Россияне по-прежнему предпочитают пользоваться наличными
Концепция
"Каждому правительству хочется, чтобы в государстве были покладистые налогоплательщики и богатый бюджет",— судя по философскому замечанию "Денег", заветная мечта российских министров в 1994 году выглядела точно так же, как и в 2014-м. Но налогоплательщики не отличались покладистостью, предпочитая зарплату в конверте, сбережения под матрасом, откат в чемодане, текущее финансирование — в коробке (крупное финансирование — в большой коробке, очень крупное — в фургоне). А в бюджете 1994-го совершенно не сходились концы с концами.
За три квартала дефицит вырос с 6,9% до 10,3% ВВП и останавливаться на этом не собирался. Какие-то денежные средства в стране водились, но попадание в казну не входило в их планы, и повлиять на их намерения было практически невозможно. "Наличность трудно считать, а еще труднее контролировать",— объясняли "Деньги" тревогу Государственной налоговой службы, предложившей в декабре 1994-го "в кратчайшие сроки принять меры по сокращению наличного денежного оборота".
Большая часть этого оборота приходилась на денежные знаки других государств. Согласно заявлению представителя Центробанка, которое цитировала тогда газета "Коммерсантъ", сумма наличных долларов, ввезенных в Россию за девять месяцев 1994 года, вдвое превышала сумму находившихся в обращении рублей и на два порядка — объем вывоза валюты. В общем, ЦБ заподозрил, что часть наличных работает в теневой экономике. Федеральная служба по валютному и экспортному контролю (ВЭК, упразднена в 2000 году) тоже занервничала и пожелала, как писали "Деньги", "немедленного введения жесткого режима учета ввоза и вывоза валюты частными лицами".
И наконец, налоговая полиция (в те времена — отдельный департамент налоговой службы) потребовала "сформировать межведомственную систему учета и обработки банковских счетов налогоплательщиков", вызвав тем самым немалое удивление "Денег": "Как такая система сможет функционировать, не нарушая банковской тайны, покуда не ясно. Однако нам кажется, что налоговую полицию эта проблема не очень волнует". В этом она, тогдашняя налоговая полиция, была вполне современной — весной 2013 года ФНС заслужила точно такие же упреки за поправки в Налоговый кодекс, обязывающие банки информировать налоговую об открытии и закрытии счетов физических лиц (вступят в силу 1 июля). Но в 1994 году до воплощения мечты было еще далеко.
Запреты
Заявить, что нужно сокращать оборот наличности и добиваться выхода экономики из тени, гораздо проще, чем добиться результата: инструментарий был довольно убогим, все идеи сводились к "ограничению" и "ужесточению". Но иностранную валюту по крайней мере можно было запретить.
В декабре 1994 года ЦБ окончательно прикрыл выдачу зарплаты в валюте предприятиями-резидентами. В январе 1995-го объявил, что подал ходатайство о присоединении России к Страсбургской конвенции по борьбе с отмыванием денег. А с 1 февраля ввел новые формы отчетности банков по операциям с наличной валютой, пояснив, что без "отлаженного механизма внутреннего контроля за движением наличных" борьба с отмыванием денег не может быть эффективной. Тем не менее наличная валюта оставалась для граждан основным средством сбережения и взаимных расчетов, пока в 2000-х годах курс рубля не пошел вверх вслед за ценами на нефть и хранить доллары стало невыгодно.
Запретить наличные рубли нельзя было даже теоретически. "Деньги", разумеется, предложили читателям вообразить, что уже в 1995 году зарплату они будут получать на банковскую карточку и этой же карточкой расплачиваться в булочной. Но не факт, что все они успешно справились с этой задачей: банки-эмитенты можно было посчитать по пальцам, а установка банкомата Visa была событием, достойным газетных полос.
Правда, постановление правительства ограничивало наличные расчеты между юридическими лицами суммой 2 млн руб. (неденоминированных), но было чистой формальностью — все, кому надо было перевезти большой объем купюр, просто оформляли документы на несколько "порций" сразу, иногда — в адрес фирм, различавшихся только номерами в названии.
