И что интересно: как только Гюлен обосновался в пенсильванском захолустье, у него появились большие деньги...
- Откуда?
- Дело, мягко говоря, нетранспарентное. Как, кстати, и в случае с Соросом. Гюлен точно не выиграл состояние на бирже: как исламский проповедник он не признает ростовщичества. Вряд ли был он и "агентом Запада", о чем ходили слухи, благодаря широко известному факту помощи ему со стороны ЦРУ при получении вида на жительство в США. Так или иначе, в начале нулевых Гюлен сделался эффективным благотворителем, вкладывая немалые средства в создание школ и институтов. Все они были светскими, но в их программах немало внимания уделялось исламу, разумеется, умеренного толка. Такой подход - сохранение светской формы при религиозном содержании - исповедовали и до, и после Гюлена многие. В сущности, он лежит и в основе программы эрдогановской Партии справедливости и развития.
- То есть заказчика у гюленовской системы не было?
- Деятельность организации такого масштаба, каким стало гюленовское движение,- всегда продукт крупных региональных и даже глобальных тенденций. Оно появилось в том вакууме, какой образовался после исчезновения "левой альтернативы" - распада СССР. Брешь в идеологии на Большом Ближнем Востоке могло заполнить нечто, соединяющее в себе традиции Запада и Востока. Что-то одно не подходило. Потому что это на Западе, отстроенном Максом Вебером в духе протестантского прагматизма, можно разрушать устои, легализовать однополые браки и т.п. Восток, как известно,- дело тонкое, там важна традиция. Не думаю, что существовал какой-то явный заказ на учение Гюлена, хотя американские политтехнологи, занимающиеся переформатированием Ближнего Востока, конечно, присматривали за ним. Да и другого авторитетного автора этих идей, кроме Гюлена, не наблюдается. Зато немало попутчиков - из тех, кто "оседлал волну", когда благотворительные учреждения Гюлена множились, как грибы после дождя. Это как в случае с "арабской весной"...
- Какая тут может быть аналогия?
- Достаточно прямая - функционально это схожие процессы. Можно говорить об их "вирусном характере", когда ни сам процесс, ни его конечный результат не являются продуктом четко запрограммированных усилий, тут немалый процент стихийности. Когда в Тунисе повеяло "арабской весной", я работал в Израиле и хорошо помню, как американский коллега искренне изумлялся: "Почему Тунис?" Я, конечно, ответил, что ему виднее: я тогда не сомневался, что без "помощников" из-за океана в Тунисе не обошлось. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что действие запущенного, несомненно, с помощью американцев алгоритма "цветных революций" и правда стало для них самих на первом этапе неожиданностью, "выстрелив" не в направлении, скажем, Ирана или Сирии, а там, где этого меньше всего ждали,- в сравнительно благополучном, ориентированном на Европу Тунисе. Именно там недовольство среднего класса, чьи представители не могли устроиться на высокооплачиваемую работу, запустило через соцсети цепную реакцию и выплеснулось на улицы. Только на этом этапе, думаю, к поискам методики управления процессами подключились спецслужбы.
- С какой целью?
- Продвижения демократии в том виде, как они это понимали. Со времен второго президентского срока Дж. Буша-младшего это стало основной задачей американских политиков и дипломатов. Но на волне эйфории от победы в холодной войне американцы совершили стратегическую ошибку, которая сегодня аукается им повсеместно. Они превратили демократию в жесткую идеологизированную схему, сделав упор на обязательности неприемлемых для традиционалистских обществ ценностей, например легализацию однополых браков. Известна история с Саидом Котбом - одним из лидеров египетских "Братьев-мусульман", автором "Катехизиса" радикального ислама - книги "Вехи в пути", казненного за подрывную деятельность в правление Гамаля Абдель Насера. Во время визита в США в тамошнюю провинциальную школу его коробило от вида девчонок в мини-юбках. В своих "Вехах" он вспоминает об этом как об одной из причин радикализации своих взглядов. И не он один: исламисты отрицают в первую очередь западный образ жизни, основанный на неолиберальных ценностях, а уже потом тамошнюю политическую систему, даже не столько систему, сколько практику двойных стандартов, высокомерие "золотого миллиарда". И в определенной степени деятельность современных радикалов - ответ на "демократический диктат" Запада". Гюлен в этой ситуации смотрелся как неплохая альтернатива радикалам. Все же он - влиятельная в регионе сила, да и его оценки происходящего небезынтересны.
- Как объяснить такое влияние?
- Сразу оговорюсь: серьезных исследований о Гюлене и его системе взглядов нет. Если судить по многочисленным публикациям самого Гюлена, в основе их - толерантность, терпимость к другим нациям и религиям, призыв к социальному миру. На деле в этой бочке меда есть и изрядная ложка дегтя, связанная с тем, что практическая деятельность его образовательных учреждений была связана с подспудной, скрывавшейся, но настойчиво, даже навязчиво продвигавшейся тюркской идеей. Неудивительно, что гюленовские школы, которые были открыты в государствах Средней Азии и в России, прежде всего в тюркоязычных регионах (Татарстан, Башкирия), со временем закрылись. Не берусь утверждать, что все, может, какие-то и остались, но погоды они не делают. Но гюленовские фонды и культурные центры по-прежнему активны: они умудрялись влезть в финансирование научных программ, академических институтов и издательств. Чем-то эта система напоминает масонскую, когда истинные цели и задачи организации известны лишь избранному кругу посвященных, а нижние "чины" живут в неведении, соблюдая правила сообщества и разделяя его ценности. Гюлен заполняет вакуум образования там, где этому вопросу не уделяет должного внимания государство. Потому-то Эрдоган и осознает всю мощь этого течения, что знает, насколько за прошедшее десятилетие оно успело проникнуть во все слои турецкого общества. Да, ему удалось подавить путч, но в том числе и потому, что в Турции за последние годы появилось немало частных университетов, построенных на деньги олигархов. Власти есть на кого опереться. И в этом вопросе турки опередили россиян: в России нет такого числа частных университетов, не так продвинут процесс слияния частного и общественного интереса.