Исключения были, но они лишь подтверждали, что серьезных людей постановления правительства не интересуют. Когда 30 декабря 1994 года милиция задержала во Внуково 12 тонн денег (два инкассаторских "КамАЗа") с сомнительными сопроводительными документами, их хозяином оказалось территориальное подразделение Центробанка — Национальный банк Дагестана. Как выяснил тогда "Коммерсантъ", 163 млрд руб. предназначались для восстановления железной дороги в Чечне и позже были отправлены в Махачкалу с военного аэродрома.
Черный рынок
Рынок услуг по обналичке процветал. Типичная схема того времени, напоминали "Деньги" осенью 2011 года, сводилась к платежу по липовому контракту на фирму-однодневку (на жаргоне — "помойку"). Та получала наличные (к примеру, на строительные работы или закупку сельхозпродукции), их конвертировали, чтобы уберечь от инфляции, и затем расплачивались с поставщиками и работниками. Другим распространенным вариантом была "покупка наличных у организаций, генерирующих много кэша".
В роли таких "генераторов" могли выступать оптовые рынки, рестораны, предприятия розничной торговли. В 1997 году правительство, правда, дозрело до введения "обязательного использования счетно-кассовых машин при торговле всеми видами товаров на рынках, ярмарках, выставочных комплексах и других территориях", но и многие годы спустя эти источники наличных не утратили своего значения, смягчая последствия борьбы ЦБ с "обнальными" банками в самые острые ее периоды.
"Если принести к "обнальщикам" мешок наличных, можно заработать от 1,5% до 4% в зависимости от суммы",— рассказывали "Деньгам" предприниматели в 2008 году. К тому времени "обнальщики" приноровились использовать денежные переводы в ближнее зарубежье, Китай и страны Юго-Восточной Азии: деньги семьям гастарбайтеры посылают регулярно и помногу, поэтому открытый в подходящем месте банковский офис обеспечивал стабильный поток наличных. А кроме того, появилось еще одно удобное технологичное решение — сети терминалов по приему платежей. Правда, с весны 2010 года владельцы обязаны оборудовать их контрольно-кассовой техникой, но закону подчинились не все. Так, в 2013 году МВД сообщило о раскрытии схемы обналички с использованием терминалов, зарегистрированных на фирмы-однодневки: 2,5 тыс. терминалов, 150 "сотрудников", ежемесячный оборот 10-15 млрд руб.— серьезный бизнес.
Пряники
Рынок обналички чутко реагировал на налоговые новшества. Происшедшее в 2000-е годы массовое "обеление" доходов было связано в первую очередь с налоговой реформой: 13-процентный подоходный налог, регрессивная шкала ЕСН. За прошедшие годы многие собеседники "Денег" высказывали мнение, что налоговые "пряники" действуют сильнее, чем принуждение. "Нажали сразу с двух сторон — на банки, которые являются основным источником наличных, и на компании, которые через обналичку и близкие к ней схемы спасаются от НДС. Но никаких решений по налогам так и не приняли, поэтому пользоваться теневыми финансовыми схемами не перестали и не перестанут",— рассуждал, к примеру, один из предпринимателей весной 2008 года. Осенью 2011-го "Деньгам" пришлось констатировать, что повышение ставок социальных взносов резко увеличило спрос на услуги по обналичке. А уже в январе 2012-го Минфин предложил обязать граждан оплачивать крупные покупки только в безналичной форме.
Возможно, момент был выбран не самый плохой: все предыдущие годы рост доверия к банковской системе, новым технологиям (в том числе электронным платежным системам) и массовое распространение "зарплатных проектов" снижали спрос граждан на наличные. Однако согласование подготовленного Минфином проекта наткнулось на резонный вопрос: запретить-то можно, а как контролировать? Определение "крупной покупки" — от 600 тыс. руб. или от 300 тыс. руб.— не имеет никакого значения, если ограничение легко обойти. Кроме того, как отмечали "Деньги" еще в 2012 году, основной операцией по карточкам остается "снятие наличных в день получки". Тогда в виде наличных с карточек уходило 85% средств, сейчас — 79%, так что с тех пор задача не стала легче. И, пожалуй, даже усложнилась, потому что трудно бороться с оборотом наличных и избавляться от международных платежных систем одновременно.
"Каждому правительству хочется, чтобы в государстве были покладистые налогоплательщики и богатый бюджет",— судя по философскому замечанию "Денег", заветная мечта российских министров в 1994 году выглядела точно так же, как и в 2014-м. Но налогоплательщики не отличались покладистостью, предпочитая зарплату в конверте, сбережения под матрасом, откат в чемодане, текущее финансирование — в коробке (крупное финансирование — в большой коробке, очень крупное — в фургоне). А в бюджете 1994-го совершенно не сходились концы с концами.
За три квартала дефицит вырос с 6,9% до 10,3% ВВП и останавливаться на этом не собирался. Какие-то денежные средства в стране водились, но попадание в казну не входило в их планы, и повлиять на их намерения было практически невозможно. "Наличность трудно считать, а еще труднее контролировать",— объясняли "Деньги" тревогу Государственной налоговой службы, предложившей в декабре 1994-го "в кратчайшие сроки принять меры по сокращению наличного денежного оборота".
Большая часть этого оборота приходилась на денежные знаки других государств. Согласно заявлению представителя Центробанка, которое цитировала тогда газета "Коммерсантъ", сумма наличных долларов, ввезенных в Россию за девять месяцев 1994 года, вдвое превышала сумму находившихся в обращении рублей и на два порядка — объем вывоза валюты. В общем, ЦБ заподозрил, что часть наличных работает в теневой экономике. Федеральная служба по валютному и экспортному контролю (ВЭК, упразднена в 2000 году) тоже занервничала и пожелала, как писали "Деньги", "немедленного введения жесткого режима учета ввоза и вывоза валюты частными лицами".
И наконец, налоговая полиция (в те времена — отдельный департамент налоговой службы) потребовала "сформировать межведомственную систему учета и обработки банковских счетов налогоплательщиков", вызвав тем самым немалое удивление "Денег": "Как такая система сможет функционировать, не нарушая банковской тайны, покуда не ясно. Однако нам кажется, что налоговую полицию эта проблема не очень волнует". В этом она, тогдашняя налоговая полиция, была вполне современной — весной 2013 года ФНС заслужила точно такие же упреки за поправки в Налоговый кодекс, обязывающие банки информировать налоговую об открытии и закрытии счетов физических лиц (вступят в силу 1 июля). Но в 1994 году до воплощения мечты было еще далеко.
Запреты
Заявить, что нужно сокращать оборот наличности и добиваться выхода экономики из тени, гораздо проще, чем добиться результата: инструментарий был довольно убогим, все идеи сводились к "ограничению" и "ужесточению". Но иностранную валюту по крайней мере можно было запретить.
В декабре 1994 года ЦБ окончательно прикрыл выдачу зарплаты в валюте предприятиями-резидентами. В январе 1995-го объявил, что подал ходатайство о присоединении России к Страсбургской конвенции по борьбе с отмыванием денег. А с 1 февраля ввел новые формы отчетности банков по операциям с наличной валютой, пояснив, что без "отлаженного механизма внутреннего контроля за движением наличных" борьба с отмыванием денег не может быть эффективной. Тем не менее наличная валюта оставалась для граждан основным средством сбережения и взаимных расчетов, пока в 2000-х годах курс рубля не пошел вверх вслед за ценами на нефть и хранить доллары стало невыгодно.
Запретить наличные рубли нельзя было даже теоретически. "Деньги", разумеется, предложили читателям вообразить, что уже в 1995 году зарплату они будут получать на банковскую карточку и этой же карточкой расплачиваться в булочной. Но не факт, что все они успешно справились с этой задачей: банки-эмитенты можно было посчитать по пальцам, а установка банкомата Visa была событием, достойным газетных полос.
Правда, постановление правительства ограничивало наличные расчеты между юридическими лицами суммой 2 млн руб. (неденоминированных), но было чистой формальностью — все, кому надо было перевезти большой объем купюр, просто оформляли документы на несколько "порций" сразу, иногда — в адрес фирм, различавшихся только номерами в названии.