- О чем речь?
- Школьный учебный день в Штатах начинается с пения гимна и поднятия флага, но не только. В головы детей с раннего детства вбита фраза из "Декларации прав человека и гражданина", написанная во времена Французской революции, но вошедшей в Конституции многих стран: "Свобода одного заканчивается там, где она начинает затрагивать свободу других". В Турции уже создано солидарное общество, базирующееся на таком принципе. Думаю, это одна из причин, почему Эрдоган смог нанести ответный удар по путчистам, несмотря на то что гюленовская система обладала по-настоящему мощной и развитой структурой, сопоставимой с той, что создали в свое время "Братья-мусульмане".
- Как одному человеку удалось достичь результата целой организации?
- Гюлен совсем не одиночка. В государственной "обойме" Турции оказалась критическая масса выпускников гюленовских школ и вузов еще на момент прихода Эрдогана к власти. Эти люди, как правило, выбирали поприще военного, судьи или учителя. Но тогда, в начале нулевых, гюленисты и Эрдоган были союзниками. Сторонники Гюлена помогли Эрдогану выиграть парламентские выборы 2002 года. Известно, что избирательная система в турецких провинциях во многом замыкается или на суфийские ордена (в Анатолии), или на влиятельную прослойку среднего класса - выходцев из гюленовских школ и институтов. В прежние времена Эрдоган и Гюлен частенько появлялись вместе под софитами. Так что к нынешним словам Эрдогана, называющего сторонников Гюлена террористами, а его самого - вдохновителем и организатором путча, следует относиться с осторожностью.
- Это неправда?
- Правда в какой-то степени, но дьявол, как известно, в деталях. Гюлен и его институты никогда не действуют напрямую. Он сеет идеи, взращивает элиту, но он не полевой командир. Никто не отдает приказов и его последователям, достаточно того, что они сплочены корпоративной солидарностью. Этим они и опасны, в том числе и потому, что не становятся опорой власти Эрдогана.
- Как их пути разошлись?
- Вначале была общая цель - снизить роль армии в общественно-политической жизни Турции. Когда ее реализовали, пути Эрдогана и Гюлена разошлись. Это стало очевидно пару лет назад во время массовых волнений в Стамбуле, в парке Гези. Тогда организатором беспорядков впервые был назван Гюлен. Эксперты пытались понять, как произошло размежевание. В качестве возможной причины, например, называли позицию Гюлена по курдскому вопросу, его прошлые отношения с Курдской рабочей партией. На мой взгляд, это заблуждение: у Гюлена не просматривается совпадения интересов с РПК, однако в конкретных условиях того периода это выглядело как попытка вместе с националистами сорвать курдскую инициативу Эрдогана. В этом уже можно было усмотреть элементы борьбы за власть - с учетом взятого Эрдоганом курса на изменение Конституции с целью преобразования парламентской республики в президентскую. Следствием стало возрастание конфронтации властей с той частью турецкого среднего класса, которая связана с гюленовскими структурами (движение Хизмет) и СМИ. Серьезную трещину в отношениях с гюленовцами дала и публикация личной переписки Эрдогана с сыном, в которой немало место было уделено вопросу о поставках топлива и нефти из Ирака и от ИГИЛ. Это уже был личный выпад в адрес турецкого президента, который он Гюлену не простил. Конечно, гюленовцы стали костяком попытки переворота 15 июля.
- Если бы победа была за путчистами, Турция стала бы более прозападной?
- Именно, что прозападной. Отвечает ли это интересам страны - вопрос.
- Им отвечает Эрдоган?
- Все политические партии Турции, включая Народно-республиканскую (кемалистов), поддержали Эрдогана после подавления попытки переворота. На массовом митинге на трибуне рядом с ним стояли и "отставники" - бывшие президент Абдалла Гюль и премьер Ахмед Давутоглу. Дело в том, что на Востоке концентрация власти в определенные периоды является необходимым условием развития. В головах турок это ассоциируется с национальным спасением, с Ататюрком, которому удалось сохранить страну в ее нынешних пределах, несмотря на попытки расчленения после Первой мировой войны.
- Американцы Гюлена не отдадут?
- Гюлен, пока он в Штатах, будет осложнять отношения США и Турции. Но выхода тут не два - выдать его или отказать,- а больше. При каких-то условиях Эрдоган может оказаться заинтересованным в получении "компенсации", тогда Гюлен останется доживать за океаном. Но американцы точно будут сопротивляться его выдаче до последнего. Эрдоган же вряд ли будет дожимать их, оставляя за собой право на маневр в рамках той евразийской двойственности, которая ему выгодна. Можно ждать сближения Анкары со структурами типа ШОС: Китай станет для Турции не менее важным стратегическим партнером, чем Россия и США, если часть Шелкового пути пройдет через Анатолию. Возможно и создание конфигурации с участием Китая, Турции, России и Ирана.
- Есть опасения, что Эрдоган может сделать ставку на исламизм...
- Эта возможность всегда существовала. Все будет зависеть от того, как будут развиваться события вокруг Турции. Идеология тут на десятом месте. Но надо помнить, что турецкая политическая система - калька с западного образца. Хотя большинство ее населения предпочитает исламские модели правления, тормозом на этом пути выступает бизнес - могущественный, богатый и светский. Ведь, что ни говори, а Турция - это демократия с национальным окрасом.
Светлана Сухова