Исключения были, но они лишь подтверждали, что серьезных людей постановления правительства не интересуют. Когда 30 декабря 1994 года милиция задержала во Внуково 12 тонн денег (два инкассаторских "КамАЗа") с сомнительными сопроводительными документами, их хозяином оказалось территориальное подразделение Центробанка — Национальный банк Дагестана. Как выяснил тогда "Коммерсантъ", 163 млрд руб. предназначались для восстановления железной дороги в Чечне и позже были отправлены в Махачкалу с военного аэродрома.
Черный рынок
Рынок услуг по обналичке процветал. Типичная схема того времени, напоминали "Деньги" осенью 2011 года, сводилась к платежу по липовому контракту на фирму-однодневку (на жаргоне — "помойку"). Та получала наличные (к примеру, на строительные работы или закупку сельхозпродукции), их конвертировали, чтобы уберечь от инфляции, и затем расплачивались с поставщиками и работниками. Другим распространенным вариантом была "покупка наличных у организаций, генерирующих много кэша".
В роли таких "генераторов" могли выступать оптовые рынки, рестораны, предприятия розничной торговли. В 1997 году правительство, правда, дозрело до введения "обязательного использования счетно-кассовых машин при торговле всеми видами товаров на рынках, ярмарках, выставочных комплексах и других территориях", но и многие годы спустя эти источники наличных не утратили своего значения, смягчая последствия борьбы ЦБ с "обнальными" банками в самые острые ее периоды.
"Если принести к "обнальщикам" мешок наличных, можно заработать от 1,5% до 4% в зависимости от суммы",— рассказывали "Деньгам" предприниматели в 2008 году. К тому времени "обнальщики" приноровились использовать денежные переводы в ближнее зарубежье, Китай и страны Юго-Восточной Азии: деньги семьям гастарбайтеры посылают регулярно и помногу, поэтому открытый в подходящем месте банковский офис обеспечивал стабильный поток наличных. А кроме того, появилось еще одно удобное технологичное решение — сети терминалов по приему платежей. Правда, с весны 2010 года владельцы обязаны оборудовать их контрольно-кассовой техникой, но закону подчинились не все. Так, в 2013 году МВД сообщило о раскрытии схемы обналички с использованием терминалов, зарегистрированных на фирмы-однодневки: 2,5 тыс. терминалов, 150 "сотрудников", ежемесячный оборот 10-15 млрд руб.— серьезный бизнес.
Пряники
Рынок обналички чутко реагировал на налоговые новшества. Происшедшее в 2000-е годы массовое "обеление" доходов было связано в первую очередь с налоговой реформой: 13-процентный подоходный налог, регрессивная шкала ЕСН. За прошедшие годы многие собеседники "Денег" высказывали мнение, что налоговые "пряники" действуют сильнее, чем принуждение. "Нажали сразу с двух сторон — на банки, которые являются основным источником наличных, и на компании, которые через обналичку и близкие к ней схемы спасаются от НДС. Но никаких решений по налогам так и не приняли, поэтому пользоваться теневыми финансовыми схемами не перестали и не перестанут",— рассуждал, к примеру, один из предпринимателей весной 2008 года. Осенью 2011-го "Деньгам" пришлось констатировать, что повышение ставок социальных взносов резко увеличило спрос на услуги по обналичке. А уже в январе 2012-го Минфин предложил обязать граждан оплачивать крупные покупки только в безналичной форме.
Возможно, момент был выбран не самый плохой: все предыдущие годы рост доверия к банковской системе, новым технологиям (в том числе электронным платежным системам) и массовое распространение "зарплатных проектов" снижали спрос граждан на наличные. Однако согласование подготовленного Минфином проекта наткнулось на резонный вопрос: запретить-то можно, а как контролировать? Определение "крупной покупки" — от 600 тыс. руб. или от 300 тыс. руб.— не имеет никакого значения, если ограничение легко обойти. Кроме того, как отмечали "Деньги" еще в 2012 году, основной операцией по карточкам остается "снятие наличных в день получки". Тогда в виде наличных с карточек уходило 85% средств, сейчас — 79%, так что с тех пор задача не стала легче. И, пожалуй, даже усложнилась, потому что трудно бороться с оборотом наличных и избавляться от международных платежных систем одновременно.